Сдерживая пламя

      Утром мы все проснулись с петухами. Чтобы не перенервничать и не упустить шанс получить работу из-за приступа, я сразу же выпила минимальную дозу лекарства. Тётя внимательно посмотрела на меня, но я сделала невинное лицо, и она промолчала.       Позавтракав перловкой с куском вчерашнего пирога, мы с дядей отправились в часовню Кинарет, которая находилась в конце главной улицы. Небольшое здание с каменными стенами и деревянной крышей со шпилем выглядело весьма добротно. Буквально в паре шагов располагалась двухэтажная местная школа, которая находилась под покровительством священников, справедливо считавших своим долгом просвещение неокрепших детских умов. Занятия еще не начались, а потому мы застали настоятеля в часовне у алтаря. По дороге дядя Алвис успел рассказать, что его звали Хелге, и он приходился жрице Сонье мужем.       — Да хранит вас Кинарет, — поприветствовал нас Хелге глубоким, хорошо поставленным голосом. Это был худощавый норд в серых одеждах священника, с длинной седеющей бородой и добрыми морщинками вокруг глаз. — Чем могу помочь?       Робко ответив на приветствие, я замолчала, а дядя с улыбкой пожал руку настоятеля.       — Я слышал, у вас родились внуки. Поздравляю, — сказал он. — Надеюсь, они и ваша дочь здоровы?       — Благодарю вас, Алвис, — ответил Хелге. — Сонья говорит, что мальчики родились немного раньше срока, но с ними все будет хорошо. А вот роды у Фьори были тяжелыми, и ей нужно время для восстановления (да поможет ей Кинарет!).       Дядя выразил надежду на скорейшее выздоровление Фьори и добавил:       — Значит, Сонья на какое-то время отходит от дел целителя?       — По большей части да, — досадливо развел руками настоятель. — В случае необходимости она будет заходить к больным или лечить раны у нас дома, но постоянно дежурить в часовне пока невозможно. Дочери и внукам нужен уход, а зять с утра до ночи на лесопилке. Нынче там работа кипит.       — В таком случае Сонье нужна замена в часовне, — с этими словами дядя чуть подтолкнул меня вперед. — Это моя племянница Летиция, она обучалась магии Восстановления в Имперском Городе и позавчера приехала в Ривервуд.       — Вот как, — священник посмотрел на меня с удивлением. — Добро пожаловать, дитя. Надолго ты к нам пожаловала?       — Кажется, насовсем, — тихо ответила я.       — Хм, — Хелге потер бороду, внимательно глядя мне в лицо. Похоже, ему показался странным переезд из столицы Тамриэля в маленький скайримский городок, но, слава Богам, расспрашивать о причинах он пока не стал. — А что ты умеешь?       — Я умею заживлять раны и ушибы, вправлять вывихи, сращивать переломы и трещины в костях, — перечисляя привычную работу, я наконец почувствовала себя увереннее. — Принимать роды тоже доводилось.       — Прекрасно, если так, — улыбнулся настоятель. — Тогда сегодня покажешь, как ты умеешь лечить, с лесопилки работяги почти каждый день обращаются. Также я пошлю за Соньей, она наверняка сама захочет ненадолго отлучиться, чтобы побеседовать с тобой. И если все пойдет хорошо, я оформлю тебя в штат целителем.       — Спасибо, я не подведу! — я тоже не сдержала улыбку. У меня словно гора с плеч свалилась.       Перекинувшись еще парой фраз с Хелге и сунув ему какой-то сложенный листок, дядя Алвис пожелал мне удачи и ушел в кузницу, а настоятель — в школу. Тем временем я надела свою привычную робу мага, принесенную с собой в сумке, и, вытащив справочник по практической анатомии, погрузилась в чтение. Эта книга была, пожалуй, самой ценной из тех, что я захватила с собой в дорогу. Справочник был очень редким — издавался ограниченным тиражом исключительно для целителей Коллегии Шепчущих. Как говорится, повторение — мать учения.       Примерно через два часа пришла жрица Сонья, которая оказалась невысокой моложавой нордкой с волевым лицом и цепким взглядом. Расспросив меня о том, кто я, откуда и чему училась, она сходу устроила настоящий теоретический экзамен по анатомии и принципам применения целительных чар. Спустя часа полтора, когда от напряжения и напора целительницы из головы готов был повалить дым, а в часовню вошел рабочий с отбитыми молотком пальцами левой руки и колотой раной на ладони правой, она отметила, что удовлетворена моими знаниями и хочет увидеть умения. Я быстро залечила ушибы, обработала рану обеззараживающим зельем, заживила её и попросила пациента сильно не нагружать руки еще пару дней. Сонья осталась довольна и, объявив, что берет меня на место целителя, поспешила домой к семье.       Когда в школе закончились занятия, пришел настоятель Хелге и поздравил меня с началом работы — оказалось, что жена уже сообщила ему о том, что я сдала её импровизированный экзамен. Взяв моё удостоверение личности, он сделал запись в местной кадровой книге и выписал свидетельство целителя, с которым я буду иметь право лечить жителей Ривервуда, а также всего владения Вайтран. Эта небольшая серая карточка с печатью часовни немного компенсировала досаду от потери всех прежних документов о квалификации, которые я была вынуждена оставить в Коллегии.       Размеренно потекли новые трудовые будни. Каждый день с пением петухов я вставала, делала что-то мелкое по дому, быстро завтракала и спешила на свой пост в часовне, где мне полагалось быть с восьми утра до семи часов вечера с Морндаса по Фредас, и с десяти утра до двух часов дня по Лордасам и Сандасам. Чаще всего обращались за помощью рабочие с лесопилки, стройки и окрестных шахт, которые регулярно ранились, пренебрегая тем, что в Сиродиле называют «техникой безопасности на рабочем месте». Для скайримских нордов подобные понятия, увы, всё еще чужды, особенно после пары кружек эля или чего покрепче, и я исправно лечила порезы, ушибы и переломы. Бытовые травмы тоже случались, и вскоре я перезнакомилась с большинством горожан. Все они поначалу относились ко мне настороженно, но со временем оттаяли и приняли почти как свою. Особенно часто я общалась с добродушной алхимичкой Ингой, которая поставляла часовне лекарственные зелья.       Так прошло чуть больше месяца. Началось прохладное скайримское лето. Однажды вечером, капая привезенный еще из Коллегии концентрат привычного успокоительного зелья в стакан с водой, я пришла к выводу, что тянуть больше некуда и нужно изготовить еще, пока оно не закончилось. Зелье было модифицированным вариантом обычного успокоительного, и его разработал специально для меня целитель Маркус. Сложность была в том, что рецепт пропал вместе с записями о моем лечении, а в алхимии я почти не разбиралась, чтобы с точностью определить состав. Вздохнув, я отлила часть зелья в небольшой пузырек и решила с утра заглянуть к специалисту.       — Доброе утро, Инга! — поприветствовала я приятельницу, входя в алхимическую лавку на следующий день.       — Здравствуй, Лета, — с улыбкой ответила женщина. Она была примерно одного возраста с Матильдой, но общалась со мной на равных и в первый же день знакомства запретила ей «выкать». — Держи обеззараживающее и кроветворное, ты просила позавчера.       — Спасибо, — я приняла бутылочки и расплатилась. К слову, часовня и школа находились на балансе городского совета, который выделял средства на зарплаты, зелья, продукты и прочие необходимые мелочи. — Слушай, у меня просьба личного характера… Можешь, пожалуйста, определить рецепт этого зелья и сварить его для меня? — с этими словами я извлекла из кармана пузырек и протянула его Инге.       — Постараюсь, конечно, — алхимичка приняла пузырек и посмотрела на содержимое на свет, после чего откупорила пробку и понюхала. — Это успокоительное, верно?       — Да, — подтвердила я, — но рецепт как-то изменен. Помнишь, я говорила, что после войны мне часто снятся кошмары? Это зелье разработали и варили для меня в Коллегии, но рецепт я, как выяснилось, не взяла с собой.       Было неприятно ей врать, но об истинных причинах своего приезда в Ривервуд и потери рецепта я не решалась рассказать. До сих пор когда меня спрашивали об этом, я отвечала, что обучение уже закончила и теперь хотела бы жить и работать поближе к родственникам, так как родителей потеряла. После этого, к счастью, вопросы отпадали, но тема зелья была более опасной. Однако Инга осталась удовлетворена моим объяснением:       — Хорошо, я посмотрю. Мне сегодня большой заказ пришел, так что заходи денька через три, ладно?       Поблагодарив её, я вернулась в часовню к своим обязанностям. Еще предстояло записать в учетную книгу приобретенные зелья и потраченные на них казенные деньги.       Спустя три дня после работы я снова зашла в лавку к Инге. Она выглядела встревоженной:       — Послушай, Лета… Что ты знаешь о действии этого зелья?       На секунду я даже растерялась. Но, справившись с удивлением, ответила:       — Это успокоительное, которое работает быстрее стандартного и обладает эффектом сна без сновидений. Или что-то не так?       — Всё это так, но… — алхимичка замялась. — Основные компоненты — голубой горноцвет и мята, это ты и так знаешь. Но пропорции голубого горноцвета, полыни и чертополоха подобраны таким образом, что в сочетании с остальными ингредиентами они вызывают зависимость и усиливают кошмары и панику, если зелье перестать принимать.       — Что?.. — только и смогла вымолвить я. Новость прозвучала громом среди ясного неба.       — На первый взгляд ничего не заметно, нужен опытный алхимик и ряд тестов, — сказала Инга, наблюдая за моей реакцией с сочувствием. — Но это точно не случайная ошибка в составе. Ты уверена, что тебя хотели вылечить от кошмаров?       — О Боги, нет… — я все еще не могла поверить в услышанное. Но, мысленно досчитав до десяти и немного взяв себя в руки, спросила:       — И что ты мне посоветуешь делать?       — Бери стандартное успокоительное, — она протянула мне пузатую бутыль с голубоватой жидкостью. — Обычная доза — четверть стакана, но даже двойная будет не так опасна, как твое зелье. Прости, такую отраву я тебе не дам, — она поджала губы.       — Спасибо тебе большое, — выдавила я. Отсчитав на автомате деньги и сложив бутыль в сумку, я поплелась к выходу.       — И, Лета… — услышала я вслед. — Надеюсь, когда-нибудь ты мне все-таки расскажешь, что случилось.

***

      Был летний, не по-скайримски теплый вечер Фредаса. Горожане закрывали лавки и мастерские, убирали с прилавков на рынке товар, рабочие бодро шли с лесопилки и шахт — словом, в воздухе витало предвкушение долгожданного отдыха от повседневных забот. Все дела сделаны, прибыль посчитана, рабочая неделя у многих закончена — теперь можно провести вечер с семьей, посидеть с друзьями за игрой в карты или же просто опрокинуть кружечку-другую в таверне.       И только я не могла наслаждаться этой беззаботностью.       В ушах всё ещё эхом отдавался вопрос Инги о том, действительно ли меня лечили. Целитель Маркус спас мне жизнь в тот день, который больше всего на свете я хочу забыть, пробовал разные варианты зелий, чтобы купировать приступы, и именно ему я обязана тем, что в принципе не утратила способность проводить через тело магию*. Так зачем ему подсаживать меня на такое лекарство? Может, на тот момент подобное средство было лучшим из возможных по каким-то неизвестным мне причинам? Не хотел же он мне навредить? Или хотел?       Ни одна догадка не казалась достаточно убедительной. Мне очень нужно поговорить об этом с теми, кому доверяю, а таких людей совсем немного.       — Тётя, я пришла! — крикнула я, торопливо пересекая небольшой двор.       — Как прошел день? — спросила Матильда, выходя на крыльцо с кухонным полотенцем в руках. — Ты чего такая взвинченная?       — Я узнала кое-что, — сказала я, понизив голос. — Дядя дома?       Дядя Алвис сидел за обеденным столом, просматривая какие-то записи. Перед ним стояла кружка эля. Лисбет, как выяснилось, ушла с друзьями на вечернюю рыбалку и пока не возвращалась.       — Я три дня назад отнесла Инге свое зелье… — начала я, опускаясь на лавку напротив дяди и только что присевшей рядом с мужем Матильды.       Рассказывая, я уловила нотки паники в собственном голосе. Алвис с Матильдой тоже выглядели встревоженными и озадаченными.       — Откуда вообще взялся этот Маркус? — спросил дядя. — Он работал в Коллегии до войны?       — Да, он обучался в Коллегии и после остался работать, — ответила я. — Сам сирота, приехал из Лейавина. Он был не больно общительным. Но Маркус был одним из немногих специалистов по травмам рассудка, хорошим алхимиком и в целом обладал прекрасным даром и чутьем целителя, поэтому на некоторую скрытность рядовые маги махнули рукой.       — Его проверял Совет безопасности Коллегии?       — Конечно, — кивнула я. — Через проверки проходят все, кто старше стажеров, а при присвоении степени мастера Совет буквально просеивает мага через сито, так как дается допуск к гостайне. Но Маркус не был мастером.       — Почему, с его-то талантами? — удивился дядя.       — Он как-то сказал, что хочет заниматься целительством и исследованиями, а не лишней бумажной работой и интригами, — припомнила я.       — А он знал до твоей травмы, что предел твоей магической проводимости не могли измерить приборами? — снова спросил дядя, задумчиво поглаживая бороду.       — Не уверена. Как вы знаете, мои родители участвовали в восстановлении Башни Белого Золота, и мама не оставила эту работу даже будучи беременной. Башня стоит на одном из мест выброса магии в Нирн, и излучение подействовало на всех, кто ее восстанавливал. Эту деятельность держали в секрете, и когда я рано проявила способности, мастерам было проще по-тихому организовать обучение ребенка, чем привлекать внимание к странным выбросам магии и вызывать вопросы. А когда мой магический потенциал раскрылся и годам к пятнадцати перестал измеряться предел проводимости, болтать об этом запретили, а я попала под самое пристальное наблюдение мастеров. Но… — я внезапно осеклась.       — Продолжай, — медленно проговорил дядя, пристально глядя мне в лицо.       — Перед лечением он обязан был разузнать про проводимость, иначе рисковал бы сильно её уменьшить, — негромко сказала я, глядя в пространство перед собой невидящим взглядом. — Но в итоге она не то что не уменьшилась, а я стала гораздо слабее чувствовать силу пропускаемого через себя потока, и меня лишили звания действующего боевого мага из соображений безопасности — применяя мощные заклинания Разрушения, я попросту могла бы сгореть сама и покалечить других. С тех пор официально я могла быть только целителем, — грустно заключила я.       — А почему тебя не лечил кто-то другой? — поинтересовалась тётя.       — У меня были почти полностью сожжены энергоканалы, — невесело усмехнулась я. — Их очень трудно заживлять, например, я не умею. Это под силу очень опытным магам. Помимо Маркуса, их могли лечить еще человека три, включая мастера Тиберия, но мастер сам был ранен, а остальные оказались заняты теми, на ком вообще живого места не было. У нас было очень много пострадавших.       — Мой брат и Элисса и вовсе не пережили ту войну, да хранит их Аркей… — с горечью сказал дядя. Мне показалось, что глаза этого сурового норда увлажнились. — Но что случилось с остальными магами, которые занимались Башней?       — Я не знаю, сколько их было. И количество, и детали их работы были гостайной, мне не полагалось её знать. Но из того, что я урывками слышала от мастера Тиберия… некоторые уехали из Коллегии незадолго до войны под клятвами о неразглашении и не вернулись, а остальные погибли либо без вести пропали на войне.       — То есть скорее всего никого не осталось в живых? — уточнила тётя.       — Да, — тихо подтвердила я.       Воцарилось молчание. Спустя пару минут его нарушил дядя:       — Вот что, Лета… Не нравится мне всё это. Всех связанных с Башней убирают, остаешься только ты. И тебя при этом лечат, но оставляют возможность управлять твоей травмой. Странно, не находишь? Плохо, что ты не приехала сюда раньше, но сейчас ты в безопасности. Забудь об этом и поешь, — тем временем Матильда поставила передо мной миску жареной картошки с запеченным в сметане лососем.       Блюдо, которое обычно приводило меня в щенячий восторг, я жевала без особого аппетита, почти не ощущая вкуса. Слишком много неприятных мыслей беспрерывно роилось в голове. Поев и влив в себя кружку воды, я почувствовала, что не отпускающая паника не позволит мне обойтись без сброса.       Вернулась довольная Лисбет с небольшой бадьей, в которой лежали два или три лосося, и пока она гордо показывала рыбу родителям, я выскользнула из дома. Ривервуд постепенно погружался в поздние летние сумерки, а на небе загорались первые звезды. Я выбрала самую короткую дорогу к реке и ускорила шаг.       Наконец улицы городка, подсвеченные огнями в домах и фонарями патрулирующих стражников, остались позади, и я ступила на тропинку, ведущую к реке. Почти бегом сбежала по ней к воде, оскальзываясь на влажной земле. Ладони уже невыносимо жгло, дыхание сбилось, в ушах стучало, а на лбу выступили бисеринки пота.       У реки я буквально упала на четвереньки и, убедившись, что вокруг ни души, а со стороны городка меня прикрывают крупные валуны, опустила ладони в воду.       Вспышка!       В глазах на секунду побелело. По всему телу прошла жгучая волна, нашедшая выход через ладони в реку, и мгновенно вскипятила воду, осветив её ярким светом. Через несколько секунд вода успокоилась и снова стала холодной, а я продолжала сидеть, закрыв глаза и выравнивая дыхание.

***

      Стояла поздняя ночь. Кровавый Массер зловеще подсвечивал лица сидящих на крыльце Алвиса и Матильды красноватым светом.       — Девочки уснули? — спросил жену мужчина.       — Да, у них все тихо, — вполголоса ответила Матильда. — Ты правда думаешь, что Летиция здесь в безопасности?       — Нет, — мрачно сказал Алвис. — Те, кто хотят до неё добраться, доберутся и здесь, вопрос времени. Через Ривервуд проезжают все кому не лень. И мы тоже окажемся в опасности.       — Тогда что нам делать? Не выгоним же мы девочку на улицу! — женщина нервно запустила руки в волосы.       — Конечно, нет, — резковато ответил кузнец, механически теребя в руках какую-то травинку. — Её отослать бы в большой город с крепкими стенами под надежный присмотр.       — И как ты это себе представляешь? — Матильда удивленно уставилась на супруга.       — Пришло время выдать её замуж.