Клетка из роз

Розы. Повсюду были розы. Пройтись было негде. Су Юн в белой сорочке, но сорочка уже не такая белая. Острые шипы впивались в кожу, оставляя на ней царапины, а за ними и маленькую дорожку крови. Девушка пыталась передвигаться по полю из роз как можно осторожнее, но шипы то и дело резали ей кожу. — Видишь, что ты натворила? — сзади послышался женский голос. Су Юн быстро обернулась и увидела перед собой молодую девушку. Она была со светлыми кудрявыми волосами, а её карие глаза смотрели в упор. Через секунду на коже девушки стали появляться порезы, на другой части — ожоги. — Смотри, что ты наделала! — закричала неизвестная, полностью намокая в собственной крови. Су Юн, вздрогнув, тут же побежала прочь. Шипы то и дело резали ее, но это уже было не столь важно. Нижняя часть сорочки окрасилась в кроваво-красный. Обрыв. Внезапно спереди появился обрыв. Девушка обернулась, но поля из роз позади уже не было. Вместо этого была зелёная трава, а дальше начинались горы. На траве сидела всё та же девушка, но уже не в кровавой сорочке, а в платье викторианского стиля. Её кудрявые волосы были заплетены в косы. — Останови это, — произнесла она шепотом, но слова ее долетели до Су Юн. Она сделала неосторожный шаг назад, но камень из-под ноги соскользнул, и девушка рухнула вниз. Океан принял ее в свои объятия. Вода заполнила всё пространство, а лёгкие стало жечь. Прозрачная жидкость стала окрашиваться в красный из-за ее крови. С каждой секундой ее нахождения в воде крови из ран вытекало всё больше и больше. Су Юн пыталась выплыть наверх, и, к её счастью, в один момент ее схватили за запястье. Обернувшись, девушка увидела его лицо… Лицо того мужчины. Крик застрял в горле, рука дернулась, а все тело задрожало. Пелена сна спала, и девушка очнулась с еле вырвавшимся криком. Она была в своей комнате. На ней была новая одежда, значит, ее кто-то переодел, а может, даже и вымыл. Что было последним? Голова девушки раскалывалась, внося в память свежие картины минувшей ночи. Сердце снова забилось в панике. Мерзкие руки так и чувствовались на ее коже. Хотелось умереть, хотелось больше не чувствовать этого, хотелось всё забыть. Немного успокоившись, Су Юн огляделась и увидела на дальнем кресле Хенджина. Мужчина сидел в весьма неудобной позе и, кажется, спал. На нем больше не было красивой одежды, вместо этого он был одет в простую белую кофту и такие же черные штаны. Волосы его пребывали в беспорядке. В такой одежде, причёске и без всего своего пафоса он выглядел таким домашним и уютным, но Су Юн быстро отмела эти мысли, вспоминая его поведение и слова, сказанные ей перед ее уходом. Девушка, пытаясь не шуметь, встала с кровати, но резкая боль внизу не дала ей сделать и шагу, и она с грохотом рухнула на пол. Рядом сразу же оказался Хван. Боль была такой неприятной, а мысли, из-за чего эта боль, сделали свое дело, и слезы хлынули из глаз. Су Юн часто задышала, пытаясь взять себя в руки. «Не при нем. Не при нем. Только не при нем» — как мантру повторяла она внутри себя. Брюнет в это время приблизился непозволительно близко и пытался взять на руки девушку, чтобы снова уложить ее. Ощущение чужой плоти на коже Су Юн током отдало в мозг. Девушка дернулась, и руку, к которой прикоснулся Хенджин, свело в неприятной судороге. Су Юн сразу же отпрянула назад и ударилась о прикроватную тумбочку. Кажется, с неё что-то упало, но никого это сейчас не волновало. — Эй, Су Юн, все нормально, я пытаюсь тебе помочь, — мужчина чуть приподнял руки, показывая свою безоружность. Медленными шагами он приблизился, но она не дала ему дотронуться до себя. — Стой! — вскрикнула девушка, пристально глядя на его приближающуюся руку. — Не трогай меня… Прошу тебя. — Су Юн, я тебя не трону, обещаю. — Просто, черт возьми, не приближайся! — уже закричала девушка. Хенджин понял, что разговаривать и как-то контактировать с ней лучше не стоит. Он понимает ее состояние и именно поэтому делает сначала один шаг назад, а потом второй и уже отходит на приличное расстояние. — Все, хорошо, я не трону тебя. Только прошу, ложись обратно, ты ещё не набралась сил, чтобы ходить, — с несвойственной ему заботой проговорил Хван. Су Юн так и осталась прижатой к тумбочке, а после, глянув на себя, поняла, что никто ее не мыл, и она сейчас в этом нуждается куда больше, чем во сне. — Я хочу сначала принять душ, — не осмелилась смотреть ему в глаза, поэтому смотрела на что угодно в комнате, только не на него. — Хорошо, сейчас подам одежду, полотенце, и все необходимое есть в ванне, — засуетился он и побежал к ее чемодану, пытаясь найти там нужную одежду. — Помощь не нужна? Если что… Не успел он договорить, как Су Юн одарила его самым злым взглядом, на который была способна. — Я в порядке, не нужно, — от мыслей о чужой коже на ее сразу бросило в дрожь, и девушка просто поспешила отправиться в ванную, в надежде смыть с себя чужие прикосновения. Эту чужую и такую мерзкую плоть, касания, что уже, кажется, въелись в кожу, в вены. Каждый шаг отдавался неприятной болью внизу, но на этот раз было терпимо. Еле как доковыляв до ванны, она поспешила включить горячую воду, залезла под душ и коснулась своей рукой кожи внизу. Неприятные ощущения заполнили каждую клеточку тела. Закрывать глаза было страшно, так как перед глазами сразу всплывало лицо того неизвестного. Гель для душа коснулся разорванных половых губ и других частей женского органа, и все сразу же защипало. Су Юн схватилась одной рукой за кран, а другой пыталась скорее отмыть пену, ведь было жутко больно. Хенджин за стеной слышал каждый ее всхлип, и какой-то укол совести все же был. При каждом её всхлипе в сердце что-то резало. Ведь это он стал причиной ее страданий. Протрезвев, он понял, какую ошибку совершил, сочиняя ей небылицы, лишь бы она отстала со своим разрывом контракта. Но теперь… Он не знает, что ему делать. Его раздражало все. Каждая мелочь. Ему хотелось поскорее найти эту мразь, что посмел так поступить с его женой. С его, черт возьми, женой! Хван был зол. Он дал себе обещание, что как только узнает, кто это сделал, не раздумывая оторвёт ему голову. И плевать было на правила Сангениума. Этот ублюдок посмел тронуть то, что принадлежит Хенджину! Посмел обесчестить его жену и поплатится только жизнью за это. Другая плата не принимается. В комнату вошёл Феликс. — Как она? — сразу же поинтересовался он, разглядывая кровать, но обнаружил там только смятые простыни. — В ванной моется. Она теперь, походу, боится нас. Я пытался прикоснуться, но она отпрянула как ошпаренная, — цокая языком, встал на ноги Хван. — Дай ей время. Такое нелегко пережить — пытался успокоить его, а может, и себя. — Ей нужно время. Дверь в комнату снова отворилась. На сей раз показалась Су Юн с мокрыми волосами и в домашней кофте со штанами. — Феликс… — прошептала она, как только увидела его. Парень на радостях подошёл к ней и пытался заключить ее в робкие, но нежные объятия. Сначала Су Юн была и рада спрятаться от всего в его объятиях, но после в мозгу снова что-то щелкнуло, и она поспешно прекратила всякий телесный контакт с ним. — Прости… — опуская глаза в пол, произнесла она. — Не извиняйся, я… мы все понимаем, — мягким басистым голосом проговорил он, поглаживая ее руку через ткань. — Как ты себя чувствуешь? Всё ещё болит? Вместо ответа девушка лишь закивала головой, а после все же осмелилась посмотреть на него. — Могу я пока остаться одна? — произнесла она, обращаясь к ним обоим сразу. Хенджин, все это время прожигающий их двоих взглядом, встал на ноги. — Хорошо, отдохни ещё, а после тебе нужно покушать. Заодно расскажешь, какая тварь посмела это сделать, — напоследок сказал Хван и вышел из комнаты. Феликс одарил ее самым нежным взглядом и тоже оставил ее. Оставшись наедине с собой, девушка наконец позволила себе выпустить те эмоции, что не успела, так как сознание не захотело терпеть все это дальше и покинуло ее. Кровать показалась колючей, а воздух — ядом. Обида. Обида, как вязкая жидкость, стала растекаться по телу. Су Юн винила себя в своей глупости, винила себя за свою злость. Не зря говорят, что злость погубит человека. Гнев ее разгорелся, оставив после себя пепел отчаяния. *** Часы лились так же, как и ее слезы, но когда-то и слезы остановились. Боль притупилась, но не исчезла. Проголодавшись, Су Юн все же вышла из своей комнаты. Дома, на удивление, было тихо. Еле как найдя кухню, Су Юн встретилась с Чонином. — Привет, — засуетился он и сразу же вскочил со своего места. — Привет, — тихо ответила она ему. Неловкое молчание заполнило комнату. Было заметно, как Чонину неловко рядом с ней. Кажется, он хотел спросить ее о чем-то, но никак не решался. — Ты как себя чувствуешь? — все же озвучил свой вопрос парень. — Спасибо, что спросил. Я более-менее хорошо, — чуть с улыбкой ответила девушка. — Где остальные? — У Чана как всегда дела, Хенджин ушел вместе с ним. А Феликс отправился в магазин. Он подумал, ты проголодалась, и решил приготовить тебе ужин. Мысль о Феликсе у плиты приятно согрела сердце. Даже когда у них проблемы, он подумал о ней. Такой незначительный, но такой милый жест с его стороны. В подтверждение слов Чонина дверь на кухню открылась, и показалась светлая макушка Феликса. В руках было много пакетов, доверху забитых всякой едой. — О! — удивлённо воскликнул он. — Ты все же вышла. Боялся, что придется силой вытаскивать. Су Юн чуть хмыкнула на его заявление и нахмурила брови, показывая ему, что силой он бы не посмел. — Я все же проголодалась, — честно призналась девушка. — Отлично, потому что я сейчас как раз пойду готовить. Что ты хочешь? — Пулькоги. Давно не ела. Давай приготовим его, — чуть обдумав ответ, выдает Су Юн. — Пулькоги так пулькоги. Я его тоже давно не ел. Только есть одна проблемка… — Феликс упёрся руками об остров на кухне и вполне себе серьезным взглядом уставился на Су Юн. — Я не умею готовить пулькоги. Су Юн секунду ещё смотрела на него, а после разразилась смехом. Ее настроение подхватили и двое остальных и тоже стали смеяться в голос. — Ты это таким серьезным видом сказал, — и снова покатилась со смеху девушка. — Эх, хён. Старше меня, а даже пулькоги готовить не умеешь, — похлопал его по плечу Чонин и стал разбирать пакеты, заодно вытаскивая нужные ингредиенты для блюда. Наконец, насмеявшись вдоволь, Су Юн натянула рукава свитера до пальцев и тоже принялась помогать Чонину. — Столько лет не было надобности готовить пулькоги, — стал оправдываться Феликс и направился по пути к кастрюлям. Так и прошел их вечер в более веселой обстановке. Кухня из идеально чистой превратилась в некое подобие свинарника. Кулинарные способности троих не блистали тремя звёздами Мишлен. — Черт с этим Мишлен, мы даже до ларька не дотягиваем, — эмоционально размахивая руками, указал Феликс на их готовый пулькоги. Су Юн, закатав рукава, мыла посуду, а Ян накрывал на стол для них троих. Удивительно, но у этих двоих удалось поднять настроение девушке. Да что там просто поднять, они буквально заставили ее забыть обо всем, что произошло вчера. Теплота от их заботы разлилась по всему телу. И именно в этот момент до нее дошло осознание всего того, что ей говорили раньше. С ними безопасней. Ее знают теперь в кругу вампиров, и было бы глупо вот так отсекать себя от их семьи и становиться одиночкой. В случае чего ведь никто не заступится. Только сейчас Су Юн поняла, какую же глупость сотворила. Одна единственная капля горя скатилась по щеке и упала прямо в раковину, смешалась с остальной массой и отправилась в водосток. Кухонная дверь снова отворилась, и в этот раз на пороге показался Чан. — Что это у вас тут? — более радостным он сегодня выглядел. Подойдя к их творению, Бан стал пристально рассматривать блюдо. — Мы решили вспомнить, каково это — хозяйничать на кухне, — разъяснил ситуацию Феликс. — Точнее, только ты, хён. А мы поняли, что из него кулинар так себе, и пришли на помощь, — усмехаясь, проговорил Чонин. В комнате показался и Хенджин. Быстро окинул их всех взглядом и плюхнулся на кухонный стул, не забыв устало вздохнуть. — Хотите тоже? Тут на всех хватит, — протирая руки полотенцем, задала вопрос Су Юн. — Давно так не питались, давай, — так же сев за стол, произнес Чан. Чонин решил помочь Су Юн и тоже стал раскладывать дополнительную посуду. — Йена, гляжу, вырос уже. Хорошо держишься, — с еле скрываемой улыбкой произнес Хенджин. Сначала Чонин и Су Юн не поняли, о чем он, но потом до них дошло. Он про человека и вампира. — Эй, хён, я вообще-то хорошо себя сдерживаю. 67 лет разве мало? — возмутился младший вампир. — 67?! — воскликнула от удивления девушка. Глаза стали даже больше, чем пять копеек. — Да… 67… — натянув нервную улыбку, ответил Чонин. — Боюсь тогда представить, сколько же лет моему дорогому муженьку, — с долей сарказма глянула на него Су Юн. — Тебе лучше и не знать, дорогая жёнушка, как бы после этого ты не сбежала… опять, — чуть прошептал последнее слово Хван, вспоминая то, что было недавно. Чувство вины гложет его каждую секунду. Он, может, и любит пошутить над ней, но вот извиниться он обязан и сделает это сегодня же. Даёт сам себе слово и снова натягивает улыбку, видя хмурое личико Су Юн. — Неужто ты настолько стар, чтобы сбегать? — язвит в ответ Су Юн. — Самый старый у нас тут Чан, — смеясь, посмотрел на Бана Феликс. — Сам признаешься, сколько тебе? — Примерно 290 лет. Я уже давно не веду счёт своих дней рождений, — чуть смущённо улыбается, что позволяет увидеть его милые ямочки на щечках. — 290… — повторяет Су Юн, а потом встряхивает головой. — Даже электрическую лампочку изобрели не так давно, как ты живёшь. Поразительно просто. Все ещё удивлённая девушка садится за стол рядом с Феликсом. Чонин вытаскивает откуда-то бутылку колы и разливает всем. В этот раз обстановка за столом другая, не как в прошлые разы. На удивление девушки, Чан шутит, Чонин смеётся, даже Хенджин улыбается как дитя. Су Юн даже не подозревала, что он так умеет. — Чонин-а~, — тянет гласные Чан доедая свою порцию, — давай ты станешь нашим новым поваром. Так вкусно вышло! — Даже не надейся, Чани-хен. Это была одноразовая акция, — округлив глаза и вытянув губы в линию, проговорил Ян. — Вообще, ужин должен был готовить Феликс, — вспомнила изначального повара Су Юн, — но что-то пошло не по плану. — Я… — не смог договорить Феликс и нервно рассмеялся. — Обращайся ко мне за десертами, но никак не пулькоги. — Ёнбока~, — внезапно громко протянул Хенджин, с характерным громким стуком ставя обратно тарелку на стол. — Я так соскучился по твоей выпечке. Когда ты снова приготовишь свой фирменный брауни? — Здесь мой любимый шоколад не продается, Хён. Без него мой брауни уже не мой брауни, — с грустным личиком разъясняет Ликс и тоже доедает свою порцию. Су Юн все ещё не понимает, как же они так быстро кушают, она ведь даже половину не доела. Может у них вместо 32 зубов имеется 42? Внезапно Хенджин выхватывает своими палочками кусочек мяса из тарелки Су Юн. Улыбается, при этом видя замешательство девушки. — Эй! Это мое мясо! — тычет палочками в его, когда он попытался украсть ещё один кусочек. — Тебе жалко что-ли? — дуется Хенджин, все ещё пытаясь украсть кусочек мяса, но Су Юн не сдается. — В кастрюле вон сколько пулькоги, чего ко мне лезешь? — все ещё отбивает его палочки Су Юн, но Хенджин успевает выхватить мясо и сразу же отправляет его к себе в рот. — С чужой тарелки вкуснее, — вскидывает брови Хван и снова умиляется ее хмурому личику. Ему начинает нравиться дразнить ее, лишь бы побольше видеть такое лицо. Чан в стороне хмыкает, глядя на их перепалку. Остальные же хихикают, радуясь, что вечно ругающиеся как кошка с собакой Хенджин и Су Юн ругаются все так же, но уже более мирно и даже мило. — Ладно, Джинни, вставай, пора убираться, — встаёт со своего стула Чан и начинает собирать тарелки. — Чего? — недоумевает Хван и сразу же перестает жевать свое украденное мясо. — Они нам ужин приготовили, надо же их отблагодарить и хотя бы посуду за них помыть, — смотрит на Хенджина так, будто мамочка, что удивляется плохому поведению своего сына. Хенджин тяжело вздыхает и тоже встаёт со стула. Чонин куда-то смылся, а Феликс остался дожидаться Су Юн, которая все ещё доедала свой ужин. Девушка быстро все доела и отнесла тарелку в раковину, где посуду мыл Хенджин. Внезапно мужчина наклонился к ее уху и шепнул: — Подожди меня в своей комнате, нам надо поговорить. Су Юн оставалось лишь взглянуть на него недоумевающим взглядом. О чем они могли говорить? Это даже пугало в какой-то степени, но девушка молча согласилась. Чан протирал стол, а Феликс рядом с ним разговаривал, но как только увидел освободившуюся Су Юн, сразу же подошёл к ней. — Ну что? Какие планы на вечер? — выходя из кухни, задал ей вопрос Ликс. — Сейчас немного приведу комнату в порядок, потом свободна. Можем вместе чем-нибудь заняться, — с улыбкой на лице врёт ему. Даже не сразу осознает, что соврала. А главное, зачем? Всему виной то, что Хенджин сказал об этом шепотом ей на ушко, будто это какой-то секрет. Кто знает? Может быть, и так. В любом случае девушка направляется в свою комнату дожидаться Хенджина. А чтобы совесть не кричала из-за вранья, все же решает немного прибраться в комнате. Минут примерно через 10 в дверь стучатся. Су Юн уже знает, кто это, и впускает его. Не так давно шутивший Хван внезапно становится серьезным. Даже его сарказм куда-то делся. Мужчина заходит в комнату и направляется к окну. Заглядевшись на уже потемневшие улицы города, снова возвращает все свое внимание на Су Юн, которая села на край кровати, ожидая слов Хенджина. — Так о чем ты хотел поговорить? — все же задаёт вопрос Су Юн, так как молчание немного затянулось. Было видно, как Хван хотел что-то сказать, но не решался. Но все же, сделав глубокий вдох, мужчина начинает свою речь. — В первую очередь я бы хотел извиниться. Те слова… которые я тебе сказал в тот вечер, — делает небольшую паузу, заглядывая в глаза девушки напротив, — прошу, забудь о них. Я был немного пьян, да и хотелось задеть тебя. Я знаю, я идиот, раз повелся на свои чувства. И знаю, что мои извинения ничего не исправят, но мне бы хотелось хотя бы зарыть этот топор войны. Что скажешь? — на одном дыхании проговорил он. Су Юн даже сначала опешила. Впервые перед ней такой Хван… Такой другой и более приятный. Раньше она думала, что он вообще не знает таких слов, как «извини», «прости», «мне жаль». Но ситуация показала обратное. — Какой ещё топор войны? — решает отшутиться девушка. — Ты просто иногда жуть как бесишь. Но… я знаю, что нам ещё многое предстоит пройти вместе… Просто… так быстро простить и принять вряд ли смогу, но ненависти к тебе нет. Просто перестань быть таким придурком, и все. — Ты как вообще со старшими разговариваешь? — подхватывает ее шуточное настроение Хенджин и вскидывает голову. — Старше тебя больше, чем на век, а ты меня придурком ещё называешь. В ответ Су Юн хихикает и все же задаёт интересующий ее весь вечер вопрос: — Так сколько тебе лет? — Примерно 115… наверное. Может, и больше, но точно не меньше. Глаза Су Юн снова округляются, становясь ещё больше. — А мне всего лишь 21, — с неловкой улыбкой на губах подмечает она и снова улыбается. А Хван любуется этой улыбкой. — Что ж, тогда попробуем помириться, Хван Су Юн? — протягивает он ей руку. — Тебе что? Так нравится хвастаться своей фамилией? — натягивает на ладонь рукав свитера и пожимает ладонь мужчины. — Чего ты прикосновений боишься-то? — уже серьезный Хенджин стоит перед ней. Он игнорирует ее вопрос и, пользуясь ее замешательством, хватает ее за открытое запястье другой руки. Девушка тут же отпрыгивает назад и выдергивает руку, при этом чувствуя жуткий дискомфорт. Этого достаточно, чтобы Хенджин все понял. Она теперь боится чужих прикосновений. — Это из-за той мрази? — немного гневным тоном спрашивает он. — Я надеюсь, ты очень хорошо запомнила это блядское лицо, потому что как только я его увижу, голову оторву, — последнее, что произносит Хенджин перед тем, как выйти из комнаты. Между прочим, он ведь не шутит. Он действительно зол на себя и на того ублюдка, что сотворил такое. И он обязательно убьет его, как только увидит. Уж слов на ветер Хван бросать не привык.