Виноваты будут двое

Эйфория — коварная штука. Она быстро угасает, оставляя за собой лишь пустоту и горечь. И тогда реальность обрушивается на тебя, обнажая все страхи и проблемы. И вот, когда ты вновь оказываешься в реальности, тебя встречают не только долгожданные ответы, но и болезненные вопросы. Для Ин Хо таким вопросом стала его собственная натура, внезапно проявившаяся во всей своей неприглядности. Легкость и безмятежность, которые он так старательно пытался сохранить, испарились, когда он осознал, что Чон-бэ увидел то, что не должен был видеть. Сначала возникла мысль убить его, затем тут же вспыхнула мысль о Ки Хуне. Нет, он не мог этого сделать. Пора было двигаться дальше к намеченной цели, забыв обо всём, что произошло.  Когда игроки, покидая зловещую карусель, спускались по лестнице, Ин Хо продолжал избегать взгляда Ки Хуна. Его лицо оставалось бесстрастным, но он внутренне радовался — 456-й выжил. Тогда фронтмен бросился прочь, охваченный внезапной злобой, забыв о своей главной задаче — защищать Ки Хуна. Но его оплошность не обернулась трагедией: игрок 456 был жив и здоров, значит, всё в порядке. Однако Ки Хун, впившись взглядом в Ин Хо, негодовал, что тот продолжает его игнорировать. Он чувствовал себя брошенным, словно невидимка, когда Ин Хо унесся прочь с Чон-бэ. Это ранило его до глубины души. Ин Хо, в свою очередь, пытался прийти в себя, возвращая себе прежний облик чувственного человека. Когда все игроки вошли в зал, команда Ки Хуна собралась для переговоров. Они обсуждали, сколько осталось выживших игроков, готовых продолжать игру. Оказалось, что их было больше, что грозило поражением в голосовании. Ки Хун, уже начинавший злиться от происходящего, застыл, когда Ин Хо вдруг заговорил: — Разница кажется большой, но если убедить хотя бы шестерых, мы справимся. — Голос мужчины был тверд и серьезен. Он обвел взглядом свою команду, всех, кроме Ки Хуна. — Если убедим семерых, мы выиграем. Игрок 456 медленно повернул голову, взгляд вновь остановился на 001-м. В глубине его души бушевал вихрь противоречивых чувств: удивление и гнев. Почему Ин Хо так упорно избегает его взгляда, несмотря на недавние мгновения, когда они были так близко? Его сердце разрывалось от боли и разочарования. Мужчина стиснул зубы, не позволяя себе отвести глаза. — Но те, кто вчера проголосовал против, тоже могут передумать, — произнёс игрок 388 с тревогой в голосе. — Думаю, это маловероятно, — твердо возразил игрок 001. — Они не поменяют решение. Они хотели уйти даже тогда, когда сумма выигрыша была мала, а сейчас на каждого приходится около одного миллиона вон. Ин Хо чувствовал, как Ки Хун сверлит его взглядом, но упорно продолжал делать вид, что не замечает. Он словно боялся посмотреть на него, опасаясь, что как только взглянет, уже не сможет отвести глаз. Он боялся признаться самому себе в своих чувствах, и преданный взгляд Ки Хуна возвращал его в водоворот эмоций, из которого он пытался выбраться. — Тогда пойдёмте и попробуем переубедить людей, — неожиданно сказал 456-й, набравшись смелости высказать своё решение. Слишком долго он был лишь слушателем.  Игрок 001 сразу же посмотрел на него, внутренне собравшись. Он больше не мог игнорировать Ки Хуна, теперь их связывало нечто большее, чем прежде, и ничто не могло изменить ход этой игры. Оставалось только продолжать играть по правилам, которые они будут придумывать на ходу. — Это большой риск, — произнес Ин Хо суровым голосом. — Большинство из них готовы продолжать игру. Если мы сейчас дернемся, они не будут просто сидеть и смотреть. Ки Хун повернул голову в его сторону, удивившись, что мужчина наконец-то с ним заговорил. В душе у него вспыхнула легкая боль от того, что его только что заметили и заговорили, как будто бы только ради обсуждения плана. Ки Хуну не хотелось еще больше страдать, ведь он уже и так переживал смертельные игры, и если бы к этому добавились еще и чувства, он бы взял ружье у солдат и выстрелил себе в голову. Его психика была слишком расшатана, чтобы выдержать еще больше страданий, и ему просто хотелось, чтобы обещание, данное друг другу, сохранилось до конца. Но сидеть и ждать очередного акта трагедии, как после антракта, ему не хотелось. — И что ты предлагаешь? — голос Ки Хуна предательски дрогнул. — Сидеть и ждать, пока нас всех перебьют?! Злость и раздражение захлестнули его с головой. Не потому, что Ин Хо не поддерживал его идею, а потому, что его холодный взгляд и равнодушный тон резали больнее ножа. Ки Хун хотел, чтобы Ин Хо заботился о нём, поддерживал и верил в его силы. Но после той комнаты всё изменилось. Наивный Ки Хун не знал, что внутри Ин Хо бушует настоящая буря. Его внутренний зверь, терзаемый жестокой борьбой с самим собой, рычал и сопротивлялся, не позволяя Ин Хо одержать верх. В его глазах Ки Хун видел то страх, то жестокость, то пугающее равнодушие. Эта калейдоскопическая гамма эмоций сводила с ума. Он больше не мог выносить этого и находиться рядом с человеком, который так внезапно стал чужим.  Остальные члены команды тяжело вздохнули, наблюдая, как номер 456 начал закипать от гнева. Они поспешно отвели глаза, стараясь не вмешиваться в назревающий конфликт. — А если проиграем?! — Ки Хун дёрнул плечами, уставившись на Ин Хо. Голос его казался уверенным. — Пойдём дальше играть, весело взявшись за руки?!  Ин Хо не отводил взгляда, словно пытаясь проникнуть в самую суть ярости, бушующей в глазах Ки Хуна. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глубине души он чувствовал, как терпение истощается. В обычной жизни никто не осмеливался перечить ему, а уж тем более упрекать в чём-то. Но сейчас перед ним стоял игрок 456, который, казалось, готов был разорвать его на куски за один лишь холодный взгляд. — Я тебя понимаю, — наконец ответил Ин Хо, его голос звучал ровно, но в нём чувствовалась сталь. — Я бы тоже хотел уйти. Но сейчас нам нужно сохранять спокойствие. Последняя фраза прозвучала как укор, призванный образумить Ки Хуна. Ин Хо видел, как тот злостно жестикулирует, пытаясь отстоять свою точку зрения. Но именно Ин Хо мог успокоить его. Он вернул свой прежний взгляд, который игрок 456 сразу заметил. Как будто бы 001-й принял окончательное решение, и в его глазах больше не было сомнений. Но Ки Хун не мог унять волну чувств, терзавших его изнутри. Обида душила его, будто петля, затягиваясь всё туже. Он повторил слова Ин Хо, удивлённо и одновременно с вызовом: — Сохранять спокойствие?! Мы уже дважды голосовали! Если мы не можем их убедить, то придётся образумить силой! Голос Ки Хуна почти поднялся до крика. Тело тряслось, а свирепый взгляд был направлен прямо на фронтмена. Ин Хо держался, стараясь не сорваться, и не накричать в ответ. В его голове билась лишь одна мысль: «Как он смеет так со мной разговаривать?» Он натянул маску безразличия, но раздражение уже просачивалось в его голос. — Если спровоцируем их сейчас, можем получить ещё больший конфликт. Ты этого хочешь, Ки Хун? Последний вопрос обрушился на них, как сокрушительный удар, заставляя замолчать. Они стояли, не отрывая глаз друг от друга, и каждый думал о том, как они, двое мужчин, вдруг оказались в этой ситуации, словно прожившие вместе не один год супруги, выясняющие отношения. Вокруг них был мир, полный людей и событий, но они не замечали ничего, кроме друг друга. Напряжение росло, и команда, видя, что конфликт заходит слишком далеко, решила вмешаться. Чон-бэ, чей голос дрогнул, произнёс: — Ки Хун, я боюсь играть дальше. Я не один такой. — Да, — неуверенно вмешался игрок 388. — Я тоже так думаю. Ки Хун слушал их речи, но его взгляд был прикован к Ин Хо, словно невидимая нить связывала их души. Он глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь, но сердце билось так, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. И 001-й не мог отвести глаз, будто боялся проиграть в этом невидимом поединке. Последнее слово всегда оставалось за ним. Внезапно громкий звук, раздавшийся с другой стороны комнаты, заставил их вздрогнуть и оторваться друг от друга. Это был сигнал, оповещающий о приближении солдат. Мгновение, и мир вокруг снова погрузился в напряжённую тишину, нарушаемую лишь тихим дыханием и стуком их сердец. Солдаты вернулись с новостями о том, какая теперь денежная сумма сулит игрокам после игры «Третий лишний». Началось очередное голосование, и первым свой голос отдал Ки Хун. Его действия были уверенными и решительными, он без колебаний нажал на крест, и экран вспыхнул красным светом. За ним последовали другие игроки, большинство из которых, тоже не колеблясь, подтвердили своё желание продолжать игры. Команда 456-го дрожала от волнения, ведь на кону была их жизнь. Голоса разделились, и каждый игрок, словно на грани, решал, чью сторону принять. Кто-то менял своё мнение, кто-то оставался верен своим принципам. Когда настала очередь игрока 001 выйти и проголосовать, все замерли, как в первый раз. Ин Хо снова оказался в роли, от которой зависела судьба всех. Он двигался плавно, словно дикая кошка, его шаги были уверенными, но в глазах читалась сосредоточенность. Мужчина остановился перед кнопками, и Ки Хун не мог оторвать взгляд от его нашивки на спине и широких плеч, которые даже не дрогнули от напряжения. Ин Хо был поразительно спокоен, словно сейчас не решалась судьба всех этих людей. Чон-бэ, глядя на 001-го, с дрожью в голосе произнёс своей команде: — Что-то Ён-иль меня пугает, — он заметил, как мужчина задумчиво поднял голову вверх, наблюдая за количеством голосов на табло.  Игрок 390 до сих пор помнил леденящий ужас, страх, который овладел им в той проклятой комнате, когда Ин Хо с безжалостной эффективностью профессионального киллера свернул шею мужчине. Казалось, что он проделывал это всю жизнь, мастерски убивая своих жертв. Однако Чон-бэ не делился своими страхами с командой, не находя подходящего момента. И теперь, видя с каким равнодушием и задумчивым взглядом игрок 001 смотрит на экран, холод пробегал по его спине от мысли, что Ин Хо может быть не тем, кем кажется. Обычные люди не обладают такой способностью ломать шеи другим. — В смысле? — игрок 388 удивленно обернулся к Чон-бэ. — Я не знаю, как объяснить... — глаза мужчины были пустыми, голос слегка дрожал. — Когда мы были с ним в одной комнате, он... Не успев договорить, голос Чон-бэ прервался от громкого звука нажатия на кнопку. Ин Хо проголосовал «против». Зал взорвался радостными криками, Ки Хун и остальные удивленно уставились на табло. — Вот так вот! — радостно завопил игрок 388. — Мы сделали это! Фронтмен, не оборачиваясь к залу, ощутил, как воздух наполняется победными криками. На его лице медленно проступила ухмылка, лишь он один знал, что скрывается за этим выражением: злорадство или радость. Ему казалось, что все попытки людей завершить игру были тщетными и бессмысленными, но 001-й не мог отказать им в призрачной надежде, которая позволила бы хоть на мгновение ощутить радость перед неизбежным концом. Ин Хо повернулся к своей команде, поднял руку и, выдохнув, изобразил знак «ок». С довольной улыбкой он направился к своим людям. Все тяжело дышали, но в глубине души они чувствовали невероятное облегчение, словно буря, грозившая их поглотить, вдруг обошла стороной. Особенно это отражалось на Ки Хуне. Он не сомневался, что игрок 001 проголосует иначе, он не видел в нём обманщика. Пусть между ними происходили разногласия, но их обещания оберегать друг друга давали мужчине надежду, даже если они ругались, не соглашались в чём-то, это было неважно. Важно было лишь то, что игрок 456 чувствовал тепло от осознания, что они рядом.  Время голосования застыло в зловещей ничьей, и солдаты объявили о повторном туре. Игроки, словно пленники судьбы, стояли перед выбором, который мог изменить их будущее, но не все оценили его. В толпе нашлись те, кто был готов слепо шагнуть навстречу своей гибели, убеждая себя, что они одержат победу и получат обещанные деньги. Ки Хун застыл на месте, чувствуя недовольство вокруг. Толпа, словно река, начала обходить его и расходиться, оставляя одного перед экраном, где счёт застыл на роковой отметке: «50:50». Пятьдесят душ жаждали жизни, пятьдесят — вечного покоя. И каждый раз перед его глазами, словно в первый, разворачивалась сцена, полная отчаяния: люди, ослепленные иллюзией, верили, что смогут выжить, не осознавая, что их судьбы уже предрешены.

***

Настал тот редкий и долгожданный час, когда люди могли наконец-то расслабиться. Воздух наполнился ароматами еды, и все вокруг наслаждались ужином, забыв о тревогах и опасностях, которые преследовали их весь день. Ки Хун, шагая рядом с Чон-бэ, не мог отделаться от неприятного предчувствия. Слова друга, которые тот так и не договорил, оставили в душе игрока 456 тягостное послевкусие. Что-то было не так, что-то тревожило Чон-бэ, и это не давало Ки Хуну покоя. — Что ты хотел сказать? — спросил он, пристально глядя на товарища. — Насчет Ён-иля. Чон-бэ запнулся, его голос дрогнул. Он явно не хотел продолжать разговор, но Ки Хун был настойчив. — Что там было? — повторил он, чувствуя, как внутри нарастает тревога. — В той комнате. Но Чон-бэ молчал, словно пытаясь найти нужные слова. Его лицо помрачнело, и он отвел взгляд, избегая встречаться глазами с Ки Хуном. Они замерли, словно единый механизм, и синхронно повернули головы в сторону Ин Хо. Игрок 390, который до этого хранил молчание, наконец, вдохнул полной грудью и произнёс: — Ничего, просто место такое… Голова кругом идёт. Надо выбираться, иначе я сам свихнусь. Мужчина не стал ждать ответа от Ки Хуна, который был ошеломлен таким поворотом разговора, и зашагал дальше. Игрок 456, конечно, не поверил ему. Он чувствовал, что Чон-бэ что-то скрывает, что-то важное, и это усиливало его беспокойство. Неизвестность, словно яд, разъедала его изнутри. Ин Хо сидел в кругу команды, поглощая свой ужин. Игрок 388 не мог унять дрожь в голосе, рассказывая о том, как сильно его напугал 001-й. Он думал, что тот предаст их, но этого не случилось. Чон-бэ, который только что подошёл к ним, рукой остановил напарника, не давая ему продолжить. Пора было прекратить эти разговоры. Ки Хун медленно приблизился к команде, его шаги были почти бесшумными. Он не слышал всего разговора, но когда присел рядом с Ин Хо, тот завершал свою речь: — Денег уже немало. Пора выбираться отсюда... живыми, — Ин Хо бросил взгляд на Ки Хуна, словно выделяя его из всех присутствующих. В его глазах мелькнуло что-то тревожное, что-то, что Ки Хун не смог разгадать. Мужчина посмотрел на игрока 001 в недоумении, не понимая сути разговора. Но в глазах Ин Хо снова промелькнула тень заботы, хотя он ничего не сказал. Фронтмен слабо улыбнулся и перевел взгляд на свой ужин, надеясь, что игрок 456 уловил его скрытый смысл. Другие участники команды начали обсуждать варианты дальнейших действий, и все сошлись на том, что Ки Хун был прав, предлагая попытаться переубедить кого-то на свою сторону. Игрок 007 поднялся, набираясь решимости, и направился к противоположной стороне зала, к людям, жаждущим новых игр и новых смертей. Однако его слова не нашли отклика, вместо этого зал взорвался злобным смехом. Другие участники, подхваченные этой волной, тоже вскочили на ноги, и словесная перепалка мгновенно переросла в нечто большее. Конфликт вспыхнул мгновенно, как искра, упавшая на сухой стог сена. Он разрастался с пугающей быстротой, угрожая превратиться в бурю, способную поглотить всех присутствующих. Люди заполнили центр зала, встав друг напротив друга. Их разделяла лишь тонкая линия на полу, которую они не переступали. Словно стая дикорей, они кричали, пытаясь переспорить друг друга, чтобы доказать свою правоту. Ки Хун и Ин Хо были в стороне, молчаливые наблюдатели этого бессмысленного конфликта. Игрок 456 наконец решился распечатать свой ужин. Его лицо мгновенно побледнело, когда он увидел, что вместе с едой лежит вилка, которую обычно не клали из соображений безопасности. Это был знак — солдаты хотели, чтобы началась резня. Руки Ки Хуна дрогнули, он увидел, как люди поглощены своей яростью. Он быстро посмотрел на Ин Хо и дрожащим голосом произнёс: — Ён-иль, нам нужно поговорить... Фронтмен удивлённо взглянул на него, заметив, как внезапно задрожали губы 456-го. Беспокойство охватило его. — Хорошо, — ответил игрок 001, не понимая причин паники. — Пойдём в конец комнаты, — сказал Ки Хун, поднимаясь с кровати. Его голос звучал твёрдо. Мужчины отступили в дальний угол, скрывшись за нагромождением кроватей, которые, словно баррикады, были ограждены матрасами. Вокруг царил хаос: даже команда Ки Хуна оказалась втянута в ожесточённую перепалку с противниками. Ин Хо, стоя напротив мужчины, внимательно изучал его, пытаясь понять, что же заставило его подойти именно сейчас. Напуганный взгляд собеседника говорил о том, что произошло нечто страшное. — Ён-иль, — снова произнёс игрок 456, его голос дрожал. — Они положили вилку в ужин. Сегодня будет бойня. Страх в его глазах был настолько явным, что Ин Хо понял: он не преувеличивает. Он молча выслушал его, а затем сказал: — Я понял тебя. Держись рядом, все будет хорошо. Но Ки Хун не мог сдержать панику, которая прорывалась наружу, разрушая его недавнее спокойствие. — Ты не понимаешь, насколько это серьезно! В прошлый раз погибло много людей от рук таких же игроков, как мы с тобой! — его голос дрожал, а лицо исказилось от отчаяния. Ин Хо сделал шаг вперёд, сокращая расстояние между ними. Их глаза встретились, и он увидел в глазах 456-го что-то, чего раньше не замечал. Это был не просто страх перед грядущей бойней, а нечто большее — тень вины и сомнения. Ин Хо почувствовал, как его сердце пропустило удар. Он хотел, чтобы Ки Хун доверял ему безоговорочно, но видел, что тот колеблется. — Мы предупредим остальных. Этой ночью постараемся не спать, — Ин Хо пытался успокоить его, хотя сам чувствовал, как тревога сжимает сердце. — Ты мне веришь? Ки Хун не шелохнулся, когда 001-й подошёл ближе. Его сердце забилось чуть быстрее, но уже не от страха перед предстоящим боем, а от того, что Ин Хо снова пытался сократить между ними дистанцию. — Я тебе верю, — более спокойным голосом начал говорить игрок 456. — Пожалуйста, постарайся в этот раз никуда не уходить. Вместе у нас есть шансы пережить сегодняшнюю ночь. Ин Хо знал, что все пройдёт без потерь для них вдвоём, и если им будет угрожать что-то, его люди сразу же подавят резню. Она неизбежна, и как только игроки поймут, что у них есть острые предметы, начнут убивать друг друга. Но искренние переживания Ки Хуна тронули сердце фронтмена. Даже несмотря на то, что в прошлой игре они оказались разделены по его вине, он видел, как 456 смотрит уже без обиды и злости. Сейчас было самое время извиниться. — Прости... что сбежал с твоим другом в прошлой игре, — в его голосе слышалась вина. Это не казалось притворством. Игрок 001 с трудом сдерживал свои темные мысли, чтобы не дать им помешать извиниться перед Ки Хуном. Мужчина с пониманием посмотрел на него и сказал: — Все хорошо. Главное, что мы целы. — И прости за ту мою выходку в комнате, — тихо произнес Ин Хо, стараясь не поднимать глаз, чтобы казаться как можно более невинным. Но на самом деле ему хотелось увидеть выражение лица Ки Хуна. Если бы он не играл роль великодушного Ён-иля, он посмотрел бы прямо в его лицо, уловил каждое изменение, каждую эмоцию. Такой человек, как Ин Хо, никогда не отводил взгляда от своих жертв. Ки Хун замер на мгновение: «Неужели он захотел поговорить об этом?» — мелькнуло у него в голове. Что-то радостно вспыхнуло в душе: всё же это не было тогда иллюзией. Он взял Ин Хо за руки, пытаясь выразить ему свою благодарность. Игрок 001 спас ему жизнь, и его прикосновения были для Ки Хуна чем-то особенным. Фронтмен, ощутив тепло, посмотрел на него. — Я не злюсь, — тихо произнес он, и на его губах мелькнула легкая улыбка. — На грани жизни и смерти мы все хотим попробовать что-то, чего никогда не делали. Он словно пытался найти оправдание, успокоить игрока 001. Ему нужны были логические объяснения, но у Ин Хо их не было. Все, что он делал, не поддавалось никакой логике. Правила игры диктовались его сердцем, чувствами, порывами. Он брал и делал все, что хотел и когда хотел. Эти слова, сказанные Ки Хуном, вызвали у Ин Хо незаметный лёгкий смешок. Неужели он действительно думает, что игрок 001 поцеловал его просто потому, что захотел это сделать перед мнимой смертью? — А что, если мне захочется сделать это снова? — с внутренним задором спросил Ин Хо, стараясь казаться взволнованным. Ки Хун молчал. Он продолжал держать руки мужчины, ресницы на его глазах нервно дергались, а взгляд устремился куда-то вдаль. Ин Хо крепче сжал пальцы, сделал еще полшага вперед. Фронтмен пристально всматривался в лицо Ки Хуна, надеясь найти ответы. Настоящие ответы, не те, что он поспешно придумывал сейчас. — Что тогда, Ки Хун? — тихо произнес он, наклонившись ближе к лицу игрока 456. Он играл с эмоциями. Однако, ему было интересно посмотреть, к чему все это приведет. Никто их сейчас не видел, не слышал, и правда должна была быть озвучена не позднее того, как начнут умирать игроки, вступившие в бой между собой. Разве они сейчас не находились на грани между жизнью и смертью? Ки Хун, заметив приближение игрока 001, вновь обратил свой взгляд на его лицо. Тот молчал, не предпринимая никаких действий. Игрок 456 понимал, что сейчас его намеренно испытывают, пытаясь вывести на чистую воду все его скрытые чувства. Ведь он уже давно испытывал тягу к 001-му, искал его, рвался за ним. Единственное, что оставалось неясным, – что именно вызывало это чувство. Этот привлекательный мужчина с добрым сердцем был рядом с ним с самого начала. Теперь он словно бросал ему вызов, и игрок 456 не знал, как реагировать в этой ситуации. Ин Хо забавлял его растерянный взгляд, но без ответа их личная игра не могла продолжаться. Он усмехнулся, ослабляя хватку на руках Ки Хуна и понимая, что лучше остановиться. Но неожиданно игрок 456 снова сжал его руки, не давая Ин Хо уйти. Это было безумие. Все происходящее здесь в этот раз казалось каким-то сюрреалистичным: люди, которые не желали уходить, мужчина, к которому хотелось быть ближе, новые игры и новые правила. Ки Хун чувствовал, как его рассудок начинает затуманиваться, как он теряет суть происходящего, и все, чего ему хотелось, уже просто отпустить любые дальнейшие действия на самотек. Он словно сам хотел быть ведомым, подчиняться чужим нитям, которые будут тянуть его и указывать, что делать. Единственное, чего он не понимал, это то, что Ин Хо уже давно влиял на него, запутывал и диктовал свои правила, расшатывая эмоциональный фон игрока 456. — Ки Хун, если тебе больше нечего мне сказать, предлагаю вернуться, — мягко сказал Ин Хо. Его руки всё ещё крепко сжимали руки 456-го. — Я просто не знаю, что ответить, — чуть дрогнул голос. Ин Хо улыбнулся с добротой, не пытаясь давить на Ки Хуна. Он не хотел ничего делать силой, пугать его; было куда интереснее, если бы игрок 456 сам проявил инициативу. Этого пытался добиться 001-й. — Можешь ничего не отвечать, — Ин Хо всё же смог высвободить свои руки из плена Ки Хуна. Он мягко взял его лицо в свои ладони и заглянул в глаза. — Я больше не сделаю ничего, что тебе не понравится. Ки Хун заворожённо смотрел на фронтмена, словно его загипнотизировали, внимая каждому его слову, не обдумывая ничего. Игрок 001 нежно и аккуратно держал его лицо и большим пальцем провёл по щеке, будто гладил маленького зверька, пытаясь его приручить. Игрок 456 еле слышно сделал вдох, и, видя перед собой такие честные, добрые глаза, не сдержался и крепко обнял мужчину, положив голову ему на плечо. Ин Хо удивился, но затем на его лице мелькнула усмешка, и он обнял в ответ, также положив подбородок на плечо Ки Хуна. 456-ой обнимал так, будто в последний раз, вдыхал его запах и не хотел отпускать, не хотел возвращаться в хаос, от которого они только что ушли.  — Я боюсь, что с тобой может что-то случиться, — глухо произнес Ки Хун, уткнувшись в плечо Ин Хо. Его руки предательски не хотели разжимать объятия, которыми он поддерживал его. — Всё будет хорошо, — улыбался 001-й, положив руку на голову игрока 456 и нежно перебирая его короткие пряди волос. В этот момент фронтмен не задумывался о возможных последствиях своих слов. Он не знал, что ждет их впереди, но мысль о том, что эта история может иметь счастливый конец, грела его изнутри, хотя надежды на это не было. Их маленький мир, созданный вдвоём, казался ничтожным по сравнению с жестокой реальностью, в которой они оказались. И шанс того, что Ки Хун может быть убит сегодня ночью, был не нулевым. Если Ин Хо знал, что сможет защитить себя, то будет ли он рядом, когда помощь понадобится игроку 456?  Мужчины медленно отпустили друг друга, и когда между их лицами осталось всего несколько сантиметров, Ин Хо наклонился чуть ближе к Ки Хуну, словно ища разрешение завершить начатое. Игрок 456 встретил его взглядом, в котором читалось согласие, и Ин Хо, как будто впервые решаясь на что-то запретное, вновь коснулся его губ. Это мгновение пробуждало в сердце бешеный ритм, его руки, обвившие спину Ки Хуна, сжались крепче, а сам он прижался к теплым губам, будто жаждал большего. Игрок 456 закрыл глаза, позволяя Ин Хо делать то, что прежде казалось невозможным. Это место давно сводило его с ума, карты его разума были перетасованы, и он сам прижался ближе к игроку 001, обвив его шею руками, позволяя Ин Хо действовать. Уголки губ фронтмена преисполнились победной ухмылкой, и он, осторожно и нежно, начал сминать губы Ки Хуна, чувствуя, как тот отвечает тем же. На мгновение Ин Хо забыл, кто он и зачем здесь — существовали лишь они, погруженные в этот момент, освободившись от всего остального. Но ни один не осмелился переступить эту грань — углубить поцелуй. Они словно пробовали друг друга лишь на вкус: их губы осторожно исследовали чужие, в нежном ритме, не зная спешки. Руки скользили по плечам, а дыхание начинало прерываться от нахлынувших эмоций. Ин Хо первым отстранился, встретив взгляд Ки Хуна, в котором пересекались шок и нечто сокровенное. Они молча смотрели друг на друга, готовясь заговорить, как вдруг через громкоговоритель пронёсся женский холодный голос: — Выбыли следующие игроки: 230, 268, 299, 331 и 401. Конец списка. Голос прервался, и Ки Хун, внезапно вырванный из своих мыслей, с ужасом уставился на Ин Хо. Его губы слегка задрожали: — Началось.