Курс на тебя

Самолёт трясло так, что я едва могла удерживать штурвал. Панель управления мигала тревожными огнями, сигнализируя о полном отказе системы. Я уже перепробовала всё: перезапуск, переход на ручное управление, смену электрических цепей — ничего не работало. Самолёт просто не слушался. — Первый офицер Лунд, попробуйте ещё раз активировать резервную систему, — голос диспетчера звучал в наушниках, но с каждой секундой он казался всё дальше. — Уже пробовала, — ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, но он всё равно дрожал. — Система полностью зависла. Моё сердце билось в груди так сильно, что казалось, вот-вот выскочит. Лив, курсантка, сидела рядом, бледная, как полотно. Её руки дрожали, а на щеках блестели следы от слёз. Я слышала её всхлипы, несмотря на гул двигателя. — Мисс Лунд… — прошептала она, но я не дала ей договорить. — Лив, посмотри на меня, — сказала я, стараясь вложить в голос максимум твёрдости. Она подняла глаза, полные страха. — Дыши. Просто дыши. Всё будет хорошо. На самом деле я не знала, будет ли всё хорошо. Указания диспетчера запаздывали, решений оставалось всё меньше. Мы были окружены горами, а сильные ветра бросали самолёт из стороны в сторону. Всё, что я могла, — это пытаться контролировать ситуацию, насколько это было возможно. Одна из моих рук бессознательно потянулась к лицу, и я почувствовала, как по щеке катится слеза. Я вытерла её, надеясь, что Лив не заметит. Мысль о бабушке мелькнула в голове. Потом — о Крисе. Он, наверное, даже не знает, что я здесь, что всё это происходит. В его глазах всегда была уверенность в моих силах, но я не была уверена, что смогу справиться. Штурвал не отвечал, а самолёт снижался. Это было очевидно. Мы на грани. Я повернулась к Лив и, собрав всю уверенность, которая у меня ещё осталась, заговорила: — Лив, ты должна катапультироваться. Она уставилась на меня, будто я предложила ей прыгнуть в пропасть. — Что? Нет! — закричала она, и её голос сорвался от паники. — Я не могу! Я без вас не пойду! — Лив, — я рявкнула, жёстче, чем хотела. — У тебя нет выбора. Ты должна прыгнуть. У тебя минута. Просто следуй моим указаниям. Она плакала, качая головой, но я продолжала говорить, громче и чётче: — Дёрни за рычаг под твоим сиденьем. Парашют раскроется автоматически. Как только приземлишься, связывайся с ближайшими службами. Это приказ, Лив. Выполняй! Её руки дрожали, когда она потянулась к рычагу. Слёзы лились по её щекам, но она подчинилась. Я отвернулась, не в силах больше смотреть на неё. Когда кресло выбросило её из самолёта, я почувствовала, как сердце сжалось. Я осталась одна. Самолёт трясло сильнее, чем раньше, но теперь тишина была ещё оглушительнее. Только гул двигателей и мерцающие огни на панели передо мной. Я заплакала. Это было тихо, почти беззвучно, но слёзы катились одна за другой. В горле встал ком, а руки сжались на штурвале так крепко, что пальцы побелели. — Прости, Крис, — прошептала я, голос дрожал. — Я люблю тебя. Я выдохнула и крепче взялась за штурвал. Система по-прежнему не отвечала, но я направила самолёт вниз, пытаясь найти хоть какое-то пространство между горами. Всё, что мне оставалось, — это надеяться на чудо. Всё происходило как в тумане, но каждое мгновение врезалось в память, словно лезвие. Я направляла самолёт вниз, к воде. Это был единственный вариант — единственный безопасный вариант, который оставлял мне хотя бы шанс. Но я знала, что всё будет зависеть от удара. Сколько у меня останется времени? Какой силы будет удар? Смогу ли я вообще выбраться? Панель передо мной мигала, штурвал выскальзывал из рук. Самолёт окончательно перестал слушаться, словно был живым существом, решившим меня предать. И вот это случилось. Удар о воду был сильным, как взрыв. Меня отбросило вперёд, и голова ударилась о стенку кабины. На мгновение всё погасло. Когда я пришла в себя, в голове стоял звон. Всё вокруг было размытым, словно я смотрела на мир через слой воды. А потом я поняла — вода всё больше заполняла кабину. Холодная, ледяная вода проникала в каждую щель, касалась кожи, сковывала движения. Я резко втянула воздух, понимая, что времени осталось мало. Дверь! Я должна открыть дверь. Задержав дыхание, я прижалась к ней всем телом, толкала изо всех сил, но она сопротивлялась. Металл был холодным, но я не могла останавливаться. Я думала о бабушке, её тёплом взгляде и руках, всегда пахнущих ванилью. Я думала о Крисе — о его голосе, о том, как он говорил мне, что всегда будет рядом. Эти мысли не давали мне сдаться. Я собрала всю свою злость, весь страх, и с последним усилием толкнула дверь. Она поддалась, резко открывшись. Холодная вода хлынула внутрь, обрушив на меня новый поток паники. Я выбралась наружу, но воронка, созданная падающим самолётом, сразу же потянула меня вниз. Я почувствовала, как ледяные руки воды обвили меня, затягивая обратно. — Нет… — думала я, разрываясь между отчаянием и решимостью. Я боролась, размахивала руками, пытаясь вырваться. Каждая секунда казалась вечностью. Лёгкие кричали, требуя воздуха, а тело сжималось от холода. Но я не могла сдаться. Я не могла оставить Крису эту боль. Я рванулась вверх, и когда наконец мои губы пробились на поверхность, я судорожно втянула воздух. Это было так больно, что я закашлялась. Но я не могла останавливаться. Вода продолжала поглощать меня, силы уходили. Я обернулась, и на мгновение увидела, как хвост самолёта скрылся под водой. Всё. Он исчез. Моё тело горело от боли. Каждое движение причиняло мучения, но я заметила рядом небольшой обломок дерева, плавающий на поверхности. Словно спасение, посланное мне небом. Я схватилась за него обеими руками, но пальцы дрожали, не слушались меня. Грудь сдавливала боль. Я чувствовала, как холод пробирается всё глубже, выжимая последние силы. В голове звенело, и взгляд начал мутнеть. Я больше не знала, что происходит. Последнее, что я сделала, прежде чем окончательно потерять сознание, — это прошептала его имя. — Крис… Мир погрузился в темноту. ________________________________ Когда я очнулась, то первое, что почувствовала, был холод. Ледяной воздух пробирался сквозь стены, а запах сырости, трав и чего-то древнего окутал меня, как одеяло. Я пыталась встать, но слабость накрыла меня волной, и всё тело наполнилось болью. Я не знала, кто я, где я и что произошло. Всё вокруг было чужим и странным. Меня окружал маленький дом с деревянными стенами, от которых веяло древностью. У очага хлопотала пожилая женщина с седыми волосами, собранными в косу. Она напевала что-то тихое и странное, будто древнюю песню. Рядом с ней стояли кувшины и миски, наполненные травами и кореньями. На секунду она заметила мой взгляд и повернулась. — Наконец-то ты очнулась, — сказала она, её голос был мягким, но с нотками строгости. Я попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. — Не напрягайся, — продолжила она, подходя ближе. Её глаза за толстыми очками казались глубокими и проницательными. — Ты долго была без сознания. Я Фригг. Это мой дом. Тебя нашёл мой муж, Халльгрим, после шторма. Ты была без чувств и обожжена холодом. Мы думали, что потеряем тебя, но духи были милостивы. Она произнесла это так уверенно, что я на мгновение поверила, что её «духи» действительно спасли меня. Она положила тёплую руку на мой лоб, проверяя температуру. — Ты была в жару целую неделю, — добавила она. — Мы давали тебе настои из трав и кореньев, молились. Ты сильная, девочка. Духи на твоей стороне. ________________________________ Первые дни были словно во сне. Я едва могла есть, но Фригг приносила хлеб, сушёную рыбу, ягоды, настои из горьких трав. Её руки всегда были заняты: она перевязывала мне раны, приносила воду из колодца, напевала что-то, что больше походило на древние заклинания. Она дала мне имя. — Фрейя, — сказала она однажды, накладывая мне на лоб компресс. — Это будет твоё имя. Пока ты не вспомнишь своё. Я хотела возразить, но не могла. Имя звучало так, будто оно всегда было моим. Халльгрим был совсем другим. Крупный, седовласый мужчина, с руками, словно высеченными из дерева, он был человеком действий. Каждое утро он уходил из дома, чтобы заботиться об овцах или осматривать лес. Именно он нашёл меня на берегу после шторма. — Я подумал, что ты погибла, — сказал он однажды за ужином. — Твоё тело было холодным, как лёд. Но Фригг сказала, что тебе суждено жить. Он говорил это с таким спокойствием, будто всё происходящее было нормой. Каждый вечер он возвращался домой, приносил сушёные травы, рыбу или ягоды. Жизнь на острове Хелльстад была скромной. Дни проходили в работе. Фригг учила меня готовить блюда, которые она называла «старым ремеслом»: рагу из дичи с кореньями, сушёную рыбу с травами, медовый напиток из ягод. Еда была простой, но питательной. В один из дней она пригласила меня к очагу. Передо мной лежали травы, аккуратно разложенные на белой ткани. — Духи помогают тем, кто знает, как с ними говорить, — сказала она, глядя на меня. — А говорить можно через травы. Они передают нашу боль, наши слова. Посмотри. Она показала, как измельчать корень, смешивать его с водой, как приготавливать настой. На удивление, мне это нравилось. Руки работали, и голова становилась легче. Цивилизации здесь не было вовсе. Только природа. Скалистые утёсы, шум волн, бескрайний лес. Я подолгу сидела у окна, глядя, как ветер раскачивает деревья, и пыталась вспомнить. Что-то мелькало в сознании, как тени. Лицо мужчины, его голос, тёплый и уверенный. Но имя не приходило. Фригг часто наблюдала за мной. — Ты многое пережила, — сказала она однажды. — Твоё сердце болит, я вижу это. Но ты найдёшь себя. Главное, верить. Я не отвечала. Но где-то в глубине души я знала, что она права. ________________________________ Лес окружал меня. Высокие деревья с узловатыми ветвями, покрытыми мхом, стояли, будто древние стражи, а под ногами хрустели иголки и опавшие листья. Я шла медленно, стараясь не упустить ни одной детали: каждый цветок, каждый куст был для меня новым. Фригг шла впереди, её лёгкие шаги почти не оставляли следов. Она была как часть этого леса — ловкая, тихая, будто сама природа открывала ей свои тайны. — Вот это, — сказала она, наклоняясь и осторожно срезая траву длинным ножом, — называется «тырва». Если заварить её с листьями чёрной смородины, получится настой, который снимает головную боль. Я внимательно слушала, стараясь запомнить её слова. Эти истории, рассказы о травах и древних обычаях скандинавских женщин, были чем-то волшебным. Фригг объясняла, как они выживали, когда не было лекарств, как каждое растение могло стать лекарем, если знать его секрет. На мне был колючий свитер из овечьей шерсти, который постоянно чесался, но он согревал в это утро. Штаны, такие же грубые и неуклюжие, да ещё и сапоги, которые были на два размера больше моего. Я выглядела, наверное, странно, но мне было всё равно. Эти люди спасли меня, дали мне тепло, крышу над головой. И пусть они были немного… необычные, я была благодарна им всей душой. — Ты думаешь о чём-то? — спросила Фригг, выпрямляясь и внимательно глядя на меня. — О многом, — честно ответила я, слабо улыбнувшись. Она кивнула, будто понимала без слов, и продолжила путь. А я шла за ней, всматриваясь в лес. Я пыталась вспомнить что-то. Кто я? Откуда я? Но в голове была пустота. Никаких образов, никаких имён. Только это место, этот остров, эти люди. Мы вышли к скале, с которой открывался захватывающий вид на фьорд. Вода была тёмной, зеркальной, холодной, как сама природа этого края. Я села на камень, чувствуя, как ветер обдувает моё лицо, проникая под свитер. Он был ледяным, но в нём было что-то освежающее, даже бодрящее. Фригг оставила меня одну, сказав, что вернётся через несколько минут. Я осталась сидеть, глядя на горизонт. Моё внимание привлекло небо. Оно было таким огромным, необъятным, с белыми облаками, медленно плывущими над фьордом. Оно притягивало меня, звало. И вдруг я заметила самолёт. Его серебристый корпус отражал солнечные лучи, оставляя за собой тонкую белую линию в воздухе. Моё сердце екнуло. Я не понимала, почему, но мне вдруг захотелось подняться туда. Высоко-высоко, следом за этим самолётом. Почувствовать, как воздух обтекает крылья, как земля уходит вниз, оставляя только небо. Это желание было настолько сильным, что я на мгновение задержала дыхание. — Я летала? — прошептала я самой себе, глядя, как самолёт скрывается за облаками. Моё сердце сжалось. Казалось, что я знала это чувство. Знала, каково это — подниматься в небо, быть там, где нет ничего, кроме облаков и ветра. Но почему я не могла вспомнить? Почему всё, что я знала о себе, было лишь имя, данное мне здесь, на этом острове? — Кто же ты такая? — снова прошептала я, опуская взгляд к фьорду. Вода была спокойной, но я чувствовала, что внутри меня бушует шторм. Фригг стояла у старой деревянной стойки, аккуратно перебирая травы. Её движения были плавными, уверенными, как у человека, который делал это всю свою жизнь. Она напевала что-то на своём языке — саамские слова ложились на уши мягко, как мелодия, завораживая меня. Я сидела рядом, разбирая ягоды, которые мы собрали утром. Голубика, лесная малина — их цвета были яркими, как сама природа этого острова. — Ты помнишь, как варить варенье? — спросила Фригг, не оборачиваясь. Я кивнула, хотя не была до конца уверена. Она учила меня этому пару дней назад, терпеливо объясняя каждый шаг, но это было сложнее, чем казалось. Сегодня я должна была сварить варенье одна, но под её наблюдением. — Варенье — это как жизнь, — сказала она, наконец поднимая голову. — Нужно терпение и правильные пропорции. Если что-то сделать неправильно, оно будет или слишком жидким, или пригорит. Я улыбнулась её сравнению, хотя оно было слишком философским для простой задачи. Я начала засыпать ягоды в кастрюлю, чувствуя их прохладную, слегка липкую поверхность. Работа отвлекала, занимала руки, но мысли блуждали далеко. — Я думаю о небе, — неожиданно произнесла я, и слова прозвучали громче, чем я ожидала. Фригг замерла на мгновение, потом снова начала перебирать травы. — Небо, говоришь? — переспросила она. — Оно кажется мне знакомым, родным, — продолжила я, не отрывая взгляда от ягод. — Может, это как-то связано с моей прошлой жизнью? Фригг медленно покачала головой, её лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнула тень задумчивости. — В тот день, когда мы нашли тебя, на тебе была странная форма, — сказала она, наконец. — Она была сшита не так, как одежда, которую носят здесь. Может, и форма пилота. Но откуда мне знать? Я знаю о вашем мире немного. Её слова зацепили меня, но я ничего не ответила. Просто поджала губы, погружая ягоды в кастрюлю. Это чувство… Может, я действительно была пилотом? Это объяснило бы мою тягу к небу, к самолётам, которые вызывали у меня необъяснимую тоску. Фригг подошла ближе, присела рядом и начала рассказывать что-то новое. — У нас, саамских женщин, всегда была связь с природой, — сказала она. — Моя семья верила, что духи рассказывают нам о судьбах людей через травы и обряды. Слова, молитвы — это мост между миром людей и миром духов. Она взяла одну из трав и подняла её к свету. — У каждой травы есть своё слово, — продолжила она. — Если знать его, можно разговаривать с природой. Вот это, например, зовётся «čáppa», значит «красота». Ты ведь уже знаешь это слово? Я кивнула. Она пыталась научить меня парочке саамских слов за последние дни. И хотя я плохо запоминала, у меня, по её словам, неплохо получалось. — Ты хорошо справляешься, девочка, — сказала она с мягкой улыбкой. — Но я вижу, что твоё сердце где-то далеко. Оно не здесь, не на острове. Её слова были, как удар в грудь. Она была права. Хоть мне было хорошо с ними, внутри я знала, что где-то там, за фьордами, меня что-то ждёт. Или кто-то. Фригг положила траву на стол, её лицо стало серьёзным. — После ужина, — сказала она, — мы проведём обряд. Это поможет тебе вспомнить, кто ты и откуда ты. Это может быть страшно, но ты должна быть готова. Ты хочешь вернуться домой, верно? Я сглотнула. Эти слова звучали, как обещание, но внутри меня всё замерло. Я боялась. Не того, что увижу, а того, что могу узнать. Но что-то внутри меня молило, чтобы я поспешила, чтобы я вспомнила. — Да, — ответила я, почти шёпотом. — Я хочу. Ужин прошёл спокойно, как и всегда. Мы сидели за деревянным столом, освещённым мягким светом керосиновой лампы. Фригг подала оленину — блюдо, которое я уже начинала привыкать есть, но всё же рыба мне нравилась больше. Она, как всегда, заботливо поставила передо мной тарелку с копчёной рыбой, явно замечая моё предпочтение. Я слабо улыбнулась ей в благодарность. Халльгрим рассказывал о шторме, который прошёл ночью. Его голос был ровным, спокойным, как будто подобные вещи были для него обычным делом. Он говорил о деревьях, которые унесло ветром, о разбросанных обломках, которые выбросило на берег. — Среди обломков была часть самолёта, — сказал он, глядя на меня, будто проверяя мою реакцию. Я напряглась. Ложка с рыбой застыла у моих губ. В груди что-то ёкнуло, будто невидимая струна натянулась до предела. — Часть самолёта? — тихо переспросила я, не отводя взгляда от него. Халльгрим заметил моё волнение. Он кивнул и, после паузы, добавил: — Я покажу тебе её. Но чуть позже, когда стемнеет. Я молча кивнула, пытаясь справиться с нахлынувшим беспокойством. Весь ужин я была словно на иголках. Даже вкус еды ушёл на второй план, и каждый кусок я ела механически. Что-то внутри меня уже знало: этот обломок важен. После ужина Халльгрим жестом пригласил меня следовать за ним. Мы спустились к берегу. Ветер был холодным, пронизывающим, но я почти не замечала этого. Сердце стучало громче с каждым шагом. На каменистом пляже лежал обломок. Это была часть хвоста самолёта. Он был старым, покрытым морской солью и песком, но всё ещё сохранял свою форму. На нём были цифры и небольшой флаг. Я подошла ближе, не в силах отвести взгляд. Моя рука медленно потянулась вперёд, и я коснулась холодного металла. На миг в голове что-то вспыхнуло, словно яркий свет, ослепляющий всё вокруг. Образы, мелькающие слишком быстро, чтобы их уловить: кабина, приборы, звук двигателей, голос… Голос, зовущий меня. Я резко отдёрнула руку и отступила на шаг, чувствуя, как паника накрывает меня. Оглядываясь по сторонам, я пыталась найти ответ, понять, что происходит. — Ты в порядке? — голос Халльгрима вернул меня к реальности. Он подошёл ближе, заботливо положив руку мне на плечо. Его глаза внимательно изучали моё лицо. — Я… не знаю, — выдохнула я, пытаясь взять себя в руки. — Но мне кажется, я знаю этот обломок. Я… я не уверена, но… может быть, я была там? Мои слова повисли в воздухе, и Халльгрим, видимо, понял, что я сама не знаю, как ответить на свои вопросы. Он молча кивнул, давая мне время осмыслить всё. — Завтра поедем в город, — сказал он. — Может, в местных газетах будет что-то о катастрофе или пропавшей девушке. Его слова были неожиданной поддержкой, как луч света в темноте. Моё горло сжалось от благодарности. — Спасибо, Халльгрим, — прошептала я, прежде чем обнять его. Он казался удивлённым, но мягко похлопал меня по спине, принимая этот порыв. Я снова посмотрела на обломок, на цифры и флаг. Сердце колотилось в груди. Кто я? И могла ли я быть частью этой трагедии? ________________________________ Лодка тихо двигалась по воде, оставляя за собой лёгкие волны. Я сидела между Халльгримом и Фригг, вцепившись в край сиденья, чтобы не упасть от очередного толчка. Ветер бил в лицо, холодный, но бодрящий. Всё вокруг казалось таким чужим и далеким, а внутри меня нарастало напряжение. Фригг заметила это, положила свою шероховатую руку мне на плечо. — Не переживай, девочка, — сказала она, её голос был тёплым, но в нём чувствовалась серьёзность. — Сегодня ты узнаешь правду. Я кивнула, но не могла отделаться от страха. Она рассказывала, что ночью проводила обряд, что видела мужчину, который зовёт меня. Его голос был полон любви, но он плакал, потому что потерял меня. Эти слова будто резали меня изнутри. Я должна была узнать, кто он. Кто я. Когда мы наконец причалили, город сразу показался другим миром. Здесь были магазины, школы, кафе. Люди спешили куда-то, дети смеялись и бегали, а я смотрела на всё это с растерянностью. На мне были всё те же колючий свитер, слишком большие сапоги, но я чувствовала, что внимание людей приковано не к этому. Они смотрели на меня так, будто пытались вспомнить, где видели меня раньше. Фригг шла рядом, её строгий вид и прямая осанка создавали вокруг неё ауру спокойной уверенности. Халльгрим, напротив, выглядел напряжённым. Он внимательно осматривал каждого, словно ожидая неприятностей. Мы зашли в небольшой магазин. Это было обычное место — деревянные полки, стеклянные прилавки, запах свежеиспечённого хлеба. Но стоило нам войти, как продавец, молодой парень за прилавком, замер, уставившись на меня. Его глаза округлились, и он внезапно закричал: — Это же она! Да это же та девушка! Я вздрогнула, сердце забилось быстрее. Халльгрим тут же встал передо мной, заслоняя своим широким телом. — Что ты кричишь? — строго спросил он, глядя на парня. — Это она! — парень вытащил из-под прилавка газету и ткнул в неё пальцем. — Вот, смотрите! Халльгрим осторожно взял газету, пробежал глазами по первой странице, а потом протянул её мне. Его лицо оставалось невозмутимым, но глаза выдавали беспокойство. Мои пальцы дрожали, когда я взяла газету. На первой странице было моё фото. Моё лицо. Под фотографией были слова, которые сразу бросились в глаза: “Джастина Лунд, 23 года. Пилот Scandinavian Airlines. Пропала без вести после аварийной посадки тренировочного самолёта. Рискнула собой, чтобы спасти девушку-курсантку.” Мир вокруг меня словно исчез. Слова размылись, но они уже отпечатались в моём сознании. Моё имя. Джастина. Я пилот. Я спасла девушку. Я… Перед глазами замелькали воспоминания, как кадры из фильма. Кабина самолёта. Гул двигателя. Курсантка Лив, которая плакала и умоляла о помощи. Холодная вода, боль, темнота… И потом — его голос. Крис. Я знала его. Его глаза, полные страдания, снова возникли в моей памяти. Я могла поклясться, что слышала, как он зовёт меня. — Джастина? — голос Фригг выдернул меня из этого вихря. Я попыталась ответить, но не смогла. Голова закружилась, ноги подкашивались. Газета выскользнула из моих рук, а я почувствовала, как сознание уходит. Я очнулась на мягком диване. Пространство вокруг казалось расплывчатым, но постепенно начало обретать чёткие очертания. Вокруг меня были Халльгрим, Фригг и продавец, тот самый парень из магазина. Он открыл бутылку воды и протянул её мне. Я жадно выпила, чувствуя, как сухость в горле уходит, но дрожь по-прежнему не покидала меня. — Значит, ты Джастина, — тихо сказал Халльгрим, глядя на меня своим спокойным взглядом. Я кивнула, не зная, что ответить. Моё имя звучало странно и в то же время так правильно. Это было имя, которое принадлежало мне. Я наконец вспомнила. Фригг села рядом и положила руку мне на плечо, как делала всегда, когда видела, что я волнуюсь. Её прикосновение было мягким, успокаивающим, но внутри меня бушевал шторм. Я пыталась дышать ровно, хотя это было почти невозможно. А потом меня словно ударило молнией. Крис! Это осознание обрушилось на меня всей тяжестью. Мой Крис. Его лицо, его голос, его глаза — всё, что я так отчётливо видела во снах, теперь казалось реальностью. Сердце подпрыгнуло, а потом забилось так быстро, что я едва могла дышать. — Я должна с ним связаться, — сказала я, с трудом сдерживая слёзы. — Я должна дать ему знать… Я жива! Продавец, который всё это время стоял рядом, вдруг заговорил. — Все вас искали, — сказал он взволнованно. — Мистер Шистад искал вас днём и ночью. Обещал награду. Но потом был тот шторм… Поиски прекратились. Его слова ударили меня сильнее, чем я ожидала. — Он устроил церемонию прощания, — продолжил парень, опуская взгляд. — Это было… очень красиво. Самолёт назвали в вашу честь. Весь город плакал, когда он говорил про вас. Моё лицо залили слёзы. Я не могла их остановить. Образ Криса, оплакивающего меня, разрывал сердце. Я закрыла лицо руками, чувствуя, как с каждым вздохом внутри меня становится всё тяжелее. — Мой бедный Крис… — выдохнула я, срываясь на рыдания. Фригг тут же обняла меня, её тонкие руки крепко держали меня, словно она пыталась удержать моё сердце от полного крушения. — Всё будет хорошо, — шептала она. — Ты вернёшься к нему. Продавец на мгновение вышел, а потом вернулся с телефоном в руках. — Вот, — сказал он, протягивая мне трубку. — Позвони. Если надо. — А где мы сейчас? — спросила я, пытаясь успокоиться. — Брюннстад, — ответил он. — Час езды от Осло. Я кивнула, стирая слёзы с лица. Продавец сказал адрес, но я уже еле слушала. Всё, что я видела перед собой — это телефон. Мои дрожащие пальцы медленно набирали номер. Номер, который я, как ни странно, знала наизусть. Он будто был высечен в глубине моей памяти. Я поднесла трубку к уху, чувствуя, как по всему телу пробегает дрожь. Гудки, длинные, тягучие. Сердце замирало с каждым звуком. И наконец, трубку сняли.