Метаморфозы души

      — Nettes Fräulein, wollen wir uns kennenlernen?       Теодора закатила глаза и вздохнула: «Господь, дай мне сил».       — Я не знакомлюсь, — сказано на чистом английском. Она не знала немецкий язык достаточно хорошо, чтобы ответить на нём, однако её знаний хватило чтобы разобрать, что хотел сказать прохожий. Девушка продолжила идти в нужном направлении, пока её не остановили, грубо схватив за руку.       — Может, вы подумаете получше? Я настаиваю. Теперь же он говорил на ломаном английском: к обилию ошибок прилагался немецкий акцент, что только усложняло понимание.       — Вы, по всей видимости, не знаете слово «нет». Незнание не освобождает от ответственности, поэтому будьте добры: отпустите меня и идите куда шли. Надеюсь, я понятно объяснила.       Мужчина усмехнулся и на его лице возникла липкая и противная ухмылка. Он не собирался сдаваться так просто:       — Мисс, вы сейчас совершенно не в том положении чтобы ставить условия. Вы находитесь в городе где заведует администрация Германской империи, вы обязаны подчиняться нашим приказам.       Попытавшись выдернуть руку, Теодора уже успела подумать, что дело безнадёжное, как за спиной раздался голос:       — Рудольф, отпусти девушку.       Произнесено было тихо, но довольно вкрадчиво, чтобы солдат смог ослабить хватку.       — Что, тоже понравилась? Так и быть, будешь следующий в очереди, парень.       Не одобряя такой подход, молодой человек наклонился к мужчине, смотря прямо в глаза и строго прошипел:       — Ещё хоть одно подобное слово в Её адрес, и я без промедления доложу Нойманну чем вы тут занимаетесь, пока другие заняты делом. Уяснил?       При одном только упоминании обер-лейтенанта солдат вздрогнул и отпустил девушку.       — Да что ты, в самом деле… Подумаешь…       — Frei , — сказано чётко и ясно. Повторять не пришлось, мужчина быстрым шагом покинул улицу. Стало довольно тихо.       — Даже не знаю, могла ли я своими силами отвязаться от него. Спасибо, Фридрих.       — Не стоит благодарности, — щёки его немного порозовели.       Решив не смущать его ещё больше, Тео спросила:       — Ты назвал его по имени. Знаешь его?       — Да. Один из тех солдат, которые считают что они победители и им всё дозволено. Так Рудольф ещё и из себя ничего с-стоящего не представляет. Честно — тошно от таких. Если вовремя их не осадить, н-неизвестно во что это выльется.       Поразительно, насколько грамотно и четко он изложил свои мысли, особо не переживая и не заикаясь. Нечасто за ним такое можно заметить.       — Ты сказал что все заняты. А… Почему ты не со всеми?       — Оу… Ну, я умею грамотно рас-спределять время. Сейчас появилось н-немного свободного...       Помолчав, Тео произнесла:       — Что же, ты, наверное, посвятишь время отдыху. Я пойду, хорошего вечера.       Она развернулась и собралась было уйти, но парень подал голос:       — Н-н-на самом деле, я хотел пригласить вас на прогулку. Провести время вместе, т-так сказать.       Немного подумав, он быстро добавил:       — Если вы не п-против, разумеется.       «В целом, Лоуренс всё ещё занят, так что над статьями можно и позже поработать, а лёгкий променад в приятной компании никогда не помешает. Терять мне точно нечего».       Улыбнувшись, она проворковала обычное «Да, я не против». Следом же последовал вопрос «Куда направимся?».       — Есть одно место, в котором я чувствую себя спокойно. Там не бывает людей, тихо и довольно уютно.       — Значит, туда и направимся. Со своим образом жизни я давно не была в таких местах. Мне не помешало бы отдохнуть от снующих повсюду людей.       Шли они не очень долго, но времени в пути хватило на разговор обо всём и ни о чём. По мере преодоления расстояния людей становилось всё меньше, а голос молодого человека становился всё спокойнее и увереннее. Фридрих смог подробнее рассказать о своих увлечениях: в частности о том, откуда у него появилась такая любовь к музыке.       — Зависит конечно от настроения, но обычно мой выбор падает на «Каприс №24» Никколо Паганини. Это произведение такое… Живое. Оно проходит по венам, отдаётся в голове и наполняет меня самыми разными чувствами. Я будто проживаю музыку, — он приложил руку к сердцу, — понимаете? Это… Не описать никакими словами. Это нужно почувствовать.       — А ты… Сыграешь для меня когда-нибудь?       — Д-да, конечно. Сразу, как только выдастся возможность. К-кстати, мы почти п-пришли.       Девушка перевела взгляд. Спереди раскинулось необъятное поле, где росло бесконечное множество трав и цветов. Через него пролегает тропа, с чем им крайне повезло: никому не хотелось бы топтать эти нежные и хрупкие создания природы. Они прошли несколько метров и остановились, оставшись в окружении благоухающих полевых васильков. Оба молчали, оглядываясь и вдыхая приятный вездесущий аромат. Слова были излишни.       — Т-Теодора…       Следом резкий выдох. Очень неестественный для него, ведь даже не зная характера, всего лишь посмотрев на внешние признаки, можно без сомнений сказать: Фридрих похож на луч утреннего солнца. Такой же мягкий и тёплый, вселяющий надежду даже в самые тёмные и тяжёлые времена. Однако сейчас по нему было видно что он нервничает. Конечно же, он пребывал в таком состоянии и раньше, но сейчас это было… по другому? «Он чем-то взволнован, взбудоражен, его мысли заняты переживаниями? О чём он думает?»       Наконец, он решился поднять на неё взгляд. Его голубые глаза… Они не подходят ни под одно обыденное описание из тех самых романтических книг. Небо, океан, лёд… Всё это так типично и неподходяще для него. Так и не переборов смущение, он вновь опустил глаза. Прошло несколько мгновений прежде чем Теодору осенило:       — Полевые васильки…       Те самые, ради которых Он провёл несколько часов в поле, только чтобы найти самые лучшие. Те самые, в которые Он вложил всю свою израненную душу. Те самые, что Он собрал для Неё. Она всё поняла.       — Фридрих…       Не сумев подобрать слова, Тео осторожно взяла его за руку. Он посмотрел на неё удивлённо, если не ошеломлённо и… с надеждой? Какие-то мысли пронеслись в его голове, и, видимо, решив что «сейчас или никогда», он заговорил:       — Nur eines möcht ich nicht: daß du mich fliehst. Ich will dich hören, selbst wenn du nur klagst. Ich aber brauche dich, wie’s immer sei. Ich sage ich und könnt auch sagen wir.       От волнения, он непроизвольно начал на немецком, не растерявшись продолжил на том же:       — In meinen Augen ist das ganze Bild sichtbar, das die Gedanken erregt und mir keine Ruhe gibt. Sie erscheinen jedes Mal vor mir als etwas Überirdisches, Unerreichbares. Sie sind ein w-wunderbares Mädchen, T-Theodora.       Ей было понятно каждое слово, каждая эмоция, что она смогла прочесть по его выражению лица. В этот момент он посвятил себя именно ей, к чему нельзя было остаться равнодушной. Без каких-либо вопросов, в наступившей тишине Тео робко обняла его, положив голову ему на грудь. Немного опешив, Фридрих укрыл её своими руками в ответ. Кроме шуршания трав, подгоняемых ветром, ничего не подавало признаков жизни, поэтому в тиши было нетрудно расслышать шёпот девушки:       — Пожалуйста, не отпускай меня.       Как будто ожидая этого вопроса, он без тени сомнения прошептал:       — Не буду.       На небе сгущались тучи, стараясь известить о скором появлении дождя. Угрожающе свистел ветер. Упало несколько капель. Сейчас это было неважно.