Ленты и веера

Казармы пусты в ночное время суток. Редко кого можно встретить из мушкетеров, зазевавшегося или забывшего какую-то мелочь. Большинство в это время просиживает по тавернам и обсуждает прошедший день, если, конечно, нет никаких обязанностей в карауле. Вивека, Рене, Корин и Арамина обычно единственные, кто может вместо веселого времяпровождения посетить зал тренировок, чтобы отточить мастерство. Бывалые мушкетеры хоть и привыкли к женщинам в своей общине, но этому стремлению во всем быть лучшими усмехаются в усы. Они-то давно уже это переросли, им бы вздремнуть часок-другой. Им никогда не понять подруг, ведь не приходилось на пути к своей мечте мыть полы и вытирать пыль. Сегодня так уж случилось, что девушки в малом отстали от мужчин. Корин, используя свободную минутку, ушла к принцу по очень важному делу. Оставшаяся троица улыбнулась этому с пониманием, не отпуская шуточек, а их девушки понабрались от сослуживцев будь здоров. Рене отлучилась на любительский концерт, не забывая, что помимо мастерства рукопашного боя, ее зовет еще и искусство, с которым она обожает уединяться так, чтобы никто ее не беспокоил. Вот здесь оставшиеся вдвоем Арамина и Вивека тяжело вздохнули. И раньше такое бывало, из немногих разговоров с часто нелюдимой Рене, им удалось узнать отрывками, что за этим скрывается какая-то трагедия. Какая именно — обе не могли догадаться в силу того, что Рене подбирала слова тщательно, чтобы не выдать себя, но даже сама ее музыка порой бывала чрезмерно печальной. Будто бы та грустит о ком-то… Но у друзей же бывают тайны, верно? Настанет время — все расскажет. Арамина и Вивека тепло улыбнулись друг другу, понимая, что этот вечер проведут вдвоем. Это будет что-то о танцах, моде и сонетах Шекспира. Ни одна не была против. Компании друг друга их устраивали многие и многие вечера, когда их было всего трое. Задорные подтрунивания друг над другом и обсуждение всяких мелочей их сблизило. Шекспир всплывал только в крайнем случае, в основном мода и танцы. — Ну что, посмотрим, как мы справимся друг с другом? — подмигивает Вивека, которая после становления мушкетером, как ни странно, стала придерживаться принципа «Я дерусь, потому что я дерусь». Одной из ее особенностей было то, что она единственная, кто дал своим боевым лентам имя. Называла из «Джули», чем изрядно веселила подруг. Арамина тоже не могла сдерживать улыбки, когда та вслух называла варианты. Драки стали неотъемлемой частью времяпровождения Вивеки, она умудрялась даже вызывать на поединки опытных бойцов, что-то доказывая для себя. Торжествующая ухмылка растягивала ее лицо всякий раз при очередной победе. Арамина в тайне наслаждалась этим выражением, строчки Шекспира всплывали в ее памяти незамедлительно. Как впрочем и сейчас. — Горячей тебя во всей Италии не сыщешь. Чуть что, кровь тут же бросается в голову, и тут же кровь пускаешь, — улыбаясь, с выражением зачитывает Арамина. Вивека растерялась, что незамедлительно отразилось на ее лице, слегка толкнув подругу, она отворачивается, чтобы поднять свои ленты. — С такими знаниями, боюсь, Арамина, ты скоро нас покинешь, чтобы стать библиотекарем. — Пустяки, — поправляя веера, отзывается она. — То дела будущего. Не хмурься, мой друг, я еще долго буду с вами в одной команде. — Ну что ж, тогда приступим, — все равно как-то не очень весело отозвалась Вивека. Она не из тех, кто дает хоть шанс своему сопернику, сразу же бросилась в бой, расправляя ленты. Арамина же с изяществом и уклончивостью парировала удары веерами, казалось, подступиться к ней невозможно. Это не злило, а наоборот раззадоривало Вивеку еще больше, не так уж сильно ей хотелось победить Арамину, как просто насладиться зрелищем, как в ее руках танцуют веера. Это было единственное исключение для нее, обычно даже Корине она не могла уступить ни в чем подобном. Арамина имела на нее особое воздействие. Так уж случилось, что стихи Шекспира Вивеке были неинтересны вовсе. Она о них что-то слышала когда-то, но не вдавалась в подробности. От Арамины любая упомянутая строчка была чем-то особым, без малого частичкой души. Тревожило и грело одновременно. Замечая хитрый взгляд подруги, Вивеке все больше кажется, что у Арамины созрело несколько, чтобы озвучить. Порой Вивеке интересно, пытается ли Арамина подобным образом понравиться противоположному полу? Образованная девушка все-таки не всегда отыщется. И в этом есть проблема… Дыхание учащается, победа не достается легко. Что-то вроде ярости проскальзывает в сознании Вивеки, она поздно замечает, как неаккуратно задевает ногу Арамины, и сама от этого движения падает. Через мгновение она запоздало понимает, что придавливает своим весом Арамину к полу, что сумела каким-то образом выбить из нее весь дух. Слова застывают где-то в груди, она сталкивается с рыжей взглядом, но та не расстроена, как можно было бы предполагать, наоборот тихие смешки льются из нее. Ее глаза следят за лицом Вивеки, последняя чувствует смущение, волнами расходящееся по телу, усиливающееся из-за того, что сейчас будто бы скована и не может пошевелиться. — Не припоминается ничего из Шекспира на эту ситуацию? — незнакомо, хрипло интересуется Вивека. Арамина успокаивается, а потом внимательно всматривается в лицо подруги, что-то незримо на нем читая. Вивека и раньше замечала за ней проницательность, потому даже некоторый страх поглощает ее душу за то, что та обнаружит. Арамина же ничуть не старается выбраться из-под Вивеки, вдруг протягивает руку к ее щеке, поглаживая кончиками пальцев. Вивека вздрагивает, но у нее нет желания отстраниться. — К черту Шекспира, — тихо проговаривает Арамина, а потом медленно приподнимается и тянется губами к губам Вивеки. Та же, ничему не удивляясь, отвечает на поцелуй, чувствуя тихое, пьянящее счастье.