Если

Арсений понял, что что-то не так. Вот так вот резко, без предупреждения и долгих дум. Просто в какой-то момент сложил два и два и понял. Дима ему нравится. Не просто, как сексуальный партнер или друг. Хочется больше, хочется ближе, хочется, как в дебильных фильмах и книжках. И это очень, очень плохо. Арс не рассчитывал, это никак не входило в его планы. Его с самого начала более чем устраивало их соглашение о сексе без обязательств. Обязанности обеих сторон исполнялись исправно, секс был, и был он невероятный. Горячий, резкий и изматывающий. Так, как оба и хотели. Но, как это бывает, в какой-то момент что-то пошло не так. В этот самый момент осознания, если уж нужно выбрать точку отсчета.

***

Голубоглазый сидит на собственной кухне, прожигает взглядом стену. Пытается осмыслить, что-то сообразить, продумать хоть какой-то план действий. Дима должен прийти совсем скоро, они договорились на семь, а сейчас уже без пяти. Позов был пунктуальным. Всегда приходил вовремя, задерживался максимум минут на десять. Это было ему свойственно: четкие, продуманные действия, уверенность в своих решениях, умение сохранять спокойствие в повседневной жизни. Наверное, именно поэтому Арсений так доверял ему, доверял свое тело и реакции, а теперь хотел доверить что-то еще. Более глубокое, сложное, хрупкое, то, что доверить другому человеку очень страшно и трепетно одновременно. Раздавшийся дверной звонок разрывает тишину, и Попов дергано подскакивает с барного табурета, чтобы в несколько широких шагов выскочить в коридор и открыть дверь перед долгожданным гостем. Ожидает увидеть привычный заинтересованный взгляд, напряженный и искрящий с того самого момента, как только его обладатель перешагивает порог чужой квартиры. Этот взгляд обычно пробирает до костей сразу же, заставляет мгновенно прирасти к месту и изо всех сил бороться с желанием грохнуться на колени прямо в прихожей. Сегодня ожидания не оправдываются. Взгляд мутный, отстраненный, напряжение ощущается физически, но оно совсем не то, что заставляет внутренности сжиматься в предвкушении. Это напряжение — злое, выматывающее. Арсению это не нравится. Он тихо вздыхает и только кивает головой в сторону кухни, зная, что Позов поймет его и без слов. Дима пришел в черной приталенной рубашке. Знает, как Арс такое любит, пользуется своими знаниями. И голубоглазый, честное слово, держится изо всех сил, чтобы не протянуть руку и не расстегнуть пару верхних пуговиц, слегка оттягивая воротник и проходясь самыми кончиками пальцев по ключицам. Ведет за собой, усаживает на небольшой диванчик в углу, быстро плещет в стакан коньяк, совсем немного, на один палец. Протягивает наэлектризованному Позову, надеясь, что это поможет хоть немного исправить ситуацию. Понимает, что у Димки какие-то личные дела, что-то свое, внутреннее. А они в такое не лезут. Точно не тогда, когда собираются в квартире Арсения, чтобы потрахаться. Дима пьет залпом, благодарит хрипло, отдает стакан обратно и, когда Арс тянется забрать, уверенно перехватывает запястье. Стакан быстро оказывается где-то на полу, благо, звона не слышно, а Арсения довольно резким движением притягивают вперед, вынуждая опереться коленом о край дивана. Позов смотрит снизу вверх, внимательно, жадно, изучающе. Взгляд изменился мгновенно, видимо, мужчина решил, что его личным проблемам сейчас не время и не место. Шарится глазами по партнеру, обводит руки, плечи, шею, цепляет каждую родинку, прожигает поплывшие голубые глаза. Дима любит тянуть и выводить Арса, а Арс любит… Теперь уже и не знает, может ли он отнести это слово к чему-то конкретному, или ко всему и сразу. Однако, сегодня явно был не тот вечер, когда Позов был в настроении медлить и доводить партнера одними взглядами и незначительными касаниями. Дима тянет на себя снова, сам облокачивается на спинку дивана, вынуждает Арсения залезть сверху, упираясь коленями по обе стороны от его бедер. Второй рукой перехватывает голубоглазого за шею, с силой подтягивает вперед и вниз, к своему лицу, совсем близко. У Попова дыхание перехватывает от резко изменившейся ситуации. Он чувствует, что партнер злится, что его состояние не совсем стабильное. Прекрасно понимает, что сейчас должен послать, отказаться, заставить остыть и разобраться со своими проблемами. Понимает и то, что должен бы сделать это все ради себя и своей же физической сохранности. Но, разумеется, хуй он клал на разумные доводы. Позов прямо здесь, под ним, тянется изо всех сил, возможно, таким способом ищет поддержки или даже просит помощи. И каким образом Арсений, вдруг осознавший свои чувства и находившийся в какой-то романтической прострации, может ему отказать.? Тем временем Дима уже сам двигается вперед, припадает к длинной, напряженной сейчас шее, нарочито аккуратно прикасается губами, на пробу, срывая судорожный выдох откуда-то сверху. Сразу после мужчина прикусывает кожу на том же месте, слегка оттягивает зубами, широко лижет. Арсений знает, что последует потом. На его теле красуется ни один засос, но все — исключительно на скрытых одеждой местах. Голубоглазый совершенно не хочет завтра замазывать багровое пятно тональником и париться по поводу возможных вопросов со стороны знакомых. Хватается пальцами за плечи Позова, слегка сжимает, надавливая и пытаясь отодвинуть, дает понять, что против. — Дим, нет. Не здесь. Не на-а… — задыхается собственными словами, чувствуя, как вторая рука партнера, до этого удерживавшая запястье, резко опускается на пах. Сволочь, задействует отвлекающие маневры. Арсений чувствует, как нежная кожа слегка пощипывает под чужими губами, понимает, что Дима его совершенно не слушает. Оставляет один засос, второй, упивается вседозволенностью, сжимая руку на задней стороне шеи все сильнее. А Арс плывет. Ощущает неправильность ситуации, задетые чувства от того, что партнер его не послушал, какую-то долю раздражения. Но плывет все равно, растворяется в слегка грубых и своевольных касаниях, подается пахом вперед, притираясь к чужой руке. Слышит в ответ довольную усмешку, чувствует, как резко разъезжается молния на собственных джинсах. Знакомая рука дергает пуговицу, не особенно заботясь о ее сохранности, лезет дальше, дергает ткань нижнего белья, тут же забираясь под нее и сжимая теперь уже без всяких препятствий, крепко и уверенно. Попов загнанно выдыхает, не желая сразу же сдаваться и срываться на просящие стоны. Он тоже упрямый, тоже своенравный. Прекрасно знает, как Диме нравится, когда он громкий. Поэтому молчит с еще большим усердием. Позов с непониманием поднимает глаза. Недовольно хмурится, проходится пальцем по чувствительным местам, обводит головку. Арс упрямо молчит, только шумно дышит, смотрит куда-то в сторону. — Ты чего затих, Арсюх? — спрашивает наигранно-ласково, хотя голубоглазый уже чувствует скрытую в интонациях угрозу. Арсений продолжает отмалчиваться, только переводит взгляд на Диму, смотрит с вызовом, недовольно. Мужчина снизу недобро усмехается, достает руку из боксеров партнера, а потом крепко хватает того за талию, довольно резко скидывая с себя и укладывая спиной на тканевую поверхность. Арсений слегка бьется затылком о, благо, мягкий подлокотник, болезненно шипит, метая еще больше недовольства в Позова. Дима будто бы и внимания не обращает. Слегка ерзает, забирается теперь сверху, дергает футболку Арса выше, даже не снимая ее, лишь оголяя нужные участки тела. Лижет широко между рёбер, спускается требовательными поцелуями вниз, обводит языком контуры нескольких собственных засосов около пупка. Они успели побледнеть и потерять часть своих красок, но по-прежнему заставляли зарождаться в груди что-то горячее от одного только вида. Попов, сейчас без возможности лицезреть эти отметины, все равно прекрасно знал, какие узоры выводит язык партнера, и прекрасно помнил, как они появились. Воспоминания подогревают и без того заставляющую плавиться ситуацию, и Арсений закусывает губу, все еще не собираясь сдаваться. Дима недовольно цыкает, явно начинает раздражаться с новой силой. Такое длительное упрямство Попова выводит, и мужчина снова опускает руки вниз, на этот раз парой рваных движений опуская джинсы вместе с бельем куда-то к коленям партнера, а потом и стягивая их вовсе. Вылизывает самый низ живота, жадно и пошло, обводит языком бедренные косточки, выцеловывает бока. Арсений сверху не выдерживает и совсем тихо поскуливает, как раненая собачонка. Дима хмыкает уже более довольно, но намеревается добиться того, что получает обычно, даже больше. Сегодня он намерен довести Арса до откровенных криков. Хотя бы за то, что отмалчивался в начале. Позов приподнимается над горячей, влажной кожей, но лишь на несколько сантиметров, чтобы намеренно обойти стороной пах, только задев его жарким дыханием. Спускает обе руки вниз, властным движением разводит слегка подрагивающие бедра Арсения в стороны, а затем припадает губами к внутренней стороне правого бедра. Сразу же оставляет требовательный засос, втягивает нежную кожу, проходит сверху настойчивыми движениями языка, выбивая из Попова срывающиеся хрипы. Арс сверху, кажется, медленно сходит с ума, чувствуя невероятный напор Димы. Тело горит, где-то в груди каждый раз захватывает, когда партнер касается языком той или иной чувствительной зоны. Позов продолжает свои манипуляции, старательно и внимательно изучая внутреннюю сторону бедер Арсения губами, зубами и языком, постепенно поднимаясь выше и выше. Лижет у самого основания бедра, изводит, мучает, паха не касается совершенно. Арс уже готов сорваться, он скомканно выстанывает, тянет руки вниз, хватается за плечи Димы, как утопающий. Голубоглазый и правда тонет в своих чувствах и ощущениях. Их слишком много, они слишком яркие. Глотает воздух огромными глотками, судорожно облизывает пересохшие губы, мечется туда-сюда, стараясь одновременно уйти от прикосновений и оказаться еще ближе. А Позов продолжает дразнить. Ведет, наконец, языком по ноющему члену, замирает у головки, обводит круговым движением, и… Отстраняется. Вот так вот, резко и жестоко. Оставляет после себя холод, невнятные всхлипы, рвущиеся с губ, и инстинктивно подрывающиеся следом бедра. Конечно, Дима не собирался просто уйти прямо сейчас. Он пришел в эту квартиру с определенным намерением, да и сам успел возбудиться не на шутку. Внутри гуляло выводящее из равновесия желание, но они явно выбрали не лучшее место, чтобы потрахаться. Смазки под рукой не оказалось, и Позов вынужден был сходить в спальню Арса за нужным черным тюбиком. Вернувшись, Позов застал картину, заставившую жаркую волну возбуждения вперемешку с раздражением пройтись по телу с новой силой. Попов знал правила. Он не должен был касаться себя, не спросив. Дима в два шага подходит к нагло обхватившему собственный член мужчине, снова перехватывает его запястье, резко одергивая и глядя прожигающим, гневным взглядом. — Какого хера, Арсений? — спрашивает низко, хрипло, откровенно недовольно. — Что с тобой такое? Арс только моргает пару раз, совершенно не готовый признаться в том, что на самом деле выводит его из себя сегодня. Подумал, что Позов кинул его, прямо так, разгоряченного, чувствующего слишком много и слишком глупо. Чуть не задохнулся от удушающей волны собственной никчемности, почувствовал себя жалким, использованным. Отвлечь могли только элементарные реакции распаленного тела, вот Попов и потянулся вниз, стараясь уйти от мерзких мыслей к тягучим ощущениям. Арсений знал, как скрыть истину, по крайней мере, думал так. Знал, как действовать, чтобы заставить другого мужчину забыться и перейти к продолжению. — Ты сегодня слишком мягкий. Заставляю тебя стать жестче. — улыбается фальшиво, по-блядски, смотрит глаза в глаза, выводя партнера на нужные ему эмоции. А Дима ведется. Не выясняет настоящих причин, хотя понимает, что Арс врет. Не допытывает, не останавливается, просто следует линии голубоглазого. Дергает за руку вверх, заставляет подняться. Арсений знает, как Позову нравится больше всего, когда тот раздражен. Становится в коленно-локтевую, прогибается в спине, смотрит из-за плеча, напуская на себя томность и игривость. — Давай уже, трахни меня. — Попов продолжает откровенно выводить мужчину, из глаз которого разве что искры не летят. Дима, довольно спокойный в жизни, от Арсения совершенно дуреет. Ведется на все его провокации, контролирует себя плохо, особенно тогда, когда действительно пребывает не в лучшем расположении духа. Поэтому сейчас, хоть и понимает, что может причинить партнеру вред, срывается. Быстро открывает тюбик со смазкой, даже не греет в руке, просто выдавливает побольше на ложбинку между ягодиц, грубо толкается пальцами внутрь, уделяя подготовке совсем немного времени. Арс шипит и ерзает, но невольно подается назад. Сознание в раздрае, самому мужчине не сильно хорошо и в общем-то даже плохо, но все еще разгоряченное тело требует своего. У них был секс всего-то пару дней назад, и Попов мог вполне вытерпеть не слишком то нежное проникновение. Впрочем, слишком нежного у них никогда и не было. Позов не выдерживает, чувствует, как Арсений подается навстречу, вытаскивает пальцы, увесисто и грубо шлепая голубоглазого по ягодице. Расстегивает ширинку, стягивает джинсы с бельем до середины бедра. Смазывает собственный член, тихо выдыхая сквозь стиснутые зубы от легкого холода субстанции. Сил на то, чтобы согреть ее, не остается, возбуждение зашкаливает, мешаясь с бурлящим раздражением и ужасным настроением, повисшим над ним с самого утра. Дима входит резко. Даже не пытается останавливаться на середине, давая Арсу привыкнуть. Слышит болезненный выкрик, удовлетворенно хрипит в ответ, поймав, наконец, первый громкий, разжигающий звук. Жестко хватает за бедра, принимается двигаться сразу. Темп не слишком быстрый, но толчки глубокие, сильные, каждый раз до самого конца. Попов сразу же чувствует, как дрожат собственные руки, как они с трудом держат его, не позволяя повалиться лицом прямо на грубоватую ткань дивана. Стонет жалобно, голос срывается, когда дыхание перехватывает на особенно сильном проникновении. Арсению больно, но одновременно так хорошо, что глаза невольно закатываются. Он сразу забывает обо всем своем упрямстве, обо всех недовольствах, обо всем, кроме того, что происходит прямо сейчас. Позов ловит состояние Арса, чувствует его дрожь, ощущает, что тот теряет всякую связь с реальностью. Хватает за футболку, которая поднята куда-то на уровень ключиц, резко тянет на себя, вынуждая голубоглазого подняться и подтянуться наверх. Накручивает ткань на кулаки, слышит слабый треск, на который в общем-то абсолютно плевать. Ускоряет темп, вбивается в податливое тело, выходя совсем не на много. Их тела слишком близко, Дима глубоко внутри Арсения постоянно, толкается быстро, рвано, бешено. Смотрит перед собой, снова видит желанную шею, впивается зубами в ее основание, получая в ответ новый резкий выкрик. Арс не знает, куда себя деть. Давно стонет громко, сбивчиво, вбирает воздух раскрытым ртом, совершенно теряется в ощущениях. Позов действует грубо, болезненно, играет не по правилам. Выводит из себя больше, чем обычно, заставляет испытывать такой коктейль из боли и удовольствия, что голова отказывается работать вовсе. Попова перекрывает, он давно крупно дрожит всем телом, не видя перед собой абсолютно ничего. Ему очень плохо, но так хорошо, что описать невозможно. Основание шеи горит, обжигает пульсирующей болью, и Арсений невольно тянется слабой рукой туда, к эпицентру боли. Чувствует что-то влажное, подносит руку к глазам, стараясь хоть немного сосредоточить взгляд. Видит только что-то размыто-красное, притягательное и отталкивающее одновременно. В следующее мгновение одна рука Димы опускается на член Арса, снова выбивая из его головы абсолютно все. Голубоглазый скулит, стонет, выпрашивает, толкается одновременно назад, на вбивающийся в тело член, и вперед, в тесно обхватившую ладонь. Арсений специально сжимается внутри, знает, что Позов почувствует это очень хорошо, и реакция не заставляет себя ждать. — Арсс, блять, ну ты и сука… — Дима шипит откуда-то из-за спины, снова кусается, оставляя болезненные следы на плечах, вбивается на пределе своих возможностей. На пределе возможностей обоих. Кончает резко, сам не понимает, как оргазм накрывает дикой волной, сметая все на своем пути. Перед глазами мелькают искры, Позов изо всех сил старается не сжимать член партнера слишком сильно, однако, видимо, у него не получается. Арсений снова болезненно вскрикивает, старается выбраться из чужой хватки, подается назад, только глубже вгоняя в себя еще не опавший член. Загнанно мечется, буквально кричит, зовет партнера по имени. И только когда тот резко отпускает, Попов кончает следом, задыхаясь собственным выплеском возбуждения. Арс теряет поддержку Димы, самостоятельно на ногах устоять не может. Чувствует, как медленно опадает на диван, протирается грудью, все-таки утыкается щекой в подлокотник. Закрывает глаза, просто не в силах сейчас держать даже их открытыми. Через несколько секунд, а может, и минут, чувствует странно-мягкое прикосновение к плечу. Тут же подрывается, открывает глаза, смотрит на Диму обнадеженно-удивленно. Тот выглядит озадаченным, но виноватым — явно нет. Проводит кончиками пальцев по тому самому болезненному месту, что-то рассматривает. — Я переборщил. Был слишком грубым. Прости, Арс. — говорит все еще слегка сбито, отходит от яркого оргазма, смотрит как-то вопросительно, будто спрашивает, все ли в порядке. И Арсений хочет сказать, что нет, нихуя не в порядке, но вместо этого просто слабо улыбается. — Все нормально. Я сам вывел. — мнется, смотрит, как партнер застегивает собственные джинсы с каким-то отчаянием. Хочет удержать его, очень сильно хочет, пиздец, как боится сейчас остаться один. — Дим, а оставайся на ужин. Что-то вкусное точное будет. — пытается звучать весело, но на деле звучит жалко. Позов кидает слегка недоуменный взгляд. Они не проводили время вместе. В плане, только вдвоем не проводили. — С каких это пор ты хочешь поделиться со мной ужином, Арсюх? — приподнимает одну бровь, со смехом фыркает, поправляя слегка сбившуюся на теле рубашку. Тянет руку вперед, как-то мягко проводит по щеке Арсения, наверняка просто хочет немного загладить свою вину. А Попову больше и не надо. Он, усаживаясь и опираясь на руку, подается навстречу, двигается ближе, приникает губами к губам. Когда чувствует, что ему отвечают, и вовсе ощущает себя окрыленным и легким, как перышко. Сейчас все эмоции особенно сильные, оголенные, как провода. Арс отрывается, светится, улыбается ярко, с надеждой. — С тех самых пор, как подумал, что нам, ну знаешь, может стоит стать ближе..? — выговаривает как-то скомкано, тушуется, но тут же исправляется. Терять уже нечего, Димка все поймет. Он ведь чувствует то же самое, правда? Они стали близки за это время, они не просто трахаются. Они делят тела, эмоции и ощущения на двоих. Так что и это тоже должны разделить напополам. Арсений уверен. Отчего-то прямо сейчас очень уверен. — У нас явно что-то большее, чем простой секс. Я понял это только сегодня, но ты, наверняка, еще раньше, ты же умный. — слегка нервно усмехается, а потом продолжает: — Ну вот и почему бы нам не начать с совместного ужина? Не самое интересное свидание, конечно, но дальше — больше, и… — Арс. — голос Димы вклинивается резко, не дает закончить, обрывает мысли на середине. Голубоглазый в недоумении смотрит на партнера, не понимая, что могло его заставить резко прервать такой важный монолог. Позов вздыхает, но смотрит уверенно, жестко. — Я люблю свою жену. И никого больше. Мы трахаемся, но у меня нет к тебе никаких романтических чувств. — Позов чуть смягчает взгляд, вспоминая, что перед ним, все-таки, его друг. — Прости, что так резко, но я не хочу обнадеживать тебя. Лучше услышать все сразу. Мужчина поднимается на ноги, чувствует себя неловко. Смотрит на Арсения, который явно подвис и находится в какой-то прострации. Ничего, Попов сильный. Очень. С ним все будет в порядке. — Я пойду. Наверное, не появлюсь ближайшие пару недель, чтобы не нервировать тебя, ладно? Прости, Арс. — тянет руку, легонько хлопает по плечу. Извиняется второй раз за день, и когда такое было.? Дверь совсем скоро хлопает, и только тогда голубоглазый отмирает, чувствуя, как внутри все резко и стремительно летит вниз. Руки безвольно висят по бокам, и Арсений не знает, что ему делать. Не знает, что, не знает, зачем, не знает, знает ли что-нибудь вообще. Внутри ничего нет, все как-то очень быстро затихает, оставляя после себя только сжирающую все пустоту. Она совсем как черная дыра. Страшной силы дыра, огромная и пугающая. Попов смотрит в стену, понимает, что надо бы подняться и сходить в душ, но не знает, для чего. Прямо сейчас не видит смысла, не слышит смысла, не чувствует смысла, ни-че-го. Но он ведь сильный, да? Димка всегда так говорит. Придет в себя, взбодриться, просто ему нужно немного времени. Все у него хорошо будет. Все будет хорошо. Хорошо, если будет хоть что-то. Если он еще когда-нибудь захочет, чтобы что-то было. Если хоть что-то еще будет иметь смысл. Если смысл для него будет. Если.