Детективное агентство "Анна и её духи". Новое поколение. История первая.

Трегубов, который пораженно поглядывал на дверь в спальню, куда ушла Муська, пристроил Машино пальто на вешалку и пригласил её на кухню, задвинув за её спиной старые ботинки под банкетку. Маша любопытно огляделась и застыла, увидев, что на краю заваленного бумагами стола стоит её лесной дух. Юрий тоже увидел картину и почувствовал, что его щеки начинают гореть. В последний раз такое с ним случалось лет в пятнадцать, когда он по-дурацки влюбился в Марину Карпову. Всякий раз, как он ее видел, он краснел просто до корней волос и не мог и слова произнести. Всё прошло ровно через полгода, пропав так же, как и появилось. Они так ни разу и не заговорили тогда. — Когда вы спросили, — произнесла Маша медленно, — я не думала, что это вы его купили. Я думала, что вы его видели. А он все это время был у вас! Она обернулась, и оказалось, что её глаза наполнились слезами, которые вкупе с оглушительно-синим цветом казались россыпью горного хрусталя среди смитсонита. До этого момента Юрий полагал, что изучил все возможные оттенки этой синевы. Он глубоко ошибался. Он, вполне вероятно, не знал об этой девушке и сотой доли того, из чего она состоит. Но он очень, очень хотел узнать. — Он мне приглянулся, — Трегубов отвел взгляд, засунул руки в карманы спортивных штанов и принялся рассматривать лесовичка. Смотреть в глаза Маше он не мог. Слишком много факторов делало это слишком интимным. — У него глаза… как у вас. — Как у меня? — Мария распахнула глаза еще шире, хотя такого нельзя было предположить. — Из них свет льётся, — пояснил Юра и неловко повел плечами. Романтик из него был никакой, но слова шли от сердца, и теперь он чувствовал, что говорит как герой из сериала по телевизору. Это его всегда поражало. Так ведь невозможно говорить! Люди, которые пишут диалоги, вообще видели живых людей? Да язык отсохнет так разговаривать. Маша открыла рот. Никто и никогда так не говорил про нее. Про красоту, ум, решительность и многое другое говорили, но вот так — никогда. Сердце, которое и так было растрогано обретением давно утерянного для неё духа леса, пустилось вскачь, распустило пунцовые розы на её щеках и высушило слезы. Поскольку она не отрывала от него взгляда, Трегубов решил, что должен немедленно выстроить трехметровую стену, через которую эти глаза перестанут снимать с его души слой за слоем и выкапывать из-под его надуманных про самого себя небылиц совершенно нового мужчину, который, оказывается, готов наплевать на весь свой предыдущий опыт и, не сходя с места связать свою жизнь с этой женщиной, которая умела излучать свет. — Хотите чаю? — спросил Юрий и спасся, сбежав под маску радушного хозяина. — С лимоном? — Хочу, — согласилась Мария и снова посмотрела на духа леса. Юра радостно загремел чашками, достал заварку и стал нарезать тонкие дольки тут же запахшего на всю кухню цитруса. — Ему было хорошо, — сказала Маша, садясь на табурет и пристраивая свою сумку на диванчик. Трегубов непонимающе посмотрел на девушку. — Духу леса, — пояснила Мария. — Ему было хорошо у вас. Я вижу. Она улыбнулась ему, отчего мужчина чуть не пролил кипяток мимо чайника. — Надеюсь, — наконец сказал Юрий, помолчав. Он сдвинул документы в сторону и поставил перед Машей чайник, чашку и блюдечко с лимоном. — Ну рассказывайте, что за необыкновенно умная идея вас посетила? — сказал он, звякнув своим блюдцем. Трегубов старательно смотрел на приборы. Куда угодно, только не на неё. Он обнаружил, что у бабушкиного сервиза потемнели края, нужно его почистить. Так что в больших синих глазах есть свои плюсы: если на них не смотреть, то можно обнаружить хозяйственные недостатки в своем имуществе. — Я читала книгу господина Рябко, — подпрыгнула Мария и полезла в сумку, — и наткнулась на прелюбопытнейший факт. Госпожа Бенцианова за два года до смерти приобрела конюшню. — Конюшню? — поразился Трегубов. Она в очередной раз сумела его удивить. — Да, — покивала Мария. — Господин Рябко очень этому был удивлен, потому что подобных увлечений за ней никогда не водилось, и личный выезд ей был не нужен. Что самое удивительное — через полгода двух лошадей продали и всё оставшееся время конюшня пустовала, но два сторожа при ней присутствовали постоянно. — Пустая конюшня и два сторожа? — хмыкнул Трегубов и отхлебнул горячий чай. Ему стало уютно под жёлтым светом тусклой лампы рядом с Марией Штольман. — Многовато для старого здания. — Вот и я о том же! — воскликнула Маша. — Но самое интересное — она располагалась около Кудиярова городища! — Того самого, о котором год назад Копылов-старший написал целый научный труд на четыреста страниц? — заинтересованно спросил Юрий. Это уже тянуло не просто на след, а на протоптанную широкую дорогу. — Да, — Мария сверкала глазами так, что лампа наверху, и до этого не могущая похвастаться хорошим освещением, печально моргнула и совсем сникла. — А теперь смотрите! Маша порылась в огромной стопке документов на краю стола и достала оттуда карту Затонска, на которой покойный Копылов отмечал места, требующие изучения и могущие представлять научный интерес для историков и фольклористов. Девушка развернула потертую карту и указала майору на три кружка, которые были расположены около Кудиярова городища. — Вы хотите мне сказать, что клад, который нашел Копылов расположен где-то здесь? — Да, — с энтузиазмом кивнула Мария. — Книга Рябко очень редкая, мало кто о ней знает, а уж тем более мало кто сможет заподозрить в сборнике жизнеописаний то, что может вывести на расположение тайника. Это не научный труд, не историческое исследование. Трегубов смотрел на Марию и не мог сдержать улыбку. Ну что за удивительное создание! — Это замечательное открытие, Маша, — сказал он. — Спасибо! — просияла девушка и, наклонившись вперед, воскликнула: — Ну а теперь — давайте! — Что давать? — моргнул Юрий. — Поедемте на Кудиярово городище искать сокровище Бенциановой, конечно! — всплеснула руками Мария и широко улыбнулась.