Blood, water

— Ну, как твои дела? — Сколько ещё раз ты меня об этом спросишь? — Столько, сколько придётся, пока ты мне честно не ответишь. Ёсан злобно глянул на него. Потом сказал: — Со мной всё в порядке. Хонджун победно откинулся на спинку дивана. — Замечательно. Ёсан ещё какое-то время пристально смотрел на него, а затем, поняв, насколько это бессмысленно, усмехнулся и отвернулся. Прошло уже несколько недель. Со стороны могло показаться, что они остались там же, где начали, но Хонджун знал лучше. Ёсан открылся ему. Не внешне — он был таким же холодным по отношению к Хонджуну, как и всегда, — но теперь он открывался больше. Он не скрывал каждую эмоцию, время от времени он позволял маске спадать. За последние несколько встреч Хонджун узнал о Ёсане больше, чем он думал, что сможет. Он предположил, что Ёсан так же узнал кое-что новое и о нём. — Я снова общаюсь с Сонхва, — сказал Хонджун. Ёсан взглянул на него искоса — он всегда старался не смотреть прямо на Хонджуна, как будто это помогало ему лучше скрывать эмоции — и приподнял бровь. — Правда? — спросил он беспечно. — Ты не выглядишь удивлённым, — сказал Хонджун. — Ну да, — сказал Ёсан. — Единственное, что удивляет, это то, сколько времени вам понадобилось. Я видел, каким он был после того, как вы расстались. Хонджун вспомнил, как Ёсан пришёл в их квартиру поговорить с Юнхо и что он ему тогда сказал. «Не смей больше приближаться к нему. Ты разбил ему сердце». — Похоже, ты так не думал, — сказал Хонджун. — Я отчётливо помню, как ты угрожал мне и сказал держаться от него подальше. — Я сказал это, но на самом деле не думал, что ты меня послушаешь, — сказал Ёсан, пожимая плечами. — Вы в любом случае были бы снова вместе. Ваша пара неизбежна. Хонджун фыркнул. — Это довольно забавно, — сказал он. — Сан сказал то же самое, когда я рассказал ему. Конечно, гораздо мягче. — Я знал это, — сказал Сан, когда Хонджун позвонил ему вечером после того, как он пересёкся с Сонхва в его квартире, и по телефону было трудно определить, что он чувствовал. Счастье, тоска, грусть. — Вы, ребята, созданы друг для друга. Реакция Юнхо была гораздо более прямой. Он обнял Хонджуна, сильно сжав и говоря, как он рад за него. — Я знал, что вы помиритесь, — сказал он. — Я так рад. Казалось, все были уверены в том, что Хонджун и Сонхва снова будут вместе, все, кроме Хонджуна. — Ты часто общаешься с Саном? — спросил Ёсан, возвращая Хонджуна из воспоминаний. — О чём спрашивает? Он говорит обо мне? Он так старался казаться незаинтересованным, что это было забавно. — Что он должен говорить о тебе? — спросил Хонджун, подавляя усмешку. — Я не знаю, — сказал Ёсан. — Я предполагаю, что он меня ненавидит. — С чего бы ему ненавидеть тебя? — спросил Хонджун. — Ты никогда ничего ему не делал. Ёсан взглянул на него. — Я сделал больно Уёну, — сказал он. — Так ещё и высказал ему всякое. И неважно, что они расстались. Уён всегда был его. — Это странно звучит, — сказал Хонджун. — Уён — не вещь. — Думаешь, я этого не знаю? — рявкнул Ёсан резко и гневно. — Если бы он был объектом, я бы первым завладел им. Он был бы моим. Но он выбрал Сана, он отдал себя ему, и именно поэтому я здесь. За его словами последовала тишина. — Прости, — сказал Хонджун. — Я знаю, ты не думаешь, что он вещь. Я не должен был этого говорить. Ёсан ничего не сказал. Он просто смотрел в пустоту. Некоторое время они сидели вместе молча. Конечно, Ёсан всё ещё был чувствителен к разговорам про Уёна. Хонджун вспомнил период после того, как Сан обратился, когда каждый раз, когда кто-то произносил имя Сонхва, казалось, что его били ножом. Должно быть, Ёсану было хуже. По крайней мере, Хонджун сохранил воспоминания о любви и тепле. Воспоминания Ёсана были связаны с отказом. В конце концов Ёсан нарушил молчание. — Это не имеет значения, — сказал он. — Уён с Саном, а Сан, наверное, меня ненавидит. — Я так не думаю, — сказал Хонджун. — Кажется, он не злится на тебя или что-то в этом роде. Ёсан повернулся к Хонджуну и не смог прочитать его эмоции. Он пытался игнорировать это. — Сан не злопамятный человек, — сказал Хонджун. — Я никогда не слышал, чтобы он говорил, что кого-то ненавидит. Он даже не ненавидит мою тётю, — фыркнул он, сказав это. — Что она сделала? — спросил Ёсан. Хонджун пожал плечами. — На самом деле, ничего, — сказал он. — В этом-то и была проблема. Она не хотела воспитывать меня каким-то особым образом, например, выгнав меня из дома и заказав двойную порцию еды на вынос. Она была не самым… заботливым человеком. Ёсан не стал комментировать. Он просто посмотрел на Хонджуна с пустым выражением лица. — Она не нравится даже Юнхо, — сказал Хонджун. — Но Сан всегда говорил, что ему её жаль. Она была очень близка с моей мамой, и он думал, что она так и не оправилась после её смерти. Я не знаю. Мне всё равно, — он снова пожал плечами. — Думаю, ей тоже всё равно, что я делаю. Ему было всё равно. Технически он считал, что она была его семьёй, но его настоящей семьёй всегда были те, кто заботился о нем. Его родители, а после и Юнхо с Саном. Он не мог вспомнить, когда в последний раз вспоминал о своей тёте. Он даже никогда не рассказывал о ней Сонхва, за исключением того факта, что она взяла его к себе после смерти его родителей. Сонхва был воспитан с такой любовью. Хонджун не хотел портить это своими ужасными воспоминаниями. — Тяжело, — тихо сказал Ёсан, — осознавать, что людям, которые должны были любить тебя, всё равно. Хонджун удивлённо посмотрел на него. Он не собирался настаивать. — Мои родители умерли, когда мне было шесть, — сказал Ёсан очень тихо, глядя в пустоту перед собой. — Мои тёти и дяди ругались из-за денег, которые мне оставили. Мои родители были обеспеченными, но не очень умными. Они не планировали свою смерть, и существовали юридические проблемы относительно того, кто получит опеку и, следовательно, доступ ко всем их деньгам. Кажется, они верили, что их братья и сёстры с радостью обо мне позаботятся, — он усмехнулся. — Денег хватило до моих четырнадцати лет. А потом меня просто гоняли из одного дома в другой, пока мне не исполнилось восемнадцать, и они больше не несли никакой ответственности за меня. — Мне очень жаль, — сказал Хонджун. Ёсан отмахнулся от извинений. — Это не твоя вина, — сказал он. Хонджун знал это, но ему всё равно пришлось это сказать. Часть его умирала от любопытства узнать, как Ёсан встретил Уёна и стал вампиром, но он не собирался спрашивать. Знание всего этого казалось огромным шагом в развитии их отношений. — Да, это грустно осознавать, что твоя семья — дерьмо, — сказал Хонджун. — Но я думаю, что семья, которую мы создаём, важнее той, в которой мы родились. Ёсан взглянул на него, а после промычал, возможно, в знак признания. Его разговор с Ёсаном остался надолго в голове Хонджуна. Одиночество окружало вампира, словно грозовая туча. Не было никакой другой причины, по которой он мог бы поделиться такими личными воспоминаниями с кем-то, с кем он даже не дружил. Ёсан нуждался в своей семье. Хонджун не знал, как убедить его сделать решительный шаг и вернуться. Он думал об этом всю смену в магазине, пока не собрал вещи, чтобы уйти, и на его телефон не пришло сообщение. Персик Я на улице Сонхва. Хонджун сглотнул. Прошло несколько ночей с той роковой встречи в квартире Сонхва. С тех пор они несколько раз переписывались, в основном это были скудные сообщения. Сонхва спрашивал, может ли он отвезти Хонджуна домой после работы, как он это делал раньше. Ким не мог отказаться. Они по-прежнему были неловкими. Хонджун с нетерпением ждал, что всё встанет на свои места после этого одного поцелуя, и он был готов приложить все усилия, чтобы всё исправить. Это означало пережить этот тяжёлый период, неуверенные разговоры, неловкое расстояние, напряжённое молчание. Это стоило того. Для Сонхва это того стоило. Поэтому Хонджун улыбнулся и вышел на улицу. Блестящая чёрная машина Сонхва была припаркована возле магазина. И там, прислонившись к водительской двери, в чёрной рубашке и белых джинсах стоял Сонхва. Он неловко улыбнулся, и Хонджун не смог сдержать улыбку тоже. — Привет, — сказал он. — Привет, — ответил Сонхва. Они сели в машину. Сонхва изменил температуру на среднюю. Хонджун не понимал, как, но Сонхва всегда знал, как сделать комфортную атмосферу. Это была ещё одна его особенная черта. — Что ж, — сказал Сонхва. — Поехали. В машине воцарилась неловкая тишина, пока они ехали по знакомым дорогам. Хонджун попытался развеять это. — Ты ещё помнишь дорогу? — спросил он, шутя. — Конечно, — обидчиво произнёс Сонхва. — Я мог бы подъехать к твоему дому с закрытыми глазами. — Пожалуйста, не пытайся, — сказал Хонджун, и Сонхва засмеялся. Звук его смеха, громкого и яркого, развеял всю неловкость, всё ещё цеплявшуюся за Хонджуна. Смех Сонхва был похож на волшебство. Хонджун не мог поверить, что так долго не слышал его. — Спасибо, что подвёз меня, — сказал Хонджун. — Не за что, — сказал Сонхва. — Для меня это правда много значит, — сказал Хонджун. — Спасибо. Сонхва взглянул на него. — Нет, тебе спасибо, — сказал он. — Это… это важно для меня. Для Хонджуна это тоже было чем-то важным. Он хмыкнул и кивнул. После нескольких секунд более комфортного молчания Хонджун снова нарушил его. — Твои волосы стали длиннее, — сказал он. — О да, — сказал Сонхва, как будто только сейчас это понял. Он протянул руку, чтобы скрутить несколько прядей. — Наверное, мне стоит их подстричь. — Так тоже неплохо, — сказал Хонджун. Лёгкая улыбка появилась на губах Сонхва. — Правда? — Да, — сказал Хонджун, и ему не было стыдно признаться в этом. — Ты прекрасно выглядишь, Сонхва. — Спасибо, — сказал Пак. — Ты… ты тоже хорошо выглядишь. Новый цвет волос тебе идёт. Хонджун взъерошил тёмно-синие волосы. — Спасибо, — сказал он. — Я подумывал подкраситься ещё раз. Как ты думаешь, какой цвет мне стоит попробовать? — Ты спрашиваешь меня? — Сонхва взглянул на Хонджуна, лишь на мгновение отведя взгляд от дороги. — Я принимаю предложения от всех, — спокойно сказал Хонджун. Сонхва хмыкнул, обдумывая. — Чёрный, — сказал он наконец. Он снова взглянул на Хонджуна и усмехнулся, увидев выражение его лица. — Или, если ты хочешь выбрать что-то более яркое, может быть, попробуешь что-то разноцветное? — Типа радуги? — Хонджун ухмылялся. — Да, — искренне сказал Сонхва. — Ты будешь выглядеть красиво. Он даже не взглянул на Хонджуна, когда говорил это, глядя на дорогу, но Ким почувствовал, как его грудь наполнилась теплом. Оставшуюся часть поездки они немного поговорили о работе Хонджуна, но в основном сидели в комфортной тишине. Это было классно. Хонджун до этого не осознавал, как сильно скучал по этим драгоценным моментам с Сонхва в его машине, когда они вдвоём ехали по улицам Сеула, расслабленные и умиротворённые. Такие простые, но такие особенные. Они подъехали к воротам многоквартирного дома Хонджуна, и Сонхва остановил машину. Он повернулся к Киму и вежливо улыбнулся. Хонджун ухмыльнулся. — Ты не довезёшь меня до дома? Сонхва удивлённо моргнул. — Ты серьёзно? — спросил он. — То есть, конечно, я не против, но ты всегда просил меня останавливаться здесь. — Да, я знаю, — сказал Хонджун. Это была ещё одна из тех вещей, в отношении которых он был глуп, ещё одна маленькая вещь, которую он сделал, чтобы скрыть то, что было у него с Сонхва. — Ты же не против? Сонхва улыбнулся. — Я был бы рад. Поэтому он заехал в комплекс и без малейшего колебания подъехал к зданию, в котором жили Хонджун и Юнхо. Он остановился у двери и повернулся к Хонджуну с тёплой улыбкой. — Увидимся позже? — Подожди минутку, — сказал Хонджун. — Мне нужно кое-что тебе сказать. Он думал об этом всю смену, но не хотел ничего говорить, пока внимание Сонхва не было полностью на нём. Сейчас настало самое время. Сонхва стал серьёзным. Он выглядел настороженным, его глаза были устремлены на Хонджуна, как будто он готовился к худшему. — Я нашёл Ёсана, — сказал Хонджун. Сонхва ахнул. — Что? — Мне жаль, что я не сказал тебе раньше, — сказал Хонджун. — Надеюсь, ты понимаешь, почему. — Ты… ты нашёл его? Ты нашёл Ёсана? — Сонхва выглядел так, будто не мог в это поверить. — Где? Где он? — В Сеуле, — сказал Хонджун. — Скажи мне, где он, — сказал Сонхва, снова заводя машину. — Ещё ранняя ночь, мы можем поговорить с ним, мы можем встретиться с ним прямо сейчас… — Извини, я не могу, — сказал Хонджун. Сонхва нахмурился. — Что значит, ты не можешь? — спросил он. — Просто скажи мне, я приму любой ответ. Хонджун беспокоился, что это произойдёт, но не мог ничего сделать. — Я обещал Ёсану, что не скажу никому, — сказал он. — Он не хочет, чтобы кто-то из вас нашёл его. Сонхва выглядел настолько обиженным, из-за чего сердце младшего сжалось. — Почему? — Мне очень жаль, — сказал Хонджун, и он действительно чувствовал себя виноватым. — Я не думаю, что тебе стоит видеться с ним сейчас. Это может спугнуть его и заставить снова сбежать. Он ждал и смотрел, как Сонхва осознавал сказанное им. Сонхва тяжело вздохнул и откинулся на спинку сиденья, моргая, уставившись в пустоту перед ним. Наконец, после долгого и тяжёлого молчания, он спросил: — Ты знаешь, где он сейчас? — Да, знаю, — сказал Хонджун. — С ним всё в порядке? — спросил Сонхва. — Физически? Он в порядке, — сказал Хонджун. — Он живёт в хорошем месте, и у него более чем достаточно крови. — Хорошо, — сказал Сонхва. — Это хорошо. Последовало ещё одно молчание. Оно было менее напряжённым, чем предыдущее, но всё же неприятное. Хонджун ждал. — Как у него дела? — наконец спросил Сонхва. — Он… он скучает по нам? — Конечно, — сказал Хонджун, и это было правдой. — Я думаю, он действительно хочет вернуться. Знаешь, он просто работает над кое-чем, — он колебался. — Ты знаешь, почему он ушёл, да? — Да, — сказал Сонхва и повернулся к Хонджуну. — Сан говорил тебе что-нибудь в последнее время? О Ёсане и Уёне и… всей этой ситуации. — Нет, — сказал Хонджун, внезапно насторожившись. — Он должен был мне что-то сказать? — Нет, это… я уверен, он тебе расскажет, — сказал Сонхва. — Он и Уён обсуждали кое-что. Это не моё дело, поэтому я не могу об этом говорить. Извини. Вероятно, о том, что Ёсан поцеловал Уёна и получил отказ. — Я понял, — сказал Хонджун. Сонхва вздохнул и рухнул на своё место. — Я не могу поверить, что ты нашёл его, — сказал он. — Я устал волноваться из-за него. Я так рад, что с ним всё в порядке. — Я тоже, — сказал Хонджун. — Мне жаль, что я не сказал тебе раньше. — Я всё понимаю, — сказал Сонхва. — Всё нормально. Как ты вообще его нашёл? — Друг друга сказал, что видел его в кое-каком районе города, — сказал Хонджун. — Я выследил его там. — Друг друга? — Сонхва нахмурился. — Откуда они его знают? — Я делился его фотографиями. — Ты его искал, — спросил Сонхва. — Для меня? — Не только для тебя, — сказал Хонджун, внезапно смутившись, хотя и не знал, почему. — И для Уёна, и для Минги, и я знал, что Ёсану тоже плохо без вас… — Ты такой хороший человек, Хонджун, — сказал Сонхва. — Нет, — парировал Хонджун, смущаясь ещё больше. — Я просто подумал, понимаешь, это твоя семья… Слова застряли у него в горле, когда Сонхва схватил его за руку. Хонджун посмотрел на их руки, наблюдая за тем, как Пак переплел их пальцы. — Спасибо, — просто сказал Сонхва. Хонджун посмотрел на него и не знал, что сказать искренне-благодарному Сонхва. Он наклонился вперёд и поцеловал его. Это был нежный поцелуй. Немного неуверенный. Они всё ещё пытались вернуться к тому, кем были раньше, но этот процесс уже начался, маленькими шажками один за другим. Хонджун не хотел торопиться и снова всё портить. Сонхва оставался рядом после того, как они разорвали поцелуй, прижимаясь лбом к Хонджуну, одна рука лежала на его щеке, а другая была переплетена с его. — Спасибо, — сказал он. — Прости. — За что? — спросил Хонджун. Он отодвинулся назад, ровно настолько, чтобы можно было посмотреть Сонхва в глаза. — Ты не сделал ничего плохого. — Я чувствую себя таким виноватым, — сказал Сонхва, закусив нижнюю губу. — Это неправильно. Потому что ты со мной и из-за этого я счастлив, но Ёсан всё ещё где-то, один, без людей, которых он любит. Вдали от человека, которого он любит. — Не надо, — сказал Хонджун. Он сжал руку Сонхва. — Не чувствуй себя виноватым. Ты можешь быть счастлив иногда, тебе не нужно страдать, когда страдают другие. — Я знаю, — сказал Сонхва. — Я знаю. Но я не могу перестать это чувствовать. — Да, чувства иногда такие, — сказал Хонджун. — Я понимаю. Всё нормально. Он вернётся. — Ты правда так думаешь? — спросил Сонхва, и в его глазах виднелась болезненная надежда. — Да, — сказал Хонджун, и он был серьёзен. — Мы вернём его, Персик, я обещаю. Сонхва мягко улыбнулся и притянул Хонджуна к себе для ещё одного поцелуя. Хонджун думал, что ему следовало перестать удивляться, когда люди без предупреждения появлялись у дверей его квартиры. Но он всё равно открыл дверь, ошеломлённый, неуверенный, действительно ли он видит стоящего там человека. Это был Уён. — Привет, хён, — сказал он. — Привет, — ответил Хонджун, слишком удивлённый, чтобы сказать что-нибудь ещё. — Могу ли я войти? — спросил Уён. — Да, конечно, — сказал Хонджун, пятясь к двери. Они сидели лицом друг к другу в гостиной, что жутко напоминало тот раз, когда Уён в последний раз без предупреждения появился на пороге Хонджуна. На этот раз он выглядел лучше. Менее утомлённый, менее отягощённый. По-прежнему ничего от яркого, искромётного молодого человека, которого Киму впервые представили как парня Сана. — Хён, кто стучал? — Юнхо высунул голову из двери спальни и увидел гостя. — О, Уён. — Привет, — сказал Уён в ответ, улыбаясь. — Как дела? — Ох, знаешь, ничего нового, — сказал Юнхо. — Что ты здесь делаешь? — Мне нужно кое о чём поговорить с Хонджуном-хёном, — сказал Уён. — Конечно, — сказал Юнхо, взглянув на Хонджуна и кивнув. — Увидимся позже. Он ушёл обратно в комнату и закрыл дверь. И снова в гостиной остались двое: Хонджун и Уён. Ким посмотрел на Чона и приподнял бровь, ожидая. — Мне очень жаль, — сказал Уён. Решающее начало. — Почему? — спросил Хонджун. — Потому что я так резко оборвал все связи с тобой, — сказал Уён. — Я не должен был исчезать из твоей жизни, особенно после всего, что ты для меня сделал. — Всё в порядке, — сказал Хонджун. — Иногда трудно говорить, я понимаю. Иногда просто хочется спрятаться и представить, будто ничего не было. — Да, — сказал Уён, заламывая пальцы. — Я работал над некоторыми вещами. Я знаю, что должен был сказать тебе, но мне было… мне было так стыдно. Я думал, что ты меня возненавидишь, поэтому не хотел думать о тебе. Я просто убежал, как всегда. Хонджун ничего не сказал. Речь шла о Ёсане. Он подозревал, что Уён был расстроен тем, что Ёсан поцеловал его, и тем, как он после этого сделал вид, будто ничего не произошло. Ким уже знал об этом, но Уён этого не знал, и Хонджун подумал, что для Чона важно рассказать об этом самому. Будто это снимет с его плеч часть груза. — Я уже рассказал Сану и Сонхва-хёну, — сказал Уён. — И они сказали, что всё в порядке, но они так заботятся обо мне, что готовы солгать во благо мне, я знаю. А ты бы не стал. — Потому что мне всё равно? — в шутку спросил Хонджун, пытаясь немного разрядить атмосферу. — Нет, я знаю, что это не так, — сказал Уён, и он был очень серьёзен. — Я знаю, что ты не стал бы мне врать. Хонджун стал серьёзнее. — Хорошо, — сказал он. — Я тебя слушаю. Уён колебался, прежде чем начать. — Ты знаешь, почему Ёсан ушёл? — спросил он. — Да, — ответил Хонджун. Глаза Уёна расширились от удивления. — Серьёзно? Тебе сказал Сонхва-хён или Сан?.. — Нет, я сам это понял, — сказал Хонджун. — Время и то, как он на тебя смотрел, и, ну… Уён прикусил нижнюю губу. — Точно, — сказал он. — Тогда ты… ты знаешь. Почему Ёсан больше не мог оставаться в доме. — Да, я знаю, — сказал Хонджун. — Сначала я не понимал, — сказал Уён. — А потом я подумал, что это было что-то невинное, что это была просто кровная связь, потому что мы всегда были так близки и он всегда так заботился обо мне, мы всегда были такими. Хонджун просто кивнул. Он был терпеливым. — Ну, я был не прав, — сказал Уён. — Ёсан влюблён в меня. Ещё один кивок. — Он ушёл из-за меня, — сказал Уён. — Потому что я был глуп и делал вид, будто ничего не знаю. Потому что я продолжал лгать себе, что заставляло меня лгать всем вокруг, и из-за этого я причинял всем боль. Что-то в его словах показалось знакомым, и Хонджуну потребовалось время, чтобы вспомнить это. Уён сказал нечто подобное, когда последний раз приходил в квартиру. — Но теперь я понял, — сказал Уён. — Ёсан влюблён в меня. Хонджун кивнул. Он знал. — И я тоже в него влюблён, — сказал Уён. Хонджун застыл. Ход его мыслей просто остановился. Он, наверное, неправильно расслышал. Он мог услышать, как Уён сказал… — Что? — прошипел Хонджун. — Я… я люблю его, — сказал Уён. Он сглотнул. — То, что он чувствует ко мне, я чувствую к нему. — Что? — Хонджун не мог придумать, что ещё сказать. Он не мог думать. — Ты… — он поднялся на ноги. — А что насчёт Сана? Что насчёт него? Я думал, ты любишь его. Он думал, что ты любишь его. Теперь ты просто собираешься… Сан… — Да, — в отчаянии сказал Уён. — Я люблю его, клянусь. — И что теперь? — потребовал Хонджун. — Ты собираешься бросить его? Ради Ёсана? — Нет, — без колебаний сказал Уён. — Нет, я не могу. Я не могу отпустить его. У Хонджуна кружилась голова. Ему нужно было привести мысли в порядок, выстроить их все в ряд, чтобы пройти через них одну за другой. Он попытался понять, что Уён пытался ему сказать. — Ты влюблён в Ёсана, — сказал он. Уён кивнул. — И в Сана? — ещё один кивок. Хонджун потёр лицо обеими руками. — И ты не собираешься расставаться с Саном, потому что… потому что Ёсана здесь нет? Потому что ты всё равно не можешь быть с ним? — Нет, — сказал Уён. — Я не собираюсь расставаться с Саном, потому что люблю его. Хонджун покачал головой. Он этого не понимал. — Хён, — сказал Уён, и его голос звучал так искренне. — Я люблю их обоих. Я не могу… я не могу быть счастлив без них обоих. Я не откажусь от Сана, чтобы вернуть Ёсана, и я не могу жить с Саном, при этом никогда больше не увидев Ёсана. Он выглядел таким серьёзным. Хонджун не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь Уёна таким серьёзным, но при этом не сломленным, не плачущим в его объятиях. Он был уверен в своих чувствах. Уён был влюблён и в Сана, и в Ёсана. Первая мысль Хонджуна была о Сане. Что Сан чувствовал по этому поводу, как он отреагировал, если бы ему причинили боль. Второе — это то, что ему нужно рассказать Ёсану. Второе он выбросил из головы, по крайней мере, на данный момент. — Ты сказал, что рассказал об этом Сонхва и Сану, — сказал он. — Как они отреагировали? — Сонхва-хён был удивлён, — сказал Уён и слабо улыбнулся. — Сан… он уже знал. Хонджун был ошеломлён. — Сан знал? — Он знал это даже раньше меня, — сказал Уён со всё ещё слабой улыбкой. — Он помог мне осознать. — И его это устраивает? — Хонджун не мог поверить в то, что слышал. — Он сказал, что да, — сказал Уён. Хонджун снова сел ровно на своём месте. Он не мог понять это. Он не мог себе представить, что его устраивает тот факт, что Сонхва испытывал такие же чувства к кому-то ещё, зная, что он смотрел на кого-то, трогал и целовал так же, как он это делал с Хонджуном. Он не мог себе представить, что желал бы кого-то другого так же, как Сонхва. Но было много всего, чего он не понимал и к чему никогда не сможет иметь отношения. Мир не был бы миром, если бы он был наполнен только вещами, которые были логичны для Хонджуна. Сан знал. Сан сказал, что его это устраивает. Имеет ли значение что-нибудь ещё? — Я же не эгоист, да? Хонджун вернулся в настоящее. Вернулся туда, где он сидел в своей гостиной, а Уён был напротив него. Уён ковырял ногти, нервничая. Он не смотрел на Хонджуна. — Я не… я же не облажался, да? — спросил он и коротко и безэмоционально хохотнул. — Это не значит, что я должен просто выбрать одного из них, верно, как будто это неправильно и эгоистично с моей стороны нуждаться в них обоих? Сан не стал бы лгать и говорить, что для него это нормально, но втайне ненавидел меня, потому что это своего рода измена — хотеть ещё и Ёсана. Верно? Хонджун наблюдал за человеком, сидевшим напротив, и пытался придумать, что сказать. Уён пришёл к нему, чтобы быть честным, и Ким должен быть таким же по отношению к нему. — Уён, — сказал он наконец спокойно. — Ты должен верить, что Сан говорит тебе правду. Вот что значит быть влюблённым, верно? Доверять. Так что верь в то, что он тебе говорит. Точно так же, как ты доверяешь своим собственным чувствам. Уён наконец посмотрел на Хонджуна тёмными глазами, блестящими от слёз, и кивнул. Хонджун не звонил Сану той ночью. Он написал ему, что Уён приходил, и они договорились, что он позвонит ему позже, на что Сан согласился. На следующую ночь, когда у Хонджуна был день и ночь, чтобы переварить то, что сказал ему Уён, он позвонил Сану. — Итак, — сказал Хонджун. — Я разговаривал с Уёном. Он рассказал кое-что интересное. — О нём и Ёсане? — сказал Сан. — Я знаю. В его голосе не было удивления. Он вообще ничего не передавал. — Забудь о нём и Ёсане, — сказал Хонджун, хотя это было легче сказать, чем сделать. Весь прошлый день он думал о Ёсане. — Что насчёт тебя? Как ты к этому относишься? — Если ты спрашиваешь, расстроен ли я, то нет, — сказал Сан. — Не думаю, что Уён может это контролировать. Хонджун решил, что он прав. Если бы это было что-то, что любой из них мог бы контролировать, жизнь была бы намного проще. — Так тебя это устраивает? — спросил Хонджун. — Ты не против, что твой парень влюблён в другого? — В кого-то, кто тоже влюблён в него, — поправил Сан. — Я знаю, что У любит меня. Он любит меня всем сердцем. — Ну, не всем, — сказал Хонджун, прежде чем подумал, и ему тут же захотелось ударить себя по лицу. К его удивлению, Сан рассмеялся. — Сердце — это не конфетка, — сказал он. — Оно не будет съедено, если раздать его между множеством людей. Ты можешь подарить свою любовь сотне людей, и у тебя ещё останется. Его слова в каком-то степени имели смысл. Хонджун видел, как Сан воспримет это, даже если Хонджун не мог понять. В чём-то они с Саном были очень разными, и время от времени что-то подобное случалось, напоминая ему об этом. — Типа, — продолжил Сан, — ты любишь и меня, и Сонхва-хёна, это не выбор между «или» и «или». Хонджун пробормотал: — Что? С чего ты это взял? — Ой, да ладно, — сказал Сан, хихикая. — Все знают. Как у тебя с хёном дела? — Хорошо, — сказал Хонджун, пытаясь сделать вид, будто он не краснел. — Лучше. Мы не спешим в развитии отношений. — Теперь он улыбается намного чаще, — сказал Сан нежным от любви голосом. — Раньше он никогда не улыбался, если только кто-нибудь из нас не делал что-то, что заставило его улыбнуться или рассмеяться. Но теперь я иногда ловлю его улыбающимся самому себе. Думаю, он сейчас счастливее. Слова Сана засели в груди Хонджуна и плотно обволокли его сердце, окутывая теплом и болью. Было больно осознавать, что Сонхва так сильно страдал, что ему всё ещё больно, и во многом это была вина Хонджуна. Но слышать эти слова было настолько приятно, что теперь он стал счастливее. Он рад, что сделал что-то, что стало причиной его улыбок. Когда Ёсан вернётся, когда Хонджун вернёт его, Сонхва наконец-то будет счастлив. — Эй, Сан, — сказал Хонджун. — А? — Что вы будете делать, если Ёсан вернётся? — спросил Хонджун. — Я имею в виду тебя и Уёна, поскольку он… На линии повисло короткое молчание, а затем Сан сказал: — Я правда не знаю. — Ты не расстанешься с ним, — сказал Хонджун. Это был не вопрос, он знал, что Сан этого не сделает. — Нет, если только он этого не захочет, — сказал Сан, и по его голосу было слышно, что он не думал, что такое произойдёт. — Мы просто… мы что-нибудь придумаем. — Но ты тоже хочешь, чтобы Ёсан вернулся туда, — сказал Хонджун. — Да, — ответил Сан, и на этот раз не было ни паузы, ни колебаний. — Я хочу, чтобы он вернулся сюда. Слова Сана застряли в мыслях Хонджуна. Они плавали в его голове, в той каше, которую он варил там после признания Уёна. Часть его хотела пойти прямо к Ёсану и рассказать ему все. В конце концов, речь шла о нём. Но это было признание Уёна, его секрет, и Хонджун не мог раскрыть что-то столь важное без его согласия. Сказать Уёну, что он регулярно общается с Ёсаном, было похоже на предательство шаткого доверия, которое они с Ёсаном построили между ними, поэтому он не мог попросить у него разрешения рассказать. Это была каша. Хонджун старался не слишком беспокоиться, пока однажды ночью Юнхо не постучал в его дверь и не открыл её, не дожидаясь ответа, с широко раскрытыми глазами. Это был один из вечеров его встреч с Ёсаном, и Хонджун собирался. Погода уже была теплее, холодные зимние ночи остались в прошлом, и ему не нужно было ничего, кроме лёгкой куртки, чтобы защититься от ночного холода. Он как раз надевал серебряные серьги, когда Юнхо открыл дверь. — Хён, — позвал он. — Занят? Выражение лица подсказало Хонджуну, что ему надо быть очень занятым, чтобы игнорировать это. — Что такое? — спросил он. — Я думаю, тебе надо поговорить с Саном, — сказал Юнхо. Ноутбук Юнхо стоял в его комнате, а на экране был Сан, желтоглазый и нечеловеческий. Хонджун вздрогнул от взгляда, брошенного светящимися глазами, и пробормотал извинения. Сан даже не услышал. — Хорошо, ты здесь, — сказал он. — Ты тоже можешь услышать о том, каким идиотом был Уён. — Что случилось? — обеспокоенно спросил Хонджун. Сан был в ярости. Он нахмурился и был так взволнован, что не мог усидеть на месте, возясь с простынями на кровати и взъерошивая волосы. Это была не холодная ярость — она была редкой, как кроваво-красные бриллианты — но гнев волнами исходил от него. — Уён ничего ему не рассказал, — сказал Юнхо. — О Ёсане. Хонджун посмотрел на него, приподняв бровь, но Юнхо не объяснил ничего. Он оставил это Сану. — Всё это время, — сказал Сан, — всё это время я думал, что Ёсан просто… ушёл. Как будто он просто исчез, никому ничего не сказав. Ничего не сказав У. — Он так и сделал, — сказал Хонджун. Он не предупредил никого, что уходит, кроме Чонхо, и даже это уже давно обсуждалось как возможность, а не как твёрдое решение, судя по тому, что Ёсан сказал Хонджуну. — Нет, — сказал Сан гневным голосом. — Нет, он не говорил, что уходит. Но он дал знать Уёну. Он дал ему понять, что он к нему чувствует. На мгновение Хонджун растерялся, а потом до него дошло. Поцелуй. Уён никогда не говорил об этом Сану. — Ёсан поцеловал его, — сказал Сан. — Уён знал, что он к нему чувствует. Он… он сказал, что Ёсан плакал, и что это был всего лишь второй раз, когда он видел его плачущим. Он знал. — Сан… — А он просто притворился, будто ничего не знает, — сказал Сан, и его слова были гневными и напряжёнными от того, насколько он был расстроен. — Он просто… он просто вёл себя так, будто ничего не произошло. Ёсан заботился обо мне. Он делал вид, что у него всё в порядке и что ничего не случилось, и он… он заботился обо мне… Он отвернулся от камеры, уставился в пустоту и сморгнул слёзы. Хонджун не знал, что сказать. Рядом с ним Юнхо молчал. — Уён позволил мне винить его всё это время, — сказал Сан. — Я сочувствовал Ёсану, но обвинил его в том, что он ушел и сделал так больно Уёну, даже не сказав ничего, не предупредив, не признавшись в своих чувствах, — он грустно усмехнулся. — Теперь я просто удивлён, что он оставался так долго. Он даже ждал, пока я не приду в себя. — Мне очень жаль, — сказал Хонджун. Он подумал, что это будет правильно сказать. — Эй, всё в порядке, Сан, — сказал Юнхо. — Ты не сделал ничего плохого. — Нет, это не нормально, — сказал Сан, покачав головой. — Вы не понимаете. Я ужасно обращался с Ёсаном, обвиняя его во всей этой херне, хотя даже не знал, что на самом деле произошло. — О чём ты говоришь? — спросил Юнхо в замешательстве. — Ты никогда не был груб с Ёсаном. По крайней мере, с тех пор, как ты пришёл в сознание. Сан прикусил нижнюю губу. — Нет… не совсем. Это было что-то новое и для Хонджуна. Он выпрямился, а Юнхо спросил: — Что ты имеешь в виду? — В ту ночь, когда ты сказал мне, что вы с хёном снова вместе, — начал Сан. — Я… эм. Я расстроился. Не на вас, определённо не на вас, а просто… на… жизнь? Я даже не злился на Ёсана. Я был просто расстроен, потому что вы пытались и работали над этим, и я так гордился вами, но Уён не давал шанса, даже после того как он через столько всего прошёл, чтобы разобраться в себе и… — И что? — подсказал Юнхо. — А потом я написал Ёсану, — сказал Сан. — Почему? Он перестал пользоваться этим номером, — сказал Юнхо. — Сначала так и было, — сказал Хонджун себе под нос и отвернулся, чтобы услышал только Юнхо. Ёсан только недавно начал снова им пользоваться, и все возможные люди, которых он знал, уже были заблокированы. С ними были связаны воспоминания, которые он не хотел отпускать. Ещё один признак того, как сильно он скучал по своей семье. — Я тоже так думал, — сказал Сан. — Мне просто нужно было выговориться, понимаешь? Я не хотел, чтобы он это читал. Я не думал, что он это сделает. И я отправил это ему. — Хорошо, значит, ничего плохого в этом не было, верно? — сказал Юнхо. — Он даже не видел, что ты написал. — Ну, в том-то и дело, — сказал Сан, колеблясь. — Он… он это видел. Это не имело смысла. — Нет, он заблокировал всех, — сказал Хонджун. — Он заблокировал всех, кто, по его мнению, мог с ним связаться, — сказал Сан. — Я не знаю, то ли у него не было моего номера, то ли он думал, что я никогда не попытаюсь с ним связаться, но он не заблокировал меня. Сообщение отправилось. — Что? — Хонджун не мог поверить в то, что слышал. — Он… он видел сообщение? — Наверное, — сказал Сан и выглядел таким несчастным. — Я отправил ещё одно сообщение, как только увидел, что оно отправилось, и оно тоже пришло ему. Но следующее сообщение уже не дошло до него. Он уже заблокировал меня. Хонджун в неверии провёл руками по волосам. Они встречались несколько раз с тех пор, как он и Сонхва снова начали разговаривать, и Ёсан не сказал ему ничего об этом. Он не упомянул об этом ни слова. Этот маленький паршивец. — Чёрт возьми, — сказал Юнхо. — Что ты написал? — Я был зол, — сказал Сан. — Я написал, что он отвратителен из-за того, что сбежал от Уёна и клана, — он застонал и закрыл лицо руками. — Я назвал его трусом. — Что ж, ты не ошибся, — сказал Хонджун, и на него сразу же направили два злых взгляда. Он поднял руки и отступил. — Извините. Юнхо повернулся обратно к Сану. — Я уверен, он знает, что ты не это имел в виду, — сказал он. — Нет, — сказал Сан, всхлипывая. — Я знаю, что он меня ненавидит. Внезапно всё стало очевидно. Почему Ёсан спрашивал, говорил ли о нём Сан, почему он думал, что тот ненавидит его. То непонятное выражение его лица, когда Хонджун сказал ему, что Сан ничего из этого не делает. — Я не думаю, что он тебя ненавидит, — медленно сказал Хонджун. — Он просто думает, что ты его ненавидишь. Сан снова закрыл лицо руками. — Это может быть еще хуже, — сказал он приглушённым голосом. — Он не может не ненавидеть меня. Я практически выгнал его из дома, а потом ещё и оскорбил его. — Он не ненавидит тебя, Сан, — сказал Хонджун. — Он многое рассказал мне лично. Сан опустил руки так, что виднелся только один золотистый глаз, смотрящий с подозрением. Юнхо искоса взглянул на Хонджуна, но ничего не сказал. Хонджун вздохнул. — Не говори Уёну, — сказал он. Он рассказал Сану. Это была сокращённая версия того, что он рассказал Юнхо, но с сохранением всех важных деталей. Он нашёл Ёсана. Ёсан был в безопасности, здоров и в комфорте, с более чем достаточным количеством крови, которую он получал с помощью своей работы. Они регулярно виделись. Несмотря на всё это, Сан молчал. В ходе рассказа его глаза широко раскрылись, превратившись в два круглых шара болезненно ярко-жёлтого цвета, но он ничего не сказал. Он даже не спросил Хонджуна, почему тот скрыл это от него. Он понимал достаточно, чтобы понять, почему. Позже тем же вечером по дороге к Ёсану Хонджун задумался. Сан воспринял это вполне нормально. Он не рассказал об этом Уёну, что было удивительно. Хонджун чувствовал себя виноватым, скрывая такую важную информацию от Уёна, но он понимал, что знание того, что Ёсан всё ещё здесь, разговаривает с кем-то, кого он знал, но не с ним, так близко и в то же время вне досягаемости, съест его заживо. Хонджун избегал разговора об Уёне во время своих последних встреч с Ёсаном. Он хранил секреты от Чона, но он скрывал их и от Кана. Он знал, что ни один из этих секретов не принадлежит ему. Но Ёсану нужно было знать правду, а Хонджун избегал любых разговоров, которые могли бы побудить его рассказать правду. Красивый вампир ждал его, когда он вошёл в комнату, которую они всегда использовали. Не в первый раз Хонджун отметил, что причёска и макияж Ёсана были сделаны либо профессионалом, либо кем-то, кто это часто делал. У этого заведения были деньги, которые можно было потратить на своих сотрудников. — Ты опоздал, — сказал Ёсан, но без наезда. Во всяком случае, он мог быть обеспокоен. — Прости, — сказал Хонджун. — Кое-что случилось дома. — Что? — спросил Ёсан, и это определённо вызвало у него беспокойство. — С Юнхо всё в порядке? — Он в порядке, — сказал Хонджун. — Сан звонил. — О, — открытое беспокойство на лице Ёсана сменилось чем-то более настороженным. — С ним что-нибудь случилось? — Вроде того, — сказал Хонджун. Ёсан уже встал, а Хонджун не сдвинулся с места. Он просто стоял, а был Ёсан перед ним в ожидании. — Сан хочет поговорить с тобой, — сказал Хонджун. Эмоции вспыхнули на лице Ёсана и исчезли в мгновение ока. Удивление, недоверие и вспышка чего-то, что Хонджун не мог прочитать, чего-то грубого и хрупкого. Затем он вернулся к своей пустой, холодной маске, и в его карих глазах было только подозрение. — Почему? — спросил он. Хонджун пожал плечами. — Понятия не имею, — сказал он. — Он только сказал, что ему нужно с тобой поговорить. — Ты сказал, что никому не скажешь, где я, — сказал Ёсан недоверчиво и с обвинением в голосе. — И я не собираюсь, — сказал Хонджун. Он полез в карман и достал телефон. Ёсан посмотрел на него, как на бомбу. — Я не буду на тебя давить, — сказал Хонджун, и он был серьёзен. — Я не буду поднимать этот вопрос снова, если ты этого не хочешь. Тебе решать. — Что он хочет мне сказать? — спросил Ёсан. Он посмотрел на телефон в руке Хонджуна, как на ядовитую змею, свернувшуюся кольцами и готовую напасть. — Я не знаю, — сказал Хонджун. — Но казалось, что он очень этого хотел. Больше он ничего не сказал. Он просто ждал, позволяя Ёсану не торопясь принять решение. Ёсан всё ещё настороженно смотрел на телефон, и его лицо было пустым, но Хонджун мог видеть, как мысли сменяли друг друга одна за другой в его глазах. И затем наконец Ёсан сказал: — Я поговорю с ним. Хонджун кивнул. Он пролистал вниз до номера Сана и нажал «вызов». Не прошло и одного гудка, как звонок был принят. — Хён, — сказал Сан. — Ты сейчас с ним? — Да, — сказал Хонджун. — Он здесь. Он протянул телефон Ёсану, который сначала поколебался, а затем взял его. — Привет, — сказал он глубоким и тихим голосом. Хонджун отошёл, больше всего на свете ему хотелось знать, о чём они говорят, но он не мог этого сделать. Поэтому он держался вне пределов слышимости и лишь время от времени поглядывал, пытаясь оценить реакцию Ёсана на то, что Сан говорил ему. Вампир говорил так тихо, что Хонджуну едва приходилось держать дистанцию. Его ответы были краткими, не более нескольких слов за раз. По его лицу невозможно было прочитать, что он чувствует. Он выглядел задумчивым, нахмурив брови, пока слушал. Хонджун понятия не имел, что ему говорил Сан. Он не знал, что Сану так отчаянно нужно было сказать ему. Такое ощущение, что прошло несколько секунд, но в то же время это ощущалось часами, когда Ёсан убрал телефон от уха и завершил звонок. Хонджун вернулся к нему, чтобы забрать телефон. — Думаю, мне нужно уже домой, — сказал он. Ёсан ничего не сказал. Он не подал вида, что услышал. Он смотрел в пустоту, и в его глазах скрывались тысячи борющихся эмоций. Хонджун не стал спрашивать. О чём бы они ни говорили, это было между Ёсаном и Саном. Их отношения — их отсутствие отношений — были странными. Они не были друзьями. Они никогда не были врагами. Соперниками, возможно, но они никогда не ругались. Они были так тесно, неразрывно связаны, но никогда по-настоящему не переплетались друг с другом, никогда полноценно не взаимодействовали. Хонджун не знал, как описать, какие отношения между Ёсаном и Саном. Он просто надеялся, что поступил правильно, позволив им говорить. — Спокойной ночи, Ёсан, — сказал Хонджун и ушёл.