Их свела музыка

      Дверь в комнату Эрика быстро и резко захлопнулась, оставив после себя лишь поднятый кверху клубок пыли и липкое неприятное чувство в душе Кристины. Она сама, наверное, не смогла бы описать эти ощущения. Страх? Определенно. Отвращение? Да! Но было и ещё что-то… Быть может, жалость?       Девушка замерла на месте, крепко сжимая поднятую ранее руку в кулак, почти до крови впиваясь ногтями в тонкую бледную кожу и смотря вслед ушедшиму ангелу, в сторону захлонутой двери с некой долей обиды, даже злости.       Что это с ней? Почему, вернувшись, она была уверена в том, что необходима ему, что всё изменится, что она в силах изменить его и подарить этому человеку жизнь. Жизнь с ней. А теперь же… Её вновь обуял страх перед ним и теперь она ничего не может с собой сделать. Разве только… Если Рауль жив, она будет рядом. А если же нет, то…       Кристина прикусила губу, опустив голову вниз, изучая деревянный пол покрытый запылённым ковром. Её бедный Рауль, она вновь подвергла его опасности. Она плохая сестра, плохой друг, она…       Мысли были прерваны резкими звуками органа. Сначала бессвязные, режущие слух — будто кто-то бил кулаками по клавишам, она стали складываться в музыку. Прекрасную музыку, полную боли и отчаянья, полную раскаянья, очень тёмную музыку.       Кристина забыла себя, забыла все свои мысли о Рауле и страхе перед Эриком. Эта музыка отбирала у неё рассудок и заставляла полостью отдаться хаосу, созданному самым гениальным из известных ей людей. О нет, Эрик точно был не человеком, он был соткан из боли и таланта, был поражением самого Хаоса. И его музыка отбирала у неё боль, даря взамен чуждую. Эти звуки были душой. Душой самого Эрика. Прекрасной и пугающей одновременно.       Она перестанет бояться его. Она сможет помочь, она… Она хочет подарить этому странному гению хоть немного счастья, пускай взамен отдаст свою жизнь.       Орган замолчал и Кристиана поняла, что Эрик отошёл от истерики и теперь с ним можно поговорить, но при одном упоминании того, что ей придётся добровольно зайти в его комнату и разговаривать с ним о дальнейшем, вновь вызывал в душе страх. Кажется ей никогда не победить это чувство. Страх перед его непредсказуемостью, чрезмерной эмоцианостью, когда дело заходит о ней. Впрочем, если она не решится…       Девушка направилась в сторону комнаты твёрдым шагом, хотя внутри дрожала не хуже уличного котёнка, брошенному хозяевами зимой. Она обязана пересилить себя иначе зачем она вернулась сюда и спасла его, хотя он об этом не просил? Это нужно было ему или… Ей?       Бережно нажала на ручку и заглянула внутрь, тут же едва не отшатнулась. Она видела его. Его лицо без маски. Он снял её затем, чтобы вытереть слёзы, но не ожидал её прихода, поэтому сейчас опешил, сильно сжимая в одной костлявой ладони чёрную маску. — Отвернитесь. Вам не следует… — Эрик сам повернулся к ней спиной, надевая маску, но Кристина опередила. Подошла ближе, стала смелее и коснулась его пальцев, усердно подавляя в себе желание убежать. — Я никогда не привыкну к вам, если буду постоянно видеть маску, — вкрадчиво произнесла она так, будто общалась с ребёнком. В сущности, так и было на самом деле. Вот только дети никогда не были столь пугающими для неё.       Пальцы Эрика задрожали от тёплого прикосновения к ним. Он выронил маску из рук и она упала на пол, издав глухой стук.       Повернулся к ней, взглянул с удивлением. По крайней мере, Кристине казалось, будто это выражение его лица значит именно удивление. — Право, это что-то новое… — он ухмыльнулся, до сих пор с трудом веря в произошедшее сейчас, ища в подобном обращении с ним подвох. — Давайте присядем и поговорим… — она сжала его ладонь и повела в гостиную, не желая оставаться в комнате с гробом. — Ну что же, я вас послушаю, — он опустился в кресло, всё ещё напряжено наблюдая за выражением её лица в каждый миг пытаясь поймать приближающийся крик омерзения. Но его не последовало. И Кристине стоило больших усилий, чтобы сдержать его. — Рауль и Перс, где они? — начала она так неосторожно. Но это волновало её больше всего и она не смогла удержаться именно от этого вопроса. — О, вот как вы начинаете наш разговор! Вновь упоминания об этом мальчишке?! Жаль, всё-таки, что я его не застрелил! — Эрик вскочил, находясь вне себя от ярости.       Это напугало девушку, но слова о том, что Рауль жив оживили его и скрасили очередную истерику Эрика. Она чуть улыбнулась даже, что немного охладило ярость ангела. Всё-таки, он был влюблен в эту улыбку не меньше, чем в свою музу и хотелось верить, что улыбается она ему. Хотя это и невозможно. — Благодарю, это лучший подарок для меня — его жизнь. — Клянусь, если я увижу ещё кого-нибудь из Шаньи здесь, вам будет стоить больших усилий, чтобы сохранить им жизнь, — угрюмо произнес он, вновь садясь в кресло. — Не нужно этого. Я теперь принадлежу вам. Я хочу стать вашей живой женой, — только бы он сохранил свою жизнь. — Вы идёте на уступки? О нет, дорогая Кристина, мне теперь не нужна ваша жалость. Вы сами вернулись ко мне. Но впрочем, я предупреждал вас. А вы всё равно вернулись. Неправда-ли забавно?! Ну, почему вы не смеётесь?! Повесилитесь вместе со мной, мадемуазель Даае! — и Эрик действительно рассмеялся. Рассмеялся своим леденящим душу смехом, заставив Кристину вжаться в спинку и, мелко дрожа.       Вдруг, на мгновение в голове возникли его прошлые слова о том, что она вернётся сюда. Обязательно вернётся и по доброй воле. Эрик, неужто он знал!.. Или же очень хотел этого. — Нет, — он прервал её размышления своим ответом, читая в голубых глазах посетившие её мысли. Уже успокоился. Был предельно тактичен и холоден. — На этот раз вы сами пожелали этого, Кристина. Вы сами вернулись ко мне, я не вынуждал вас делать этого. Впрочем, вам это самой известно, только вряд-ли вы сможете принять содеянное.