People need people

song: Massive Attack — Angel

      Имея проблемы с психикой, Изана пошел в университет на психотерапевта. Ему было жизненно важно решить свои внутренние проблемы, понять причину своей ненависти к неродным ему людям и перестать быть таким, какой он есть. Изменения, изменения. Но к своему разбору он еще не дошел.       Он закончил университет, получил диплом, устроился в частную клинику к префектуре Акита. Первой его пациенткой была бабушка с соматоформным расстройством. Она пыталась вырвать свои вену прямо в его кабинете, крича, что те больше не прогоняют кровь. В следующий раз она считала, что ее печень отказала и попыталась вырвать ее ножницами. Изана тогда думал, что хуже быть не может. Может. Бабушка проткнула свой левый бок карандашом, сославшись, что таким образом пыталась реанимировать сердце.       После этого он взял недельный перерыв. Пациентку забрали в другое учреждение, а ему самому дали другого пациента. Эта была маленькая девочка девяти лет. Она жаловалась, что слышит голоса, приказывающие сжечь квартиру. Как она сказала: «Они больше ничего не просят, только это. Мама говорит, что я ненормальная, а тени кричал поджечь ее кухню». Это было тяжело для Курокавы. Девочку положили в больницу, и к всеобщему удивлению, ей стало легче. Но до первого посещения ее матери. Вскоре Изана узнал, что ненормальная мать пытала ребенка кипятком и горящим металлом, заставляя девочку «избавиться от бесов», которые якобы сидели в ней. Мать поселили в соседнюю палату.       У него были и другие пациенты. Кто-то добровольно ложился в больницу, а кого-то приходилось заставлять. Одни вели себя позитивно и открыто, старались решить свои проблемы со здоровьем, другие — были закрытыми и необщительными, третьи считали, что они в порядке и умоляли их отпустить.       — Присаживайтесь. Давайте начнем или вам нужно время привыкнуть к этому месту? — тихо, но ровно произнес Изана.       Сегодня у него новая пациентка, которую перевели из Киото. В карточке ее описывали как спокойную и тихую, временами активную и улыбчивую. Ичико Лэйн. Двадцать два года. Расстройство личности. Она смотрела в пустоту за спиной Курокавы, ее губы шевелились, однако звуки не выходили. Темные круги под глазами из-за препаратов и режима, руки в шрамах, грязные волосы и бледная кожа. На ней футболка на три размера больше и штаны — форма всех пациентов этой больницы.       — Они хотят вашей смерти, — шепотом произнесла она. Ее голос был схож на шелест листьев в утреннем лесу. — Но я их попросила помолчать, потому что вы мне нравитесь. От вас… приятная аура исходит и мне по душе запах ментола.       — Может вы хотите рассказать «про них»? Мне говорили, что вас трое. Лэйн. Рио. Каэлла. Сейчас передо мной Лэйн. Спокойная и уравновешенная.       Девушка дернулась, как от пощечины. Она подняла руки, прося о молчании. Словно эти имена опасно произносить. Будто они ее убьют.       — С ней нужно быть осторожным. Она нас ненавидит. Каэлла, как ребенок, она ничего не понимает… Но она… она хочет нас убить, — Лэйн наклонилась ближе. Глаза пробежались по ярким буклетам, ручках, пальцах врача. Зрачки без света поднялись вверх. — Но я убью ее первой.       Лэйн отвели в ее комнату. Курокава долго просматривал запись их общения. Как он дергает головой, когда речь заходит о Рио, как осматривается по сторонам, стоит заговорить о чем-то личном. Как она кусает губу, когда слышаться звуки из коридора, будто бы боится свидетелей.       Изана взялся за ее дело. Ему, как врачу, хотелось помочь бедняжке. И он решил, что будет важно поговорить со всеми личностями, разобраться в их характерах и мотивах. Рио не хотела себя показывать, но вот Каэлла радостно «вышла» пообщаться. И правда, как ребенок. Изана только потом понял, что умственно ей было семь или меньше. Ему было интересно наблюдать за ребячеством и ясными глазами.       Потом появлялась Лэйн. Закрытая, тихая, осторожная Лэйн. И слова лишнего боялась сказать, все думала, что Рио рассердиться. Изана искал способы, думал над лечением и таблетками, даже в сторону гадалок смотрел — все было не тем.       Ловить себя на мысли о том, что у девушки красивые глаза, он начал совсем недавно. Вторым интересом стали длинные пальцы и родинка чуть выше запястья. Ему нравилось слушать ее рассказы, когда Рио отходила на фон и Лэйн рассказывала о волнующих ее вещах. О цветах в саду на территории лечебницы, о синем небе, о бренности жизни. Она критиковала поэтов, пишущих о легкомысленных девушках и слишком храбрых рыцарях, ее бесили огромные абзацы, описывающие листок, упавший с дерева. Но она любила слушать птиц и разговоры людей — просто слышать другие звуки.       Следующей заинтересованностью стали губы, потом волосы — а это желание прикоснуться к ним! — дальше ноги, скрытые больничной одеждой. Озабоченные мысли он позволял себе только дома — в тишине и покое, где мог спокойно фантазировать обо всем. О криках. О струйке пота на животе. О томном взгляде. Об отпечатках пальцев на ее шее. С оргазмом приходила чистая голова, в которой не было ни грамма стыда, лишь желание повторить, только не с рукой.       Изана стал больше касаться девушки. То тронет руку, когда рассказывает о голосах, то погладит по спине, стоит ей заплакать, вспоминая Рио. Какая у нее мягкая кожа и это в таких-то условиях!       Курокава часто засиживался допоздна, заполнял документы и читал литературу. Его ночи на рабочем месте наполнены тишиной, шелестом бумаги и тихими страдальческими вздохами. Ему срочно нужна разрядка!       — Лэйн, — прошептал он в глубь своего кабинета, когда расстегивал ремень. — Прекрасный коктейль под именем Лэйн.       Пальцы не спеша справились с молнией и шелест бумаги сменили влажные звуки, шепот, мольба о девушке. Вверх и вниз. Прекрасные глаза. Вверх и вниз. Чудесный рот. Вверх и вниз. Хотелось бы увидеть ее нагой.       Его глаза приоткрываются и видят интерес в глазах особы, что посмела его потревожить. Пальцы все еще сжимают влажную кожу, мозг активно придумывает слова. Что она делает в его кабинете в такой час? Она должна спать уже как два часа. Изана мысленно бьет себя голове, вспоминая, что прописал ей новые таблетки, у которых есть побочный эффект в виде бессонницы.       — Лэйн, — шепчет он.       Он должен спрятать член, извиниться, отправить ее в палату. Сделать хоть что-то!       Изана смотрит как она присаживается на колени, с любопытство смотря на его руку — он и не заметил как стал двигать ею вверх-вниз.       Кто поверит сумасшедшей?       Какая приятная мысль. Один раз никому не навредит. Его пальцы аккуратно убирают прядь с ее лица. Лэйн, как зачарованная смотрит на его член, движения и поглядывает на лицо. Поняв, что Лэйн не отпрыгивает, он прошелся по ее плечу, руке и вернулся к лицо, схватив за подбородок. Кончики пальцев прочертили путь под больничную рубашку. Как мягко! Он оторвался от мастурбации и осторожно расстегнул ее вверх — всего две пуговицы, а желание прыгнуло до небес. Он обвел ключицы, спустился вниз к груди, нежно касаясь их. Стоило ему сжать одну грудь, как Лэйн шумно вдохнула воздух.       Зеленый свет.       — Лэйн, прикоснись, — тихо сказал он, убирая свою от члена.       Она пугливо подняла руку. Пальцы прошлись по длине, кончику, поднялись выше по животу. Курокава поймал ее руку и сжал ее вокруг своего члена. С облегченным шипением он стал водить ее руку вверх-вниз.       — Лэйн, открой рот.       Глаза блестели желанием — она подчинилась. Сопение и влажные звуки из ее горла были единственным шумом в кабинете. Изана направлял голову пациентки, теребил волосы на затылке и прижимал так, что она касалась носом его тела. Кончил он шумно, зажав Лэйн нос и голову. Ах, эти звуки беспомощности! Майки тоже должен был так стонать, только от боли!       Лэйн отправилась спать с легкой улыбкой на лице. Утрешний сеанс с Изаной стал продолжением ночи. Он все также курировал ее головой, закрывал ей глаза и шептал, что она умничка. А умничкой ее давно не называли. Люди вокруг боялись Лэйн. Кто знает, что взбредет человеку с несколькими личностями.       На пятом сеансе Куровава разложил девушку на мягком диване. Ему пришлось по уговаривать ее снять штаны и дать шанс почувствовать наслаждение. Пальцы проходились по внутренней части бедра, трогали промокшее белье. Он помнит, что следы оставлять нельзя. Мокрое белье оказалось на полу и перед ним открылись ворота в Рай. Первой прикосновение вызвало дрожь в теле Лэйн, второе — сопение. Он кружил вокруг ее клитора, осторожно касался и шептал о ее красоте.       Изана приподнялся с колен и навис над девушкой. Губы коснулись ее покрасневшего лица и первый палец погрузился в нее. Ему пришлось зажать ей рот рукой, когда он ввел второй палец. Монотонные, осторожные движение сменились быстрыми и глубокими. Изана продолжал закрывать ей рот. Почувствовать сжатие стенок, он закрыл ей нос и рот одновременно, от чего Лэйн задыхалась в его руку. Он слизал все, что было на его пальцах.       С этого сеанса он забыл о своих нуждах. Какое у нее было лицо во время оргазма! А как пальцы входили! Желание засунуть в нее член чесалась внутри грудной клетки. И это он сделал, но уже на тринадцатом сеансе, когда почувствовал, что она готова. А какая яркая кровь была на его члене! Блаженство во плоти.       Он трахал ее на всех поверхностях. Она делала минет под столом. Стонала в руку у окна. Впивалась в стол, когда Изана играл с ее нервными окончаниями. Лэйн впивалась пальцами на диванчике. Упиралась лбом в пол. Прогибала спину на его кресле.       Изана устраивало все. Лэйн помалкивает — и хорошо. Припадков и разговоров в ее голове не было уже давно. Бормотала конечно про то, что Каэлла все увидит, но быстро глотала слова, ровно, как и член.       Изана постукивал пальцами по столу в ожидании девушки. Она задерживается на десять минут. Он выждал еще пару минут и злостно направился в ее палату. Как они — все они и она — смеют оставлять его без секса?! Обозленные шаги было слышно в пустом коридоре. Курокава хмурит брови, ведь по коридорам вечно кто-то ходит, отовсюду льются разговоры и шум. Но сейчас… мертвая тишина.       На лестнице он слышит шум и крики. Этаж с палатой Лэйн. Возле него пробегают пациенты и санитары, кто-то кричит о помощи, другие просто кричат. Дыхание врача сбивается, когда он понимает, что все смотрят вглубь палаты Лэйн.       Как он подошел к двери, Изана не помнит. Не помнит он и как его оттаскивали, вводили снотворное и пытались успокоить. Но он помнит красную палату Лэйн, которая должна быть белоснежной, помнит надпись на стене, помнит ее мертвое тело на полу.       Она пыталась меня убить, но я быстрее. Пошла ты, Рио.       Все бы ничего — обычный случай в психиатрической лечебнице. Но надпись была написала ее кровью, каждая буква была ярко-красной. А внизу сердце и символ «и».