Второстепенное и не очень

Девочка была… Милая. Жила бедненько, но чистенько. Елена Витальевна оценила и скрипящие от чистоты полы, и тщательно заправленную постель, и развешенные на сушилке вещи, пахнущие свежестью и стиральным порошком. Вещи были детские. А в кроватке — Елена Витальевна была уверена на все сто — лежал её внук. Даже если его мать — милая, но явно обиженная девочка — утверждала обратное. Поэтому Елена Витальевна не спешила. Представилась главным редактором местного журнала (признаться, ложь далась ей с трудом), умудрилась не поморщиться, когда ей предложили чай (просто голый чай без ничего) и сумела ватной палочкой залезть в рот младенца (надо же было подтвердить подозрения). Младенец улыбался знакомой улыбкой. И глаза были знакомые. И рот. От мамы — Елена Витальевна её пожалела, молоденькую, заметно уставшую и немного печальную — ему достался только нос. И уши, пожалуй. — А где же папа? Признаться, не удержалась. Девочка помрачнела. Елена Витальевна почувствовала себя дурно. Разве так она воспитывала своего сына? — Папы нет, — голос у неё был спокойный, — я сама его воспитываю. Отец Назара… — она замолкла, подбирая слова, — не очень хорошо со мной поступил. Не хочу иметь с ним больше ничего общего. Вообще. Никогда. Слышать это было… Больно. И как матери, чьего сына упоминали в подобном ключе; и как женщине, не понаслышке знакомой с такой ситуацией. Был мужик, а потом сплыл. — Бросил, да? Девочка невесело усмехнулась. — Не знаю, на что я надеялась, — поделилась неожиданно, — я думала, что у нас все… Ну, серьёзно, понимаете? По-настоящему. Как в книжках пишут. Романтика, подарки, ухаживания… Не то что бы я надеялась, что он на мне женится, мы заведём троих детей, кота и будем жить счастливо. Это всё-таки совсем не семейный мужчина. Но я позволила себе… Вы извините… Всего на минуточку! Помечтать, что я ему правда нравлюсь. Я, а не спать со мной. Что у нас и правда… Может что-то получиться. Чего-то подобного она и ожидала. Елена Витальевна знала о бывшей любовнице Ромы только с чужих слов. Девочка, любящая романтику, и, к несчастью — её сына, была вовсе не меркантильной охотницей на сокровища, а просто втюрившейся по уши дурочкой. Славная девочка. И этот дурак — её сын! — сумел обидеть её так сильно, что она о ребенке не сказала ему ни слова. — Но не получилось. Безвкусный зелёный чай. Клеенка вытерта и вымыта. Руки бледные, пальцы подрагивают, ногти ухоженные. Да и сама ухоженная. Хорошенькая. Молоденькая. С л а в н а я. Ромочка всегда был капризным. — Нет, не получилось. Я себе просто понапридумывала… Всякого. Видела в нем… Кого-то другого, наверное, не его. Мечту. Ну разве можно было устоять? Красивый, весёлый, обеспеченный мужчина. Ухаживал красиво, за мной так никто никогда не бегал. И цветы, и подарки, и свидания… Мне так хорошо было, — она улыбнулась неловко, рукой неуверенно потеребила короткую рыжую прядь, выбившуюся из низкого хвоста, — очень! Он был… Ужасно ревнивым. И таким… Испульсивным. Но очень добрым… Мне так казалось. Вы не подумайте, я не хочу его оскорбить как-то, я не из тех женщин, что унижают своего бывшего мужчину… Всё-таки я его сознательно выбрала, была с ним в отношениях. Спала… А потом он так… Ему просто надоело, понимаете? Он так и сказал — надоело… Вся эта моя… Недоступность его влекла. Загадочность. А когда я стала понятной и обычной, влюбилась в него, поддалась, то он просто потерял ко мне интерес. Такое бывает. Держать осаду нравилось, иметь город в своём владении — не слишком. И… У него всегда была большая текучка. Женщин, я имею в виду. Часто менял. Я вот задержалась, но не сильно. Она снова поправила волосы. Елена Витальевна сжала кружку так, будто хотела её раздавить. — И не сказали ему о ребенке? Девочка моргнула. Лицо её стало рассеянным. — Я хотела, но… Я уже на приличном сроке была, когда узнала, что беременна. Позвонила ему, а трубку женщина взяла. Манерная такая. Сказала, мол, невеста его… Больше я не звонила. Зачем жизнь ему портить? Я, ребёнок… Он старше меня намного, старой закалки. Если подружка забеременела, то такие либо на аборт отправляют, либо женятся. Но сначала, конечно, тест обязательно, он ли папаша. Вот я и не стала перед ним унижаться. Зачем он мне, если я ему не нужна? Ребёнком не привяжешь, ещё возненавидит за то, что свободы его лишила… К тому же, он бандит. Нам с Назаром это ни к чему. Квартиру мне выдали от университета, не комнату даже, а квартиру, представляете? Такое редко бывает. Комната одна, но нам хватит, пока он маленький. А дальше посмотрим… Заработаю и на вторую комнату. Вы так и не сказали — берете меня или нет… Уходила Елена Витальевна поспешно и скомканно — выложила девочке всю наличность, что была с собой и скромно обозвала «авансом». Из подъезда выскочила как ошпаренная. И первым делом залепила сыну такую оплеуху, что он аж крякнул. Сорок лет мужику!.. — Если это твой ребёнок, — прошипела она, хватанув великовозрастного идиота за ухо, — а я уверена, что он твой, Ромочка… Если он твой, то я с тебя три шкуры спущу. Понял?! Через две недели пришёл результат. Вероятность отцовства — 99,9%. Елена Витальевна выпила целую бутылку коньяка. Девочка встретила её… Настороженно. — Приходил он, — рассказывала небрежно, нарезая белый хлеб. Бутерброды делала, — выспрашивал всё, от кого родила. Я ему наплела с три короба, что это от начальника моего, кажется, поверил, всегда к нему ревновал. Больно, конечно… И врать ему больно, и просто смотреть. Я себя рядом с ним всегда такой маленькой чувствовала, а теперь вообще ничтожеством каким-то… Будто ничего не стою. Ума не приложу, кто ему рассказал! Надеюсь, не Ксюша, она обещала, что не станет, а больше никто и не… — Я рассказала. Елена Витальевна смотрела в мутный чай. За стеной мирно сопел младенец. Её внук. Девочка молчала невыносимо долго. — Откуда вы узнали, кто он? И зачем? Каждое слово выходило… Как камень из почек. С трудом и болезненно. — Я совершенно случайно о тебе узнала. Дорогая, послушай, Рома мой сын, и разве я могла… Она стояла спиной. Хлеб больше не резала, нож отложила. — Значит, никакой вы не главный редактор. — Нет, я… — Уходите, пожалуйста. — Дорогая… Ева, давайте не будем горячиться, я хочу… — Мне все равно, чего вы хотите. Уходите. Если вы не уйдёте — я вызову милицию. Убирайтесь из моего дома. Немедленно. Елена Витальевна сочувственно поджала губы. — Ты на эмоциях, я понимаю… Давай сделаем так: все уляжется, ты подумаешь и позвонишь мне, мы с тобой поговорим и… — Вы что, не слышите меня? Уходите. Я не делаю видеть ни вас, ни вашего сына, ни… Вообще никого. Елена Витальевна, беспардонно выставленная за дверь, только тяжело вздохнула. Она понятия не имела, что делать. Тем более, что на следующий же день девочка куда-то сбежала.