Касаясь холода и льда

      Эти слова Хэ Сюаня, произнесенные с таким удивленным, непонимающим недоумением, откликнулись в Ши Уду и темным торжеством, и зыбкой настороженностью – подобное вполне подходило этой твари, что составляла тень над всем, что делал Ши Уду. И, куда бы он ни шел, на какие бы обращения ни отвечал, и с каким бы желанием ни распахивал звенья веера – все его мысли и устремления были окутаны лишь единственной целью.       Единственной – и недоступной.       Единственной – и никак не поддающейся ни блеску золота, ни отсветам стали.       Единственной – что никак не получалось достичь.       И, едва заслышав эти слова, Ши Уду забыл обо всем – о ворчливом недоверии отца Хэ Сюаня, о его немногословной матери, о его сестре с противоречивым вкусом к прическам и шпилькам, о его невесте, что, казалось, мыслями находилась где-то далеко от этого ветхого, потрепанного кухонного зала и зябкого холода, что принес с собой снегопад.       Хэ Сюань произнес то, что Ши Уду желал услышать – и лишь это имело значение.       - Но в озере водятся только совсем мелкие демоны и призрачные рыбы. Как они могли на кого-то напасть? И уж тем более сделать что-то существенное? – скептически уточнил Ши Уду, ничуть не скрывая то, что было ему известно – в этом не было никакого смысла, поскольку, если уж он решил принять облик заклинателя, то о подобных существах должен был не просто догадываться, а знать. И знать точно, в деталях, во всех тех мельчайших подробностях, что отделяли обычных людей от тех, кто владел духовными силами и искусством печатей и заклинаний.       - Ну, эти демоны, похоже, и в самом деле не обладают силой. И они насторожены и хитры – и никогда не полезут к тем, с кем им не справиться. Вот только это не мешает им утащить под воду, в эти водовороты в озере – а из них не так-то просто выбраться. Если вообще выберешься, - сумрачно произнес Хэ Сюань, и Ши Уду удивился, откуда он, не будучи ни заклинателем, ни помощником божества, столько знает о тех, о ком знать бы не должен. Ведь вряд ли подобное написано в свитках с расчетами и формулами. Но после невольно вспомнил о всех тех книгах, где начертано про водных демонов, что столь бережно собирал у себя Хэ Сюань – и догадался, откуда ему это известно. И откуда у него могло возникнуть желание приобрести подобные книги.       - Но все же раньше такого не происходило? Может, в поселке что-то изменилось перед тем, как они начали нападать на людей? Или кто-то делал что-то, ну, не совсем обыденное? – Ши Уду как мог осторожно подбирал слова, пробуя не навести на излишнее любопытство Хэ Сюаня, но и выяснить хоть какие-то детали, найти хоть какие-то пути, что вели бы к этому демону. Он чувствовал себя странно и неуместно, и лишь усилием воли сдерживался от того, чтобы не спросить прямо – уж не эта ли тварь, облеченная тенями и темнотой, заставляет водных демонов нападать, выискивая новую жертву? И уж привлек ли эту тварь кто-то из жителей, кто не в меру жаждет богатства и превосходства – а это притянет подобную темноту без всяких сомнений. И только то, что этими словами не преминут воспользоваться все эти ничтожества из Небесных чертогов, удерживало Ши Уду от того, чтобы их произнести.       - Нет, ничего, - Хэ Сюань покачал головой, словно досадуя на самого себя, что ничего не может подсказать Ши Уду. Он коснулся кистей для письма, провел по ним ладонью, заставив тихонько зашелестеть под этими прикосновениями, переложил их немного по-другому, и так старательно не смотрел на Ши Уду, что у того невольно мелькнула мысль, что Хэ Сюань, несмотря на всю свою честность и добропорядочность, чего-то недоговаривает.       - Значит, ничего особенного, - Ши Уду вытащил сложенный веер и задумчиво коснулся им запястья, словно это невесомое касание могло помочь ему сосредоточиться и отличить истину от лжи. – А что произошло с теми, на кого напали водные демоны? – возможно, в этих людях не крылось ничего необычного, и Ши Уду лишь казалось, что все произошедшее как-то соотносится одно с другим. Но, возможно, именно в том, кого выбрали себе эти демоны, и крылось столь желаемое Ши Уду знание.       - Да, в общем-то, ничего особенного. Хотя возмущались они о произошедшем на весь поселок, - Хэ Сюань криво усмехнулся, но после добавил серьезно. – Хотя такое намного лучше, чем, если бы водные демоны утащили их к себе, - и без всякого перехода произнес. – Один из них – местный купец, сразу же уехал из нашего поселка в город, заявив, что в этой глуши не только торговые дела сложно вести, но еще и неизвестно, кто больше мешает - нерадивые покупатели или потерявшие всякое уважение демоны. Другой – тоже подался в город, но не перебрался, а просто желал найти достойных заклинателей, чтобы разобрались со всякой нечистью. Еще один – тоже торговец – остался в поселке, но весь свой дом завесил заклинаниями и талисманами, что должны защищать от злых духов, - Хэ Сюань неопределенно махнул рукой, словно очень сомневался в том, что какие-то обрывки бумаги и бессмысленные слова, на них начертанные, способны защитить тех, кто желает этой защиты.       - Значит, все те, на кого напали водные демоны – купцы и торговцы? – Ши Уду раскрыл звенья веера и почти мгновенно сложил их обратно, спрятав под тонким серебром - ему почему-то не хотелось, чтобы Хэ Сюань заметил знак воды и волны на рисовой бумаге, что отсвечивали светлым серебром. Про веер Повелителя Вод слышали многие, и многие придумывали несуществующие детали и возможности этому вееру, но то, что знак воды на нем серебрится, подобно льду северных морей, а волны шелестят почти неслышно, едва уловимо, было известно, как некая совершенная истина.       Хэ Сюань задумался на несколько долгих, показавшихся Ши Уду почти бесконечными мгновений – поправил свои свитки, исчерченные формулами, стер с истрепавшейся подвески одного из них недавние чернила, коснулся чуть измятой бумаги - а после произнес без всяких сомнений:       - Я не придавал этому особо смысла, но в ваших словах много верного – почему-то водные демоны и в самом деле предпочитают нападать на купцов, торговцев и владельцев лавок. Это может означать что-то определенное?       «Не только может, но и означает», - мысленно усмехнулся Ши Уду, в некоторой растерянности думая о том, что это все слишком похоже на то, как этот демон выискивает себе новую жертву, заставляя нападать других, мелких демонов на тех, чья судьба явно очень и очень неплоха, кто обладает богатством и определенным влиянием. На тех, чья судьба изначально похожа на судьбу Цинсюаня. И это Ши Уду совершено не нравилось.       Но вслух он произнес совсем другое:       - Может означать, но, может, и нет, - неопределенно ответил он, не желая подсказывать то, что лучше бы не знать никому. – Возможно, эти купцы и торговцы излишне навязчиво наведывались к озеру, вот водные демоны на них и напали. И, возможно, водных демонов, как и многих темных призраков и духов, притягивают их золотые слитки и монеты – демоны падки на богатство ничуть не меньше обычных людей, - Ши Уду хмыкнул, думая о том, что подобные слова вполне должны были удовлетворить чужой интерес и чужое желание подсказать ему верные догадки.       - Вы столь многое знаете о демонах, - в золотистом взгляде Хэ Сюаня плескалась такая серьезность, как если бы он и в самом деле тревожился за совершенно незнакомого ему человека. – Доводилось сталкиваться с ними?       - Доводилось, - сумрачно произнес Ши Уду, снова, словно наяву, слыша этот отвратительный, шелестящий шепот, ощущая эти ядовитые прикосновения, замечая эту темноту, в которую облекался этот демон. Эта тварь никогда не подпускала его близко к себе. Никогда. И ее страх казался почти реальным, почти ощутимым.       Но на этот раз он добьется того, что так давно желает.       И, словно заметив, как напряженно, как рассерженно застыл Ши Уду при этом вопросе, при словах о демонах, Хэ Сюань поспешил сменить предмет их разговора, и произнес немного неловко:       - Вы, наверно, устали? Добирались в наш поселок, а после еще и столько разговоров. Можем устроиться и поспать. А, если захотите узнать что-то еще – разбудите меня и спросите.       - Полагаю, я узнал все, что мне нужно. Благодарю. Так что можно и устроиться спать, - и Ши Уду принялся устраиваться посреди тонкого покрывала и ветхих подушек. Посомневался, снимать ли верхние одежды, как он раньше скинул теплую накидку, отделанную пушистым мехом, и подтянул повыше рукава, чья отделка так и стремилась скрыть его ладони – и решил не снимать. Зябкий холод ощущался даже так, и устроиться спать в верхних одеждах не казалось чем-то неправильным и излишним.       Хэ Сюань тем временем устроился на полу с таким непроницаемым видом, как если бы ему доводилось спать так достаточно часто, чтобы не воспринимать чем-то недостойным. Он выверено и со вкусом закутался в покрывало, примял непослушную подушку, аккуратно сложил одежды. А после, немного посомневавшись, все же распутал пряди собранные в невообразимую прическу, распустил их так, что они ниспадали сплошной, темной завесой, длинные и непослушные. И такие темные, что Ши Уду никогда раньше не доводилось встречать столь темного оттенка – как если бы чернильно-черное небо отражалось в темной, озерной воде.       Заснул Хэ Сюань столь быстро, что Ши Уду невольно удивился подобному умению – ему самому, даже в те времена, когда он был обычным человеком, никогда не удавалось заснуть сразу, каким бы уставшим, голодным или измотанным он ни был. Нет, он до невозможности устраивался то так, то по-другому, то закутывался в покрывало плотнее, то откидывал его немного в сторону – но заснуть не получалось, что бы он ни делал.       Божеству же сон не был необходим – но все же совсем без него не получалось, особенно если духовные силы выцветали после выполнения каких-то сложных обращений или при использовании магических артефактов. И Ши Уду время от времени все же позволял себе спать, отбросив хоть на это время мысли о делах, обращениях, золотых слитках, фонариках на Празднике Середины осени и тех заданиях, что никак ему не поддавались. Сон казался ему слабостью и недостойным перерывом от дел, но отказывать себе полностью в этом небольшом удовольствии ему все же не хотелось.       Снегопад на улице и не думал прекращаться – напротив, пушистые хлопья снега липли на окно, осыпались и истаивали прозрачными каплями, и темнота, пронизанная тусклым светом далеких фонариков, казалось особенно густой и холодной. Холод окутывал все вокруг, и Ши Уду заметил, как Хэ Сюань зябко поеживается во сне, пытаясь плотнее закутаться в покрывало, и как рассыпаются его длинные, темные пряди. Ши Уду недовольно скривился – эти чужие, замерзшие движения мешали ему погрузиться в свои мысли или в сон. Но все же заставил себя подняться – все равно не спалось – и накинул на Хэ Сюаня его аккуратно сложенные одежды. Конечно, смяв их, как придется, и нарушив их безупречность – но зато Хэ Сюань перестал вздрагивать от холода, и, казалось, заснул еще крепче.       Ши Уду вернулся на недовольно скрипнувшую кровать и неожиданно понял, что никогда раньше ему не доводилось спать с кем-то в одной комнате. Ни с кем, помимо Цинсюаня. Да и то, Цинсюаню всегда было по вкусу ощущать себя самостоятельным и взрослым, и все подобные моменты он воспринимал, как некую вынужденность, а не как возможность провести время с братом. В его представлении, проводить время вместе означало совсем другое – играть и есть сладости в детстве, пить и веселиться позже, разгуливать по Небесным чертогам и предаваться лени на горячих источниках – едва появилась возможность. Все прочее было нужно Ши Уду, но не Цинсюаню.       И ни с кем и никогда Ши Уду не был близок настолько, чтобы делить дом и пространство.       Он был уверен, совершенно уверен в том, что не сможет заснуть – ведь и в несравнимо более роскошной обстановке, засыпал с трудом. Но почему-то чужое присутствие не раздражало, зябкий холод не казался чем-то мешающим, а неприметность обстановки – неприятной. И Ши Уду незаметно для себя заснул.