you and strawberry pie

пальцы бродят под безразмерной футболкой, изучая каждый сантиметр и изредка вырисовывая различные узоры; холодные до чёртиков ладони создают приятный (возбуждающий) контраст на фоне твоего разгорячённого тела. одна рука сжимает бедро до синяков, а сухие губы прижимаются к шее, оставляя покусывающие поцелуи, под которыми кожа сразу же, будто беспрекословно подчиняясь, алеет. — сколько часов ты провела с ними? — с кем?.. — голос предательски дрожит под настойчивыми действиями, что отдаются волнами где-то внизу живота, который давно стянуло возбуждением. — по-моему, их зовут чун юнь и син цю, верно? — ты киваешь на чужие слова, но тут же вздрагиваешь всем телом, руками сильнее стискивая одежду, не смея сжимать руку, находящуюся на волосах сяо. не хочется злить его. — или тебе есть ещё с кем "гулять"? отрицательно мотаешь головой, не в силах даже взглянуть в янтарные глаза, уже так жадно снимающие с тебя всю одежду. он хочет — он делает. юркие, тонкие пальцы цепляют края футболки и тянут вверх с диким желанием снять. сейчас одежда вам не понадобится, поэтому адепт сам снимает свою рубашку, кидая куда-то в угол комнаты. — я могу?.. — даже играя роль «злого господина» сяо не позволит себе перейти определённую черту и доставить тебе какой-либо дискомфорт. он никогда не будет делать что-то против твоей воли. получая согласие он сразу впивается в твои губы, бесцеремонно сминая. с одной стороны этот поцелуй кажется очень настойчивым, но с другой стороны ты чувствуешь всю нежность и любовь, которую он вложил в него. чужая рука опускается к кромке твоих домашних шорт, снимая вместе с нижним бельём и кидая в ту же кучу, где находились ваши вещи. адепт опускает руку себе на пах, поскорее расстёгивая ширинку. он кидает вопросительный взгляд, подразумевающий вопрос: «можно?», на что коротко киваешь, сразу же простанывая излюбленное тобою имя от долгожданного проникновения. сяо порыкивает куда-то в шею, иногда прикусывая, дабы приглушить любые звуки, когда ты, надрывая горло, пытаешься сделать тоже самое, но выходит в несколько раз хуже. намного хуже. — моя, только моя... слова, заставляющие чувствовать некую принадлежность, ещё сильнее заводят, из-за чего ты непроизвольно сжимаешь адепта внутри, слыша высокий и очаровательный, случайно слетевший с уст, стон. как же красиво он стонет. он буквально вбивается в твоё податливое тело, при этом смешивая грубоватые толчки с нежнейшими поцелуями, из-за которых разум затуманивается и внутри всё переваривается вверх дном. ты максимально крепко зажмуриваешься, когда чувствуешь синхронный финал, заставляющийся вскрикнуть и крупно задрожать в сильных руках, удерживающих почти на весу. — я люблю тебя, мой смысл жизни.