⋆✮⋆˙ Белая голубка ˙⋆✮⋆

СССР оказался в непонятном месте затянутом туманом. Через молочные клубы можно было углядеть еле заметные очертания деревьев и удаляющиеся в даль дороги. Советский огляделся по сторонам, а потом дотронутся до своей головы, чувствуя что кожа на ней холодеет- ушанка отсутствовала. {Я же ведь в последнее время не думал о лесе..}- конечно же Союз понимал что спит. Ему часто приходили во сны те вещи о которых он в последние дни думал, но лес оказался чем-то новым. И это несколько пугало. Вокруг - тишина. Только неприглядный туман, сырость осевшая на продрогших пальцах русского и гудящие ощущения по всему телу как при ревматизме. В спине образовалось тянущие чувство, будто кто-то неспеша приближался к Романову. Неожиданно, на его плечо осторожно легла рука в белой перчатке. —Отец?- СССР развернулся, снедаемый каким-то странным чувством то ли опасности, то ли волнения. Нет, это не РИ. За СССР стоял Третий Рейх в своём облачение, и лишь фуражка отсутствовала на его голове.Его взгляд выражал пустоту, и был безразличен, как и каждый взмах черных ресниц при моргание. Вытянутые зрачки были недвижимы, а губы плотно сжаты. Лицо же- расслаблено. Так спокойно, что душу кольнуло беспокойство и протолкнуло в неё семена страха. Убрав руку, фон Винке слегла промедлил, потом развернулся и побрел прочь, мягко ступая по земле. Его походка была слега прыгающей. —Генрих, стой!- Союз сорвался с места и последовал за Генрихом, но никак не мог того догнать. Казалось, что СССР двигается слишком медленно, потому что был на приличном расстоянии от бывшего друга, хотя коммунист бежал со всех ног, в конечном итоге врезавшись в гущу близко растущих друг к другу деревьев неизвестного происхождения. Рейх же продолжал идти не оборачиваясь. Его волосы слега подрагивали на ветру, разметавшись из идеальной прически, и СССР мог только видеть его затылок и идеальную осанку. Кривые ветки цепляли кофейный плащ Совка, будто желая того замедлить, но Романов упорно приодалевал коряги, прячущиеся под сухим мхом, ломал руками сучья вековых деревьев расцарапывая пальцы в кровь. Только он не отставал от Рейха- как не странно ветви немца не трогали, будто проходя сквозь него. —Куда ты меня ведёшь, Генрих? Нет ответа. Рейх продолжает молча идти, уводя СССР всё дальше и дальше. Будто сирена Лорелея, заманившая путника на смертельные скалы, Генрих, или что-то на него похожее, вёл будто находящегося под гипнозом Григория за собой... Очнулся СССР только тогда, когда они вышли из лесопосадки на тенистую полянку покрытую изумрудной травой. Рейх остановился, и развернулся лицом к Совету. Тот тоже закончил шествие, будто повинуясь какой-то злой силе. —Объясни, зачем мы здесь? Что ты мне хочешь сказать?- русский оглянулся по сторонам, но увидел всё тот же пейзаж- спящие деревья и травяной ковер под ногами. Третий снова молчит. Его рука вытягивается вниз, пальцем Рейх указывает куда-то в траву, застыв в этом положении. Совет смотрит туда куда указал нацист, и его на вылет прошибает судорога.Голова начала кружится и к горлу подкатил ком. Прямо среди трав и осоки лежал полусгоревший Пакт о ненападении- Григорий сразу же узнал его по поставленной им же росписи. Обугленная бумага колыхалась на ветру, и её часть уже была поглощена огнём не оставив от столь важного договора практически ничего. —Рейх, что это значит?... СССР отрывает ошеломлённый взгляд от пакта. Немец медленно разворачивает свою голову в сторону Григория, и его губы трогает широкая хищная улыбка, похожая на самый настоящий звериный оскал. И вновь это издевательское молчание, сопроводившиеся резким шумом мотора пролетевшего над поляной черного как нефть самолёта... СССР моргнул- всё вокруг было охвачено огнем. Деревья окружившие поляну полыхали будто факелы, а исходящий от них смог закрыл собой небо, ввергнув землю в тьму. Советский опускает шокированный взор вниз, не до конца понимая как всё так быстро переменилось. Прямо под ногами, вместо той сочной травы, был один пепел и грязь, воняющая порохом. Где-то вдали коммунист смог расслышить пулемётные очереди, а в небесах порой были слышны гулы моторов боевых самолётов. И Советский готов был поклясться- он чувствовал все это каждой клеточкой тела, вплоть до тяжести опавших на одежду частиц железной пыли и золы. А Рейха нигде нет. Романов стоял совершено один, а вокруг ничего живого. Только одна темнота и неизвестность... *** Григорий подскочил на кровати в холодном поту. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и его удары были слышны даже в горле. Взмокшие русые волосы прилипли к потному лицу, зрачки бегали из стороны в сторону, будто желая что-то или кого-то найти —Война...- прошептал сын РИ в темноту комнаты, и скинув одеяло бросился к окну дабы открыть его. Союз попросту задыхался. Матерясь, он содрал себе ногти в кровь, но всё же ручка на старой раме поддалась, открываясь настежь. Ворвавшиеся в спальню холодный поток воздуха освежил ум коммуниста. Он немного успокоился, но всё ещё тяжёлое дыхание не могло покинуть его, лишь в голове как в прожекторе появлялись отдельные кадры странного сна. Будто желая удостоверится что всё из сна неправда, СССР поднял слезящиеся глаза на небо- то было спокойно. Его не нарушали "ласточки" разрезающих небеса вражеских самолётов с банкенкройцем в качестве символики, в атмосфере не пахло горелым. Чистый весенний воздух и священная тишина... {Что-то это да значит. И раз там был Рейх...}- СССР-у было сложно поверить что Генрих способен на него напасть. Да, в последнее время они не ладят, но ведь не поздно всё исправить! Хотя бы поговорить с ним, а то в последний раз они так нехорошо расстались... Может быть, этот сон вовсе не вещий? Наверняка плод больного воображения бывшего цесаревича. Сознание сыграло с Советом злую шутку, и подкинуло такой противный сон. Да... наверняка так и есть. Нужно больше отдыхать. Ну разве Рейх способен на предательство? Как потом оказалось - ещё как способен. СССР был оптимистом, поэтому подобные размышления его успокоили. Окно он оставил открытым, не боясь что к нему влезут (всё такие первый этаж). Русский вернулся в постель. Заложив руки за голову Александрович уставился в потолок, и понемногу его одолела дрёма.