Выжившие

Дни шли за днями под щедрым летним небом благословенной Сицилии. Лето в этом году выдалось довольно мягким, и городок цвел и пах, утопая в зелени и цветах. Барнс постепенно приходил в себя. Его почти не мучили кошмары о прошлом, потому что он вовсе не считал себя виноватым в том, что с ним делали. Все онлайн-психологи, само собой не зная всей правды, говорили Барнсу, что в том, что он попал в плен и был вынужден подчиняться приказам, нет никакой его вины. И ему надо сосредоточиться на чем-то мирном. Узнать получше себя самого, найти какое-нибудь мирное хобби, побольше общаться с положительно настроенными людьми. И ещё кучу других, полезных в принципе, советов. С Армандо ему было во многом проще. Тот знал о нем если не всё, то многое. А ещё он больше всего из немаленького семейства Грилло общался с Командиром. С Броком. Поначалу Барнсу было тяжело называть того по имени даже в мыслях. Но он потихоньку учился справляться и с этим. Он научился справляться с тревогами и паранойей, что иной раз, особенно под вечер и ночью, наваливались на него глухим ватным одеялом. В такие моменты Барнс старался выйти по возможности к людям и среди них пережидать особо неприятные моменты. Пребывание в Организации снилось на удивление редко. Он был Оружием Гидры и его будни мало чем отличались от будней рядовых агентов. За исключением обнулений и крио. В разные периоды его жизни их было то много, то практически они отсутствовали, не слишком сильно влияя на жизнь Зимнего. После обнулений было тяжело осознавать себя хоть немного живым. Нужно было время и усилия Командира, чтобы Зимний переставал быть биороботом и стал хоть немного походить на почти обычного бойца. Командир вообще не любил, когда подопечный «косплеил Робокопа». А Куратора Пирса и вовсе не волновала техническая сторона вопроса, он требовал только отличного выполнения миссий и мало контактировал и контролировал Агента. Недовольными были только учёные Организации, которым Командир Рамлоу не давал развернуться в полную силу с таким-то безотказным подопытным. Так что особых проблем со снами у Барнса не было. Чаще всего ему снился смутно знакомый доктор в круглых очках и белом халате, заляпанном кровью и реагентами. Эти сны приносили ощущение кромешной беспомощности и какого-то приглушенного ужаса. Армандо, с которым он поделился своими снами, долго курил и молчал, подбирая слова. Наконец, он заметил: — Всё, что с тобой произошло, не твоя вина. Запомни это! Держу пари, если ты захочешь вернуться в большой мир, найдётся немало людей, которые по своим, корыстным причинам, попытаются убедить тебя в обратном. Не слушай никого. Нормальные люди ни за что не станут обвинять солдата, попавшего в плен к врагу и вынужденного выполнять приказы. Даже если это — расстрел своего товарища. Он помолчал, выпуская в воздух ароматный дым от сигары. Скосил взгляд на Барнса, внимательно следя за реакцией на свои слова. — Этот доктор, кем бы он ни был, уже не сможет тебе навредить. Хотя бы потому, что уже умер от старости. — Он криво усмехнулся. Откровения Барнса, бывшего Зимним Солдатом и героем Войны, порой вгоняли Армандо в ступор. Как профессионал он должен был бы отказаться от такого пациента — уж слишком много личного было в их общении. Но быть нейтрально-отстранённым Армандо никогда не умел. А уж с этим парнем особенно. — Я знаю, — передернул плечами Барнс. — Мне не так уж и страшно в этих снах. Скорее, я чувствую полную безнадежность и отчаяние. Как будто… Меня никто не спасёт. Он достал свои сигареты и щёлкнул колесиком зажигалки, затягиваясь. Довоенные привычки постепенно возвращались, органично вплетаясь в его теперешние. Они помолчали. На веранде, где мужчины устроились вдвоём, было прохладно. Дикий виноград, оплетающий веранду с двух сторон, давал густую тень, что было благом в раскалённый полдень. Веранда выходила на внутренний двор дома, куда вели ещё две двери. Большинство обитателей дома дона Винчеццо сейчас отдыхали в прохладной гостиной. Только троица малолетних племянников старого дона бегали по двору, играя с добродушным псом, в обычное время охраняющим двор. — По сути, — продолжил Армандо, — тебя никто и не спас. Я не могу знать наверняка, чем мог руководствоваться мой брат, отправляя тебя к семье. Но ты сам сказал, что он был твоим Командиром пятнадцать лет, и ничего не сделал, чтобы вытащить тебя. Армандо снова затянулся сигарой. Этот момент его беспокоил особенно сильно. Он допускал, что знает Брока поверхностно. Лишь как родственник. Но мало себе представлял, как тот спокойно наблюдает за мучениями этого парня, попавшего в замес совершенно случайно. Барнс пожал плечами. Он тоже не знал всех причин, по которым Командир был предан Гидре и лично Куратору. Он знал лишь, что Брок Рамлоу относился к нему, как к любому своему бойцу. Бойцу опасному, но нуждающемуся в заботе и контроле гораздо сильнее, чем все остальные в отряде. Может, дело было в том, что Зимний долгое время считался добровольцем. Эти рассуждения Барнс беззастенчиво подслушал на одной из миссий с Альфа С.Т.Р.А.Й.К.ом. Если бы его самого прямо спросили, Зимний бы сказал, что никаким добровольцем он не был. Но его мало кто спрашивал. Сейчас Барнс понимал, что несмотря на благодарность, у него к Командиру накопилось немало вопросов. Хотя бы о цели шестого уровня, Капитане Америке. Или о бездарно слитой миссии по устранению Фьюри и захвату этого самого Капитана. Барнс не участвовал в обсуждении и планировании этих заданий. Его просто поставили перед фактом и спустили на цель. Вышло шумно, красочно и совершенно убого. Раньше Организация действовала куда тоньше и умнее. И незаметней. Захват директора Фьюри мог вызвать у профессионала только фейспалм и гомерический хохот. А как красиво С.Т.Р.А.Й.К. упустил Капитана и его спутников, проворонив вражеского диверсанта? Слишком много возникало вопросов, на которые мог ответить только Командир или Куратор. Но Куратор Пирс был мёртв. Застрелен в своём кабинете во время запуска хелликерриеров. А у Барнса только прибавлялось и прибавлялось вопросов, когда он всерьёз начинал анализировать те короткие два дня, что в конце концов привели Организацию к раскрытию и серьёзным проблемам. — Знаешь, я обязательно его об этом спрошу. И о многом другом. — Барнс затушил сигарету в стоящей на плетеном столике пепельнице. — Он считается пропавшим без вести, — нейтрально заметил Армандо. — Но мёртвым его не объявляли, значит, я его найду. Они снова замолчали, наблюдая за детьми. Чуть погодя оба мужчины попрощались с доном Винчеццо и отправились в центр городка. Барнс провожал доктора до площади и планировал потом зайти в посоветованную синьорой Луизой парикмахерскую. Прежде чем скрыться с концами из ставшего опасным Вашингтона, Зимний заглянул на одну из явочных квартир, подготовленных лично Командиром на «случай разного пиздеца». Там его ждали вполне легальные документы, объёмная пачка налички, неименная банковская карта и два письма. После прочтения одного из них Зимний и отправился на Сицилию. На тот момент своему Командиру он доверял безоговорочно. — Так ты всё-таки собираешься нас покинуть? — поинтересовался Армандо. — Не сейчас, — улыбнулся Барнс, — чуть позже, но да. Хочу найти К… Брока. Я ему всё-таки обязан хотя бы тем, что он меня вытащил своим приказом валить из этой жопы. Даже адресок подкинул куда. — Надеюсь, ты его найдёшь живого, — Армандо похлопал спутника по плечу и распрощался. У него сегодня ещё один пациент с ПТСР. А Барнса ждала парикмахерская и шоппинг.