На лестничной клетке

— И дуб, окрасившись огнем, не гнулся на ветру… Очкастая девчонка лет тринадцати, за третьей партой у окна, сосредоточенно сопела и старательно писала под диктовку учительницы. — А ветер, разбегаясь… — Татьяна Владимировна, подождите! — подал голос сидящий за девчонкой белокурый пацан. — Не гнулся… — На ветру, — терпеливо подсказала учительница, — а ветер… Парень усердно выводил буквы, пытаясь поспеть за преподавателем. — Кать, — шепнул он, осторожно дернув впереди сидящую девочку за косичку, — «окрасившись огнем» — деепричастный или причастный оборот? Та, поправив очки, недовольно фыркнула. — Это обычный глагол, дурень. Удовлетворенно угукнув, он сделал в тетради соответствующую пометку. — А ветер, разбегаясь, ворошил листву… Малиновский! — нарочито нахмурилась Татьяна Владимировна. — Я тебя от Пушкаревой отсажу! — Это следующая строчка? — подал голос сидящий в соседнем ряду темноволосый парень, и по классу прокатился глухой гул из смешков. Учительница глубоко вздохнула, и сняв очки, скрепленные на шее цепочкой, с прищуром посмотрела на шутника. Тот обаятельно улыбнулся ей, и она не смогла сдержаться: хохотнула в ответ. — Слушай, действительно, в рифму получилось, — с мягким добродушием отметила она, — но давайте не отвлекаться, Андрюша. Пишем. Ворошил листву! — Кать, — снова шепнул Малиновский и ткнул девчонку ручкой в спину, — а «разбегаясь» выделяется запятыми? — Ром, отвянь, — буркнула она, — я сейчас учительнице пожалуюсь. — А в столовку пойдешь на перемене? — не унимался тот. — Я тебя компотом угощу, если поможешь. Девочка глянула через плечо хмуро и недоверчиво. — Ладно. Выделяется. Снова угукнув, он подмигнул ей и склонился над тетрадью. Упомянутый ранее Андрюша поглядывал то на Катю, то на Рому с недоброй ухмылкой. После диктанта Татьяна Владимировна собрала тетради и тихонько отпустила ребят в столовую пораньше. — Только тс-с, — показала она, прикладывая указательный палец к губам, — не бегайте. Коротков! — строго погрозила протопавшему мимо парню. — Спокойным шагом и молча! Даже несмотря на вполне ощутимый апрель и гулявший в коридорах почти летний воздух, дети старались сдерживаться и особо не беситься, чтобы не подставлять любимую классную руководительницу. Поэтому по пути даже шикали друг на друга. — Малина, — догнал Андрей, и сверкнув надменными карими глазами, навалился на плечо Ромы, — ты себе невесту нашел? — и выразительно зыркнул через плечо на семенящую позади Катю. Мимо нее этот взгляд не прошел, и она зашагала, еще больше сгорбившись и втянув голову в плечи. — Отвали, Жданов, — цокнул Ромка и дернул рюкзаком, попытавшись скинуть чужую руку, — сам задружил с Кирой, которую я, между прочим, в начале года застолбил, вот и дружи. — Ром, ты серьезно? — колко усмехнулся Андрей. — Из-за неразделенной любви к моей девушке начнешь с Пушкаревой дружить? — Далась мне твоя эта, — фыркнул Малиновский, — двух слов связать не может. Если ты не понимаешь всю прелесть дружбы с ботанами, то ты просто лох и мудак. И я уже сказал, отвали. На этих словах он замедлил шаг, и, поравнявшись с Катей, весь путь до самой столовой ей что-то увлеченно рассказывал. Та смущенно улыбалась, ритмично подпинывая по пути пакет со сменкой. — Только компот и всё? — повел бровью Рома. — Ты что, тоже из этих? — ухмыльнулся он и присвистнул. — Из каких? — не поняла Катя. — Ну, типа на диете. Мучное не ем и вся фигня. — Нет, — она искренне рассмеялась, — просто у меня всегда с собой обед. Мама пирожки обычно дает. Папа говорит, в столовке дорого и работают одни супостаты, которые наживаются на детях. — Надо будет запомнить. Два компота, пожалуйста, и два пюре с котлетой, — заказал он, жеманно выставив указательный палец. — Я же сказала, что не буду есть, — запротестовала Пушкарева в полголоса. — А ты и не будешь, — улыбнулся Малиновский и хлопнул себя по животу, — обе порции - мне. Пока незваный сосед методично набивал желудок, самозабвенно лопая сразу две котлеты подряд, Андрей с новенькой Кирой сидели за соседним столом и тихо переговаривались. Воропаева накручивала локон на пальчик и потихоньку клевала винегрет. Катя невольно ей залюбовалась: натуральная блондинка с густыми, длиннющими, до самой поясницы волосами, фарфоровой кожей и ровной, белозубой улыбкой. Ничем из этого Пушкарева похвастаться не могла. Кривые зубы и очки это еще полбеды - недавно кожу на лице буквально в один день обсыпало акне, и в зеркало смотреть стало совсем страшно. Сколько бы она ни жаловалась родителям, они все твердили: чего ты выдумала, да ты же самая красивая. И тут же: они пусть будут красивыми, а ты зато умная! Линзы, в отличие от очков, это неэкономно, расточительно, непрактично и вообще что такое, а брекеты - дорого. И тут в начале учебного года в кабинет вплывает некая Воропаева. Вся из себя. Не мудрено, что все мальчишки разом от нее с ума посходили. А Ромка больше всех. Во все кружки с ней записался, даже чуть не подрался, когда за ней старшеклассник ухаживать пытался. Ухаживания Малиновского же она принимала долго и охотно. Пока не выяснилось, что параллельно с этим, она уже давно встречается с его другом - Андреем. И Андрей тоже хорош. Днем ему в аське советы давал, как лучше ее добиться, а вечером шел с ней гулять, и наверняка за руки держался. А может и вовсе целовался. — Пушкарева, — сытый и довольный Рома щелкнул пальцами перед ее носом, — а ты к алгебре готова? — А? — очнулась она. — Тебе домашку списать? — Угу, пока перемена не кончилась.