Клетка из роз

Чувство тоски разъедало сердце, как моль разъедает старую бабушкину шаль. Отчасти сердце Чана и напоминало эту старую шаль. Заброшенное, так же пылится на дальней полке. Фотография в руке почти поблекла, но память в его заброшенном сердце будет жить вечность и ещё больше. Одинокая слеза стекает по щеке, лишь в напоминание о той боли, что он испытывает по сей день. События прошлого вновь повторяются, и мозг, почти что забывший эту ситуацию, вновь оживает. Вместе с ним оживает и её яркая улыбка, пшеничные волосы вновь обретают цвет, а её такой родной и нежный голос вновь проносится где-то в голове. Но это всё было так давно… И её больше не вернуть. Лишь пепел от былого живого тела где-то бродит вместе с диким ветром. Прекращая предаваться воспоминаниям, Чан складывает фотографию и убирает её во внутренний карман пиджака, ближе к сердцу. Чан вновь закрывает дверцу к прошлому и, коротко выдохнув, направляется домой. *** Раненые маги отступают, но обещают вернуться. Злость их продолжает кипеть, но злятся тут не они одни. Вампиры недовольны таким исходом событий. Один из них чуть ли не воет на коленях, держа бездушное тело своей жены. Ужас и страх растекается по их венам вместо крови. А неуверенность и что-то даже большее, чем страх, вырисовываются на лице Мелиссы. Ей срочно нужна помощь, и эту помощь она найдет у Чана. Даже не у Сангениума… Им она никогда не доверяла. Те лишь действовали в своих интересах, но не в её. А сейчас, когда на её территории напали, так ещё и перебили добрую половину, ей как никогда нужна помощь. — Крис? Возвращайтесь скорее в Корею, дела плохи, — коротко сообщает Мелисса по телефону. Но она заботится не только о себе, но и о нём тоже, потому что их дом тоже в опасности перед магами. Все территории, на которых были совершены убийства, сейчас находятся в опасности. Маги ещё придут мстить, и это далеко не конец битвы. *** Хан скучает. Ему сложно это признать, но он скучает по своим товарищам. Не так давно он узнал о задержании Хёнджина. Странная тоска и тревога беспокоят и без того небьющееся сердце вампира. — Я виделся с ним, — коротко сообщает он. Чанбин, до этого сидевший рядом, останавливается и поднимает голову, окидывая друга странным взглядом. — Мы все соскучились по старым временам, — тоже предается воспоминаниям Чанбин и опускает голову. — Я не собираюсь извиняться первым. Это он должен, не я, — говорит за Джисона его гордость. — Глупый ты, Ханни~ — тянет гласные Чанбин и прополаскивает горло глотком кофе. — Когда встретимся, я не раздумывая поговорю. Даже Сынмин переживает за Хенджина. Их странный разговор о прошлом и чувствах прерывает звонок мобильника Хана. На дисплее высвечивается то самое имя, которое они обсуждали секунду назад. Лёгок на помине… — Хан, — слышит Джисон встревоженный голос Чана на другом конце линии, — надо поговорить, кое-что случилось… *** Тёмная комната приветствует его хозяина. Хёнджин отходит к кровати, яростно пиная лежащий рядом чемодан. Сангениум отпустил его, но с условием, что на некоторое время ему нельзя будет покидать поле зрения глав совета. Это его злило. Не так давно он лишился свободы, так теперь ещё и из страны нельзя вылетать, а то точно полетит уже его голова из-под гильотины. Это его раздражало. А что теперь? По возвращению домой его жёнушка, которая не жалует чужие прикосновения, обнимается с его братом! С одной стороны, он рад за Феликса, искренне рад, но с другой… Его эго задето. Сильно задето. Они не обязаны испытывать какие-то чувства друг к другу, но чёрт возьми, она его жена! Она его женщина, и почему-то свои фобии она преодолевает не с ним, а с другим. Что ещё хуже — с его названным братом! Это его злит. Чувство собственничества кричит о том, как это несправедливо, что так не должно быть. А заткнуть этот назойливый голос уж никак не получается. Затыкает все чувства стук в дверь. Хёнджину даже гадалка не нужна, чтобы угадать, кто стоит за дверью. После короткого «входи» дверь открывается, и в комнате появляется Феликс. — Хёнджин, — произносит он своим низким голосом и проходит чуть ближе к нему, но останавливается у окна, — я бы хотел поговорить с тобой. — Я уже подозреваю о чём, но ладно, говори, — сдаётся Хёнджин и всё же убирает в сторону бедный чемодан, что недавно сам же и испинал. — Ты сказал, что тебе всё равно, но мне всё же хотелось бы разъяснить ситуацию, — продолжает блондин, наблюдая за действиями Хёнджина. — Мне правда нет дела до ваших отношений. Я даже рад, что ты нашёл себе подругу. Мне не особо нравилось наблюдать за твоей грустной физиономией, — вновь с колкостями признаётся Хёнджин. На деле он не желает ранить такого мягкого и открытого человека, но странную агрессию никак не обуздать, прямо как пламя в лесу. — Но тебя ведь всё равно что-то не устраивает, — догадывается Феликс, ибо он слишком хорошо знает своего брата. Пару веков бок о бок — и он знает о каждой его привычке. Феликс прекрасно знает, что если бы его на самом деле ничего не тревожило, он бы не стал прерывать их едким сарказмом. — Несправедливость, брат мой, — разводит руки в стороны Хёнджин, — вот что меня не устраивает. Чан на меня ярлык одиночки решил повесить. Чёткие правила расписал, что нельзя, а что можно, но при этом правил для Су Юн не наблюдается. Ощущение, будто я верность перед Чаном держу, нежели перед Су Юн. — Я понимаю, что тебе сложно проститься со своим прошлым стилем… — не успевает договорить Ликс, как его прерывает Хёнджин. — Ты никогда не поймёшь, пока сам не испытаешь. — Тебя только это беспокоит? — внезапно тон Феликса меняется на совсем другой. Хёнджин даже застывает от такого и в упор смотрит на брата. — А ты попробуй поменять свою жизнь по одному щелчку пальцев, тогда и поговорим. — Моя не менялась, а вот её — да, — всё также продолжает стоять на своём Ликс. — Она такая же жертва обстоятельств. Так что, может, хватит уже вести себя с ней так, будто это она во всём виновата? — Пламенная речь закончилась? — устало перевёл свой взгляд Хёнджин, пытаясь скрыться от серьёзного взора блондина. Феликса не так часто можно увидеть в таком состоянии, а это значит, что сейчас он настроен серьёзно. Эта его внимательность по отношению к его жене, мягко говоря, раздражала Хёнджина. — Ты вообще слушаешь меня? — чуть повысил голос Феликс от безысходности. Это безразличие Хёнджина резало не хуже ножа. — Нас ждёт общее будущее, а она — твоя жена. Стоило бы уже иметь хотя бы дружеские отношения. И так натворил уже дел. — Отлично, ты меня собрался обвинять в случившемся?! — Хёнджин не стал терпеть такой напор в свою сторону и тоже повысил голос. — Может, ещё скажешь, что я всё специально сделал?! — Вы оба хороши! — Да, но ей таких слов ты не скажешь, — в ответ наступила звенящая тишина. Феликс не знал, какой ответ дать, ведь Хенджин был прав. Он никогда не посмеет обвинить в этом Су Юн. Никогда… — Просто, хватит вести себя так. Опомнись уже. Война — это тебе не простые бары, да клубы, — кидает напоследок Феликс, прежде чем исчезнуть за дверью, не забыв при этом громко хлопнуть ею, показывая уровень своей злости. Уровень злости Хёнджина зашкаливает не меньше Феликса. На скулах заиграли желваки, а после в стену полетел ничем не повинный стул. Куски разломанного стула разлетелись в стороны с характерным неприятным звуком. Небольшие щепки стали витать в воздухе, но Хёнджину плевать. Выругавшись, брюнет заглядывает в окно, пытаясь хоть как-то успокоить себя и свои нервы вместе с тем. За окном давно опустились сумерки. Непривычный туман окутал сад за окном, и лишь одинокая луна стала свидетелем их ссоры. На деле вампир даже немного жалеет. Меньше всего ему хочется ссориться именно с Феликсом. А из-за кого? Этот вопрос его смешит куда больше, чем сам факт их ссоры впервые за такое долгое время. Когда-то давно Хёнджин дал себе обещание, что никогда больше не полюбит. Любовь для него стала запретом и чем-то действительно ужасным, но Феликс другой. И больше всего Хёнджин боится его чувств. Он боится тех возможных чувств, что Ликс может испытывать по отношению к его жене. За окном мелькает тень, и Хёнджин замечает знакомую голову шатенки. Девушка странно разгуливает из стороны в сторону и, кажется, что-то бормочет себе под нос. Со стороны кому-то она могла показаться сумасшедшей, что ходит туда-сюда, да ещё и разговаривает сама с собой в придачу. Но смотря на неё, Хенджин уходит глубоко в свои мысли. Мужчина неосознанно падает в пучину воспоминаний, не понимая, как его жизнь могла так круто измениться за такой короткий срок. Ещё не так давно он свободно ходил по клубам каждое воскресенье, находя там себе временное развлечение. Ну а прежде делал он это с Джисоном… Странное щемящее чувство затрепетало в его груди лишь при малейшем упоминании его старого друга. Все эти похождения и странный стиль жизни начался именно с ним. Именно Джисон показал Хёнджину другую сторону «любви». Скучает ли он сейчас? Возможно… Хёнджин уже ничего не знает, не уверен ни в чем. В своих чувствах тем более. Су Юн наконец останавливается и кладёт ладонь на лоб, параллельно испуская тяжёлый вздох. А брюнет продолжает наблюдать за ней. Слова Феликса эхом проносятся в голове: «Она такая же жертва обстоятельств. Так что, может, хватит уже вести себя с ней так, будто это она во всём виновата?» На удивление Хёнджин ловит себя на согласии с его словами. С одной стороны Феликс прав: она ведь тоже попала в ловушку. Они оба в одной лодке. Но, кажется, ему легче отталкивать её, нежели принять. Ему жилось хорошо без особых заморочек и чувств, а если он подпустит её ближе… Его стена из металла и бетона точно даст трещину. Страх прошлого нависает над ним, как тень посреди ночи, и не даёт спокойно вздохнуть. Хёнджин догадывается, что от прошлого нельзя убегать вечность. Когда-то да ему придётся столкнуться с этим снова и отпустить. Но сейчас он не готов. Сейчас он снова убежит. Снова оттолкнёт и уйдёт. Так проще… Так легче… Заканчивая свои недолгие раздумья, Хенджин дёргает занавески и отрезает себя от мира сего. *** Самолёт готов к отправке, но вот те, кто летят, кажется, не готовы. Чан собрал всех в гостиной дома и дал объявление. — Как вы знаете, Хёнджина отпустили, но вот Сангениум ещё будет приглядывать за ним, — начал он разъяснять ситуацию для младших. — Приглядывают, будто я младенец для них, — вставляет своё слово Хёнджин. — Для них ты и есть младенец. Они стали вампирами ещё до того, как ты родился, — укоризненно смотрит на него Чан и продолжает. — Так вот. Из-за этого Хёнджину на некоторое время придётся остаться в Ватикане, но нам нужно срочно возвращаться в Корею. Мелисса звонила. На их территорию напала группа магов, обвиняя в убийствах. На наши земли тоже может быть покушение, так как на нашей земле тоже пролита их кровь. Они могут прийти за ответной кровью. Наш дом надо защитить. — Как мы с ними одни справимся? — ошеломлённо спрашивает Чонин, чуть поддавшись вперёд, упирается локтями о колени. — Не факт ещё, что они нападут на нас. Это лишь одна часть разозлилась и нарушила закон. Не факт, что остальные осмелятся. Но… — Чан делает паузу и переводит дух. Кажется, осознание правды ему тоже даётся не так легко, — если всё же нападение будет, то другие кланы помогут. Мы переговорили между собой и пришли к решению, что поможем друг другу. — А Сангениум? — вступает в разговор Су Юн, не совсем понимая, почему сильнейший совет вампиров не может защитить своих людей. — Если уж сам Сангениум вступит в игру, это будет открытым объявлением войны. Они боятся делать такой опрометчивый шаг, — изливает горькую правду Чан. — Но на этой неделе в Корею вернёмся только мы втроём. — Втроём? — удивлённо воскликнул Феликс. — Су Юн — жена Хёнджина, она останется с ним. А вы мне нужны, — поясняет Чан, глядя с надеждой на Чонина и Феликса. — Ну нет, хён! — внезапно взвыл Чонин. — Я только сегодня сходил на своё первое свидание, а теперь ты говоришь, что я должен улететь отсюда? — У тебя было свидание? Йена! Поздравляю, ты наконец взрослеешь, — подколол его очередным сарказмом Хёнджин, а в ответ получил осуждающий взгляд. — Чонинни~ — мягко зовёт его Чан. — Я понимаю твое разочарование, но ты мне нужен. Я рад за тебя, но нельзя ли отложить свидание хотя бы до конца грядущей войны? — Не факт, что мы живы ещё останемся, — не унимается Чонин и с таким же измученным вздохом откидывается на спинку кресла. Через секунду вскакивает на ноги. — Я тогда пойду хотя бы попрощаюсь. Я быстро. Чан даже возразить не успевает, как брюнет быстро исчезает. — Примерно через неделю Хёнджину уже можно будет вернуться. Я очень надеюсь, что вы доживёте эту неделю мирно, — после небольшой паузы, обращается Чан уже к женатой парочке. — Не могу обещать сохранить дом, но жёнушка останется целой и невредимой. Не беспокойся. Зря, что-ли, с молодостью своей прощался, — снова ехидничает Хёнджин, закидывая ногу на другую. Су Юн в этот момент безумно сильно захотелось вмазать в его смазливое личико, даже наплевав на факт о контакте кожи к чужой. — Молодости? Говорит мне об этом 115-летний старик. Поздновато твоя молодость наступила, — решает не уступать ему Су Юн и кидает такую же колкую фразу. — Вау, жёнушка, моё общество, видимо, плохо влияет на тебя, — усмехается прямо ей в лицо. — Так, ладно, главное не убейте друг друга, — решает прервать их перепалку Чан и встаёт на ноги. Всё же самолёт их уже ждёт. Но Хёнджин не может обещать ему этого. Вампир уже сейчас чувствует, как эта неделя для них обоих станет тяжёлой.