Сдерживая пламя

      — Летиция, да ты рехнулась!       Моя просьба ожидаемо повергла Катарину в шок. Она даже выронила из рук мотыгу, и теперь стояла, глядя на меня во все глаза.       — Тише, пожалуйста…       Мы сели на скамью во дворе, и я вполголоса поведала подруге о вчерашних событиях. К моему удивлению, рассказ её не особо впечатлил:       — Помнишь, мы предупреждали, что дядя захочет выдать тебя замуж? И вот ты узнаешь, что его друг сам пожелал на тебе жениться, да ещё и по Долгу Жизни. Получается, у Алвиса есть серьёзный интерес принудить тебя к браку, но тем не менее, пока на тебя никто не давит, и всё происходит вполне естественно. На что ты жалуешься?       От негодования я поперхнулась воздухом.       — Разве можно мной распоряжаться, словно племенной кобылой? — возмущённо прошипела я. — И вообще, что это за дикость — расплачиваться за Долг Жизни человеком?       — В Скайриме это старая традиция, — пожала плечами Катарина. — Особой ценностью может быть не только какая-то вещь или домашняя скотина, но и подопечная должника, если спаситель пожелает на ней жениться. Девушка должна быть незамужней, несовершеннолетней, но старше шестнадцати лет, и при этом не иметь никаких любовных чувств к какому-то другому человеку, иначе Боги не примут такую сделку. У нас вообще большая часть браков заключается по договоренности родителей с соблюдением этих же правил, разница только в том, что в случае свадьбы по Долгу Жизни жениху не нужно платить за невесту выкуп.       — А остальные браки? — угрюмо поинтересовалась я.       — Остальные — это браки с совершеннолетними девушками, которым приказывать уже никто не имеет права, хотя ко мнению родных обычно прислушиваются. Поэтому родители часто пытаются выгодно устроить судьбы дочерей как можно раньше.       — Тебе легко так спокойно об этом говорить, — кисло отозвалась я. — Ты-то за любимого замуж выйдешь.       — Вообще-то он сын друга моего отца, — невозмутимо сказала Катарина. — И о браке наши родители договорились ещё год назад, но у нас было время узнать и полюбить друг друга. Вернеру предложили должность капитана стражи по одному из районов Вайтрана, и ближе к осени он переведётся туда из Легиона. Я как раз вернусь в город на учёбу, и мы поженимся.       — Рада за вас, — я попыталась улыбнуться. — Но для меня это всё равно дикость. В Сиродиле подобные обычаи давно изжили себя.       — В Сиродиле выжить легче, — заметила подруга. — А потому больше права на ошибку и, соответственно, более мягкие обычаи.       — Может и так, — нехотя согласилась я после небольшой паузы. — Но вот чего понять не могу. Ральфу я зачем понадобилась? Что ты вообще про него знаешь?       Катарина задумчиво повертела в руках травинку, словно подбирая нужные слова.       — Сама лично я с ним не общалась, — наконец ответила она, — но в городе, само собой, танам любят поперемывать косточки. Про него говорят, что своей строительной компанией он заправляет хорошо, работников не обижает, платит достойно. За пределами работы угрюмый и не слишком общительный. Также сплетничают, что у Ральфа, ммм… — девушка с опаской на меня покосилась, — было много лёгких романов после возвращения с войны в Пределе, он как раз тогда стал таном. Но серьёзные отношения его по какой-то причине не интересовали. Что и почему изменилось сейчас, могу только догадываться.       — Вот как, — протянула я. — Тогда тем более странно требовать меня в качестве оплаты Долга Жизни. К тому же, Долг висит уже лет пять или около того, и Ральф предпочитал откладывать выбор ценности на потом.       — Уплату Долга нельзя не потребовать вовсе, — задумчиво сказала Катарина. — Может, он решил остепениться, ему по статусу пора бы. Но не строить же вайтранскому тану семью с какой-нибудь ветреной девушкой с сомнительной репутацией, вот он и надумал заполучить племянницу друга. Сама посуди: ты молода, красива, у тебя хорошее образование и очень уважаемая профессия. В Скайриме такие невесты ценятся.       — Всё это, конечно, очень лестно, но я по-прежнему не хочу, чтобы моей жизнью распоряжались другие, — я для убедительности помотала головой. — Раз так, то я поеду в Коллегию Винтерхолда. Если ты поможешь, у меня получится прихватить чуть больше вещей.       Катарина посмотрела на меня с сожалением:       — Прости, Лета, но не могу. Я абсолютно уверена, что ты хочешь сделать огромную глупость. Путь на север очень опасен, вдобавок ты потеряешь и свою семью, и достойного мужчину. Не делай этого, пожалуйста.       Переубедить подругу не удалось, и я поплелась в часовню ни с чем, взяв с неё слово хранить наш разговор в тайне, а также со скрипом пообещав ещё несколько раз подумать. Интересно, что бы она сказала, если бы знала ещё одну причину, по которой я хочу сбежать?       День выдался скудным на больных и раненых. Почти всё утро я мерила шагами часовню, не в силах усидеть на месте, а нерастраченная магия неприятно покалывала пальцы. В обед я выпросила выходные у настоятеля Хелге на следующие два дня, объяснив, что сильно переутомилась в последнее время. Он не стал возражать.       После обеда удалось немного упорядочить хаотично разбегавшиеся мысли. В библиотеке часовни отыскалась книга про обычаи Тамриэля, и в ней нашёлся раздел про Долг Жизни. В Коллегии я не раз прогуливала лекции по этнографии, наивно считая их бесполезной тратой времени, и теперь очень жалела об этом. Про Долг Жизни я, естественно, слышала раньше, но в тонкости не вникала, и теперь твердо решила восполнить пробелы в знаниях.       В книге говорилось, что Долг Жизни — это связь, которую устанавливают сами Боги, если человек спас жизнью другому, осознанно и целенаправленно рискуя собственной жизнью. За это спаситель в течение семи лет должен потребовать в благодарность что-то, имеющее для спасённого особую ценность. В Сиродиле чаще всего требуют семейные реликвии или просто большие суммы денег, в Хаммерфелле — лошадей, верблюдов или дорогие изделия ручной работы, в Хай Роке — крупный домашний скот. В Скайриме же предпочитают оружие, закалённое в битвах и служившее владельцу верой и правдой, лошадей или, как мне уже рассказала Катарина, девушек на выданье. Если не потребовать уплату Долга по истечении семи лет, то и от спасителя, и от должника отвернётся удача, что может привести к гибели обоих. Если спаситель запросил ценность, спасённому даётся семь седмиц, чтобы её отдать, притом в течение этого срока можно передумать и запросить другую ценность. Не отдавшего в положенный срок Долг ждала смерть от какого-нибудь несчастного случая. Описывалось и видимое воплощение Долга в виде светящейся ярко-алой ленты, проявляющейся на соприкасающихся запястьях спасителя и спасённого.       Дочитав, я снова принялась мерить шагами часовню. Значит, если я сбегу, Ральф просто потребует другую ценность — не станет же он ждать смерти друга! Эта мысль немного успокоила и придала сил. Среди пыльных томов отыскалось несколько подробных карт Скайрима, и я, мысленно попросив прощения у настоятеля, отметила на одной из них свой будущий маршрут и сунула её за пазуху.       А вечером у крыльца меня снова ждал Ральф.       Первая мысль была о том, что он смотрел на меня с какой-то особенной улыбкой, заметно красившей его обычно суровое лицо, и я чуть было не улыбнулась в ответ. Но в следующий миг я напомнила себе, что он потребовал меня, словно вещь…       Сдержанно ответив на приветствие, я собралась просто пройти мимо, но он поймал меня за руку.       — Что-то случилось? — спросил мужчина, обеспокоенно вглядываясь мне в лицо.       — Я… неважно себя чувствую. Пойду домой и отлежусь.       — Я провожу тебя.       Мы шли молча. Я почти ощущала кожей, как он терялся в догадках, пытаясь понять, что такое произошло со вчерашнего вечера, но решила ничего ему не говорить. С дяди станется запереть меня дома, если он узнает, что именно я думаю об их чудесных планах на меня…       За ужином мне кусок в горло не лез. Вяло поковыряв картошку и не съев даже половины, я натаскала воды из колодца в маленькую баню на заднем дворе, нагрела воду магией в большом чане и долго отмокала в нём, пока не начала клевать носом.       — Лета, что с тобой? — спросила тётя, когда я вернулась в дом.       — Ничего, — соврала я. — Все хорошо. Просто устала, даже взяла два выходных.       — Тогда ложись отдыхать.       — Спокойной ночи.       Я вошла в комнатушку и закрыла дверь. Лисбет ещё не было, и я спокойно вытащила из своего тайника четыре увесистых мешочка с деньгами, которые удалось скопить за несколько лет. Спрятала один из них во внутренний карман дорожной кожаной куртки, а остальные отправились в сумку к робе целителя. Туда же я положила пару книг, мешочек с мамиными драгоценностями, завернутые в бумагу пирожки, которые я стащила на кухне, флягу с водой и смену белья. Серьги, подаренные Ральфом, оставила на тумбочке. Что ж, простите меня…       Утром я проснулась, когда только начало светать. Надев приготовленные с вечера штаны, куртку и сапоги, я почувствовала, что пора. Иначе будет поздно, а другого шанса может не быть. Перекинув через голову ремень сумки, я подпоясалась мечом, накинула тонкий серый плащ и бесшумно выскользнула во двор, плотно прикрыв за собой дверь.       К сожалению, я не могла взять свою лошадь, которая обитала на местной конюшне со дня моего приезда, ведь дяде мигом доложили бы, что я куда-то ускакала на ней. Вариант идти до заставы Хоннинга отпал — слишком далеко, я попросту не успею до темноты. А потому оставалось только возвращаться пешком в Хелген, и там уже искать извозчика либо прибиваться к какому-нибудь каравану. На карте значился трудный перевал между Хелгеном и Айварстедом, а потому пытаться его перейти в одиночку точно не стоило.       Идею выбираться из города вдоль реки я отмела сразу же — не хотелось быть замеченной рыбаками. Я направилась в противоположную сторону, намереваясь скрыться в лесу, обойти Ривервуд вдоль подножия гор и затем выйти на тракт в паре лиг от городка. К счастью, на улицах мне никто не встретился, а густой утренний туман скрывал меня от стражников, сонно бродивших на приличном отдалении. Мысленно прощаясь с таким полюбившимся городком, я наконец обогнула последний деревянный дом и углубилась в смешанный лес. Было уже совсем светло, и поднимавшаяся змейкой в гору тропинка была хорошо видна. Где-то высоко среди крон мелодично пели птицы, а под ногами мягко и почти бесшумно пружинила подстилка из сосновых иголок и прошлогодних листьев.       Когда окраина города осталась далеко позади, болезненное напряжение начало отпускать. Вряд ли от меня кто-то ожидал побег, тем более настолько идиотский, и это должно было дать мне необходимое время. Перед глазами вдруг всплыли ставшие родными лица: дяди, на котором читались злость и негодование, тёти, смотревшей на меня с горечью и разочарованием, и личико Лисбет, залитое слезами. Я несколько раз зажмурилась и помотала головой, желая отогнать видение, но идти вперёд всё равно стало заметно труднее. Проскочила даже шальная мысль о том, а правильно ли я поступаю, но её быстро вытеснил страх перед вынужденным браком с совершенно чужим человеком, который, помимо прочего, вряд ли будет снисходителен к «огненной ведьме».       Наконец я увидела ответвлявшуюся вправо узкую тропинку и с облегчением свернула на неё. По пути часто попадались обломки скал и огромные валуны, поросшие мхом, по расположению которого я убедилась, что иду в верном направлении. Спустя час тропинка вильнула и начала спускаться вниз, а значит, вскоре можно будет найти выход к тракту.       Идти вниз было несравнимо легче. Свежий горный воздух с запахом хвои и пение птиц создавали ощущение, будто я просто вышла на приятную утреннюю прогулку по лесу; губы невольно растянулись в улыбке. Где-то неподалёку мелодично журчал ручей. Засмотревшись по сторонам, я не заметила, как сошла с тропинки и угодила в небольшую канаву, усеянную сухими ветками. Раздался громкий треск.       — Кто здесь? — знакомый голос послышался совсем рядом. Кажется, из-за ближайшего обломка скалы.       Сердце так и ухнуло в пятки. Ну почему он всегда появляется в самый неожиданный и неподходящий момент?! Я выскочила из канавы и, натянув пониже капюшон плаща, бросилась к большому валуну. Но было поздно: он меня заметил.       — Стой!       Прятаться было уже бессмысленно, и я попросту побежала вперёд. Однако капюшон, не позволявший Ральфу меня узнать, сильно ограничивал видимость, и, не пробежав и ста саженей, я споткнулась о слишком поздно замеченный камень и упала. Капюшон слетел; сзади приближались торопливые шаги.       — Летиция?!       Я поспешно вскочила на ноги и обернулась. Ральф так и замер в паре шагов, потрясённо глядя на меня. На поясе у него висел полуторный меч, а за спиной — лук и колчан со стрелами. Кажется, моё появление прервало утреннюю охоту.       — Что ты делаешь в лесу вдали от города в такую рань? — спросил он, с видимым усилием стараясь говорить спокойно.       — Гуляю, — брякнула я первое, что пришло в голову. Как же глупо…       — Ну да. Ты же всегда гуляешь с мечом и дорожной сумкой, — в его саркастическом тоне мне почудились угрожающие нотки.       — Какое тебе дело? — шумно выдохнула я.       — Беспокоюсь о тебе, — Ральф приблизился. — И в лесу, и на дорогах нынче опасно, — он мягко положил руки мне на плечи, глядя прямо в глаза. — Пойдём домой?       — Нет… — от негодования у меня перехватило дыхание, а во рту пересохло. — Я не позволю… распоряжаться… мной… ни дяде… ни тебе!       Я резко присела, дернув завязки плаща. Ральф, не ожидавший такого манёвра, запоздало попытался меня удержать, но я ловко вывернулась, оставив ему свой плащ. Пользуясь его замешательством, я пустилась со всех ног бежать вниз, петляя между валунов. Жажда быть свободной и решать свою судьбу самостоятельно заставляла не замечать тяжесть пузатой сумки. Надеюсь, ему с мечом и луком бежать труднее…       Позади послышался треск и короткое ругательство; я быстро обернулась — кажется, Ральф угодил ногой в чью-то нору. Долг целителя кричал о том, что нужно вернуться и помочь ему, но я малодушно побежала дальше, пользуясь возможностью увеличить разделявшее нас расстояние. Страх нарастал, усиливая такое знакомое покалывание в руках. Нет-нет, только не сейчас!       Я остановилась, чтобы немного отдышаться и успокоиться, и с ужасом осознала, что с утра не выпила успокоительное. Тащить снадобье с собой я не планировала, надеясь купить его в Хелгене, но стоило же принять его на всякий случай! Эта оплошность могла теперь слишком дорого обойтись.       Из леса донёсся приглушённый стук копыт. Почти отчаявшись, я снова рванула вперёд — и буквально через минуту увидела тракт сквозь заметно поредевшие деревья. Значит, теперь можно было не бояться заблудиться; я круто повернула влево и теперь бежала почти параллельно тракту по небольшим каменистым холмам, то поднимаясь, то снова спускаясь вниз. Дыхание сбилось, сердце бешено подпрыгивало, а коварная магия всё настойчивее рвалась наружу, вызывая нестерпимое жжение в ладонях и жёлтые пятна перед глазами.       Саженей через двести за очередным холмом обнаружился ручей. Я бросилась к нему и, привычно упав на колени у воды, выпустила в неё жгучую магию. Поток забурлил и вспенился; повалил густой пар. Из-за спешки сброс получился слишком резким: в глазах сначала до боли побелело, затем потемнело, а к горлу подкатила тошнота. Кое-как справившись с собой, я почти вслепую перешла ручей вброд — благо, глубина была не больше пяти вершков — и устремилась дальше, часто моргая в попытках восстановить зрение и не обращая внимание на промокшие сапоги.       — Надо же, какая цыпочка к нам пожаловала…       Хриплый вкрадчивый голос с отвратительными масляными нотками буквально пригвоздил меня к земле. Я мигнула ещё раз и наконец смогла сфокусировать взгляд.       Посреди поляны горел костёр. Вокруг него, вальяжно развалившись на брёвнах, расположились четверо мужчин в легких доспехах, и теперь они пожирали меня своими липкими плотоядными взглядами.