Unlikely, but Not Impossible

18 августа 2019 г. Дахён какое-то время стоит в звуковой кабине, немного взволнованная после встречи с Джису, правящей королевой радио кампуса. До прихода в Ewha Дахён не интересовалась видеоиграми, но после того, как Джису в течение года рассказывала о них, она начала играть в некоторые из них и даже подумывает о вступлении в Games Club на следующей неделе. Вибрация телефона в заднем кармане напоминает Дахён, что ей есть чем заняться, кроме как стоять здесь и смотреть на свою подругу. С неохотой она покидает студию звукозаписи с рюкзаком и клавиатурой на плечах. Выходя из студенческого центра, она вытаскивает телефон и видит сообщение от своей взбалмошной лучшей подруги Минатозаки Саны. От: Белка🐿️ – Я прослушала конец трансляции после тренировки. Так здорово!! Жаль, что я пропустила начало. У меня есть для тебя подарок из Осаки, чтобы компенсировать это! Дахён усмехается над сообщением и быстро отвечает на него, прежде чем сунуть телефон обратно в карман. Когда ранее сегодня Сана лихорадочно написала ей, что не может попасть на трансляцию по какой-то неустановленной причине, Дахён заподозрила, что японка занята одним из своих любовников. Все называют Сану белкой по множеству причин — ее короткий промежуток внимания, ее прыгучесть, ее безжалостное, бесстыдное эгье и это лишь некоторые из них — Дахён иногда думает, что старшая девушка больше похожа на рептилию, постоянно ищущую теплое тело, чтобы лечь под него. Она не сомневалась, что Сана уже занимается своими обычными…так сказать, делами. Дойдя до многоквартирного дома своих друзей, Дахён перепроверяет адрес, затем вводит код двери, впуская себя внутрь. Открыв дверь квартиры, подпертую кроссовками, ее встречает искусно украшенная гостиная. На стенах расклеены фотографии, а в углу стоит уютный диван, освобождая место для стульев и микрофонной стойки, расставленных в центре комнаты. «Привет?» — кричит она в пустую гостиную, ставя рюкзак и клавиатуру на пол. — «Ты рано,» — раздается голос слева от нее, и она оборачивается и видит веселую брюнетку в трениках, выходящую, как предполагает Дахён, из ее спальней. Она заключает Дахён в быстрые объятия, а затем взволнованно суёт блокнот в руки бледной девушки. «У меня есть куча идей для нас в этом году». Пак Розе, которая сейчас порхает по квартире, расставляя стаканы с водой, была первой подругой Дахён в университете. Они познакомились на вводном занятии по теории музыки, во время которого девушка рассказала Дахён о своей мечте создать группу. Узнав, что Дахён немного разбирается в фортепиано, Розе предложила ей присоединиться, и Дахён согласилась, при условии, что она будет время от времени читать рэп. Так возникла Honey, их разносторонняя, бесжанровая гаражная группа, названная Розе в честь ее любимой кофейной добавки. Первые выступления проходили в близлежащих кафе, где они играли по вечерам в будние дни для уставших незнакомцев и для тех, кто из их друзей мог придти. — «Как прошло твое лето?» — спрашивает Розе, пока Дахён настраивает клавиатуру. Она нажимает клавишу, проверяя правильно ли работает звук, а затем устраивается на диван рядом с австралийкой. «Отлично, на самом деле. Ты знаешь, что я записалась вожатой в тот музыкальный лагерь в Тэгу?» Розе кивает, вспоминая энтузиазм девушки ко всему, что связано с музыкой и играми с детьми. «Ну, это было здорово, и вот что: они заплатили мне. Ты можешь в это поверить?» Розе, на самом деле, может поверить в это, учитывая, что для них было бы незаконным не платить Дахён, но она все равно качает головой, не желая портить впечатления другой девушке. Иногда она до сих пор удивляется, что энергичная миниатюрная кореянка почти на год старше ее, повторившая шестой класс из-за инцидента, который она категорически отказывается обсуждать. «Эти тексты великолепны», — говорит Дахён, листая блокнот Розе. Она останавливается на странице, исписанной перечеркнутыми, переписанными строками, затем смотрит на Розе комично широко раскрытыми глазами. — «Ты написала мне рэп?» Розе краснеет и выхватывает блокнот. — «Это ужасно, я знаю, но в основном это всего лишь наполнитель для тебя, чтобы добавить свои собственные части…» Ее прерывает старшая девушка, которая вскакивает и хватает микрофон, с большим удовольствием выплевывая неуверенно написанные куплеты Розе. «Что бы ты ни дал Тофу, я тоже хочу немного». Дахён останавливается на середине куплета, поворачивая голову к дверному проему, где Пак Суён, бэк-вокалистка Honey и самопровозглашенный менеджер, прислоняется к порогу, скрестив руки на груди. «Джой!» Дахён восклицает, бросая микрофон на диван, а затем подпрыгивая, обнимает темноволосую девушку. Суён нежно гладит Дахён по голове. — «Ты стала ниже ростом,» — замечает она, вызывая хмурый взгляд блондинки, которая фыркает и возвращается на диван. «Посмотрите, кого я нашла слоняющимся на улице», — продолжает Суён, отступая в сторону, чтобы показать Чон Чонгука, их четвертого и последнего участника группы, с электронной ударной установкой и угрюмо хмурым взглядом. «Я не слонялся, я просто забыл код двери», — возражает он, на что Суён лишь смеется и тащит его в квартиру, сбивая кроссовок Розе с порога и закрывая за собой дверь. — «А ты постеснялся спросить?» — дразнит Дахён, заставляя Чонгука хмурится еще сильнее. Розе вмешивается до того, как их ссора успеет обостриться, помогая Чонгуку подключить его барабанную установку к ее динамикам. В углу Дахён и Суён ссорятся из-за того, кто будет читать рэп в их следующей песне. Честно говоря, так начинаются все их практики, но как бы хаотично это ни было, Розе любит Honey . В этом году она надеется расширить круг участников, при условии, что они не убьют друг друга. По квартире разносится ударная какофония: Дахен и Суен, вооруженные барабанными палочками, аритмично стучат по барабанной установке, а расстроенный Чонгук наблюдает за происходящим с пола, изгнанный со своего стула. «Звучит здорово, ребята, продолжайте в том же духе», — прорезался сквозь шум новый голос, заставив шумный дуэт замереть с барабанными палочками в воздухе. Лалиса Манобан с длинными волосами, собранными в хвост, стоит у двери их квартиры с видом глубокого веселья. Краем глаза Розе видит, как Чонгук вскакивает на ноги и хватает свои барабанные палочки с пола, куда старшие девушки бросили их, спеша обнять соседку Розе по комнате. — «Ты идешь на тренировку?» — спрашивает Розе, несколько излишне, учитывая наряд Лисы из спандекса и выцветшей футболки группы. Лиса кивает и поднимает спортивную сумку повыше на плечо. Суён использует это как возможность ущипнуть накачанные бицепсы тайской девушки, а Дахён делает вид, что падает в обморок. «Лиса, как обычно, на корте и за его пределами», — заявляет бледная девушка, заставляя Лису закатить глаза. Это правда, что Лиса заработала себе репутацию немного игрока. И не без причины, Розе знает. В равной степени милая и очаровательная, Лиса просто умеет ладить с людьми. Они буквально падают в ее постель. А в прошлом году Розе не раз оказывалась в коридоре возле их общей комнаты, неловко ожидая, пока Лиса, ну, в общем то, закончит. Но в то же время послужной список Лисы противоречит тому факту, что она - может быть, неожиданно для ее вереницы влюбленных с разбитым сердцем - безнадежный романтик, что Розе видела, когда Лиса плакала над слишком большим количеством диснеевских фильмов. Она бросает взгляд на младшую девушку, которая сейчас шатается под общим весом Дахён и Суён, цепляющихся за ее руки. Лиса, конечно, отвергла бы эту оценку со свойственной ей бравадой, но любому, у кого есть глаза, совершенно очевидно, что тайская девушка на самом деле большая зефирка. «Ну, я не хочу мешать вам, ребята… что бы вы ни делали, так что я пошла на тренировку», — говорит Лиса, высвобождаясь из хватки Дахён и Суён. Перехватив взгляд Чонгука, она машет ему рукой, но он лишь отрывисто кивает в ответ, отводя взгляд в сторону. У Лисы всегда складывалось впечатление, что барабанщик ее не очень любит, что она принимает близко к сердцу. В конце концов, она самая большая поклонница Honey, побывавшая на всех их концертах (о чем она напоминает Розе каждый раз, когда ей нужно, чтобы австралийка что-то для нее сделала). Отмахнувшись от холодного общения, Лиса надевает кроссовки и открывает дверь квартиры. «Кстати, твое шоу было действительно забавным», — говорит она Дахён, которая улыбается ей в ответ, прежде чем шагнуть в дверной проем. По извиняющемуся бормотанию, которое начинается, когда за ней закрывается дверь, она может сказать, что Розе забыла упомянуть об этом, и посмеивается про себя, выходя на тротуар. Какой бы рассеянной она ни была, Розе — самый любимый человек Лисы в мире. Когда они впервые встретились, Лиса была уверена, что австралийка — ее родственная душа. В Розе она нашла кого-то, кто видел ее чушь насквозь, кто смеялся над ее детскими шутками, кто говорил ей, что скучать по дому, ослаблять бдительность — это нормально. Она нашла кого-то, кто понимал ее лучше, чем кто-либо прежде. По этой причине уже через несколько часов после их первой встречи Лиса поняла, что хочет, чтобы старшая девушка была рядом с ней до конца ее жизни. Узнав вскоре после этого, что Розе, возможно, была самым гетеросексуальным человеком, которого она когда-либо встречала, Лиса решила остаться лучшими друзьями. После относительно спокойного (Лиса считает, что все было замечательно, а Розе утверждает, что могло бы быть поменьше неожиданных ночных гостей) года в качестве соседок по комнате, жить вместе на втором курсе было просто необходимо. Примерно неделю назад они переехали в свою квартиру - Студию, как они ее называют, потому что Розе занимается в группе, а Лиса - фотографией. Она даже переоборудовала кладовку в маленькую темную комнату для своей пленочной камеры. Лиса заходит в спортзал чуть раньше пяти, не опаздывая на тренировку, но и не приходя слишком рано. Девочки уже рассыпались по залу парами, перебрасывая мячи туда-сюда, а из динамика возле сетки гремит музыка. Среди разогревающихся девушек есть несколько лиц, которых Лиса не узнает, и пока она надевает наколенники и кроссовки, ее глаза внимательно оглядывают новичков, оценивая их и проверяя, есть ли в них потенциал. «Ты не можешь спать ни с одной из них. Некоторые из них окажутся в команде». Хираи Момо, со-капитан волейбольной команды, материализуется рядом с Лисой. «Я и не собиралась», — возмущается Лиса, встретившись с ровным взглядом Момо, понимает, что японка не шутит; Хираи искренне считает, что если она не скажет Лисе не спать с этими людьми, младшая девушка сделает это. Хуже всего то, что она, вероятно, права. — «Ладно, не буду,» — обещает Манобан, получая подтверждающий кивок от старшей. Момо возвращает свое внимание к корту, и Лиса еще некоторое время смотрит на нее, прежде чем сделать то же самое. Прошлой осенью, когда Лиса была единственной первокурсницей, попавшей в университетскую волейбольную команду, именно Момо взяла на себя заботу о том, чтобы тайская девушка чувствовала себя нужной. Может быть, она узнала потерянный, нервный взгляд Лисы, увидела себя в этой иностранке, пытающейся составить предложения из чахлого, зачаточного словарного запаса. Или, может быть, она просто была милой. Какой бы ни была мотивация, через несколько недель после начала сезона Момо начала приглашать Лису потусить после тренировки, пообедать с подругами японской девушки, почувствовать себя где-то в этом новом и незнакомом месте за тысячи километров от дома. Момо, вероятно, даже не понимала, что ее предложение дружбы значило для Лисы, как оно успокаивало какую-то тихую, тоскующую по дому боль глубоко внутри младшей девушки. «Мне нравится эта», — комментирует Момо, перенаправляя блуждающие мысли Лисы на корт, а точнее, к девушке, на которую она указывает. И вдруг Лиса сожалеет о том, что согласилась не преследовать ни одну из девушек, претендующих на место в команде, потому что, черт возьми, высокая, невыразительная девушка, стоящая у сетки, должна быть самым привлекательным человеком, которого она когда-либо видела. В ней есть что-то смутно знакомое, но Лиса уверена, что вспомнила бы, если бы видела это лицо раньше. Или это тело. Проведя взглядом по длинным подтянутым ногам другой девушки, Лиса рассеянно бормочет: «Да, мне тоже». Момо хмурится и машет рукой перед лицом Лисы, чтобы вернуть ее внимание. «Опять же, нет. Со всеми. Особенно с вон той мисс Ewha. Я хочу, чтобы она была в команде». Кусочки сошлись воедино в мозгу Лисы. — «Вот где я ее видела,» — говорит она, щелкая пальцами. Каждую весну в ходе причудливого, старомодного ритуала, напоминающего школьные фильмы 90-х годов, объединенные студенческие группы Ewha и Хонгика собираются вместе, чтобы выбрать двух первокурсников, считающихся самыми красивыми лицами в кампусе, которые будут коронованы мисс Ewha и мистером Хонгик. Помимо того, что им приходится вместе танцевать на Весеннем фестивале, их фотографии помещают в рамку и ставят на камин в студенческом центре, пока их не заменят следующей весной. По мнению Лисы, все это абсурдно. Акт выбора двух самых красивых первокурсников сам по себе смехотворен, а выставление их фотографий совершенно бесчеловечно. Как будто школа хочет постоянно напоминать им, что каждый из них уродливее победителей. Но глядя на девушку сейчас — Чжоу Цзыюй, если она правильно помнит, — Лиса думает, что некоторые люди действительно заслуживают награды только за то, что они красивы. «Значит, она второкурсница», — размышляет она, наблюдая, как Цзыюй плавно возвращает пас девушке напротив. «Интересно, почему она не пробовала себя в прошлом году?». Момо пожимает плечами, собирая свои темные прямые волосы в хвост. —« Не знаю, но я рада, что она здесь. Нам нужен рост, а она должна быть не ниже 170». Заметив, что музыка остановилась, Момо смотрит в сторону сетки и видит Кан Сыльги,своего со-капитана, которая машет ей рукой с кривой ухмылкой. —«Хираи, звонит твоя бесполезная жена,» — смеется она, поднимая телефон Момо. Решив проигнорировать колкости, Момо подбегает, чтобы забрать свой телефон у старшей девушки. Недолго думая, она отвечает на звонок и подносит телефон к уху. Только вместо того, чтобы звучать из динамика телефона, панический, высокочастотный крик вырывается из акустической системы у ее ног. Все головы в зале оборачиваются, чтобы посмотреть на Момо, которая судорожно тычет пальцем в экран, пытаясь отключиться от динамика. — «Что ты натворила на этот раз?» — устало спрашивает она, взяв телефон под контроль. Рядом с ней Сыльги кудахчет с Лисой, а Момо обиженно отмахивается от них. «Момо, слава богу, ты ответила, что-то горит!» Сана вопит по линии, достаточно громко, чтобы Лиса и Сыльги могли услышать, к их большому удовольствию. Момо вздыхает, потирая переносицу рукой. — «Тренировка вот-вот начнется,» — слабо говорит она, затем тут же отдергивает телефон от уха, когда на другом конце провода раздается еще один визг. — «Ты меня слышала, Момо? Я сказала, что пожар!» «Хорошо, хорошо, я уже в пути», — стонет Момо, завершив вызов и посмотрев на пару рядом с собой, которая согнулась пополам от смеха. «Я скоро вернусь.» «Да, иди спасай свою квартиру», — хрипит Сыльги, отмахиваясь от нее. — «И обязательно поцелуй Сану от меня.» Момо останавливается посреди переодевания кроссовок. — «Ты же знаешь, что у меня есть парень, да?» «О да, я знаю Хичоля», — говорит Сыльги, обретя некоторое самообладание. Она морщит нос. — «Думаю, с Саной тебе будет лучше.» «Почему никому не нравится Хичоль?» скулит Момо, уронив кроссовок и скрещивая руки на груди. «Он милый и забавный и покупает мне еду…» — «Эй, Момо, разве у тебя не горит квартира?» сухо вклинилась Лиса, многозначительно переводя взгляд на брошенный ботинок Момо, а затем на дверь. — «Верно, да,» — фыркает Момо, топая кроссовками, даже не удосужившись развязать шнурки. «Опять.» Схватив свой телефон и ключи, она выбегает из спортзала, сопровождаемая утихающим гоготом Лисы и Сыльги. «Не могу поверить, что это уже не в первый раз», — слышит она смешок Лисы. «Не могу поверить, что Сана сказала, что квартира горит, а Момо сказала: «Тренировка вот-вот начнется»». И вот Момо уже бежит, дверь спортзала захлопывается за ней, когда она начинает осознавать потенциальную срочность ситуации. Это не первый раз, когда Сана что-то поджигает, но каждый раз, когда неуклюжая блондинка устраивает хаос, она каким-то образом превосходит себя, и каждый несчастный случай приводит к большим неприятностям, чем предыдущий. Когда они были детьми, в Осаке, промахи Саны всегда были незначительными: она забывала свой обед, врезалась в уличные фонари, спотыкалась о собственные ноги. Она была, в худшем случае, немного рассеяной, но никогда не разрушительной. Однако с тех пор, как Сана поступила в университет, она превратилась в ходячую катастрофу. Практически каждую неделю младшей девушке удается найти новый забавный способ что-то сломать, устроить сцену, вызвать блокировку лаборатории, проливая токсичные химикаты — похоже, что Сане скучно, и она создает проблемы только ради острых ощущений. В голове Момо вспыхивает образ сгоревшей квартиры, ее одежды, картин, приборов (и, о боже, холодильника ), превратишихся в пепел. Она бежит быстрее. Достигнув своего дома, Момо вбегает в подъезд и поднимается по лестнице, но останавливается, запыхавшись, возле своей квартиры. Через дверь она слышит крик Саны, и ей приходит в голову проверить дверную ручку — к счастью, прохладную на ощупь — на случай, если вся квартира на самом деле в огне, потому что она не собирается входить в ад, чтобы спасти свою неумелую соседку по комнате. Момо любит Сану, но Момо любит Момо больше. Приготовившись к тому, что по ту сторону будет ад, Момо открывает дверь своей квартиры и видит раскрасневшуюся, охваченную паникой Сану, яростно размахивающую полотенцем перед пылающим тостером. Пока Момо наблюдает, полотенце тоже загорается, и Сана с визгом роняет его в раковину. — «Знаешь, удивительно, что ты вообще прожила так долго,» — комментирует Момо, осторожно заходя в свою квартиру и закрывая за собой дверь. При звуке ее голоса голова Саны резко поворачивается к дверному проему, и она бросает на Момо убийственный взгляд. «Ты можешь что-нибудь с этим сделать, вместо того, чтобы просто стоять здесь?» — требует блондинка. Момо делает полшага вперед, глядя на двойное пламя, гневно поднимающееся из прорезей тостера. — «Как это вообще случилось?» —«Не знаю,» — вопит Сана, ища что-нибудь еще, чтобы безрезультатно хлопнуть по испорченному тостеру. — «Я готовила себе ужин…» — «Ошибка номер один,» — прерывает Момо, привлекая к себе еще один угрожающий взгляд Саны. — «Похоже, сейчас самое время для шуток, да Момо?» Прежде чем Момо успевает сказать «да», этот момент, когда Сана отчаянно машет кухонной прихваткой в ​​стиле Барби по тому, что раньше было их тостером, на самом деле кажется отличной возможностью пошутить. Их прерывает громкий грохот, когда Ю Чонён с широко раскрытыми глазами и вздымающейся грудью врывается в их квартиру с огнетушителем в руках. Увидев тостер, Чонён остановилась и в недоумении уставилась на Сану. «Это и есть пожар? Ты сказала так, будто все это место сгорело дотла.» «Почему только меня это волнует?» — кричит Сана, указывая на все еще горящий тостер. Вместо ответа Чонён откладывает огнетушитель, наполняет стакан водой, отключает тостер от сети и вылевает воду на пламя. «Не за что», — ворчит она, поворачиваясь, чтобы свирепо взглянуть на уже застенчивую Сану. Момо, которая даже не удосужилась зайти на кухню, как замечает Сана с некоторым оскорблением, фыркает на антиклиматическое решение. — «Рада, что стала свидетелем того, как ты кричишь на наш тостер, но мне нужно вернуться на тренировку. Постарайся больше не разжигать пожары, пока меня нет,» — поддразнивает она, уже на полпути к двери. «Просто чтобы ты знала, ты совсем не помогла», — кричит Сана вслед Момо, которая стреляет ей пальцем в сердце, прежде чем исчезнуть в дверном проеме. И хотя Момо действительно прибежала сюда только для того, чтобы постоять и посмеяться над ней, Сана не может сдержать нежной улыбки, которая расползается по лицу. Потому что Момо прибежала сюда. Потому что Момо всегда бежит к Сане. С того самого первого дня, когда Сана вошла в свой класс начальной школы и села рядом с девочкой с большими глазами, челкой и розовым блестящим рюкзаком, Момо присматривала за ней. Даже в течение тех четырех лет, когда они были в разлуке, когда Момо переехала в Киото учиться в старшей школе, а Сана приехала в Сеул одна, Момо звонила Сане по выходным и рассказывала ей, какая погода в Киото в тот день, как в новом ресторане Соба рядом с ее школой было лучшее мороженое, как выглядели цветущие сакуры в тот год. Сане не нужно было ничего говорить, не нужно было говорить Момо, что она так тоскует по дому, что ест такояки из торгового автомата. Момо просто знала. Она улавливала что-то в голосе Саны, слышала ржавые, тупые грани ее заброшенного японского и автоматически начинала тщательное сравнение каждого уличного торговца детенышем осьминогов в районе Кансай. Затем, по воле судьбы, они оба оказались в Ewha, и внезапно Сане больше не пришлось скучать по Японии. У нее был кусочек дома прямо здесь, в Сеуле, рядом с ней. И все – жить в тысяче километров от Осаки, работать по двадцать часов в неделю только для того, чтобы заплатить за квартиру, получить диплом по второму языку – стало намного проще. Так что Момо может высмеивать Сану сколько угодно, может тысячу раз называть ее некомпетентной и смеяться над ней, когда она поджигает их тостер, потому что, в конце концов, Момо здесь. И это все, что нужно Сане. Ее внимание привлекает недовольный кашель, и Сана с удивлением вспоминает, что Чонён все еще здесь, в ее квартире, и молча злится на нее. «Мне очень жаль, что заставила вас прийти сюда из-за этого», — извиняется она, указывая на обгоревшие остатки их тостера. Чонён не отвечает, поэтому Сана вяло предлагает: — «Я могу приготовить тебе что-нибудь поесть?» — «Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала,» — быстро отказывается Чонён, глядя на почерневший тостер. Сана дуется, но Чонён уже выходит из квартиры. —« У меня все равно скоро встреча,» — говорит старшая, открывая дверь. — «Не забудь свой огнетушитель,» — услужливо говорит Сана. Чонён останавливается в дверях, поворачивается, чтобы посмотреть на огнетушитель на полу, затем на Сану на кухне. «Пожалуй, я оставлю это здесь», — говорит она и, не обращая внимания на возмущенное выражение лица младшей, выходит из квартиры японок, закрыв за собой дверь. Ранний вечер, на улице еще светло, но уже не так жарко, когда Чонён направляется к кампусу. Инцидент с Саной напомнил Чонён о том времени, когда она впервые встретилась с японскими девушками при схожих обстоятельствах почти два года назад. Семестр едва начался. Чонён уже почти заснула, закончив домашнее задание, когда ее разбудил оглушительный визг пожарной сигнализации. Согласно протоколу, она вышла во двор, полусонная и полуодетая, чтобы встать с остальными сварливыми, растерянными однокурсниками. Увидев кого-то, кого она узнала, иностранную студентку с тупой стрижкой, которая была одной из немногих первокурсников, пришедших в кампус раньше предсезонки, она подошла, чтобы спросить, что происходит. — «Это была Сана,» — устало ответила девушка. Прежде чем Чонён успела спросить, кто такая Сана, на ее вопрос ответило появление растрепанной блондинки, готовой расплакаться, рядом с темноволосой девушкой. —«Момо, я не хотела,» — пробормотала блондинка, уткнувшись в объятия другой девушки. —«Я знаю,» — успокоила ее темноволосая девушка Момо. Повернувшись к Чонён, она представилась: «Я Момо, а это Сана, та самая, которая подожгла общежитие, пытаясь приготовить жареный сыр». И это все, что потребовалось. Помимо футбольной команды, у Чонён еще не было друзей, и как только она встретила Момо и Сану, ей и не нужно было заводить новых. Между помощью Момо сохранить Сане жизнь («Как ты выживала здесь одна в течение четырех лет?», «У меня есть пожарная служба на быстром наборе») и помощью Сане научить Момо корейскому («В последний раз, это земляная свинина, а не крючок свинина»*), Чонён была занята весь первый год обучения. Затем прошлой осенью Момо начала приводить первокурсницу из волейбольной команды, чтобы пообщаться с ними, и после этого все пошло как по маслу. Лиса появлялась на их обычном четверговом вечере в баре со своей соседкой по комнате, кроткой австралийкой по имени Розе, которая удивила всех своей способностью заткнуть Лису одним взглядом. Затем во вторник вечером Розе затащила их в крошечное кафе, чтобы посмотреть, как играет ее группа, и они встретили Дахён, энергичную шутницу, о которой Чонён и не подозревала, что она нужна ей в жизни, пока они не сговорились подложить фальшивых тараканов в постель Момо. И вдруг Чонён оказалась в роли неохотного опекуна — или папочки, как называет ее Сана, ко всеобщему отвращению — этой непослушной, непокорной группы иностранок и Дахён. Но, несмотря на то, что Чонён жалуется на своих нуждающихся и проблемных детей, на самом деле она не хотела бы, чтобы было иначе. Может быть, потому, что у нее были только старшие сестры, и ей нравится быть самой старшей среди ее друзей. Или, может , потому, что приятно быть нужной время от времени. В любом случае, она надеется, что в этом году будет меньше бедствий, думает Чонён. Однако у них не очень хорошее начало, признает она со вздохом, поднимаясь по лестнице в конференц-зал. — «Ты опоздала,» — упрекает ее сухой голос, когда она входит в комнату. Чонён пожимает плечами Ким Дженни, модному директору Клуба дизайна, и плюхается на свое место. — «Мне пришлось тушить пожар.» «Надеюсь, ты говоришь образно, но, зная твоих друзей, это не так», — растягивает слова Дженни, и на ее губах появляется улыбка. Чонён устало покачала головой, вытаскивая ноутбук из рюкзака. Когда экран оживает, она видит последний открытый сайт и усмехается. «Сегодня я увидела кое-что забавное», — говорит она Дженни, поворачивая свой ноутбук, чтобы показать младшей девушке свой браузер с викториной о группе друзей Дженни. — «Не напоминай мне,» — стонет Дженни, закатывая глаза. Когда Чонён хихикает, Дженни хмурит брови. «Не смейся. Я уверена, что и о вашей клике тоже есть.» Чонён хмурится. «Мы не клика, в отличие от вас и вашего отряда злобных сучек». При этом Дженни фыркает с уникальным сочетанием насмешки и искреннего веселья, как может только Ким Дженни. «Тройная Пятерка? У вас есть название; вы клика». Она осматривает свои ногти с привычным безразличием. — «По крайней мере, мы признаем это.» Чонён не может с этим поспорить, поэтому, смиренно кивнув, она закрывает браузер и разворачивает свой ноутбук к себе. Хотя она с удовольствием посидела бы и поспорила о том, чем Город Грехов, казалось бы, тщательно отобранная группа холодных, несправедливо привлекательных друзей Дженни, отличается от ее собственной группы друзей, Чонён признает, что ее маленькая семья, по некоторому определению, соответствует требованиям, как клика. Она была, мягко говоря, озадачена, когда прошлой зимой услышала от Саны, что их сокурсники стали называть их «Тройная Пятерка». С некоторым волнением Сана рассказала ей, что это прозвище происходит от того, что каждый из их друзей попадает по крайней мере в одну из трех категорий: спортивный, артистичный и привлекательный. Как будто это недостаточно нелепо, предположительно, это название также относится к какой-то американской компании, которая запускает автомобили, застрявшие на шоссе, отсылка к обычно услужливому и дружелюбному присутствию ее друзей в кампусе. По мнению Чонён, занятия спортом или фотосъемка не оправдывают полной классификации клики. Но, кроме чуть более высокой посещаемости ее футбольных матчей, в ее жизни ничего особо не изменилось, поэтому она решила просто проигнорировать эту классификацию. На самом деле, если ей не напоминают об этом, как сейчас, она обычно просто забывает о том, что какая-то маленькая и, вероятно, очень скучающая часть кампуса называет их не по именам. «Я думаю, что одна из твоих подруг, Сон Чеён, пробует себя в футболе», — говорит Чонён через некоторое время. Дженни смотрит на нее стальными глазами. — «Тебе лучше быть вежливой с ней, Ю Чонён,» — мрачно говорит она. Не дав Чонён возможности ответить, сказать, что, конечно, она будет вежливой, потому что она вежлива со всеми, в отличие от Дженни, младшая девушка продолжает: «Если я узнаю, что ты ей нахамила, я убью тебя во сне.» И Чонён может только кивнуть, подняв руки в знак покорности, и на ее лице появляется забавная ухмылка. Потому что, как бы ей не хотелось это признавать, Чонён испытывает к Дженни настоящее, хотя и неохотное, уважение. Кроме всего прочего, они не такие уж и разные. Как и Чонён, Дженни глубоко и искренне заботится о своих друзьях и готова угрожать чьей-то жизни ради них. В другой жизни они, может быть, даже были бы друзьями, она и Ким Дженни, Тройная Пятерка и Город Грехов. Но все сложилось иначе, и вместо этого они живут своей жизнью параллельно друг другу. Время от времени они пересекаются – в клубах, в спортивных командах, в мимолетных взглядах и тихих признаниях существования друг друга – но по большей части они просто бегают по разным кругам. Так уж устроен университет, лениво думает Чонён, пока президент Клуба дизайна собирается начать встречу. Вы находите свои круги, стягиваете их вокруг себя и утешаетесь осознанием того, что, хотя есть тысячи людей, с которыми вы могли бы подружиться, это именно те, кого вы нашли. Это те, кто нашел вас. А все остальное, все остальное становится фоном, на котором вы прокладываете свой путь в мире. "В конце концов, все не могут дружить со всеми", — рассуждает Чонён, бросая незаметный взгляд на Дженни. Неважно, сколько раз (сколько путей, больших и малых) пересекаются ваши жизни.