Поцелуй врага

– Сгинь, Камуи! Не доводи до греха! Откуда-то из-за двери, из коридоров студии донеслись голоса. Гакт досадливо тряхнул растрепанной головой. Неделю, чертову гребаную неделю он буквально на коленях умолял Юскэ Исеи включить в фильм сцену их общего поцелуя. – Мы враги и всё тут! – Юскэ метким броском отправил скомканную страницу в мусорку. – Враги, Камуи, чтоб тебе! Мы ан-та-го-ни-сты! Мы не можем целоваться! – Ну ты бы хоть сцену прочитал, – Гакт покопался в переполненной мусорке и извлек многострадальную страницу, – там всё вполне логично. – Нет, нет, и еще раз нет! Юскэ с такой яростью задернул занавеси на окне, выходившем на оживленный переход, что едва не сорвал их. Лицо у него было — не дай ками увидеть! Но Гакт отступать не привык, к тому же, были у него свои резоны. Посему он вздохнул, мысленно вознес молитву Абсолюту и шагнул вперед. Юскэ не ждал столь прямой атаки, поэтому первые несколько секунд просто стоял, не в силах поверить не то в наглость главного своего киноврага, не то в собственное падение. – Вот видишь, – сказал Гакт, на всякий пожарный отступая за массивный с виду, но на деле из крашеного пластика стол-бюро, – и совсем не страшно. Юскэ проводил его взглядом обесчещенного ангела. Однако, изведав прикосновение самого дьявола, этот ангел в считанные мгновения отрастил рога и копыта с хвостом. Его улыбочка, наипаскуднейшая из всех, какие видел Гакт, заставила коварного растлителя содрогнуться. Юскэ медленно повел плечами, словно окончательно сбрасывая ангельские крылья. Затем двинулся к подлому негодяю с явным намерением запихнуть ему этот поцелуй туда, где не светит солнце и не цветет сакура. Гакт шарахнулся и оказался в плену кресла, отодвинутого к краю стола. Юскэ сделал движение, напоминавшее рывок льва, настигшего добычу. Уперся руками в подлокотники кресла и наклонился так низко, что Гакт видел только его глаза, в которых плескалась первозданная тьма. – А ведь я предупреждал… – шепотом сказал Юскэ, прежде чем его губы, на удивление жесткие и требовательные, прильнули ко рту Гакта. Открытие было грандиозным, но у исполнителя главной роли в грядущей экранизации популярной манги не было никаких мыслей о том, как его использовать в быту. А еще он никогда не думал, что можно ругаться поцелуями. Тем не менее, именно это Юскэ и делал — ругался поцелуями так, что у Гакта глаза в кучку собирались и дыхание перехватывало. В дверь осторожно поскреблись. Киновраги отпрянули друг от друга, хмуро глядя на появившуюся на пороге гримершу. Гакт медленно втянул носом воздух, пытаясь привести в единство взбесившийся от поцелуя организм и холодный, как снега Антарктиды, мозг. Девчонка прижала ко рту руки, пискнула и рванула прочь. Юскэ захлопнул за ней дверь и дважды повернул ключ в замке. Спустя секунду враги снова вцепились друг в друга мертвой хваткой. Поцелуи были уже даже не руганью, а совершенно непечатным матом. Казалось, Юскэ только и ждал, чтобы сбросить путы холодной и расчетливой сдержанной сволочи, которую изображал из себя все время знакомства. – Черт…вот черт, – простонал Гакт, судорожно разрывая на нем рубашку и куртку, чуть не сдирая ногти о пряжку ремня, – Юскэ… мать… мать… останови меня… Вместо ответа Исеи запечатал ему рот очередным поцелуем, подхватил под задницу удивительно жесткими пальцами, усаживая на злосчастное бюро. Гакт успел подумать, что в этот раз Зло начало свое победное шествие. Юскэ уже сдирал с него штаны. Боги, как же хорошо! И как ему этого не хватало! Хорошо, что они одного роста. Было бы странно, если бы… Больше Гакт ничего подумать не успел. Юскэ поцеловал его основательно, глубоко просунув в рот язык. Затычка весьма пригодилась, поскольку его ладонь крепко перехватила у основания практически уже вставший член и ерзала по нему с бесцеремонностью истинного Зла с большой буквы. Гакт закатил глаза, судорожно вцепившись в плечи Исеи. А тот разошелся не на шутку, вытворяя такое, что не будь рот Гакта заткнут поцелуем — орал бы как распоследняя сучка. О боги! О боги! О боги! Где только этот всегда сдержанный и закрытый парень научился так дрочить? Вопрос, конечно, был риторический. Тонкие пальцы Исеи ласкали оба ствола, проникая под крайнюю плоть, вычерчивая узоры по пульсирующим венам, жестко перехватывая яйца. Гакт отстранился, задыхаясь, и уткнулся в его плечо, вонзив зубы в живую плоть. Юскэ словно не заметил укуса, продолжал изгаляться над членом партнера и над своим собственным, пока оба не потекли семенем в его ладонь. Гакт издал хриплый рык, судорожно стискивая партнера в объятиях. Зло на сей раз победило с разгромным счетом. – Мне надо в душ, – сказал немного погодя Юскэ, – я же в таком виде не выйду на съемочную площадку. Да и тебе тоже стоило бы… В кои-то веки Гакт ощутил легкий укол стыда за собственный поступок. Но не за его последствия. Юскэ, пожалуй, оказался тем злом, которое слаще любого добра. – Пошли, тут недалеко есть душевая для работников декораций, – сказал он слегка сорванным голосом, – мне тоже не помешает освежиться прежде, чем засяду в кресло той малышки. Уж наверняка она растрепала всем про наш поцелуй. – Да уж, фансервис мы ей обеспечили знатный, – Юскэ снова одарил его своей адской улыбочкой, – не знаю, что выйдет из твоей затеи, но что сделано, то сделано. Сам виноват: не стоило меня провоцировать. – Ну, по фильму зло у нас ты, – рассмеялся Гакт, с трудом сползая с бюро и становясь на подгибающиеся ноги, – ладно, потом решим. Поцелуй на съемочной площадке получился куда как нежнее и мягче, чем тот, первый. Гакт старался думать о чем-нибудь постороннем. Юскэ, судя по выражению его глаз — тоже. Они едва дождались конца съемок, рванув друг за другом к старому загородному дому Юскэ, в котором тот бывал, когда хотел отдохнуть от всего мира. Всё же следовало соблюдать хоть какую-то конспирацию. – Кажется, я пробудил самого настоящего демона, – вздохнул Гакт, позволяя содрать с себя одежду и завалить прямо в небольшой промежуточной комнате, где обычно спала приходящая прислуга. Юскэ негромко, но впечатляюще зарычал и закинул длинные ноги партнера себе на плечи. Все сомнения и страхи куда-то испарились, осталось только горячее сильное тело, прижимающее его к татами и жадный голодный рот, выпивающий дыхание. Впрочем, подумал Гакт, оплетая ногами бедра Исеи, победа Зла еще была небезусловной. И у него будет время, чтобы попытаться вернуть Добру его права.