«Когда ты одинок — это не значит, что ты слабый. Это значит, что ты достаточно сильный, чтобы ждать то, чего ты заслуживаешь.»
— Сонька! — поворачивается к ней Женя, вытирая со лба пот. — Мы уже подъезжаем.
— Хорошо. Я начеку, — Соня гладила серую, деревянную ручку фальшиона, смотря в небольшое окно, покрытое пылью и грязью.
— А что происходит? — Саша, как всегда, одна в неведении.
— На случай если рядом с нашим домом ходят мертвецы — мы всегда наготове их убить, — ведает ей Кульгавая, тщательно высматривая окрестность. — Нам лишних проблем не нужно.
Эти девушки за два часа, проведённые вместе, открылись для неё с новой стороны. Даже не с худшей, но и не с лучшей. Но её мнение поменялось. Она больше не хочет вырваться и убежать, чтобы пятки сверкали, лишь бы не видеть их лица. Это уже победа.
Соня рассказала миллион скучных историй, а Женя постоянно жаловалась на сухую и жаркую погоду. Но даже это, на удивление, не портило её настроение.
— Саша, а я рассказывала тебе о том, как моя сестра вышла замуж за незнакомца? — Соня придвинулась ближе, облокачиваясь рукой о мягкую обивку, а голову вновь кладя на её плечо.
Она своих прошлых ошибок и не замечает. Забывает, что Саша не тактильная и прикосновения не любит от слова совсем.
Но Александра терпеливая, вытерпит и это.
— Рассказывала, — тяжело вздохнула шатенка, даже радуясь, что они наконец-то приехали.
Страх перед новыми людьми не сравнится с двухчасовой поездкой на машине, в глуши ещё и с Софьей Кульгавой под боком, которая способна надоесть любому.
— Блин, — Соня уложила руки на колени, — что мне тебе ещё-то рассказать?
Саша наконец из мыслей своих вырвалась. Она не могла на полном серьёзе всё это слушать.
— Ничего не надо, — она не выдержит ещё одной дурацкой истории.
— Привыкай, — Женя легко усмехнулась. — Она всегда такая, — девушка растянула последние слова.
Крючкова вздохнула.
Но что уж, придётся терпеть это ещё некоторое время. Она же с ними не надолго. Рана затянется и она мигом уйдет восвояси.
— Я вспомнила! — радостно воскликнула Софья. — Я тебе ещё не рассказывала про то, как моя кошка подралась с уличной собакой! — Саша скорчила лицо.
«Она эти истории придумывает на ходу что ли? Не может же у неё в жизни столько произойти!»
Хотя за пару часов знакомства, Крючкова понимает, что у неё может быть в жизнь всё.
— Представляешь, мы гуляли с моей милой, доброй, ласковой, — ею были произнесены ещё как минимум тысяча прилагательных, но Саша слушала её в пол уха, поэтому после десятого не обращала внимания. — Эй! — Соня подняла голову, нахмурившись. — Ты слушаешь меня вообще?
— Конечно, мне очень интересно! — легко улыбнулась, надеясь, что она не заметит её сарказма.
— Вот и хорошо, — она обратно улеглась к ней на плечо, продолжая свой "захватывающий рассказ", — вдруг резко к нам подбежала злая, неотесанная собака. Она громко гавкала на мою Мусю, — нежно произносит её имя.— Но она не растерялась, через минуту они уже лежали на земле и кусали друг друга, лапами царапались, пытаясь одержать победу. И, представляешь, моя кошечка победила! Я так ей гордилась, честное слово! Я купила ей вкусный корм, гладила и говорила ей о том, как я её люблю.
— Понятно. — Саша смотрела в окно, осматривая округу, раз Кульгавая этого не делала. Свои же обязанности не выполняет. — Смотри, мертвец рядом, — девушка указывает прямо на него.
— Где? — Соня сразу поднялась, ближе пододвигается к окну, рассматривая окрестность. — Я не вижу.
— Вон там! — Саша взяла её руку в свою, тыкая в окно. — Около красного дома! С жёлтым, ярким балконом.
— Теперь вижу, — Кульгавая крепко схватила фальшион. — Жень, останавливай.
— Щас.
Они резко тормозят посреди безжизненной улицы, покрытой тёмно-красной кровью трупов. В округе валяются растерзанные тела. На улице нет ни души. Будто человечество совсем вымерло, а они единственные выжившие.
— Никому не выходить! — наказывает Кульгавая, тихо открывая старую дверцу машины.
Её шаги бесшумный, словно она лев, готовый напасть на свою жертву в любую минуту.
Осматривая
женщину зомби, она замечает разорванное на талии розовое платьице, красные туфельки, что сливаются с кровью, запутавшиеся грязные волосы, что достают до плеч. Её смерть была явно тяжёлой. Но лишь одно лицо не вызывает жалости. Чёрные глаза, устрашают больше всего. Она на предпоследней стадии.
Каждый заражённый имеет несколько стадий. Об этом начали говорить ещё в первые дни, поэтому каждый выживший умеет их отличать.
Первая — самая безобидная. Человек находится ещё в сознании, может соображать, чётко говорить, видит этот мир ярко, во всех красках. Такие заражённые не хотят никого убивать, у них нет ужасного желания кого-то укусить. Их зрачки увеличиваются. Эта стадия длится примерно несколько часов, а порой и целый день, в зависимости от стимула и стержня внутри человека.
Вторая — уже более видная на изменения. Человек начинает испытывать чёткое желание укусить или убить, но может его сдерживать. Они говорят лишь несколько слов, могут забывать и не отличать своих знакомых. Эти люди царапают себя, кричат, стонут и всё это ощущается как жёсткая ломка. Они будто зависимы, как от наркотиков. Их глаза становятся красными. Стадия длится от нескольких дней и может доходить до недели и больше. До сих пор есть заражённые, которых укусили в первый же день и они находятся на второй стадии. Учёные ещё не знают сколько она может длиться, ведь не прошло много времени для точного ответа.
Третья — опасная. Люди на этой стадии больше не могут сдерживаться, их желания восходят на первый план. Они рычат, кусают и безжалостно убивают всех без разбора. Они больше не отличают людей. Могут убить любого, даже самого близкого. Они становятся очень сильными, но теряют скорость, зрение и яркость мира. В их глазах всего два цвета: черный и красный. Они видят только свою цель, их животный инстинкт берёт верх. Глаза становятся чёрными и в них можно увидеть свое отражение. Стадия также длится от нескольких дней. Сколько она будет по времени — никто не знает. Всё зависит от силы воли человека. Она решает теперь всё. Если человек будет бороться с собой, что в данном состоянии очень сложно — то, сможет остановиться и на ней.
Четвёртая — зверски опасная. Люди становятся настоящими монстрами. Они видят мир серыми и белыми цветами. Говорить они больше не могут. Издают хрипы, стоны и чавканья. Они не соображают от слова совсем. Могут уткнуться в стену и больше из нее не выйти. Мозг полностью парализован. Такие зомби не чувствуют боли. Даже если у них не будет руки — они спокойно продолжают существовать. Остановить их можно только если попасть прямо в сердце или снести голову. При других вариантах ничего не получится. Глаза содержат в себе красный и белый. Это последняя стадия, которую люди изучили. Неизвестно есть ли ещё. Эксперименты продолжаются, но подопытных найти и привезти без проблем — очень сложно. Во многих случаях страдают и обычные люди, ведь их кусают. Из-за этого учёным очень сложно разобраться. Они находятся в тупике, выхода из которого не могут найти.
— Сука... — Софья видит поворот в её сторону.
Зомби подрывается и бежит к ней. Из его рта льётся холодная, слизкая кровь, которая видимо осталась от прошлого приёма пищи. Чёрные глаза видят в ней свою цель.
Она стоит на месте, не делая шагов ни назад, ни вперёд. Она его ожидает.
— Что она делает? — Саша внимательно за всем следит. — Почему стоит? — она поворачивается к Шестериковой.
— Она ждёт его, — отвечает Женя.
Крючкова бровь приподнимает, не понимая ничего.
— Чтобы убить, — продолжает девушка,— хочет вонзить фальшион прямо ему в сердце.
— А почему на него не идёт?
— Чтобы зомби подумал, что она сдалась, и он может легко её убить, — девушка пожимает плечами, будто это обыденное дело.
Хотя да, обыденное. Соня это делает почти каждый день. Она же ходит почти на всё вылазки.
Кульгавая пронзает за секунду сердце бывшей женщины, освобождая её от вечных страданий и мучений. Каждое убийство она сопровождает этими словами. Это уже словно ритуал. А все это, чтобы она не ощущала себя убийцей. Чтобы не чувствовала вину за содеянное. Чтобы тягостные мысли её не преследовали.
Она не хочет оставлять на себе клеймо убийцы.
— Едем, — хлопая дверцей, говорит Софья, присаживаясь на своё место.
— Ты как? — Крючкова видит на ее лице смешанные эмоции, и они далеко не радостные.
— Да, нормально всё, — отмахнулась Кульгавая, отворачивая голову в другую сторону и прикрывая глаза.
«Странно это» .
Соня очень интересный персонаж. Она как закрытая книга, которую очень хочется прочесть. Иногда Кульгавую хочется прибить на месте и закопать, но это не отменяет лёгкой заинтересованности в ней. Не как к девушке, а как к личности.
— Подъезжаем, — оповещает Женя, останавливая джип в какой-то глуши. Саша вообще не понимает где они, окрестность не узнает, хотя всю жизнь провела в Москве и ей казалось, что она каждый уголочек её знает наизусть. Но оказывается это не так. — Вы идите, нам надо его припарковать и спрятать хорошо.
— А зачем прятать? Думаете зомби уведут? — рассмеялась Крючкова, прикрывая рот рукой.
— Нет, — отзывается Соня. — Чтобы другие не украли его у нас. Ты думаешь, что люди перестали быть жёсткими и чёрствыми суками за это время? Им украсть нашу машину ничего не стоит.
— Тут рядом есть другие люди? — удивляется.
— Да, — она потирает руки о штаны. — Мы боремся не только с зомби, но ещё и с людьми. И это так ужасно, — Соня поднимает голову, смотря в небо. — Пойдём?
— Хорошо.
Идут они тихо, молча и спокойно. Никто и слова сказать не решается. Они обе витают в облаках. Саша не поверила бы, что Соня хоть минуту может помолчать, но оказывается это возможно.
— Сейчас свернëм и там будет наш дом, — разрывает тишину своим тихим голосом Софья.
— Ага, — особо нет сил на слова. Саша за сегодняшний день получила столько эмоций и стресса, что её социальная батарейка на нуле.
Спустя минуту, перед ней открывается вид на большой двухэтажный дом, тёмно-зелёного цвета. Около него длинный, чёрный забор из металла. Также Саша заметила человека на крыше, что держал в руках стрелы.
«А они осмотрительны. Защищают себя как следует».
На его территории много больших деревьев, чей возраст наверняка превышает сто лет, различных кустарников и трав. Сам дом довольно хорошо выглядит для условий зомби апокалипсиса: на нем почти нет крови, акраска не слезла. Он совсем не смотрится старым и грязным.
— Это ваш дом? — для точности спрашивает, не веря, что даже в такое время можно найти нормальное место жительства.
— Да, — Кульгавая слегка ухмыльнулась. — А сама не хотела с нами идти, — она подмигнула ей. Прошлая Софья вернулась.
— Чего не заходите? — окликнула их Женя, что уже успела подойти.
Соня отвечает за них двоих.
— Тебя ждём, — Шестерикова так ей и поверила.
— Конечно-конечно.
— Это правда! — восклицает ей в спину брюнетка, когда Женя проходит вперёд. — Ты что мне не веришь?
— Чтобы тебе верить надо быть настоящей глупышкой!
— Неправда! — оправдаться пытается, но всё тщетно, её никто и не слушает.
— Саша, пойдём. — Шестерикова возращается обратно. — Нам надо к Кире.
Крючкова кивнула и сглотнула от страха. Вот и настал настоящий ужас.
«Вдруг я ей не понравлюсь? Вдруг она откажется меня принять? Вдруг я что-то смешное и непонятное вытворю или скажу?» — и куча других однотипных вопросов в голове. Ей надо обязательно вылечить ногу, а если её сейчас вышвырнут на улицу — этого ей не сделать.
— Давайте я с вами пойду? — Софья тут как тут, руку на Сашино плечо кладет, притягивая ближе к себе. — Веселее будет!
«Сумашедшая» — забудьте все до этого хорошие слова о ней. Она всё такая же болтливая, непоседливая дурочка.
— Соня, нет, — чётко отчеканила ей Кира. — Ты там не нужна. Лучше идти вон Маф помоги, ей не с кем поболтать. — указывает на девушку, сидящую за дальним столом, которая, как поняла Александра, чистила оружие.
— Да? — мигом озарилась. — Она хочет поболтать?
— Конечно, очень, — с явным сарказмом, но Кульгавая его и не слышит. Услышав слово «поболтать», она остальную часть даже не дослушала, ведь самое главное уже есть.
— Что? — та самая Маф поднимает голову.
— Ты очень хочешь поговорить и послушать Соню, да? — Кира ей подмигивает, при этом смотря умоляющим глазами.
Кульгавая не даст им спокойно поговорить. Это она знает точно. Проверяла уже не раз. Её как облупленную знает.
— Да... — девушка тоже понимала свою тяжёлую участь. Соня после этого примерно час от неё не будет отлипать со своим историями.
— Пойдём? — теперь она обращается к Саше и Жене.
— Да, — уверено сказала Шестерикова — самая смелая из них. У Саши руки потные, коленки дрожат, а глаза по сторонам бегают, ища хоть какой-то поддержки. Крючкова конечно привыкла опираться и доверять только себе, но в таких ситуациях она не может держаться уверенно, слабость берёт над ней верх.
Они втроём идут наверх.
Заходя в последнюю комнату на втором этаже, она прокручивает в своей голове всю свою жизнь. А то вдруг они её убьют? Сами же говорили о злости и коварстве других людей. Может они её убьют и съедят? Еды с каждым днём всё меньше, а есть то хочется. Она уже несколько раз видела людей, которые убивали своих же, только ради того, чтобы не умереть с голода.
Она пойдёт по головам ради своей цели, но не сможет есть людей. Точно нет.
Но этих то она не знает. Вдруг они такие же?
«Фу, о чем я думаю?» — она утешает себя тем, что Кульгавая, которая заткнуться и на минуту не может в любом случае ей бы проболталась. Она бы не смогла сдержать этот секрет.
Но говорят же, что в тихом омуте черти водятся. Кто эту Соню знает?
— Присаживайся, — Кира указывает на деревянный стул в углу комнаты. — Кто из вас мне расскажет, как ты вообще появилась? — оглядела её с ног до головы тщательно. — причём в Жененых штанах.
Лицо стало багровым.
«Блять... Знала же, что нормальных знакомств не бывает.» — ей уже стыдно, хотя и минуты не прошло. Рекорд.
— Я начну! — Шестерикова чуть приподнялась. — Вообще первой Сашу увидела не я, а Соня. Она её спасла от верной смерти. А после привела ко мне. На руках. — лицо ещё краснее стало. — Кир, я тоже её сначала принимать не хотела.
«А вот это обидненько прозвучало», — подумалось Соне.
— Но как только увидела её в битве... Сразу поняла, что она нам нужна. Катастрофически нужна. Она шикарно умеет драться на мечети, даже Кульгавую выиграла. — Кира бровь приподняла, тоже удивляясь. — Не знаю чем она ещё умеет пользоваться, но уверена, что ей под силу
всë.
Крючкова смутилась. О ней мало кто хорошего в жизни говорил, кроме бабушки. Это, оказывается, довольно приятно.
— Ты умеешь пользоваться чем-то ещё? — теперь обращается к ней.
— Я... В детстве ходила на борьбу, потом отец меня учил стрелять. — девушка вспоминает с улыбкой эти моменты из детства. — У меня даже Глок остался, я довольно хорошо из него стреляю. И конечно владею мечети, папа любил его и меня тоже научил пользоваться.
— Это хорошо. — отмечает Кира. — А почему ты хочешь к нам?
— Я к вам не хочу. Эти двое, — она намекает на Женю и Соню, — заставили меня идти с ними. Я согласилась лишь потому, что мне надо вылечить ногу.
— Ты ранена?
— Да, но могу вам помогать на вылазках. — сила воли у неё есть, стерпит любую боль. — Поэтому я хочу вам предложить выгодное предложение. — впервые ей в глаза заглядывает, видит сплошную сталь и холод бесконечный. Под таким суровым взглядом она боится и слово лишнее сказать. Её глаза говорят за неё.
— Какое?
— Я вам помогаю, хожу на вылазки постоянно, слежу за окрестью, — вспоминает девушку, что на крыше была, следила наверняка, чтобы чужие к ним на забрались. — и делаю всё, что вы скажите. Ну в пределах моих возможностей. А вы помогаете мне: даёте спокойно вылечить ногу, чтобы рана затянулась и я ухожу. Вам польза и мне тоже. Я лишних проблем не принесу.
Кира на неё задумчивым взглядом смотрит. Думает, размышляет, правильно ли поступит если её примет или это будет её роковая ошибка.
Саша же молится и надеется на положительный ответ. Ей большего пока что и не надо.
Пока что.
