Переиграл?

— Как провела время у Нидерландов? — из темноты спальни раздался голос, а после во тьме сверкнули алые очи. А затем зажегся тусклый свет светильника. Гилберт сидел на кровати и смотрел на Наташу. Беларусь сделала пару шагов к кровати и упала на постель. — Прости, я не могла сказать, зато я видела Ивана, он страдает, — устала отозвалась девушка, она не сопротивлялась, когда крепкие руки Гилберта притянули ее к себе. Едва заметная улыбка появилась на ее лице, когда она ощутила теплое дыхание Пруссии в районе шеи. — Дурочка, я за тебя так боялся, — прошептал Гилберт, он понимал, что в случае, если она окажется на территории Нидерландов, он даже не сможет прийти на помощь, ведь для него вход к Холлу закрыт. Одна надежда на Сашу, хотя тот сам себе на уме. Какие у него цели и чего он добивается, непонятно. — Холл заставил меня подписать договор с кучей пунктов, я думала это все чушь, но я и правда не могла и рта открыть на «закрытые» темы, я даже не могла сказать про Вука Ивану, про Людвига и подавно, — возмущенно сказала Наташа, обнимая Гилберта. — Как мне помочь брату? — Англия рассказывал что-то про собрания НАТО-Россия, если Саша ничего не сделает, заберем Ивана домой и уже сами будем решать эту проблему, — решительно заявил Гилберт, он задумался над словами любимой.

* * *

Людвиг нервно расхаживал у входа в парк, поглядывая на время. Светило солнце, а у Людвига было очень скверное настроение, его раздражало все вокруг, шум, чириканье птиц, речь людей. Злость с каждой минутой ожидания закипала внутри сильнее. Рядом раздался неприятный шум резкого торможения, когда шины коробит об асфальт. Рядом с ним притормозил не дешевый мотоцикл. Германия нервно посмотрел на водителя, который снял шлем. — Заждался? — весело поинтересовался Александр, слезая с железного коня, оставив шлем на сиденье. — Уже пять минут, — прорычал раздраженно Людвиг, Иван себе позволял опоздания в редких случаях и обычно у него были серьезные причины на это. А вот этого Россию Германия не знал, но был уверен, тот специально пришел позднее. — Прости, заразился этой привычкой от Оливера, — спокойно ответил Россия, похлопав рукой по плечу злого немца. — Но я тут не случайно с этим «другом», — он кивнул на мотоцикл, и продолжил, вручая немцу шлем. — Сейчас ты ни о чем не спрашивая, садишься на него и едешь к магазину, что в конце улицы. — Что все это значит? — не понимая, что происходит и чего добивается Саша, отозвался недоверчиво Людвиг. — Я же сказал не спрашивая, — устало потерев переносицу, повторил Брагинский, а после твердо и четко сказал. — ты либо делаешь так, как говорю я, либо ты потеряешь Ивана навсегда. — Что?.. — начал было немец, но грубо был прерван на первом же слове. — Решайся! — прорычал недовольно Александр, поглядывая на время. Германия, скрипнув зубами, надел шлем и сел на мотоцикл. Кинув еще один подозрительный взгляд на Россию, пытаясь понять, что тот задумал, все же тронулся и поехал вниз по улице. Брагинский внимательно смотрел за немцем, следил по часам за временем. Людвиг чувствовал, что тут есть какой-то подвох, но никак не мог понять в чем именно. Неожиданно перед ним возникла фура, он резко затормозил, попытался уйти в сторону, но резкая боль, звук столкновения и потемнение в глазах. «Почему так больно?» — про себя думал Германия, до него доносилась взволнованная речь словно через шум воды. При попытке пошевелиться, все тело пронзало резкой болью. Немец, почувствовал, как с него осторожно снимают шлем, он открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на обеспокоенном лице. — Людвиг, — знакомый голос отдавался беспокойством и испугом. Лицо перед глазами Людвига постепенно приобретало четкость, еще пара минут и он уже мог узнать в склонившимся над ним человеком — Ивана. — Ваня, — с кровавым кашлем, прошептал Людвиг, а после стиснул зубы, он очередной порции боли. Какого черта так больно? — Не говори, я вызвал скорую помощь! — быстро говорил Иван, трясущимися руками обхватил голову немца. — Не закрывай глаза! — когда тьма заполняла взгляд, раздался голос русского. Людвиг моргнул и вновь попытался разглядеть лицо Брагинского. Отключится полностью не позволяла боль, но и реальность расплывалась. Он не понимал, что происходит. Следующие события как отдельные кадры. Вот приехала бригада скорой медицинской помощи. Провал. Он уже на носилках, его погрузили в машину. Рядом Иван, он громко недовольно что-то говорил, пытался доказать. Темнота. Белая крыша машины, над ним суетятся медицинские работники, кажется установили венозный катетер. Провал. Ивана трясло, он смотрел на свои окровавленные руки, пакет с продуктами валялся где-то рядом, но это последнее, что беспокоило Брагинского. Он не представлял, что простой поход в магазин для него сегодня кончится так. Когда он услышал и увидел аварию, он тут же бросился, чтобы вызвать скорую. Но, когда снял шлем и увидел, что один из пострадавших был его бывший — Людвиг, то перепугался не на шутку. Неважно, что рассказывал Алеид о Людвиге, Иван никогда не пожелал бы такой смерти даже бывшему. Да, он боялся Людвига, но куда больше боялся его потерять. Он и сам не понимал своих смешанных чувств, но развернуться и уйти не мог. В ожидании бригады, он так и сидел на обочине рядом с Людвигом, не обращая внимания на собравшихся вокруг людей. Сердце разрывалось на куски, перед глазами вставая пелена, когда он видел травмированного, окровавленного Байльшмидта. Он рвался поехать вместе с ним в больницу, но его не взяли. Он никто. По крайней мере, ему сообщили, куда повезут Людвига. Иван не помнил, как добрался до дома, переодевшись в чистое и взяв паспорт, поехал в больницу. Путь до больницы помнил, тоже смутно. — В какой палате Людвиг Байльшмидт?! — ворвавшись в приемное отделение, спросил Иван, подлетая к регистратуре и ударяя руками по стойке. — Кто, простите? — переспросила девушка, смотря на молодого парня, чей безумный взгляд ярко пылал, а руки тряслись как у последнего наркомана. — Может Вам успокоительного? — Мотоциклист после ДТП, — прорычал Иван, пальцами нервно постукивая по столешнице. — А… он в операционной, — растерялась девушка, заметив, как русский рванул к лифту, девушка крикнула. — Вам туда нельзя! Иван проснулся от перепуганной немецкой речи за стенами своей комнаты, или, точнее сказать, камеры. Небольшая комнатка, в которой он прибывал уже вторую неделю, из мебели имела лишь кровать, да пару крючков на стене для одежды, свет попадал в нее из узкого оконца под самым потолком. Но все же это было лучше мрачного подвала, куда его доставили сперва. Иван поднялся с кровати и подошел к двери, прислушиваясь к происходящему за стеной. «Вызови врача!», «Найди бинты!» донеслась немецкая речь за дверью. — Эй, что происходит?! — гремя кандалами, громко постучал в дверь и на немецком поинтересовался Брагинский, он впервые наблюдал такую оживленность в доме Германии, обычно никаких лишних звуков не было. — Твое какое дело? — донесся ответ охранника, что дежурил у двери русского. — Я врач, — соврал Иван, хотя это и не совсем ложь — за тысячу лет, чему только не научишься. Основы врачевания он плохо, но все же знал. Иван скучающим тоном добавил. — Вам он, кажется, сейчас нужен. — И ты поможешь? — недоверчиво поинтересовался солдат, между тем шум в доме не прекращался. — Помогу. Серьезно, парень, мне тут нечем заняться, и я буду рад любой возможности покинуть эти четыре стены, — еще раз стукнув кулаком по двери, отозвался Иван, на которого подобное заточение действовало удручающе, из него словно высасывали все силы. Он привык к раздолью, к своим широким полям, бескрайним лесам и степям, где не было границ лишь горизонт. — Попробуешь сбежать, и я прострелю твои колени, — через минуту раздался спокойный голос охранника, а после скрежет ключа в замке. Дверь распахнулась, направив пистолет на Ивана, солдат кивнул в сторону гостиной. Россия спокойно спустился в гостиную, где тусклый свет ламп разгонял ночную тьму. Он увидел на диване мертвецки бледного Германию, его грудная клетка ходила ходуном от частого прерывистого дыхания, китель и рубашка были расстегнуты и распахнуты, один из офицеров прижимал к груди Людвига тряпку, которая уже пропиталась кровью. Глаза у младшего Байльшмидта были закрыты, а с губ срывался тихий стон боли. Иван осторожно подошел ближе к дивану, пока его надзиратель объяснял солдату, что Россия врач. — Мне нужна вода, пинцет какой-нибудь, хотя бы просто вымытый, и найдите уже наконец бинты, — было не сложно догадаться, что немец был подстрелен, и судя по всему ход заканчивался слепо, а значит пуля все еще была в теле Германии. Россия в отличие от солдат был спокоен, он понимал, что даже при большом желании Людвиг не умрет, но нахождение внутри свинцовой пули замедляло регенерацию, и причиняло боль, кровопотеря также сопровождалась своими последствиями, пусть и не смертельными, как для простых людей. Охранник не выпускал Ивана из виду, продолжая держать его на мушке. Пока солдат подорвался и искал все необходимое. Брагинский присел рядом с Германием, убирая с раны тряпку. Пулевое ранение почти у самого сердца, Иван надеялся, что удастся найти пулю в раневом канале. В голове крутилось столько вопросов. Кто ранил Людвига? Где Гилберт? Наконец-то солдат принес все необходимое, даже найдя медицинские инструменты. Людвиг изучал медицину? Или это набор Гилберта? А может Австрии? Было бы прекрасно, если бы с него сняли кандалы, но русский не озвучил свою просьбу, прекрасно зная, что этого никто не сделает. Покачав головой, Иван промыл рану, раневой канал уходил неглубоко, и с помощью пинцета спустя минут десять мучений Россия достал пулю. Отрезав сантиметров тридцать бинта, он аккуратно сложил в несколько раз, а после приложил на место раны, кровотечение за это время стало меньше. — Ты не собираешься зашивать?! — недовольно поинтересовался солдат, который внимательно наблюдал за действиями пленника. — Идиот, — по-русски оскорбил Иван тупого солдата, а после перешел на немецкий. — Он страна, рана сама затянется в течение нескольких часов. Лучше приподними его, надо наложить повязку. Солдат кинув недовольный взгляд на Ивана, приподнял тело Германии. Сняв полностью рубашку с кителем, Россия перемотал торс Людвига. Получилось криво и неаккуратно, в кандалах мотать бинт было сложно, руки нельзя было развести в стороны, лишь на расстояние цепи между кандалами. — Зачем ты ему помог? — спросил Нидерланды, который вышел из своей комнаты, он не выглядел сонным, значит проснулся не меньше получаса назад. Но выйти в гостиную решил только сейчас. — Сочувствие к врагу, — пожал плечами Иван, кинув взгляд на Людвига, дыхание которого стало размеренным, а цвет кожи постепенно возвращался к естественному. «Глупый мальчишка», — пронеслось в голове у русского, который невольно вспомнил Людвига в лесу, когда тот подхватил переохлаждение. — Он не пощадит твой народ, — спокойно рассуждал Холл, его совершенно не трогала ситуация с Германией, где-то в глубине души он даже злорадствовал. Он добавил на русском языке, чтобы солдаты не поняли, что именно он сказал. — Жаль, что даже без твоей помощи, эта мразь не сдохла бы. — Я воюю не против немецкого народа, а против шайки идеологических ублюдков, взявших на себя смелость решать, кто достоин жить, а кто нет, — грубо бросил на родном языке Иван сквозь зубы, гневно смотря на Алеида. Россия не хотел продолжать разговор, он пихнул охранника в плечо и направился к себе в комнату. Этот разговор сбил Ивана с толку, он просто упустил такой шанс побега, но осознал это Россия уже в комнате, когда злость утихла и здравый рассудок вернулся на место. Улегшись на кровать, Иван придумывал план побега, даже не представляя, что через полторы недели к нему заявится Гилберт и поможет с побегом. Ивану стоило больших трудов убедить работников больница не выгонять его. Он сидел в коридоре на небольшом диванчике, ожидая окончания операции. Руки тряслись, а мысли путались, Иван закрыл лицо руками, стараясь настраивать себя на лучшее. «Пожалуйста, ты только держись», — мысленно просил Иван у Людвига, не понимая, почему тот так ему дорог. По словам Холла, Людвиг обходился с ним ужасно, и если мозгами он понимал, что Людвиг - страшный человек, то вот сердце отказывалось принимать этот факт. Русский перевел взгляд на дверь операционного блока, а после на настенные часы. Радовало в этой ситуации только одно — Холл находился в командировке и спешить домой не нужно.