Трепет

Сашка подвигал пальцами руки, пытаясь прогнать онемение, которое он почувствовал как только проснулся. Впрочем, он еще даже не успел открыть глаза. Веки никак не хотели разлипаться, и Шишинин решил не мучиться. Только приподняв голову, он сразу же опустил ее обратно. Сашка почувствовал под собой что-то мягкое, и даже не задумался о том, что же это может быть. В дверь снова позвонили, и Шишинин снова поднял голову, но глаза не открыл. — Кто? — спросил он хриплым голосом. Его, конечно же, никто не услышал. Саша, не получив ответа, лёг обратно. В дверь громко застучали, и юноше пришлось подняться. Сначала Саша вновь приподнял голову, потом приподнялся на руках, а потом, наконец-то, открыл глаза. Яркий свет из окна тут же ударил ему в лицо и Шишинин снова опустил голову. Саша зажмурился и вздохнул, но в дверь продолжали стучать. Ничего не поделаешь, нужно идти... Юноша снова приподнялся, приоткрыл глаза и взглянул вниз. Оказывается все это время Саша лежал на животе Витальки, который все еще спал как убитый... Шишинин шмыгнул носом, совершенно не придав внезапному открытию значения. Сашка перелез через Витальку и встал на ноги. На одной ноге носок отсутствовал, и Шишинин удивлённо глядел на свои ноги, стараясь вспомнить куда же делась часть гардероба. Услышав новый стук, Сашка оторвался от своих ног и пошлепал к двери. В горле пересохло, слюни превратились в густую жидкость неприятного вкуса, которая больше походила на ком в горле, чем на слюну. Шишинин остановился у зеркала. И без того растрёпанные кудряшки Сашки теперь были в полном беспорядке: волосы торчали то тут, то там, в них затерялись перья от подушки и катышки с одежды... Шишинин нахмурился и потянул руку, чтобы привести свой вид в порядок, но в дверь зазвонили. Саша, вспомнив о своей цели, снова пошлёпал к двери. Шишинин открыл дверь и выглянул в подъезд. Там стоял Генка Василёк, который вчера оставил Сашку без алкоголя. Шишинин приподнял бровь и кивнул. Получилось странно и слишком медленно. — Шурик, ты чего такой потрёпанный? Неужели вчера всё-таки нашёл выпивку? — Гена хохотнул, а Саша вздохнул. — Ген, ну ты же у меня не один такой особенный... — И то верно. В общем, я тебе вчера напиточек обещал, — Генка поднял с земли пакет и передал Шишинину. — лишние оказались, поэтому я решил занести. А то действительно плохо получается... В общем, теперь я чист перед тобой! Саша принял пакет, хоть сначала и не понял, что в нем находится. — Ага, а что за напиточек?.. — Три топора, Сашк! Ты всю ночь пил, что ли? — Да не, просто спросонья... — Шишинин потер глаза свободной рукой. — Ну, спасибо тогда. Запомню, что ты долг отдал... Генка, хихикая и оглядываясь, ушёл, а Сашка, поглядев ему в след, скрылся в квартире. Шишинин поставил пакет у двери, даже не заглянув в него, и вернулся в свою комнату, где, перевернувшись на бок, спал Виталька. Саша потянулся и улёгся рядом, уткнувшись в плечо друга. Через минуту Шишинин уже храпел, совершенно позабыв об алкоголе, который ему принес Гена. Впрочем, обычные дела его сейчас волновали меньше всего, ему лишь бы выспаться получше, особенно рядом с Окороковым. *** Виталька вздохнул и уткнулся в подушку. Голова болела, а все воспоминания о вчерашнем дне совершенно исчезли. Тщетно пытаясь либо уснуть вновь, либо вспомнить какое-то событие новогодней ночи, Виталя снова вздохнул. Когда это случилось в третий раз, юноша понял, что у него не получится ни то, ни другое. Виталька перевернулся на другой бок, приоткрыл глаза и увидел перед собой спящего Сашку. Его щека лежала на плече Витальки, а рука на Виталькином животе, приобняв. Щеки моментально покраснели, юноше вдруг стало очень жарко. Но отстраняться не хотелось, поэтому Виталя просто застыл, не двигаясь и даже не дыша. Саша же, наоборот, задвигался, зачмокал губами и вздохнул. Шишинин поднял руку, чтобы протереть глаза, и чуть не дал Витальке в нос. Окороков все еще боялся пошевелиться, и Сашка понял, что тот не спит, только когда открыл глаза и встретился с ним взглядом. — О! — воскликнул Шишинин, но голос его был хриплым ото сна, поэтому получилось что-то неопределённое. Сашка кашлянул и хихикнул. — Проснулся, Витальмон. Ну что, как ты? — Голова болит... — честно ответил Окороков. — А еще у меня рука занемела. — Эх ты, и все у тебя плохо... — Саша перевернулся на спину и чуть не упал из-за нехватки места на кровати. Но юношу это не остановило, и он снова положил голову на руку Витальки, совершенно игнорируя его жалобу. — Ну, вчера ведь что-то было? — Что было? Что значит «что-то»?.. — Гулянка была! Наверное... Помню как мы в фанты играли, а потом... Да спросонья и не такое забудешь, скажи? Окороков кивнул, но всё-таки засомневался в словах Саши. И почему только они оба ничего не помнят?.. У Витальки такого никогда не было. Впрочем, Виталя ведь и не пил никогда, может так и надо? — Витальчи-и-ик... — жалобно застонал Шишинин, и Окороков уставился на него. — Что? Сашка, радостный от того, что на него наконец-то обратили внимание, ухмыльнулся. — А ты о чем думаешь? — О том, что голова болит. — снова честно ответил Виталя, а Сашка весь сморщился. — А я думал обо мне! Тьфу на тебя. — Шишинин сложил руки на груди, но в их положении это выглядело нелепо, и отвернулся. — Ну Саш... — протянул Виталька. — Тьфу на тебя еще раз! — на секунду повернулся юноша, а потом вообще перелёг на другой бок. Окороков уставился на его кудрявую голову, не зная как себя повести. Неужели Саша действительно обиделся из-за такого пустяка?.. И что теперь, не трогать его? А вдруг это знак, чтобы Виталька шел домой?! Окороков шмыгнул носом, подумал пару секунд, а потом приподнялся на локтях, стараясь не коснуться кожи друга. — Ну, я тогда пойду... Сашка тут же развернулся и удивлённо приподнял бровь. — Куда ты пойдёшь? — Ну, домой... — Ты обиделся что ли? — Я? Да нет, просто... Ну, вдруг ты обиделся? — Виталик аж покраснел от неловкости этой ситуации. Шишинин молчал, удивленно глядя на друга, а потом хохотнул и вновь повернулся к нему всем телом. У Витальки перехватило дыхание от того, что Сашка приобнял его одной рукой за талию (ну, точнее просто положил на него руку), а потом еще и улёгся на его плечо. — Эх, Витальчик, какой же ты у меня миленький... — мечтательно произнёс Шишинин. — Почему? — глупо спросил Окороков. Виталя конечно знал, что Сашка начнет обниматься, но все равно был смущён. К такому не приготовиться, сколько не старайся. — А ты сам посуди, — Юноша хохотнул, а потом снова лег на спину. Дышать стало чуточку свободнее, но Виталька сам не понимал, легче ему или тяжелее. — Заваришь чай? — попросил Саша. — Конечно... — ответил Виталя. Повалявшись в кровати еще около десяти минут, мальчишки всё-таки поднялись на ноги. Шишинин, конечно же, начал подтягиваться и приседать, а Виталька просто жался к кровати, надеясь, что Сашка его не заденет. Шишинин уже вовсю танцевал вприсядку, напевая что-то непонятное, а Виталя не мог понять с чего все началось. — А что ты делаешь?.. — спросил он с долей неловкости. — Разминаюсь. В здоровом теле - здоровый дух! — ответил Сашка и продолжил кружиться по комнате. Виталька сначала приподнял брови, потом нахмурился, а потом и вовсе засмеялся. — Саш, ты же просто дурачишься! — на выдохе произнёс Виталька, все еще хихикая. — Вздор! Это зарядка такая. Давай со мной? — Шишинин остановился около Виталика и протянул ему руку. — Я так не умею... — попытался отказаться Окороков, хоть и понимал, что это бесполезно. — Зачем так? Надо по-новому! — Саша хохотнул. — Зацени как могу! Шишинин запрыгнул на край кровати, повернулся спиной к стене и раскинул руки. — Ну, Витальчик, ты упадёшь с этой крутости! Окороков поджал губы, предвкушая что-то очень нехорошее. Сашка оттолкнулся от кровати и подпрыгнул, попытавшись перекрутиться в воздухе и сделать сальто. У него, конечно же, ничего не получилось. Шишинин с глухим стуком упал на пол, ударившись затылком о пол. Если бы не ковер, было бы в несколько раз больнее... — Ай, бл... — Саша!!!! — Виталька подскочил к другу и навис над ним, беспокойно глядя на него. Шишинина аж перекосило. Он сел и потёр затылок рукой. — Сильно больно?.. — взволнованно спросил Виталя. — Да не... — Сашка вздохнул. — Грустно только, что стрёмно получилось... — Да ладно тебе, стрёмно... — Виталька хохотнул. — Я бы и так не осмелился. А ты вон как упал... — Да уж, Карлсон недоделанный... — Шишинин тоже хохотнул, но выглядел он все еще пристыженно. — Точно!.. — поддакнул Виталя, не зная как расшевелить друга. — Да и чёрт с ним, главное, что смешно было! Зато я танцую хорошо, правильно? Виталька закивал, хотя танцы Сашки были такими же смешными как падение. — Пойдём чай пить... Сашка вздохнул и попытался подняться. У него получилось, но выглядел он как старуха. Юноша весь скрючился, лицо его сморщилось от неприятных ощущений, а взгляд был неприветливым. — Вам мятный? — хихикнул Виталька, не сдержавшись. — С пряниками, внучок, и чтоб черствее! Сашка хохотнул, от чего скрючился еще сильнее. — Два кэгэ — захрипел он — взвесь... Мальчишки вышли из комнаты. Сашка ковылял, а Виталька медленными шажками следовал за ним. Вдруг Шишинин повернул голову к входной двери и заметил одиноко стоящий рядом пакет. Юноша тут же разогнулся и резво подскочил к нему, поднял в воздух и вернулся к Витальке. — Витальмон, ты в жизни не угадаешь что это! — Воскликнул он. Окороков пожал плечами: — Пакет? — Тьфу на тебя, Виталя! Это «шесть топоров»!! Глаза юноши расширились, он глянул внутрь пакета и действительно обнаружил там две бутылки портвейна. — Саш, ты где их берёшь?.. — ошарашенно спросил Виталька. — Генка Василёк принес, чтобы долг отдать. Я у него вчера просил, но он только сегодня смог. — гордо ответил Сашка. — И что мы будем с ними делать?.. — Как что? Пить! Давай, дуй на кухню разливать!! — Я не буду! — запротестовал Окороков. — У меня и так голова болит... — Вот именно, что болит! Выпьешь и пройдёт. Виталь, ну чего ты такой тухлый?.. Давай, надо первый день нового года отметить!.. — Мы вчера отмечали, нет? — Вчера мы новый год отмечали, а сегодня первый день нового года. Разница вон какая, Виталь! Окороков пожал плечами, сомневаясь. — А вдруг мама ругаться будет? — А кто ей скажет? — Сашка приобнял друга за плечо и потрепал. — Идём, ангелок. И Виталька позволил Сашке отвести его на кухню, позволил достать хрустальные стаканы и освободить из пакета бутылку «Трех топоров», хоть и выглядел юноша при этом очень тоскливо. Витальке было боязно, а вдруг мама узнает об этой гулянке, вдруг наругает его за выпивку, вдруг заплачет? Она ведь не алкоголика растила, она ведь ему такого не желает!.. Пока Виталя молчал и удручённо глядел на то, как напиток наполняет стакан, Сашка уже разлил портвейн. Шишинин протянул Витальке его стакан, и тот, без особого удовольствия, принял его. — Витальчик, ну ты чего такой грустный? — спросил Сашка. — А чего радоваться, если мы спиваемся? — Виталька вздохнул. — Кто спивается, мы?! Виталь, да мы празднуем, а не спиваемся! Мы алкаши какие-то что ли? Нет, мы - образованные, правильные молодые люди, которые просто хотят повеселиться и отметить такой светлый и чистый праздник, как Новый год! Виталик снова пожал плечами. Слова Сашки его, признаться, совсем не успокоили. — Виталь, я тебе правду говорю. Ну что с нами случится, если мы выпьем бутылочку? Только счастливее станем! Мы же никому не вредим, Витальчик, только на благо все! Ну даже если две, так это же опыт!! Окороков вздохнул, поразмыслил пару секунд и наконец кивнул. — Ладно, давай. — Вот, так бы сразу! Давай, вздрогнем! Мальчишки чокнулись стаканами и выпили их содержимое. Виталя скривился, когда терпкий напиток обжёг горло, и зажмурился. Сашка же шумно выдохнул и поставил стакан на стол. Виталька приоткрыл глаза только когда Шишинин пихнул ему что-то в рот. Юноша удивлённо взглянул на друга, а тот махнул рукой. — Заешь чем-нибудь, а то у тебя лицо такое, будто ты умирать собрался. Виталька начал жевать и понял, что Саша впихнул ему в рот шоколадную конфету. — Ну, лучше? — спросил Шишинин. Окороков кивнул, и Сашка ухмыльнулся. — Тогда давай еще по одной. *** На столе стояли пустые стаканы, окруженные десятком фантиков. Конфеты ел, в основном, Виталька, а Саша передавал ему самые лучшие. Алкоголь на них подействовал ещё быстрее, чем вчера, и сознания обоих затуманились после четвертой порции портвейна, хоть наливал Шишинин по чуть-чуть. Сашка не ел конфеты потому, что хотел показаться очень крутым перед Виталькой. Если бы это был не второй раз, когда Виталя пьет, то Саша бы захмелел определённо быстрее него, но, при данных мальчишкам обстоятельствах, опьянели они одновременно. Шишинин и сам не особо понимал почему он хочет казаться крутым перед Виталькой. Особенно идти на такие меры и отказываться от вкусных конфет, которые мама покупала специально к новому году. Он ведь понимал, что Виталька будет считать его крутым и без портвейна, и с конфетами... Это было странное желание, которое Саше не нравилось, но от которого он не мог отвертеться. Поэтому приходилось терпеть, приходилось отдавать всю вкуснятину Витальке. Впрочем, дело было вовсе не в конфетах, их Сашка не жалел... Шишинин вновь наполнил опустевшие стаканы и поставил бутылку на стол. — Виталь, а давай за нас? — предложил тост Саша. — За нас? Как именно за нас? — спросил Виталька. — За наш прекрасный дуэт, за комбинацию наших душ... — Шишинин махнул рукой. — Да просто за нас! Ты такой талантливый, я такой... Ну, такой! — Какой «такой»? — Ну, скажи ты... Сашка мог придумать тысячу и больше описаний себя и своего характера, подобрать столько прилагательных, которые будут описывать его "крутость" и "великолепие", но ему хотелось услышать именно описание Виталика. — Нууу... — начал Окороков. — Харизматичный! Сашка гордо поднял голову: — Да, это я! — Наглый, — продолжил Виталька, и Саша тут же опустил голову, нахмурившись. — Какой "наглый", что значит "наглый"?! Еще скажи "агрессивный", скажи "вспыльчивый"! Виталь, ну что это такое? Сашка всерьёз разобиделся. Неужели Виталька действительно считает его наглым, несдержанным, а может хамом?! Да нет, ну Саша ведь не такой! Он добрый, веселый, активный... Любой, но не наглый! Подумав немного, Шишинин смирился с тем, что он "наглый", но неприятный осадок все еще присутствовал, это было видно по серьезному выражению лица юноши. Виталька, глядя на него, хохотнул. Саша от этого разобиделся еще сильнее. — Что?! — спросил он. — Смешной ты, Саш. Я же не в обиду тебе, я... — Ага, не в обиду! Считаешь меня наглым петухом, а не благородным оленем! — Каким оленем? — удивлённо спросил Виталя. — Ты хочешь быть оленем? Сашка задумался. И что за чушь он несёт, на что же он обижается?! Шишинин мотнул головой и неловко улыбнулся. — Нет, петух лучше. Извини, Витальчик, ляпнул не подумав. Знаешь, может я и наглый... Ты же меня больше харизматичным считаешь, чем наглым? — В равной степени, — ответил Виталя, но тут же захохотал. — Конечно больше, что за вопросы? Саша выдохнул и заулыбался привычной улыбкой. Всё-таки он действительно вспылил из-за ерунды. Это все недостаток алкоголя в организме! Сашка поднял свой стакан и хихикнул. — За талантливого Виталия и харизматичного Александра! Мальчишки чокнулись стаканами и выпили. — Все таки алкоголь - это странная штука... — вздохнул Саша. — Да? — Да. Все чувства обостряются, знаешь... Вот на что я обиделся? На глупость! Обиделся на тебя из-за какой-то ерунды, а через минуту глянул на тебя и вся обида испарилась. — Шишинин снова вздохнул, а потом махнул рукой и эмоционально зачитал — На тебя залюбовался, от любви не удержался, я Витальчика люблю, на музончик его вдохновлю! Окороков застыл, пытаясь осмыслить прочтенный Сашкой стих собственного сочинения, а потом хохотнул. Шишинин последовал его примеру. — От тебя научился. С кем поведёшься, как говорится... Сашка достал коробку с кассетами и вывалил все ее содержимое на кровать, ища нужную кассету. Найдя ее, Шишинин понёсся в гостиную, Виталька пошел следом, наблюдая за воодушевлённым другом. Сашка вставил кассету в кассетный магнитофон и вскоре по комнате разнеслись строчки: «I've paid my dues Time after time I've done my sentence But committed no crime» Виталька приподнял брови. — У тебя и эта песня есть? — спросил он. — Витальчик, у меня есть всё! Саша хихикнул и, пока Фредди Меркьюри не допел до припева, запрыгнул на диван. Получилось не очень эффектно: Сашка покачнулся и чуть не упал второй раз за день. Виталька не решался последовать за ним, но Шишинин оказался настойчив, и юноше пришлось забраться на диван вслед за Сашей. Сашка схватил его за руку, поднял их скреплённые руки и громко запел: — We are the champions, my friends! — Шишинин повернул голову к другу. Виталька взглянул на него и тоже запел: — And we'll keep on fighting till the end! И они запели вместе, громко крича: — We are the champions, we are the champions, no time for losers... 'Cause we are the champions of the World!!! Сашка повернулся к Витальке и заключил его в объятия, захохотав, Окороков последовал его примеру. Шишинин сделал шаг к другу, желая прижаться ещё ближе, но оступился и свалился с дивана, потянув за собой Виталю. Но на этот раз Сашке было не больно, хоть он и ударился ушибленным в прошлый раз местом, хоть сверху на него свалился Виталя. На этот раз ему было не стыдно, ему было очень хорошо. Хорошо, весело и смешно. И Витале было смешно. Они смеялись, а потом снова запели единственные строчки песни, которые знают: — We are the champions, my friends... Когда песня кончилась, ей на смену пришла другая, не менее любимая и запоминающаяся. Но мальчишкам было необходимо промочить горло после пения и падения, поэтому они уселись на диване плечом к плечу и Сашка взял с пола чудом не задетую бутылку портвейна. Шишинин взмахнул ей и произнёс тост: — За наши песни, Витальчик! Окороков кивнул, и Сашка сделал глоток. Алкоголь приятно обжёг его горло, и Шишинин почувствовал прилив новых сил. Саша передал другу бутылку, а сам подскочил с дивана и вышел в центр комнаты. Он два раза топнул, моментально подхватив ритм, и хлопнул в ладоши. Текста он, конечно, не знал, поэтому мычал что-то непонятное, припевая только известные всем и каждому слова: — We will, we will rock you! Виталька подключился к Саше как раз на моменте появления электро гитары и задвигал пальцами, перебирая струны несуществующего инструмента. Выглядело это скорее смешно, чем круто, но мальчишки ощущали себя настоящими рок-звездами. Когда Сашка сменил кассету и вместо песен «Queen» заиграли «AC/DC», юношам стало не до смеха. Смеяться было некогда, ведь они давали самый настоящий концерт: махали головами и громко подпевали заедающим в голове строчкам: — I'm on the highway to hell, on the highway to hell — а потом еще раз — Highway to hell, I'm on the highway to hell!!! Это, как обычно, было единственным, что знали мальчишки, но незнание текста никогда не мешало наслаждению музыкой. После второго припева, когда в проигрыше снова заиграла электрогитара, которую Виталька снова начал пародировать, смешно перебирая пальцами в воздухе, Сашка наконец-то заметил как забавно и прекрасно одновременно выглядит его друг, когда сосредоточен не на классических произведениях по типу Моцарта или Рахманинова, а на популярных рок-группах вроде «Queen» или «AC/DC». Шишинин давно понял, что Витальке идет абсолютно все, начиная от образа послушного мальчика, заканчивая образом оторвы-хулигана, и сегодняшний "концерт" только укрепил эту мысль в голове Сашки. Юноша невольно залюбовался его смешными действиями, его радостным лицом и сверкающим взглядом, даже на секунду остановился, перестав танцевать. Впрочем, он быстро вышел из оцепенения и снова замотал головой, поддерживая друга, который вновь произвёл на него впечатление, а так же наслаждаясь музыкой, которую любил. Когда последняя капелька первой бутылки оказалась в стакане, мальчишки поняли, что им нужно выдвигаться из дома. Это, конечно же, была Сашкина идея. Он крутил хрустальный стакан в руке и задумчиво вздыхал, ощущая на себе взгляд Витальки. Вскоре друг не выдержал: — Ну? — Пойдём гулять? — наконец предложил Шишинин. — А вдруг увидит кто, а мы нетрезвые... — забеспокоился Виталя. — Господи, да кто на тебя смотреть будет? — Сашка махнул рукой, чудом не свалив новенькую бутылку «Трёх топоров» на пол. — Проветримся, побегаем, погуляем... Давай, Витальмон, ну не тухни! Окороков вздохнул, но все таки кивнул. — Ладно, пойдём... Сашка наотрез отказался оставлять бутылочку «Трёх топоров» дома, но Виталя боялся выходить прямо с ней, поэтому Шишинину пришлось что-то выдумывать. Под Виталькин хохот Сашка перелил портвейн в пустую бутылку из-под лимонада, и мальчишки двинулись в путь. Бутылку "лимонада" нёс, конечно же, Виталька. Он постоянно оглядывался и старался спрятать ее под пальто, но ничего не получалось. Шишинин, глядя на друга, постоянно хихикал. Ну и какой прохожий станет проверять их лимонад, особенно первого января? Людям не до них! — Ой, Виталь, я с тебя не могу... — снова хихикнул Саша. — Ну а что?.. — смутился юноша. — Кому ты нужен со своим «Грушевым», Виталь? Никто на тебя и не глянет! А вот если ты его прятать будешь, вот тогда все сразу ясно. Окороков тут же вытащил стеклянную бутылку и Шишинин захохотал пуще прежнего. Была бы Сашкина воля, то мальчишки тут же вышли бы на главную дорогу. Там, всё-таки, поинтереснее будет, чем окольными путями бродить по нечищеным дорогам. Задумавшись об этом и погрузившись в свои мысли, Сашка совсем не заметил собачьей будки за забором, мимо которого они проходили. Собака среднего размера выскочила из своего укрытия и, подскочив к забору, громко залаяла на мальчишек. Шишинин вздрогнул, а Виталька, от неожиданности, повалился на снег. Сашка взглянул на собаку и улыбнулся. — Ай ты пёсик какой... Но юноша быстро переменился, когда собака, вместо того, чтобы замотать своим хвостиком и упасть перед забором, требуя ласки, залаяла пуще прежнего. Шишинин нахмурил брови и пригрозил собаке пальцем. — Какая ты злюка! Фу тебе. Никто тебя не любит, ясно? Виталька поднялся на ноги и с опаской вытянул голову, глянув на собаку. — Саш, мне кажется не надо... Договорить он не успел. Собака зарычала и, протиснувшись в дырку в заборе, выбежала за территорию дома и помчалась за мальчишками. Сашка тут же подскочил на ноги и, схватив застывшего от ужаса Витальку под руку, помчался прочь, приговаривая: — Оста-а-ань!!! Фу, фу, нельзя-я-я!! Естественно собака его не слушала, она продолжала преследовать мальчишек. Несмотря на все старания ребят, они не могли бежать быстрее, чем сейчас. Снег и гололёд тормозили их. Сашка взглянул на Виталю, который в страхе прижал к себе бутылку, наполненную портвейном и, несмотря на весь ужас ситуации, усмехнулся. — Давай сюда! Шишинин потянул друга в сторону, к неприметному гаражу. Собака следовала за ними, нагоняла и, казалось, через секунду схватит кого-нибудь из них за пятку. Когда мальчишки добежали до гаража, Сашка подпрыгнул, ухватился за край крыши и, подтянувшись, забрался наверх. Подобными шалостями Шишинин занимался с самого детства, поэтому получилось у юноши легко и быстро. А вот Виталька затормозил и в ужасе поглядел на Сашку, который протянул ему руку. — Ну?! — крикнул Шишинин. Витальке ничего не оставалось, кроме как схватить друга за руку и попытаться забраться следом, держа в руке стеклянную бутылку "лимонада". Сашка, как мог, тянул друга за собой, а Виталька скользил ботинком по стене гаража, пытаясь оттолкнуться. Собака была очень близко, и Окороков уже смирился со своей скорой и неизбежной кончиной. — Виталь, ну тянись сам! — сказал Шишинин между попытками самостоятельно затянуть друга на крышу. — Я не могу, я не залезу! Я умру. — запричитал Виталька и уже готов был отпустить руку Сашки. И тут у Шишинина все же получилось затащить Окорокова на крышу. Саша отодвинулся и окончательно подтянул Витальку, а тот лежал неподвижно, только трясся и бормотал что-то непонятное. Собака наконец-то добежала до гаража, но забраться не смогла, поэтому просто забегала вокруг, рыча и лая. Сашка склонился над Виталькой и удивлённо взглянул на него. — Витальмон, ты живой? — спросил он. — Я в аду, я уже в аду за наши пакости! — снова запричитал тот, и Шишинин рассмеялся. — Ты чего такое говоришь, какой ад? Мы с тобой от собаки то убежали, вот как, а ты уже умирать собрался! Виталя резко сел, ударив лбом Сашку. Тот зашипел и потер ушибленное место, а Виталька радостно воскликнул: — Убежали? Саша, какой ты молодец, ты нас спас! — а потом подобрался к краю крыши и глянул на собаку, которая все также безуспешно пыталась добраться до мальчишек. — Ха-ха-ха, так тебе!! Шишинин хохотнул: — Злорадствуешь? Кто бы мог подумать! — Я по делу... — Виталька пожал плечами и снова подсел к Сашке. — Да-да-да... — Шишинин хихикнул и Виталик последовал его примеру. Когда их безудержное веселье чуть поутихло, мальчишки улеглись на спину и направили свой взгляд на небо. Каждый думал о своём. Впрочем, легко догадаться о чём думал Шишинин. Он думал о Витальке. О том, как тот смешно прижимал к себе портвейн, даже когда решил, что умер, а все потому, что Сашка поручил ему эту бутылочку охранять. О том, как тот смешно забирался на крышу гаража и как смешно ругался на собаку... Все это были такие, казалось бы, мелочи, но как приятно было Шишинину прокручивать их у себя в голове. Так, что он улыбался при мысли о Витальке, и улыбка его становилась только шире, когда он поворачивал голову и видел друга рядом с собой. — Давай еще по одному глотку бахнем за нас? Убежали от собаки как самые настоящие герои! Виталя хохотнул, но все же кивнул и передал Шишинину стеклянную бутылку. — Ну давай, за нас! Саша сделал большой глоток, а потом передал бутылку Витальке и тот тоже выпил. Мальчишки полежали на крыше еще немножко, размышляя, а потом Шишинин спросил: — Знаешь чего я хочу? — Чего? — Чебуреков! Найти открытую чебуречную первого января было просто невозможно, но разве Сашка думал об этом, когда говорил? Тем более они не взяли даже конфет, чтобы закусывать, и Шишинин решил, что лучше бегать по городу и искать чебуречную, а не сходить домой и взять чего-нибудь поесть. Мальчишки потратили на поиски пол часа и выпили уже пол бутылки, но так ничего и не нашли. Юноши устали и решили присесть. Сели они на лавочку, которую предварительно отряхнули от снега. На улице было очень мало народу, лишь изредка проезжали машины или пробегали спешащие люди, которые даже взглядом мальчишек не удостаивали. Шишинин вздохнул и приобнял Витальку за плечо, прижавшись к нему. — Что за жизнь такая, Виталя, бренная... Пьешь без закуски - алкаш, а если хочешь эту закуску купить, так сразу все закрыто... Вот они лозунги, мол, все для что народа. А где оно, народное то? Ни поесть не купить, ни выпить... Благо мы со своим, а то хлебали бы чай, горемыки! Окороков хохотнул. — Все настолько плохо? — Это печально, — ответил Саша и снова вздохнул. — Просто... Вдруг мимо пробежал огромный пес, а следом за ним мчалась женщина средних лет, выкрикивая: — Боря, Боренька, вернись! Мальчишки переглянулись. Они явно подумали о разном, но Сашка кивнул так, будто точно знал, что они думают об одном. Шишинин подскочил на ноги и понёсся за псом, а Витальке ничего не оставалось, кроме как побежать следом. Сашка бежал со всех ног, но угнаться за большой собакой было не так-то просто. Виталька же сильно отставал и поравнялся скорее с незнакомой женщиной, чем с псом или другом. Сашка мчался за псом сломя голову, но все еще не мог его схватить, и тогда юноша решил пойти на крайние меры. Шишинин оттолкнулся от земли и прыгнул прямо на бегущего пса. Схватить удалось только его ногу, а сам юноша ударился носом о притоптанный снег, но Сашка вцепился в ногу животного так, что тому не удавалось выбраться. Сам он бормотал что-то непонятное, то ли ругал пса, то ли мучался от боли в носу. Наконец подоспел Виталька, удивленно глядя на друга. Он взял пса за ошейник и тот сел, а Сашка наконец-то смог отпустить его ногу. — Тебе больно, сильно ударился? — взволнованно спросил Виталя. Саша пробормотал что-то неопределённое и перевернулся на спину. — Норма-а-ально... К ним наконец подбежала хозяйка пса и рассыпалась в благодарностях и извинениях. Сашка поднялся и кивнул, Виталя переводил взволнованный взгляд с Сашки на хозяйку. Женщина наклонилась к питомцу, а Виталя повернулся к другу. — Саша, что на тебя нашло, ты зачем чужую собаку изловил?.. — спросил он. — Как зачем? Это же помощь ближнему! Вот если бы я собаку потерял, я бы был очень благодарен если бы мне ее поймали... — ответил Шишинин. — Саша, у тебя кровь! Шишинин коснулся носа и действительно обнаружил тоненькую полоску крови, бегущую от носа к подбородку. — Ой, да пустяки! Давай лучше лимонада выпьем - и сразу все пройдёт! Окороков засомневался, но все же протянул другу бутылку "лимонада". Они сделали по глотку и Саша начал оттирать кровь. — Это целая история, Виталь, это подвиг! Для такого не жалко и нос разбить. У Сашки ничего не получалось, ведь он плохо понимал где именно стоит тереть. Виталька вздохнул и, взяв снега, начал вытирать его лицо. У Окорокова получилось куда лучше, и через несколько секунд лицо Сашки вновь стало чистым, будто неудачного падения и не было. Хозяйка пса повернулась к мальчишкам и шагнула ближе. — Молодые люди, как же я вам благодарна! Не побоялись ведь моего Бореньку, бросились за ним... Я то уже старая для погони, а вы вот... Ой, какие молодцы!.. Саша гордо улыбнулся и пихнул Витальку в плечо. Окороков по привычке кивнул, а Шишинин улыбнулся и сказал: — Да что вы, тётенька, нам же не в тягость! — Ой, да ну вам! А у меня ведь и с собой ничего нет, отблагодарить вас... Я тут живу недалеко, может зайдёте, я бы вас хоть угостила чем-нибудь, что вы любите?.. Виталя покачал головой, и Саша снова пихнул его в плечо, отчего тот снова закивал. — Да мы все любим! А у вас чебуреки есть? — нагло спросил Шишинин, но незнакомка, наоборот, была очень рада. — Ой, у меня чебуреков нет, но я утром блинчиков напекла... — Блинчики мы любим! — Хохотнул Сашка, и женщина повела их в ту сторону, откуда они пришли. Жила она и правда недалеко, добрались всего за минуту. Когда пес, названный Боренькой, был привязан у будки, женщина завела мальчишек к себе домой. Жила она простенько, но внутри было очень чисто и уютно. — Заходите, раздевайтесь... Женщина скинула с себя верхнюю одежду и прошла в дом, а мальчишки встали у входа и принялись разуваться и раздеваться. — Саш, а может это невежливо?.. — спросил Виталька. — Нас ведь пригласили, отблагодарить хотят... Отказываться, вот что невежливо! Юноши сняли с себя верхнюю одежду, Виталя повесил свое пальто и Сашкину дублёнку на нужные места и они прошли внутрь дома. Виталька, по Сашиной просьбе, захватил с собой бутылку портвейна, хоть и не понимал как они будут пить его при незнакомой женщине. Заглянув во все комнаты маленького домишки, мальчишки всё-таки нашли кухню. Там уже хлопотала хозяйка дома, составив на стол все, что нашла. Там были и конфеты, и ароматные блины, и даже пирожки. У Сашки аж слюнки потекли от большого разнообразия еды. — Садитесь, мальчики, я сейчас чай налью... Шишинин тут же сел, Виталька опустился на стул рядом с ним, поставив на пол бутылку "лимонада". Женщина налила мальчишкам по чашке чая и тоже уселась за стол. — Ой, мальчики, я ведь вам даже не представилась! — спохватилась она. — Меня Алевтина Николаевна зовут. Саша, который уже запихал себе в рот целый блин, который перед этим щедро окунул в сметану, обтёр руку о штаны и хотел было протянуть ее новой знакомой, но Виталя толкнул его в плечо и Сашка опомнился. — Меня зовут Виталя, а это Саша... — представился Окороков. — Приятно познакомиться. — Взаимно! А вы кушайте, не стесняйтесь. И чай пейте, он вкусный, зелёный... Мальчишки закивали, но к напитку не притронусь. Виталя хотел было попробовать чай, но Шишинин наступил ему на ногу, сведя брови. Хозяйка дома, казалось, совсем не замечала их взаимодействий. Она томно вздохнула и, погрузившись в собственные мысли и воспоминания, начала рассказывать о себе и своей жизни: — Я вот наготовила, а кушать некому... У меня сынок уже взросленький, уехал в Москву учиться... Ох, да я вам его покажу, у меня же фотографии есть! Алевтина Николаевна подскочила со своего места и скрылась в другой комнате. Сашка поднял стеклянную бутылку с пола и налил портвейна в чай себе и Виталику. Окороков удивлённо наблюдал за движениями, не зная как себя повести, и Шишинин уже поставил бутылку обратно так, будто ничего не было, и засунул второй блин себе в рот. Да, Сашка не кусал блины, а запихивал в рот и пережовывал этот огромный комок. Выглядело это странно, но Шишинин уже привык есть именно так. А ещё юноша был готов поспорить, что Виталька удивлён, а ради его удивления стоит попотеть. В комнату вновь вернулась Алевтина, неся в руках огромный альбом с различными фотографиями. Сашка чуть блином не подавился, когда увидел его размеры, и тут же принялся запивать свое удивление чаем, который стал куда вкуснее из-за Сашкиного "секретного ингредиента". Женщина уселась на свое место, расчистила на столе место для альбома с фотографиями и открыла первую страницу. Шишинин взглянул на Витальку и улыбнулся, когда увидел, что тот тоже расстроен внезапным порывом хозяйки дома поделиться своими воспоминаниями. — Вот это мой Андрейка... Он спокойным всегда был, покладистым, всегда все в семью, помогал мне и отцу... А теперь вот, уехал учиться в Москву, играет на гитаре с какой-то рок-группой... На этот раз Сашка действительно подавился блином. Кашлянув, Шишинин сделал большой глоток чая и взглянул на Витальку. Глаза того расширились, он удивлённо переводил взгляд с фотографии на хозяйку дома. Сашка, наконец отойдя от потрясения, спросил: — Рок группа?.. Женщина улыбнулась. — Да, Андрейка у меня такой талантливый... И учиться, и на гитаре играет, и поет даже... Пока они еще не очень популярные, но все у них будет, у мальчишек... — Алевтина вздохнула. — У нас все в семье медики, я вот медсестрой работаю, папа его врачом был... Я ему говорила, мол, иди, сынок, в медицину, а он отказывался, не хотел... Пошёл всё-таки, учиться теперь. Умничка какой, продолжает семейное дело!.. Музыка - это, конечно, хорошо, но страховка должна быть какая-то... А вы как считаете, мальчики? Женщина наконец-то оторвала свой взгляд от фотографии сына и взглянула на потрясенных ребят. Виталя молчал, а Саша воскликнул: — А мы тоже хотим группу создать, да, Виталь? Окороков кивнул, и женщина удивлённо улыбнулась. — Молодцы! Я сама музыку очень люблю, только вот этот ваш рок не очень понимаю... Я вот Пугачеву слушаю, Бродскую... Пианино очень люблю. Я по молодости училась, играла, а теперь все позабыла. Но пианино стоит, только вот никто не играет... Женщина вздохнула и снова погрузилась в свои мысли, а Сашка воодушевился. — А Виталька играет, он очень хороший пианист! Да, Виталь? Окороков по привычке кивнул, но сразу после этого удивленно взглянул на Сашу. — Да я... — попытался опровергнуть слова друга он. — Я чуть-чуть... — Он и сам композиции пишет! Талантище. Женщина радостно хлопнула в ладоши и закрыла альбом с фотографиями. — Так сыграйте что-нибудь! Ох, какие вы, мальчишки, молодцы!.. — Я не могу... — глянув на Сашу прошептал Виталька. — Ну, Алевтина Николаевна, вы пока идите, открывайте пианино, мы сейчас чай допьём и к вам присоединимся. Женщина кивнула и покинула кухню, а Шишинин повернул свой стул к Витале. Тот последовал его примеру и взволнованно глянул на друга. — Виталь, почему не сможешь? — непонимающе спросил Сашка. — Потому что это незнакомый мне человек, она тоже была пианисткой, а вдруг ей не понравится... Нет, я так не могу! — Виталька спрятал дрожащие руки между бёдрами, но Саша тут же достал их и сжал в своих ладонях. — Ты чего, Витальмон, да все ведь нормально... — Ты не понимаешь, я давно не репетировал, я уже два не играл, я все забуду... Саша отпустил одну Виталькину ладонь, вместо этого он взял бутылку портвейна и протянул другу. — Давай выпьем. — Виталя кивнул и сделал большой глоток, Саша последовал его примеру, но выпил немножко. — Витальчик, я за тебя пил. И пью всегда за тебя, потому что ты самый лучший и талантливый. Сколько можно тебе об этом говорить, сколько можно тебя убеждать?.. Да ты перед огромным залом играл, тебе столькие аплодировали, а тут перед одной женщиной застеснялся! Все в восторге были, и я тоже. Да твою музыку невозможно не любить, Виталь! А как ты собрался популярным становиться, если перед тётенькой играть боишься? Мы же звёзды, мы актёры, мы таланты! Виталь, все получится... — Саш, ты не понимаешь!.. — Это ты не понимаешь, Виталь! Да лучше тебя пианиста не существует, да сам Моцарт, да Чайковский бы у тебя в ногах валялся, Витальчик... Окороков усмехнулся, его грусть чуток поутихла. — Ну, тут ты слишком загнул... — Ну а если ты для меня лучше всех этих "величайших" композиторов? — Саша улыбнулся и пожал плечами. — Все, не волнуйся, Виталь, ты у меня самый лучший. Просто подумай о чем-то приятном, о том, что помогает тебе играть и вдохновляет на музыку... Виталик грустно улыбнулся и кивнул. Мальчишки поднялись из-за стола и пошли в гостиную, где их ждала Алевтина Николаевна. Окороков все еще волновался, это было видно по его позе, по выражению лица и дрожащим рукам. Впрочем, Алевтина Николаевна вполне могла списать это на обычное поведение юноши, но Саша знал Виталю и понимал, что ему не очень легко дается это, казалось бы, простое выступление. — Что будем играть?.. — спросил Виталька. — Ой, а давай Скрябина? Например, что-нибудь из двадцати четырёх прелюдий, может быть опус одиннадцать в си мажоре? Окороков выслушал пожелания женщины и кивнул, а вот Саша ничегошеньки не понял. Он хлопал глазами и переводил взгляд с женщины на друга, но те общались на своем, на музыкальном языке, который Шишинину был закрыт и непонятен. Впрочем, Сашке это незнание никогда не мешало наслаждаться Виталькиной музыкой. Но даже если бы Саше пришлось разобраться в музыке, чтобы слушать Виталю, он бы сделал это без раздумий. Окороков заиграл, и мелодия из-под его пальцев выходила необычная. Приятная, но неровная, она звучала то громче, то тише, будто скакала. Настроение композиции было одновременно и воодушевляющим, и тоскливым. Мелодия то затихала, то вспыхивала громкими переливами. Закончилась композиция так же быстро и стремительно, как началась. Сашке она, конечно, очень понравилась. В первую очередь из-за того, что ее играет Виталя. Но уже привыкший к долгим композициям (например к второму концерту Рахманинова, который длится одиннадцать минут), Саша очень растерялся, когда Виталя закончил не доиграв даже до двух минут. Алевтина Николаевна захлопала и мечтательно вздохнула. — Когда-то и я так играла... Эта была моя любимая композиция раньше, когда я училась. Очень красивая, а главное - короткая... Виталя заметно расслабился, даже улыбнулся воспоминаниям женщины. Саша же по привычке подскочил к своему другу, положил ему руку на плечо и склонился то ли над инструментом, то ли над Виталькой. — Ты, как всегда, чудесен, Витальмон. Наблюдая за ними, хозяйка дома тепло улыбнулась. — Ой, у меня раньше подруга была, ее Светой звали... — и под ее рассказ они снова переместились на кухню, допивать чай, разбавленный портвейном, и доедать блины. Чашки мальчишек не пустели, потому что Саша постоянно доливал в них портвейна. Каждый раз когда Алевтина Николаевна отворачивалась или приносила какие-то вещи из других комнат, Шишинин доставал из-под стола бутылку "лимонада" и наполнял чашки, в которых почти не осталось чая. Сашка боялся что волшебство алкоголя развеется из-за еды, поэтому не жалел остатков портвейна и наливал при каждом удобном случае. Но из-за высокой температуры в доме ребят разморило еще сильнее чем было. Протрезветь они не смогли бы, даже если бы постарались. В итоге мальчишки допили портвейн и к последней капле совершенно не соображали как себя ведут и как выглядят. Хозяйка дома, впрочем, никак на это не реагировала. Она просто видела в ребятах веселых юношей и хороших друзей и даже не задумывалась о том, что те могут распивать алкоголь прямо у нее под носом. Женщина рассказывала очередную историю из жизни, а Сашка изо всех сил старался сконцентрироваться на одной точке. Взгляд расплывался, голова никак не хотела держаться на кулаке... Алевтина Николаевна вдруг вспомнила о чем-то и ушла в другую комнату, а Саша повернул голову к Витальке. Тот пытался уложить растрёпанные волосы, но сделал только хуже. От этой картины Шишинину, почему-то, стало очень смешно, а когда Виталя убрал руки и волосы свободно упали ему на лицо и глаза, тот не сдержался и громко захихикал. — Прынцесса. — растягивая гласные сказал Сашка. Виталька тоже прыснул со смеху, и от этого Сашке стало еще смешнее. Шишинин ударил себя по коленке, и согнулся пополам от хохота. В комнату вошла хозяйка дома и удивлённо взглянула на мальчишек. Те попытались принять серьезный вид, но хохот вырывался буквально после каждой фразы, заменяя точки. Мальчишки провели у нее часа три, не меньше. Сначала они плотно поели, потом играли на пианино, потом снова поели, а потом снова играли. Большую часть времени юноши слушали рассказы женщины, иногда даже рассматривали принесённые фотографии и листали альбом. Когда пришло время уходить, Алевтина Николаевна очень не хотела их отпускать. Женщина подарила им по открытке и очень попросила иногда навещать ее, ведь без деток ей совсем грустно. Сашка, конечно же, согласился. Как иначе, тут ведь кормят бесплатно! Виталя, за компанию, кивнул, а потом юноши оделись и покинули дом. На улице было очень холодно, по сравнению с жарой дома, но кожа мальчишек горела от выпитого алкоголя и эмоций, поэтому смену температуры они совсем не почувствовали. Виталька забрал пустую бутылку из-под лимонада, чудом вспомнив о ней, и теперь выкинул ее. На улице начинало темнеть, и юноши побрели по улице, направляясь к дому. Но они не особо спешили, а зачем, если на улице такая хорошая погода? Так, идя по улице и эмоционально размахивая руками, Шишинин не заметил, как ступил на лёд и поскользнулся. Сашка снова упал на живот и снова ударился носом. Второй раз за день у него пошла кровь, но на этот раз Виталя, вместо того, чтобы распереживаться, громко засмеялся. Сашка тоже засмеялся, он перевернулся на спину, вздохнул и с трудом поднялся на ноги. — А у тебя кровь. — глупо сказал Виталя, и Саша хихикнул. — Угу. — Давай вытру... — Окороков протянул к нему руку и чуть не попал в глаз. Юноши снова рассмеялись и Виталя начал стирать кровь с Сашкиного лица. Сначала Саша молчал, глядя на Витальку, который быстро принял сосредоточенный вид, но потом не выдержал. Шишинин ухмыльнулся: — Спасибо, Витальмон, ты настоящий друг! В прошлые разы научился, теперь уже на опыте... — Ой, Саш, заткнись... — несмотря на грубые слова, Виталя хохотнул. Сашка заулыбался еще сильнее, и заключил друга в объятия. — Такой ты милый когда серьёзный. И сердишься так красиво... — Я не закончил... — попытался запротестовать Виталька, но Шишинин просто провел рукавом по носу, стерев оставшийся след. — Саш... Сашка его не послушал, он взял его лицо в свои ладони и прижался своими губами к его. Юноше просто очень захотелось его поцеловать, уж больно красивым он выглядел, когда ругался. Да и отчитывал Сашу Виталя по своему, нежно и ласково, отчего Сашке становилось скорее приятно, чем стыдно. Шишинин хотел целовать его и дальше, но что-то подсказывало ему, что сейчас не то время и не то место, поэтому юноша быстро вернулся в прошлое положение, отстранившись от Витальки. Щеки Окорокова сильно покраснели, глаза расширились, он молчал, не в силах вымолвить и слова. Сашка же просто хихикнул и чмокнул Витальку в щёку, а потом сказал: — У тебя кожа такая мягкая, Виталь... Но тот промолчал. Саша и сам заволновался, когда Виталя так и продолжил молча глядеть на него. Неужели он сделал что-то не так, неужели обидел чем-то? Только что в этом обидного, что плохого если это всего лишь поцелуй? Сашка ведь его любит, так почему же не поцеловать? И губы у Витали приятные, теплые, нежные, зачем же ему сдерживаться? То ли из-за характера, то ли из-за алкоголя, Саша совершенно не видел в этих действиях чего-то постыдного или неправильного. Впрочем, будь он трезв, он бы на такое не решился. Подумал бы, возжелал, но не решился. — Виталь, ну не молчи... — попросил Сашка. — Ээээ... — глупо произнёс Виталя и пожал плечами. — Вита-а-аль?.. — нервно позвал Шишинин. — Что значит «ээээ»? — Пойдём дальше? — внезапно спросил Окороков. — Ну... Пойдём. Мальчишки двинулись дальше по улице, и им очень повезло, что вокруг не было ни души. Солнце клонилось к закату, и все вокруг окрасилось в розовый цвет. — Виталь, а давай споем? — попытался расшевелить друга Саша. — А давай! — резво ответил Виталька и Шишинин довольно улыбнулся. — Он дождя ни капли не пугается, и хоть ливень грозовой прошёл... — Начал с середины куплета Сашка. — Человек идёт и улыбается, значит, человеку хорошо! Виталя повеселел, даже хохотнул, а потом запел в голос с Сашей: — Человек идёт и улыбается, значит, человеку хорошо! Хорошо, хорошо, как хорошо... Так и шли: кричали слово «хорошо» на всю улицу и качались в такт той песни, которую пели. И Сашка чувствовал себя по-настоящему счастливым, потому что Виталька наконец-то не убивается из-за каких-то прикосновений, потому что поет с ним и даже пьет с ним, а большего Шишинин не желал. Побродив по улицам города ещё минут десять, мальчишки решили возвращаться домой. Не по домам, конечно, а к Сашке, ведь его родители были в гостях у тёти Люды, а это надолго. И вот, юноши подошли к многоэтажкам, но так и не дошли до Сашкиной квартиры. У соседнего подъезда Шишинин заметил Генку, который курил рядом с какой-то девушкой. — О, Генка! Саша потащил Витальку к знакомому, после чего мальчишки пожали руки. — Шурик, а ты чего не празднуешь? — хохотнул Василёк. — Праздную! Это Виталя, — Саша указал на Окорокова, а потом на Василька. — А это Генка Василёк. Виталька кивнул и пожал руку новому знакомому. — Ну, ребят, чего у себя тухнуть, лучше к нам пойдёмте. — хохотнул Гена. — У нас там еще ребята есть, кто-то помладше, кто-то постарше... В общем, будет весело. — О, ну круто! Пойдём, Виталь? Окороков кивнул и Гена потушил сигарету. Вчетвером, ребята зашли в подъезд и поднялись к квартире Гены Василька. Внутри и правда было оживлённо. Во всех комнатах горел свет, по всей квартире звучала музыка... Саша взглянул на Виталю, который удивленно осматривался. На таких тусовках он явно впервые, и Сашка не хотел чтобы у него сложилось плохое впечатление. Всё-таки Шишинин был хорошо знаком с подобными вечеринками и людьми, а Виталя нет. Поэтому он, вероятно, будет ассоциировать Сашку с таким, даже если ему не понравится. И Шишинин очень не хотел, чтобы глупая вечеринка испортила Виталькино мнение о своем друге. Саша понимал, что все это глупости, но все равно не мог отделаться от нехорошего предчувствия. Мальчишки расселись в гостиной. Саша на кресле, а Виталька с Геной и его подружкой на диване. Если раньше Шишинину было хорошо и весело, то теперь стало скучно и неуютно. Сашка никогда не думал, что в оживлённой компании может скучать, но это случилось. Все эти люди были ему незнакомы, они были ему абсолютно чужими, неприятными и интересными, и юноша триста раз пожалел о том, что согласился провести время с Геной и его друзьями. Ребята болтали о чем-то будничном и совсем не интересном и Саша окончательно потерял нить разговора. Подружка Гены придвинулась к его уху и что-то прошептала. Василёк пожал плечами и кивнул, а потом повернулся к ребятам. — Лена покурить хочет, кто-то из вас будет? Несколько ребят кивнули и взяли по сигарете у Лены, откликнулись даже те, кто не сидел на диване или рядом. — Шурик, ты как, будешь? — спросил Гена. Сашка подумал, в потом кивнул. Хуже уже не будет. — Виталя, ты? — Гена протянул Окорокову сигарету, но тот уставился на нее, не зная как себя повести. — Ну давай, чего как не родной? Сашке эти слова почему-то очень не понравились, но он промолчал, глядя как Виталя берет в руки сигарету, а потом взволновано смотрит на Сашу. Шишинин вздохнул. — Слушай, Ген, мы наверное не будем... — Чего вдруг? Да ладно тебе, это хорошие - «Космос», я сам Ленке покупал! — Ну, только если «Космос»... Генка удовлетворённо кивнул. Лена, которая снабдила всех присутствующих куревом, прикурила сигарету и затянулась. Сигаретный дым заплясал вокруг нее, и это выглядело по-своему красиво. Лена вообще была девушкой приятной на лицо, и если бы Саша пришел один, а не в компании Витальки, он бы посмотрел на нее на минуту дольше. Смотрел бы он на нее в частности из-за того, что слишком задумался о Окорокове и забыл перевести взгляд, но это уже совсем другая история. Ребята последовали примеру Лены и прикурили свои сигареты. Сашка, как самый настоящий дворовый мальчишка, уже пробовал сигареты, и не раз. У него у самого есть тайник с «Примой», но туда он заглядывал очень редко. Это так, чтобы перед пацанами не позориться... А сам он не курил. Мог, конечно, но не курил. Виталя же, наверное, даже дымом не дышал до этого дня, и Саша, почему-то, очень за него переживал. Если бы они у Шишинина дома попробовали, а не в кругу незнакомцев, то было бы куда лучше, но теперь уже поздно об этом думать. Сашка вздохнул и затянулся «Космосом». Сигареты действительно были хорошими, вкус то ли кислый, то ли сладковатый, а иногда отдавало даже легкой остротой. Саша такие дорогие сигареты никогда не покупал, но в компании друзей уже пробовал. Ему кто-то даже пачку подарил, а он слово «Космос» перекрасил во «Всё Мое», а потом еще и звезду вырезал и на стену прилепил. Воспоминания были приятными, и Саша еще раз затянулся. Виталя, который молча глядел на сигарету, которую еще даже не поджог, взволнованно бросал взгляды то на Сашку, то на Генку, то на Ленку. — Виталь, ну ты чего? Неужели тебе «Космос» не нравится? — хохотнул Гена и протянул ему коробок спичек. Виталька взял его, криво зажал сигарету между губами и поджег спичку. — Затягиваться надо сразу. — сказала Лена, наблюдая за стараниями юноши. Окороков поднес пламя к кончику сигареты и, когда показался дым, затушил спичку и затянулся. Впрочем, Виталька тут же закашлялся, чуть не выронив сигарету. На его глазах выступили слезинки, а сам он явно почувствовал себя плохо. — Спасибо, — прохрипел он. — Но я больше не буду... Окороков передал только начатую сигарету Гене, который тихо хихикал, и тот, оторвав у нее фильтр, положил сигарету у пепельницы. Витале совсем поплохело, это Саша понял по его лицу. Он то ли позеленел, то ли покраснел, то ли побелел... А может и все сразу. Шишинин затянулся в последний раз и положил свою сигарету рядом с Виталькиной, а потом встал. — Мы отойдём ненадолго. — Туалет там. — Гена хохотнул. Виталя поднялся. Шишинин повёл друга к туалету. Тот, слава богу, оказался свободен. — Сильно плохо? — Нехорошо... Сашка вздохнул. — Да потому что надо было тебе со мной в первый раз пробовать, а не с этими... — Юноша фыркнул, а Виталя пытался прийти в себя. — А ты как пробовал? — Я - это другое, Виталь. У меня не было одного близкого друга, с которым я мог попробовать, у меня были пацаны. А у тебя есть, у тебя есть я! Не надо было вообще сюда заходить... Виталька пожал плечами. — Уйдём? — Зайдём, попрощаемся, и уйдём. Так и решили. Они вышли из уборной, вернулись в гостиную и Саша уже было открыл рот, чтобы попрощаться, но Гена сказал: — А мы танцевать собрались, вы с нами? Мальчишки переглянулись, и оба решили что отказываться невежливо. Гена сменил кассету и Сашка услышал первые ноты новой песни. «Эта ночь для меня вне закона, Я пишу — по ночам больше тем. Я хватаюсь за диск телефона — Я набираю вечное ноль семь.» Шишинин эту песню не очень любил, но знал, что она одна из самых любимых у Гены, поэтому ничуть не удивился. Впрочем, Сашка даже не понял как под это танцевать, поэтому они с Виталей просто встали у стены и наблюдали за танцующей молодёжью. Лена крутилась вокруг Гены, а тот пытался повторить манеру Высоцкого. Обычно Саше нравились такие вечеринки, но теперь... Теперь это стало скучно и неинтересно, и Шишинин взглянул на такое времяпровождение под другим углом. Песня сменилась, стала более мелодичной и мальчишки собрались выйти к остальным и тоже чуть-чуть потанцевать, но к Витальке вдруг подошла какая-то девушка примерно их возраста и положила руку ему на плечо. Окороков встал как столб, и глядел то на неё, то на Сашу. Шишинин сначала поднял брови, а потом нахмурился. — Потанцуем? — спросила она Виталю, и тот нервно кивнул, то ли по привычке, то ли просто боялся отказать. Виталька ушел в компании какой-то незнакомки, а Саша так и стоял у стены, не зная что делать. Внутри кипело возмущение, он, сведя брови, наблюдал за парой, пока играла песня. «Заботится сердце, Сердце волнуется, Почтовый Пакуется груз. Мой адрес - Не дом и не улица, Мой адрес - Советский Союз.» Слава богу хоть про Советский Союз поют, а не про любовь, иначе Сашка умер бы прямо у той стеночки, у которой стоял, а Виталька бы и не заметил, слишком увлеченный новой знакомой! Не успел Шишинин расслабиться, как песня сменилась, действительно став романтичной. «А он мне нравится, нравится, нравится И для меня на свете друга лучше нет А он мне нравится, нравится, нравится И это все, что я могу сказать в ответ.» Сашка так сильно нахмурился, что брови заболели. А хотелось еще сильнее, чтобы не видеть этого ужаса, чтобы не видеть эту незнакомку, которая забрала у него Виталю!.. За все три песни Сашка так и не потанцевал. Первая его не устроила, а потом начал танцевать Виталька, и это совсем расстроило Шишинина. Музыка стала тише и ребята снова расселись по комнате. Саша хотел сесть рядом с Виталей, но незнакомка его опередила, и Шишинину пришлось занять свое прошлое место. Девушка положила свою руку на колено Витали, а сама прижалась к нему. Прилипла что ли, пока танцевала?! Саша места себе не находил, постоянно дёргался и хватался за подлокотники кресла, пока незнакомка прижималась к Витальке все ближе и ближе. Ее губы то раскрывались, то сжимались, она шептала что-то Витале на ухо, а он краснел и пытался отодвинуться. Шишинин покраснел от гнева. И как она смеет, как может так нагло лезть к такому правильному, хорошему мальчику?! И дело было вовсе не в том, что Саша ревнует, он ведь не против Виталькиных чувств к девушкам, просто это была вопиющая наглость! Это не девушка, это монстр! — Ген, мы в другую комнату отойдём, ладно? — высоким голосом спросила она и хихикнула, а Шишинин окончательно взбунтовался. — Нет-нет, не надо комнату... — дрожащим голосом пробормотал Виталя и снова попытался отодвинуться. — Да ладно тебе, Виталенька... — Да какой он тебе "Виталенька", да что это за домогательства такие?! Все присутствующие уставились на Сашку, который аж подскочил от переполняющих его эмоций. — Шурик, ну чего ты, дай другу отдохнуть... — Да какой же это отдых, Ген?! Виталя, ты хочешь? Окороков покраснел. — Эээ... — Не хочет! Всё, не надо нам такого! Всего хорошего. Шишинин взял Витальку за руку и повел к выходу. Они взяли свою верхнюю одежду и вышли из квартиры. На улице Сашке сразу стало легче дышать, но гнев не пропал и не утих. — Рыба прилипала какая-то, а не девушка! Кошмар, просто ужас!.. — восклицал он. — Да ладно тебе... — попытался успокоить Виталя. — Да что ты заладил, Виталь? Тут дело серьёзное, она тебя соблазняла, в свою ловушку заманивала, а оно тебе надо?! — Ну.... — Что значит «Ну»?! — Не надо... — Вот! За этой беседой мальчишки вернулись к Сашке домой, и там Шишинин окончательно остыл. Он бросил свою дублёнку на то же место, что и всегда, а Виталя вернул ее в шкаф. Мальчишки прошли вглубь дома, и Саша предложил: — Виталь, а может чаю? — Давай. Я заварю... Окороков пошёл заваривать мятный чай, который так любит Шишинин, а Сашка помчался в гостиную. Он открыл бар и достал бутылку коньяка, которую родители хранили "на чёрный день" или "когда на работе повысят". Шишинин вытащил ее и понёс на кухню, где уже сидел Виталя, уныло глядя на зеленоватую жидкость в кружке. — Чего сидишь, чего тухнешь? — хохотнул Сашка и с громким стуком поставил коньяк на стол. Глаза Окорокова расширились, он взглянул сначала на бутылку, потом на Сашу. — А нам это можно?.. — Пока взрослые не видят, всё можно! После первой порции напитка Шишинин включил музыку. — Вот, Виталя, вот это настоящая музыка, а не эти завывания, которые слушал Гена! Виталя хохотнул, а Саша мычал, пытаясь повторить слова: «I was made for lovin' you, baby You were made for lovin' me And I can't get enough of you, baby Can you get enough of me?» Известной песни группы «Kiss». У Сашки была целая кассета их песен. Впрочем, проще перечислить те кассеты, которых у Сашки не было, чем те, которые у него были. Мальчишки выпили ещё, и решили полностью погрузиться в образ. Хотя это снова была именно Сашина идея, а Виталя его отговаривал. Шишинин достал мамину косметику и начал пытаться повторить макияж участников группы «Kiss», но цвета были не те, да и получалось у него криво. Сначала Саша разрисовал Витальку, которому пришлось еще два раза выпить, чтобы на это согласиться, а потом и себя. Виталькино лицо было белым, и только на правом глазу была огромная чёрная звезда, а вот над собой Сашка очень постарался, поэтому от его глаз и лба шел черный узор, напоминающий то ли огонь, то ли царапины. В новом образе мальчишки почувствовали себя куда круче, и с новыми ощущениями (которые были вызваны скорее неаккуратным и неправильным нанесением макияжа, а не красотой их образа) пошли танцевать. Виталька схватил швабру, которая заменила ему электрогитару, а Сашка мамину расчёску, которая заменила ему микрофон. Шишинин включил песню заново и мальчишки начали воображаемый концерт. Слов они не знали, поэтому просто невпопад мычали и кричали. «Tonight I wanna give it all to you In the darkness There's so much I wanna do And tonight I wanna lay it at your feet 'Cause girl, I was made for you And girl, you were made for me...» Мальчишки "спели" три песни, и окончательно устали. Оставив магнитофон играть дальше, они пошли в ванную комнату, чтобы смыть свой "боевой раскрас". Смывалась косметика просто ужасно, и мальчишки потратили на это около получаса, но все же вышли из ванной чистыми и свежими. Впрочем, их свежесть продлилась недолго, ведь они быстро нашли недопитый алкоголь, который оставили у дивана в гостиной и сделали еще по глотку. Коньяка оставалось всего ничего, но вдруг Саша вспомнил о том, что это был вовсе не его алкоголь, и что родители явно не обрадуются, если узнают, что мальчишки выпили подарочный коньяк отца. Шишинин схватил бутылку и они понеслись на кухню. — Виталь, у тебя есть коньяк? — спросил Саша. — Нет... — Тогда надо налить что-то другое. А портвейн есть? — Нет... Шишинин разочарованно вздохнул, а Виталя задумался. — А может чаю заварить? За чаем сразу мысль придёт... — Чай! — воскликнул Саша. — Заваривай черный чай! — Так ты же мятный любишь... — недоуменно сказал Виталя. — Да, но он сюда не подойдёт! Заваривай. Виталька послушался и заварил черного чая. Саша поставил бутылку на стол и попытался перелить темный напиток туда, но в итоге разлил половину. Впрочем, у него получилось. Чай был слишком темным, поэтому Шишинин долил в бутылку воды. Виталя наблюдал за этим с широко разинутыми глазами, а потом с опаской спросил: — Саш, а родители разве не поймут, что это не коньяк?.. — Да они его не пьют, как они поймут? — хохотнул Шишинин. Виталька кивнул, согласившись с его рассуждением, и юноши отправились в зал, чтобы поставить напиток на место. Алкоголя не осталось, но он им был и не нужен. Мальчишки пели и плясали, Сашка еще несколько раз упал, а потом они окончательно устали. Устали, пошли в Сашину комнату и уселись на кровать. Они о чем-то говорили, но Шишинин этого абсолютно не запомнил. Впрочем, он тогда уже мало что понимал, потому что глаза закрывались сами собой. — Виталь, а давай в Москву уедем?.. — спросил Сашка, еле держа глаза открытыми. — В Москву? А как же Саратов, как же мама?.. — Да пёс с этим городом проклятым. В Москве нам все горизонты откроются, все таки "лучший город земли"... — Ты же ненавидишь Магомаева... — Да я и в Москве не жил никогда. — Сашка хохотнул. Мальчишки захихикали, а потом Виталя вздохнул. — Ну ладно, поехали. А когда? — Завтра. — Хорошо... Я только маме скажу, и сразу... Саша улыбнулся. Все таки Виталька с ним и в огонь, и в воду. — Ты... Самый лучший человек, Виталь... — глупо хихикнул Шишинин. — И ты тоже... — ответил Виталька, сильно растягивая слова. Таким было завершение их дня, завершение первого дня Нового года, которое они отметили как полагается.