Противоположные полюсы

      Злость. Разочарование. Ненависть.        Такими чувствами наполнилось всё её тело и сознание, когда она увидела парочку, целующуюся в раздевалке спортзала школы номер два города Коктебель. Серьёзно? Стас — её парень, с которым они были вместе уже год, и Аня — лучшая подруга ещё с первого класса, сейчас целовались так, будто не существовало больше никого в этом мире. Не существовало Василисы.        А она стояла там, открыв дверь и наблюдая за всем этим с неприкрытой ничем злостью.       — Вау! Стас, ты что, организовал для нас тройничок? — сказала Василиса, обращая внимание этих двоих на себя, — а почему мне не рассказал? Или я что-то перепутала?        Эти двое отскочили друг от друга как магниты одинаковых полюсов. В этом случае они были двумя северными, потому что внутри у каждого все похолодело, и не только от страха, но и от леденящего душу голоса Василисы.       — Малышка, ты всё не так поняла, — выходя вперёд, сказал Стас. Он вытер губы от остатков блеска Ани левой рукой, — это была ошибка…        — Так, всё, лучше помолчи сейчас, — сказала Василиса, закрывая за собой дверь. Не хотелось, чтобы их слышал кто-то ещё, а ведь урок должен закончиться с минуты на минуту, — оправдания твои мне не нужны. После этого ни о какой любви и всей прочей херне речи быть не может. И о дружбе тоже, — взглянув в глаза уже бывшей подруге, продолжала она, — жалко потраченного на вас времени. Припечатывайтесь своими лживыми губами дальше. Простите, что отвлекла, милашки!        Буквально вылетая из раздевалки, Василиса слышала за своей спиной какие-то крики, слова, но ей было уже всё равно. Да пошли они. Правильно отец говорил, что этот её Стасик слишком любит себя, чтобы любить ещё кого-то. Повелась на красивую мордашку, теперь расхлебывает. А Аня? От Ани не ожидала, но не особо удивилась. Василиса замечала её взгляды на него, её желание провести время всем вместе, её кокетливые смешочки на его совсем не смешные шутки. Но думала, что их дружба будет сильнее этого. Ошибалась.       Выбежав на улицу прямо в спортивной форме, Василиса направилась в сторону дома. Не хотелось больше находиться в школе, не хотелось никого видеть и слышать. Единственным еë желанием сейчас было лечь в свою мягкую постель, накрыться одеялом и порыдать.        С виду Василиса казалась непробиваемой стеной, которая не пропускала через себя негативные эмоции и чувства, эффектно их отражая. Но это только казалось. В её душе проходила нескончаемая борьба со своим сердцем. Ведь оно так ныло и болело, что держаться было невозможно. Но надо. Никто не должен видеть, что ей больно. Никто!       Никто, кроме родного папы. Человека, единственного, кому Вася могла довериться. Он не предаст.       Солнцев Александр Михайлович, работающий полицейским и в одиночку воспитывающий дочь, никогда не отличался особой эмоциональностью. Оставшись один на руках с ещё маленьким ребëнком, будучи в возрасте двадцати двух лет, места печали не осталось. Вероника, его жена, умерла спустя год после рождения их дочки от остановки сердца. Её нежное сердечко всегда было слабым, а после беременности совсем начало подводить. Александр делал всë, что в его силах: работал, не покладая рук, чтобы купить лекарства, в свободное время давал жене отдыхать, сам следя за Василисой, возил их на природу. Но ничего не помогло. И стоя у её могилы со слезами на глазах, он дал обещание Веронике и самому себе, что справится и вырастит их дочь достойным человеком.        Василису Александр любил, но с проявлением этого чувства у него были проблемы. Он поддерживал её, заботился, выслушивал, оберегал, но о чувствах сказать не мог. Ни разу не сказал Василисе, что любит. Обнимал, когда поздравлял с праздниками, и никогда больше. Хвалил за успехи скупым: «Молодец, дочь». Но Василиса знала, что он её любит и любила в ответ. Больше всех. Просто они вот такие. И им так хорошо.       Практически добежав до дома, Василиса поняла, что у неё нет с собой ключей. Стоя перед железной дверью и топнув ногой от злости на себя и свою глупость, она начала нажимать на кнопки домофона, надеясь, что папа ещё дома. И, к её счастью, дома он действительно был, только собираясь на работу. Услышав пиликающий звук открывающейся двери, она вздохнула от облегчения, дергая её на себя. Быстро поднявшись на третий этаж, Василиса открыла дверь квартиры и ворвалась внутрь, скидывая с себя спортивные кроссовки. Дома стало лучше.        — Что случилось? Ты почему не в школе? — спросил Александр, оглядывая свою дочь с головы до ног. Растрёпанные светлые полосы торчали в разные стороны, образовывая из её аккуратного каре гнездо для каких-нибудь птиц. Карие, почти чёрные глаза, блестели от злости и от…слез? Что там произошло?        — Стас и Анька целовались в раздевалке! Я их застукала! Представляешь? — возмущённо размахивая руками, почти кричала Василиса, — как можно быть такими… плохими людьми? — ей хотелось сказать другими словами, но потом бы ещё от отца прилетело, — я не хочу их больше видеть! Никого! Пусть дальше в дëсна долбятся! Нашлись, блин, любовнички!        — Понятно, — сжимая кулаки, сказал Александр. Он ненавидел, когда обижали его дочь. Хоть он и сразу понял, что этот её Стас ненадёжный тип, но убеждаться в своих догадках ему не хотелось. Но пришлось, — оставайся дома, сколько тебе будет нужно. Я пойду в школу и заберу документы. Переведешься на следующей неделе в первую, идёт? Там Боря Хенкин учится, помнишь, вы общались немного? Всего осень прошла, ничего страшного. Ты у меня умная, наверстаешь, если что.       Александр понял, что, если она останется в той школе и будет видеть ненавистные ей лица каждый день, долго в хорошем эмоциональном состоянии находиться Василиса не сможет. Он знал свою дочь, знал её характер. Знал, что если она злится, то злится на полную программу, с возможностью рукоприкладства. С её стороны. Знал, что если ей больно и она грустит, то это затягивается на долгое время и литры пролитых слез в подушку. Поэтому сразу решил, что её надо оградить от триггеров как можно раньше, чтобы не давать лишнего повода для негативных эмоций.       — Хорошо, пап, спасибо, — ответила она, немного расслабившись от того, что папа её понял и поддержал, пусть и с воей манере, — я пойду в кровать, обложусь платочками и включу грустный плейлист. Прошу меня не беспокоить, я впаду в пучину отчаяния и предательства. Если хочешь, можешь после работы занести мне клубничное мороженое. Лучше оставить под дверью и постучаться три раза. Не хочу, чтобы меня кто-то видел в момент эмоционального кризиса.       — Хорошо, Вась, — ответил Александр, потирая переносицу двумя пальцами, — только не затопи нам квартиру, лишних денег на ремонт нет. Договорились?       — Договорились, — сказала Василиса, проходя мимо него в свою комнату.        Оказавшись в комнате, она, наконец, могла отдаться своим эмоциям в полном размере. Подняв одеяло, она быстро юркнула под него, погрузившись в темноту, и заплакала. Как бы она себя ни вела, все-таки к Стасу чувства у неё были. Пусть и проявляла она это со свойственной ей холодностью, но как могла. Старалась проводить с ним много времени, смотря различные фильмы, гуляя около моря, просто валяясь и разговаривая. Заботилась о нём: когда он сильно заболел, приносила ему бульон и лекарства, потому что его родители всегда на работе, встречала после его тренировок по баскетболу, принося бутылку воды с лимоном, как он любил. Василиса подарила ему свой первый поцелуй и свою девственность. У них были планы на будущее. У них было всё хорошо. Дак почему же он так поступил с ней сегодня?       Почему так поступила Аня? Они же дружили с первого класса. Всегда сидели вместе, делились секретами, переживаниями, никогда не ссорились, стараясь находить во всём компромиссы. Просто были друг у друга. Что произошло? Неужели Стас настолько понравился Ане, что она пожертвовала их дружбой ради него? Неужели Стасу так понравилась Аня, что он пожертвовал их отношениями ради неё?        Василиса не могла понять, почему так произошло. Единственное, что ей сейчас оставалось — это выплакать всё: свою любовь, дружбу, боль, разочарование, — и двигаться дальше, не оглядываясь назад.        Впереди несколько дней страданий.

***

       Пролежав весь вечер и следующий день в кровати, вставая только для того, чтобы сходить в туалет, забрать контейнер мороженого и открыть окно, Василиса устала. Когда слезы кончились, она просто лежала и думала. Думала о том, что в понедельник пойдёт в новую школу, думала о том, что на этом предательстве её жизнь не заканчивается и впереди ждёт что-то новое и хорошее. Старалась выкинуть все давящие мысли из головы. И это получалось.       Она удивилась, что стала отпускать эту ситуацию довольно быстро. Всего полтора дня слëз и готово. Но это не расстраивало, а, наоборот, вдохновляло. Она теперь абсолютно свободна! Она освободилась от подлых людей в своей жизни. Она освободилась от всех сомнений и подозрений. Всё! Новая жизнь!        Поднявшись с кровати вечером субботы, Василиса оглядела комнату. Её спальня была сделана в светлых тонах, с двуспальной кроватью в углу, застеленной нежно розовым постельным бельём. В углу стоял ее большущий цветок монстеры по имени Савелий. Она его любила. Исправно поливала, стирала пылинки, чтобы красивые листья дышали, обрызгивала удобрениями. Рядом с кроватью находилось зеркало в полный рост, в котором Василиса увидела своё отражение. Да, красота неописуемая: помятая чёрная пижама, растрёпанные волосы, краснющие глаза и, в добавок ко всему, отпечаток от подушки на правой щеке.        Показав своему отражению язык и отвернувшись, Василиса взглянула на стол. Со столом было всё прекрасно, но вот то, что выше него на стене зацепило её внимание. Полароидные снимки. Она подошла ближе и начала снимать те, которые вызывали в ней отвращение: она со Стасом у моря, она с Аней обнимается и смотрит в камеру, они втроём на её Дне рождения, она со Стасом, она с Аней… Сложив все ненавистные теперь снимки стопочкой, она взяла ножницы и разрезала их с довольной ухмылочкой. Да, именно так. Взяв остатки, она направилась в туалет, чтобы выкинуть этот ненужный мусор в ведро, напоследок показав им средний палец.        Отряхивая ладошки, она направилась на кухню, чтобы приготовить им с папой ужин. Он сегодня не до поздна, так что поедят вместе. Осмотрев запасы холодильника и примерно оценив свои возможности, она решила приготовить пасту Болоньезе. Вкусно и быстро.        — Алиса, включи Три дня дождя, — произнесла Василиса погромче, чтобы ее помощница точно услышала. Уловив знакомые ноты любимого исполнителя, она закачала головой из стороны в сторону, отдаваясь быстрому ритму музыки.        Процесс готовки её успокаивал, вводя в своего рода медитативное состояние. Полностью концентрируясь на том, что надо сделать, какой ингридиент добавить следующим, Василиса отключалась от мира, представляя себя шеф-поваром какого-нибудь известного ресторана. Это расслабляло.        После того, как блюдо было готово, Василиса услышала стук в дверь. Странно, может папе лень ключи доставать?        Открыв входную дверь, она уставилась на человека, которому хватило смелости заявиться к ней домой.       — Что тебе надо? — задала свой вопрос Василиса, приподнимая правую бровь и скрещивая руки на груди.       — Вася, я это… поговорить пришёл, — сказал Стас запинающимся голосом, — в общем, в раздевалке, там случайно всё произошло. Аня сама поцеловала, я от неожиданности не оттолкнул и…       — Стас, забей, — махнув рукой, сказала Василиса, — мне, как бы это помягче сказать, кристаллически похуй на тебя и на Аню. Делайте, что хотите. Ко мне приближаться больше не надо. Всего хорошего!        Уже собираясь закрывать дверь, она почувствовала сопротивление и, опустив голову, увидела ногу в белом кроссовке, мешающую её действиям.       — Ну, малышка, — сказал Стас, смотря на неё своими жалостливыми глазами, — прости меня, такого не повторится больше. Я же тебя люб…       — Я что-то не понял, — послышался из подъезда громкий голос Александра Михайловича, — ты чего тут забыл, малыш?        Стас вздрогнул и быстро убрал ногу, разворачиваясь лицом к его главному страху на данный момент. А может и вообще. Отец Василисы всегда внушал ему тревогу своим огромным телосложением и голубыми, почти прозрачными, глазами, смотрящими с презрением.        — Я пришёл извиниться, — ответил Стас тихим голосом.       — Извинился? — спросил Александр, приподнимая бровь. Точно, как дочь. Увидев положительный кивок, продолжил, — ну, всё, свободен тогда.       Бывший парень Василисы, не став спорить, быстро ретировался, оставляя после себя только запах его горьких духов. Никогда Василисе не нравился.        — Нормально всё, Вась? — спросил отец, заходят в квартиру и разуваясь. Он пришёл после работы, поэтому был одет в свою синюю форму, которая ему очень шла. Прирождённый полицейский.       — Да, па, всё нормально, — ответила она, наблюдая за отцом, — есть будешь? Я там приготовила пасту. Получилось вкусно.       — Как всегда у тебя, дочь, — похвалил он её, немного потрепав по голове, — конечно, буду, голодный, как волк.        Пока Александр переодевался и мыл руки, Василиса накрывала на стол, наливая по стаканам вишнёвый сок. Папин любимый.        Приход Стаса не прошёл бесследно, будоража ещё не зажитые раны. Но! Василиса уже всё решила и от своих решений она отказываться не привыкла. Поэтому, закинув ненужные мысли подальше, она села за стол, в ожидании отца.        Приятный семейный вечер. То, что нужно.

***

       Настал день икс. Точнее, понедельник. Первый день в новой школе.       Жалела ли Василиса, что перевелась в новую школу? Немного. Ведь впереди было много сложностей: познакомиться с новыми одноклассниками, учителями, доказать, что ты не тупая и хорошо училась, подстроиться под материал новой школы.        Хотела ли она остаться в старой школе? Ни за что.        Направляясь в кабинет русского языка, следуя за директором школы Светланой Юрьевной, Василиса переживала, но совсем немного. Уверенности придавала одежда: тёмные классические брюки, объемная рубашка и вязаный жилет сверху — современная классика. Волосы были, как обычно, в небольшом беспорядке: влажный климат приморского городка не позволял ее вьющимся волосам оставаться прямыми хотя бы пол часа. Аромат её барбарисовых духов едва ощущался, но оставлял чуть заметный ягодный шлейф. Подбородок вверх, спина прямая, уверенный взгляд. Она Солнцева, а Солнцевы сильные и ничего не боятся.       Светлана Юрьевна открыла дверь и зашла, приглашая Василису за собой. Ни секунды не медлив, девушка зашла следом и поймала на себе взгляды пятнадцати пар глаз. Не густо.        — Здравствуйте, ребята, — произнесла директриса, — с сегодняшнего дня с вами будет учиться новая девочка — Солнцева Василиса Александровна. Она перевелась к нам из второй школы, — зачем-то добавила она, на что Василиса едва заметно дёрнула бровями, — Василиса, занимай любое свободное место. Всё, я пошла.       Проводив взглядом Светлану Юрьевну, Василиса обернулась на учительницу. Ею была совсем молодая симпатичная девушка. Это хорошо. С молодыми учителями было легче.        — Здравствуй, Василиса, — произнесла та мелодичным голосом, — меня зовут Ольга Васильевна, я учительница русского языка и литературы. Может быть, представишься классу?        Ну, блин. Так всё хорошо начиналось, к чему эти представления. Немного откашлявшись, Василиса начала говорить:        — Меня зовут Василиса, — помахав рукой и натянуто улыбнувшись, произнесла она, — эм, предвосхищая вопросы о том, почему я перевелась из другой школы, рассказываю: я застала своего бывшего парня и бывшую лучшую подругу целующимися в раздевалке. Вот такой перфоманс. Чтобы не травмировать мою детскую психику и тонкую душевную организацию, отец перевёл меня сюда, — рассказывала она, ловя на себе любопытные взгляды, — люблю зелёный цвет и грейпфрутовый сок. Ну, думаю, хватит, да?       Василиса не стеснялась себя и своего характера. Да, она вот такая: саркастичная, немного грубая, прямолинейная. Да, плохая, а хороший кто? Зато она не предательница, всегда говорит в лицо и ничего не делает за спиной.        — Кхм, да, довольно подробно, — сказала Ольга Васильевна, немного краснея. Не ожидала от новой ученицы подобного выпада, — присаживайся, пожалуйста, на третью парту второго ряда, с Борисом.       Переведя взгляд на то место, которое ей сказали, она столкнулась взглядом с Борей. Его она знала, все-таки отцы вместе работают. Они не раз встречались на различных праздниках, где и познакомились ещё в самом детстве. Удобно было иметь знакомого, с которым можно поговорить и посмеяться с забавных взрослых, притащивших их на торжество. Поэтому, немного ухмыльнувшись, она направилась к его парте, снимая по пути рюкзак с плеча.       Проходя мимо второй парты третьего ряда, она поймала взгляд карих глаз, выглядывающих из-под чёлки. На нее смотрел какой-то симпатичный парень, оценивающе проходясь взглядом по её лицу. На что Василиса только закатила глаза и прошлась дальше. Такое её не интересовало.        Сев на стул и доставая принадлежности, она посмотрела на Борю ещё раз:       — Привет, Хэня, — сказала шёпотом она. Эту кличку она придумала уже давно и постоянно смеялась над его недовольным лицом, когда произносила её, — давно не виделись.        — Привет, Вася, — ответил он, немного ухмыляясь. Ему всегда нравилась эта странная девчонка, — давно праздников просто не было.        На это Василиса весело улыбнулась, переводя взгляд на учительницу, объясняющую структуру сочинения для экзамена.       Киса Это кто?        Хэнк Это дочка друга моего бати        Киса Понятно, очередная ментовская       Гендос Вы про кого?       Киса Да в класс к нам новенькая пришла Слишком много ментенышей на квадратный метр, даже поплохело        Хэнк Это ты ещё от субботней тусы не отошёл       Киса Не может быть        Кисе она сразу не понравилась. Слишком уж у нее наглый и самоуверенный взгяд. Но то, как она рассказывала про себя, заставило ухмыльнуться. Дерзкая. Но не в его вкусе. Его больше интересуют милые и покладистые девочки. Зайки, которые прискачут по первому его зову, раздвигая свои ножки. А эта совсем не зайка. Скорее, наоборот, лиса, которой палец в рот не клади — откусит моментально. А это уже слишком много сложностей, Кисе такого не надо. И так жизнь не особо лёгкая. Так что похуй. Вон, Хэнку зато очень подходит, притянулись два ментеныша.       Отсидев урок, Василиса пришла к выводу, что программы их школ практически не отличаются, что её несомненно порадовало. Минус проблема. Собирая пенал и тетрадь в рюкзак, она услышала:       — У нас сейчас матан, давай провожу? — спросил Хэнк, обращаясь к Василисе.        — Давай, Хэня, а то заблужусь ещё, придётся поисковой отряд вызывать. Проблем таких не хочется, сам понимаешь, — ответила она, играя бровями.        — Хэнк, курить идём, — послышался хриплый голос позади Василисы, которая стояла лицом к Боре.        — Сейчас я Васю провожу и приду, — ответил он, переводя взгляд за спину девушки.        — Она сама дойти не может? Перемена всего десять минут, — сказал Киса, недовольно цокнув. Понятно, неприятный тип.        — Хэня, я чувствую негативную энергию за своей спиной. Мне кажется, здесь бесы, пойдём скорее, — сказала Василиса, делая притворно боящийся голос, на что Хэнк только расплылся в улыбке, смотря на недовольное лицо своего друга.        — Какие, блять, бесы? — проходя вперёд, задал вопрос Киса возмущенным голосом, и разворачивась к ней лицо.        — Это, видимо, гномик-матершинник, — сказала она, смотря только на Борю, который был уже красный от еле сдерживаемого смеха. Да, с ней будет весело.        — Кто тут гномик вообще? Ты себя видела, полторашка? — ответил Киса, ещё сильнее хмуря брови и немного повышая голос. Только познакомились, а она уже из себя вывела.        — Полтора метра мозгов, нечисть! — сказала Василиса, все-таки оборачиваясь на Кису и поднимая палец. Но, быстро потеряв интерес к дальнейшему спору и к его персоне, продолжила, — я сама дойду, Хэня, раз без тебя там никак не смогут. Не переживай.        И, обходя обоих ребят, направилась на выход из кабинета, оставляя после себя барбарисовый запах.        — Это чо, блять, щас было? — сказал Киса, смотря ей вслед.       — Забей, она всегда такая, — ответил Хэнк, тоже направляясь к выходу, — погнали, нечисть, сам же курить хотел.        — Пиздец.