Малыш Гарри

      Пошли дни. С начала учебного года прошло уже почти две недели. Теперь в их жизни установился некий режим. Грэхем всегда просыпался раньше, подготавливая всё к их новому дню. Выкладывал несколько вариантов одежды для Гарри — всё пастельных или приглушенных цветах, мягкое и шелковистое, как раз то, что всегда тянул к себе мальчик. После он сам одевался в школьную форму, умывался, чистил зубы, завтракал. Дальше Грэхем пару часов проводил за чтением учебников, делая задания, которые через директора передавали ему преподаватели. Явно меньше того материала, который сейчас изучали на занятиях, но на большее ему бы и времени не хватило.       Гарри он будил где-то в девять часов утра. Тому на раскачку нужно было минут десять. Он валялся в кровати, перекатываясь то на спину, то на живот, прижимал к себе игрушку и пытался уснуть вновь, но Грэхем ему не давал. Дальше Гарри принимал несильно вкусные зелья и лекарства и с большим аппетитом завтракал. Грэхем помогал ему почистить зубы и умыться, после шло одевание в тот комплект одежды из предложенных, который "выбирал" Гарри.       После следовала "зарядка". Грэхем, чаще всего оставаясь на зеркальной связи с целителем Меркелем, делал с Гарри разные упражнения из разряда ЛФК, бывали массажи. Гарри просто ненавидел эти занятия, но особо с этим ничего поделать не мог.       После мучительного физкультурного занятия Гарри занимался чем-нибудь развлекательным. Грэхем показывал ему разные игрушки, мальчик переставлял фигурки животных, у него стало появляться звукоподражание. Он узнал о правильных звуках после прочтенной два дня назад Грэхемом книги про зверей. В другое время он играл с машинами или тем же паровозом. Большую часть всего этого времени розового зайца мальчик носил с собой. Он сильно к нему привязался. Спал с ним, садил с собой кушать и всегда следил, чтобы тот был на стуле около ванны во время купания.       Дальше они обедали. Гарри учился сам держать ложку, из-за чего обед проходил сильно долго и под конец мальчик был очень грязным. Грэхем помогал ему умыться, переодевал в пижаму и малыш отключался на два с половиной часа дневного сна. В это время парень вновь был занят — либо читал свои учебники и делал домашние задания, либо говорил с кем-то по зеркалу. Обычно это был или директор, или целитель Меркель. Первый сообщал о происходящих в мире событиях — о том, как продвигаются дела в поиске Петуньи и Дадли, которых продолжали не покладая рук искать авроры и министерские работники. И удивительное было дело, как могла пара магглов спрятаться в Лондоне так, что на их след не напали почти за две недели непрекращающихся поисков!       Дурсль уже давно был опрошен под сывороткой правды, незаконной для применения на магглов, и сидел в камере предварительного заключения в министерстве магии. Всё же надругательство и годы пыток над ребенком-волшебником и его родственниками — не шуточные обвинения.       Также директор сообщил уж совсем не радостные вести — информация о происходящих делах просочилась в СМИ. Это было вполне ожидаемо, хоть и сильно желанно. Всё министерство буквально колотило от происходящих событий, так что скрыть случившееся надолго не предоставлялось возможным. Там прознали уже и о поисках родственников Гарри Поттера, и о том, что через несколько месяцев будет какой-то важный суд, да даже о том, что в школе гостиная Слизерина оказалась заблокирована, узнали совсем скоро. Хотя тут было само собой разумеющееся — школа была полна детей, те, в особенности слизеринцы, наверняка писали о том как проход в комнаты и гостиную Слизерина оказался закрыт.       Это то, что рассказывал ему Дамблдор. Они обсуждали то, как будут действовать когда Грэхем вместе с Гарри наконец выберутся из заточения. Как им придётся официально оформлять их с Гарри статус "родственных душ" и как Грэхему придётся получать опекунство, как совершеннолетний в магическом мире волшебник. Были также и совместные обсуждения с целителем о том, куда именно нужно будет отправиться Гарри после того, как они покинут Хогвартс. Самым главным было заполучить опеку, после чего они, вероятнее всего, переберутся на пару месяцев в Германию к Клаусу Меркелю в его детскую лечебную клинику. Там и сам мужчина, явно квалифицированный для лечения детей, подобных Гарри, и два его хороших друга — детские целители душ. Они будут помогать мальчику оправиться в другом плане, не в физическом. Гуго Цимерманна и Иоахима Рихтера знали во многих кругах.       В разговорах с целителям Грэхем обсуждал не только Гарри, хотя и его тоже. Как его лечить, корректировали диеты, расписание дня, обсуждали прогресс мальчика. Тот был... Неплохим мужчиной, если узнать его получше. Совсем немногословный, но очень ответственный и прямой. Грэхему было неожиданно приятно впервые за огромный промежуток времени пообщаться с интересным и толковым в своём деле человеком. Грэхем особенно обрадовался, услышав, что Меркель также как и он, хорошо разбирается в древних рунах. Парень просто обожал руны и надеялся получать мастерство после окончания Хогвартса, но с навалившимися делами с Гарри уже медленно начал закапывать эту мечту глубоко под землю, когда целитель легко оборвал его и во вполне жёстких выражениях прошёлся по его интеллекту. Он несколько раз отметил, как глупо отказываться от того, что у тебя реально получается из-за небольших сложностей. Когда Грэхем спросил, что именно в этой ситуации кажется Меркелю "небольшими трудностями", на что у мужчины дёрнулась бровь и он спокойно пояснил ему, что положение Гарри это не повод ставить крест на собственных нуждах, мнениях и образовании. Что его время ещё только начинается, а этот малыш — сильный ребёнок, и что не стоит его недооценивать.       После нескольких таких разговоров Грехэм воспрял духом и с новым упорством садился за учебники и выводил цепочки рун. Целитель и директор, находясь с ним на связи, помогали ему в силу своих возможностей.       В общем, время дневного сна проходило для Грэхема в разговорах и самообразовании. Потом Гарри просыпался, вновь совсем не довольный — Гарри оказался вообще не любителем пробуждений — наступал полдник. Мальчик пил новые зелья, без особого аппетита открывал рот для еды и после без энтузиазма выбирал одежду на оставшуюся часть дня.       Потом были занятия. Грэхем рисовал, лепил, клеил, читал и раскрашивал с Гарри. Они играли с сортером, учили цвета, фигуры, животных, повторяли части тела, времена года, суток и многое многое другое. Наверное самым удивительным во всём этом был тот факт, что иногда Гарри знал что-то без обучения. Почти все формы, например, малыш узнал и без изучения. А вот цвета всегда безбожно путал. Розовый, жёлтый, зелёный и красный были для него почти неотличимы друг от друга.       Грэхему было безумно интересно, что же такого скрывала за собой Петунья, которая мастерски пряталась уже почти две недели и, по видимому, была ответственна за сохранившиеся у Гарри крупицы знаний. Всё, что ему оставалось, это покорно ждать конца этой жуткой истории. С надеждой на счастливый конец.       После занятий Гарри опять был отпущен в вольное плаванье игр, которые длилось аж до шести. Тогда Грэхем купал Гарри, они ужинали, а потом отправлялись на ещё одну мучительную часть режима — у них опять были массажи, только на этот раз конкретной и самой проблемой области — ног. Опять на связи с Меркелем они мучились с медленными движениями, загибаниями и разгибаниями, казалось, часами. Иногда Грэхему мерещилось, что всё его руки провоняли всякими маслами, кремами и травными отварами, которые он втирал в Гарри. После они проводили время с книжкой, только в этот раз художественной, потом второй ужин, зелья и мази, умывание, чистка зубов, раздевание и сон. Для Гарри, понятное дело. Грэхем шёл мыться и есть сам, переодевался в пижаму и садился доделывать домашние задания. После уставший заваливался в кровать и спал до первого будильника, по которому он поил Гарри, после чего вновь укладывал.       Режим бешеный, но Грэхем знал, что скоро он обязательно получит ответы и что бесконечная учеба и занятия с Гарри окупится. И оно окупилось.       Однажды днём во время сна Гарри Грэхем занимался трансфигурацией, когда зеркало замерцало. Когда он поднял его, в отражении появилось взволнованное лицо Дамблдора.       — Петунью с сыном нашли. †       Кевин закашлялся, но постарался скрыть это от мамы. Та и так была достаточно обеспокоена и напугана, не стоило пугать её ещё больше.       Один из его старших братьев — Альберт, положил руку ему на плечо и взволнованно заглянул ему в лицо. Кевин прикрыл рот ладонью и его брат нахмурился, а потом его глаза расширились.       Кевин слишком поздно осознал, из-за чего — по его ладони кровь стекла на одежду.       Старший брат схватил его за руку и оторвал ладонь ото рта. Он выругался, увидев кровь на губах и подбородке. Кевин выкрутился из чужой хватки и вытер лицо рукавом замызганной широкой рубахи. Он хмуро глянул на Альберта и быстро снял чёрную рубашку, вывернув её и вновь одев.       — Ты всё равно не сможешь рассказать ей. — С вызовом бросил одиннадцатилетний мальчик.       — Маме? Нет. А вот дяде и тёте — вполне. — Скрестил руки на груди Альберт. Кевин развернулся и молча вышел в гостиную. Мама сидела на продавленом диване и нервно поглядывала в окно. Она резко развернулась, когда её сын вышел в гостиную, а после выдохнула и расслабилась, увидев его. Альберт прошёл следом за Кевином и с хмурым видом встал у стены.       — Кевин, милый, — мягко сказала она. — Иди поспи, сейчас ведь твоя очередь.       — Нет, мам, — резко покачал головой Кевин. — Я уже выспался. Тебе нужнее, ты совсем похудела. Я подежурю.       Мама сердито вздохнула, но поднялась. Её сын слишком упрямый, пару дней назад они проспорили полночи и в итоге не спал никто.       Когда мама скрылась в комнате, Альберт оторвался от стены, провожая глазами садящегося на диван Кевина.       — Мне это не нравиться. — Мрачно сказал тринадцатилетний парень. — Я всем расскажу.       — Это ничего не изменит, — бросил Кевин.       — Что не изменит? — Поинтересовался новый голос. Сквозь дверь с улицы прошла Авелина. Она хмуро осмотрела сверлящих друг друга взглядами братьев. — Почему вы ругаетесь?       Вслед за девушкой вошёл двойняшка Альберта — Доминик, засунувший руки в карманы.       — Кашель усугубился и Кев харкает кровью. — Сразу же сдал парня Альберт.       — Что?! — В шоке вскричал Доминик, а Авелина быстро прошла до сидящего на диване Кевина и опустилась на колени, взяв его лицо в свои руки, осматривая. Кевина немного трясло, а дышал он мелко и очень быстро и хрипло.       — Голова болит? — Строго спросила девушка, она не обращала внимание на платье и фартук, опустившиеся на грязный пол. Да и зачем? Она всё равно никак не будет затронута физическим миром. Кевин кивнул, не в силах врать старшей сестре. Лихорадка усиливалась с каждым часом и совсем скоро он не сможет её скрывать. Авелина нахмурилась и потрогала его лоб руками. Руки у неё были ледяными, но она уже поняла как с этим справляться и как сравнить нормальную температуру с ее. — Ты слишком горячий, — она резко выдохнула и ласково откинула мокрые от пота прядки со лба младшего брата. Девушка мягко подтолкнула мальчика, опустив его на диван. — Если всё будет так продолжаться, мы перестанем поддержать барьер и позволим магам найти нас.       Мальчик сразу же попытался вскочить, но девушка схватила его за плечи и опустила обратно.       — Тише, Кев, тише. Всё в порядке. Дядя Джи говорит, что всё проверил и они помогут. — Успокаивала его Авелина.       Прошла пара часов. Кевин спал на диване, положив голову на колени Авелины, которая гладила его по голове. Доминик тихо болтал с девушкой, а Альберт пошёл на обход, проверяя, есть ли вокруг авроры или работники министерства.       Вернувшийся дядя пришёл вместе с Альбертом, проскакивая прямо через стену сбоку ветхого здания.       — Дядя Джеймс! — Доминик подскочил и на полном ходу врезался в мужчину. Джеймс прижал племянника в быстрых объятьях, осмотрев мальчика, после чего кинул обеспокоенный взгляд на лежащего в лихорадке Кевина. Он погладил всё ещё обнимающего его Доминика и пошёл к дивану. Парень, прилипший к его боку, следом.       Авелина умоляюще заглянула в лицо Джеймса.       — Дядя Джи, он не хочет говорить маме о том, что заболел. Он недавно стал кашлять кровью. По симптомам — пневмония.       Джеймс тихо выругался себе под нос. Он потрогал красное лицо Кевина — горячий.       — Мы опустим барьеры, — мрачно сказал он. — Я узнавал. Дамблдор хорош. Работники из министерства неподалёку, они тоже никуда их не отдадут. Петунья с Кевином будут в безопасности с этими людьми. Опускаем барьеры, пусть их найдут.       — Где тётя Лили и Матильда? — С интересом спросил Доминик, прилипнувший к Джеймсу в тот же миг, как мужчина встал. Джеймс в который раз погладил парня по голове и ответил:       — Пока Кевин в таком положении, мы с Лили не планируем приводить сюда Матильду. Они с Гарри.       Все кивнули.       Скоро начнутся самые жёсткие и стремительные по скорости развития события. И даже если из-за грани они, кроме как с Кевином, не могут взаимодействовать с физическим миром, это не значит что они не сделают все от них зависящее, чтобы защитить свою семью.