Пятый угол

У нас в стране на каждый лье По сто шпионов Ришелье... (к/ф «Три мушкетёра» 1978 г.)

      В саду оказалось удивительно свежо. Полным ходом цвели ярко-алые розы и летали откормленные медоносные пчёлы. Эдакий летний рай, пусть и без вида из окон на песчаный пляж или океан, хотя и те располагались не так уж далеко от Гаскони. Развернувшись к вышедшим мужчинам, Селина приняла из рук графа Кастельмора протянутую шпагу. Де Труавиль встал напротив, вытащив из ножен свою.       Что ж, вот сейчас они всё и решат. Отчасти Монфорова была даже рада такому повороту событий, в неизвестности она точно вся бы извелась.       Эфес на практике оказался чуть более тяжёлым, чем на их с Кристиной тренировочных шпагах. Разница могла бы быть не столь заметна, находись девушка в своём теле. Для принцессы же элементарная стойка далась с трудом, что не укрылось от глаз опытного фехтовальщика.       Однако отступать было поздно. Благо хоть платье удобное с не сильно пышной юбкой.       Оба соперника отдали друг другу честь, резко рассекая воздух лезвиями. Лина всё видела словно сквозь пелену тумана. Ну, не могла она поверить, что всё происходит с ней взаправду. По мановению руки Бертрана начался первый и, скорее всего, последний раунд смертельно красивой игры.       Тревиль атаковал мгновенно, едва получил разрешение. Он, не без причин, надеялся на неопытность оппонентки, которую наблюдал ещё при вручении ей шпаги. Ощущение реальности происходящего вернулось к девушке лишь тогда, когда запястье начало жечь от первого выпада графа, увернуться от которого она смогла в самый последний момент. Но на этом удача подло изменила гасконцу.       Мозг девушки начал подкидывать ей идеи терций для защиты и парирования его уколов.       Селина была легче и превосходила его в манёвренности и скорости, чем успешно воспользовалась. И в процессе будто заново вспоминала всё, чему её учили. Последовала стандартная схема «выпад-блок», повторившаяся с несколькими вариациями раз пять, не меньше. Де Труавиль опешил, его шпаге даже кончиком не удавалось коснуться тела девушки. Удар от него, фальшивая подножка и фальшивый выпад от неё, блок, ещё блок, кувырок в сторону, подъём, она выставила руку над головой аккурат в тот момент, когда шпага могла рассечь череп надвое!       Соперница графа шла в нападение редко, но двигалась столь быстро и стремительно, столь необычно, что будущий капитан иногда сильно терялся. А ведь Лина только входила в раж и набирала скорость. Она интуитивно прикрыла шпагой спину от удара, переложила оружие в левую руку. Вновь пошла серия выпадов.       Поняв, что больше в том же темпе она не протянет и десяти минут, л’Амори решила идти на крайние меры. Её излюбленный обманный манёвр. Только бы сработало, только бы новое тело не подвело и чётко отработало схему в голове!       И Тревиль действительно повёлся, незаметно для себя пустил девушку спину. А после всё произошло с разницей в секунду. Даже Бертран, стоящий в стороне, не до конца понял, что именно случилось. Исчезнув из поля зрения и воспользовавшись заминкой противника, Селина обошла его со спины и приставила шпагу к его шее под очень и очень опасным углом. Всего одно неверное движение, и голова графа могла улететь в сторону так прекрасно благоухающих роз.       Жан-Арман вынужденно опустился на колено. Ему не оставили никакой альтернативы! Мужчины замерли, как громом поражённые. Впервые они видели такое умение обращаться с оружием у ребёнка. Да к тому же, — что ещё хуже! — у молодой девчонки.       — И это вы говорили о том, что я не могу себя защитить? — Селина улыбнулась, убирая в сторону лезвие и подавая проигравшему, а именно им граф сейчас был, руку.       Тот решил наглейшим образом воспользоваться ситуацией в последней попытке обрести победу и схватил брюнетку за запястье, утягивая на себя. Остриё шпаги мелькнуло прямо перед глазами, чудом не задев угольно-чёрные ресницы девушки. Инстинкты не подвели Селину, шпага хозяина замка молниеносно оказалась направленной в грудь его друга. — Ого! Да вы уже дважды вручили мне в руки свою жизнь и до сих пор дышите. Неужто вы всё ещё сомневаетесь во мне, господин де Труавиль?       Конечно, сомневается! Но ей же надо дать ему повод для размышлений, верно?       Увидев, что она всё равно одержала верх, граф брезгливо щёлкнул кончиком пальца по лезвию, отодвигая его от своего колета, и встал. Поменявшись на глазах, видимо, всё ещё находясь под впечатлением от того, что его действительно могла настигнуть столь глупая смерть, де Тревиль убрал шпагу в ножны и... поклонился ей.       Причём не просто легкомысленно или насмешливо, а как полагается. Сняв шляпу и едва касаясь ей земли, граф несколько раз повёл ей влево-вправо, выражая почтение к девушке, как к достойному противнику. То же самое со своей шляпой, взятой до их дуэли из прихожей, повторил Бертран. Затем оба мужчины одновременно распрямились, всё ещё держа головные уборы в руках. Их лица выражали крайнюю степень серьёзности. — Законы чести нерушимы, вы защитили свою. Я приношу вам от имени дома де Труавилей свои глубочайшие извинения, ваше Высочество. Отныне я никогда не буду сомневаться в вашем умении защищать себя или... — Тревиль замялся, подбирая слова.       Ну давай уже, скажи это! По-твоему, ей нужна была лишь армия, деньги и смерть короля. Тогда зачем она оставила тебя в живых, когда вполне имела все возможности убить после того заключительного рывка и избавиться от свидетеля в присутствии того же совершенно безоружного Бертрана? Пора признать, Тревиль, эта девчонка явно хочет от тебя чего-то большего. — Или в благородстве ваших намерений.       Разумеется, пока он так не думал. Да и вряд ли будет так думать, если узнает Лину получше. Особенно если узнает получше! Фраза эта была им сказана исключительно из вежливости, но в данный момент для начала диалога этого казалось достаточно. — Извинения принимаются, — благосклонно улыбнулась Селина, отдавая Бертрану его фамильное оружие, но ей категорически не понравилась принадлежность к семье, которую она знать не знает. — Однако к роду отца я не желаю иметь никакого отношения ни при каких обстоятельствах. А потому для вас я не принцесса, не герцогиня, а просто графиня де Монфор-л’Амори и, смею надеяться, ваш друг и союзник. Прошу, дайте мне шанс. Я докажу, что достойна доверия.       Вот и всё. Момент, когда история может начать своё изменение. Монфорова его отлично почувствовала дрожью в районе сердца. Дыхание участилось, ладони вспотели. Смогла или не смогла его убедить, что достойна? Встанет ли он на её сторону? — Не сомневайтесь, я сочту за честь считать вас своей храброй знакомой и постараюсь вам помочь по мере своих скромных возможностей, — ответил де Труавиль, надевая шляпу на голову. — До этого, я надеюсь, вы будете благоразумны и не попадёте в неприятности.       И дворянин, взяв Селину за руку, поцеловал тыльную сторону её ладони. В тот же момент в сад вышла Франсуаза с Шарлем, который уже переоделся в чистую одежду, но всё равно был похож на взъерошенного воробья, только наевшегося и ещё более нахохлившегося. Сын сразу же подбежал к отцу и запрыгнул к нему на руки. Все вместе, забыв обиды и причину ссоры, направились в столовую, смеясь и перешучиваясь по поводу недавней стычки.       Вечер наступил нежданно, принеся на смену удушающей жаре спасительную прохладу. Лёгкий ветерок колыхал кроны деревьев, касался сладких бутонов роз, разнося их запах на всю округу, шумел и путался в занавесках на веранде поместья Кастельморов.       Селина сидела на ступеньках крыльца в одиночестве, наслаждаясь солнцем, что почти скрылось за лесными верхушками. Зрелище успокаивало, помогало привести в порядок мысли. Те с бешеной скоростью сменяли друг друга в голове.       Граф Жан-Арман дю Пейре де Труавиль отбыл в столицу сразу после обеда, сославшись на то, что в Париже его «заждалась слава» — любимая отговорка всех уроженцев Гаскони. Перед его отъездом Лина тайком подслушала диалог хозяина поместья и его гостя. Тревиль ей не доверял, но понимал выгоду такого знакомства. Пусть она и не говорила открыто, Лина сделала ему явный намёк, продемонстрировав свои умения. Девушка со шпагой... Да такое даже в голову никому не придёт! Владеет обеими руками одинаково, техника хорошая, молодая, способная, ещё и выбора у неё особо нет к кому идти «под крыло».       Даже если Тревиль не доверяет ей сейчас и если вдруг они не станут друзьями в будущем, ему банально выгодно держать человека вроде Селины подле себя. Ведь, согласно информации, которой поделился с ней Шарль, Жан недавно при дворе. Значит, ему как никогда нужны осведомители. В роте мушкетёров? Да пожалуйста! Со своими навыками она легко вольётся в их ряды. При дворе? С натягом, но тоже можно попробовать, как никак статус принцессы — это не пустой звук.       Но больше всего Лину всё же прельщала роль мушкетёра.       За оставшееся время девушка успела осмотреть здание и двор, а слуга показал выделенную ей временно комнату, где она может переодеться и отдохнуть. Когда слуги оставили её в покое, брюнетка и вышла подышать свежим воздухом. Но вот подумать долго Селине не дали, сзади раздались знакомые шаги. — Скажи честно, ты хочешь уехать? — спросил Шарль, осторожно присев рядом. — Отец так сказал, он даже с графом поспорил, хотя так никогда не делал, а ведь он его лучший друг... — Шарль, когда мы успели перейти на «ты»?       Парень насупился. — Вы против? — Нет, разумеется, просто непривычно, — улыбнулась Селина и взъерошила молодому человеку волосы, а после ответила на заданный им ранее вопрос. — Ушла бы, но некуда мне идти.       Мысли резко спутались, и, пусть она отчасти положила начало самой сложной авантюры в своей жизни, как и кого спасать она по-прежнему не знала. — А вдруг там опасно? А вдруг снова заблудишься?       Эта детская непосредственность при общении, пусть разница между ними была всего чуть больше года, цепляла... Парень искренне за неё беспокоился. Эх, если бы только у неё был выбор! Она бы больше всего на свете хотела остаться здесь, в спокойной тихой деревеньке рядом с мальчуганом. Ведь там, за воротами поместья, действительно опасно. И она не раз там заблудится. Во всех смыслах. — Не уходи, прошу! Я договорюсь с отцом, будем как брат и сестра.       Брюнетка по-доброму усмехнулась. — Ещё скажи, что уговоришь его нанять в учителя по фехтованию женщину, чтобы она обучала тебя приёмам. — А ты правда можешь? — тут же «загорелся» Шарль. — А ты правда хочешь? — прилетело в ответ тем же тоном.       Да, идея день за днём жить в провинции и не знать бед была чрезвычайно заманчива, но во всём всегда есть какое-нибудь «но». Её «но» заключалось в том, что это не её мир и не её жизнь. А там, за много веков и километров отсюда, её ждала Кристина, которой наверняка Морозов опять ничего не сказал. Господи, она же места не находит наверняка себе от беспокойства! Разве могла Лина её бросить? — Твоей семьёй мне никогда не стать, Шарль, — сказала девушка мягко, но твёрдо. Заметив, что паренёк погрустнел, добавила. — Но, если ты так хочешь, можем вдвоём попробовать уговорить Бертрана. Что скажете на это, шевалье? Отважитесь бросить со мной ему вызов? — Я мечтаю научиться фехтовать как ты, — поделился он с ней доверительным шёпотом. — Чёрт возьми, ты самого графа смогла выиграть! — И не побоишься отца? Даже если он будет против этой затеи? А он ведь будет, Шарль. — Чтобы гасконец и побоялся? Тысяча чертей, ни за что в жизни! — лихо подбоченился он.       Девушка обняла его рукой за плечи и шутливо погрозила пальцем. — Никогда не позволяй себе выражаться так при дамах. — Ой... — опомнился «воробей» и пристыженно повесил голову, высматривая что-то на своём ботинке. — Прости. — Не переживай, научишься, — пообещала Лина. И на миг парню показалось, что она это не только об этикете.       Тонкие женские пальцы прошлись по ёжику каштановых волос, успокаивая и даря неугомонной душе подросшего ребёнка странный покой. А ведь пройдёт всего каких-то четыре года, и он станет настоящим мужчиной, гвардейцем роты Дезессара. В его жизни начнутся приключения, он познакомится с «неразлучными», а потом с Констанцией и герцогом, а те с подачи Миледи умрут. Так, стоп!       Девушку осенило.       Мысли в голове закрутились бешеным вихрем, она совершенно иначе посмотрела на сидящего в кольце её рук юношу. Хранитель сказал ей спасать невиновных. Естественно ей нужен был способ оказаться в Париже, где тех можно найти или нанять информаторов и осведомителей. В этот же день она знакомится с Тревилем, который иногда, — но не часто! — заезжает к другу в Кастельмор. И прямо во время схватки тело вспоминает движения, хотя в самом начале оно их не могло помнить. Сурваретур всё знал, он всё подстроил!       Вот они! Их она должна была спасти! Констанцию и Бэкингема. И как сразу не догадалась? Её ведь неспроста забросило именно в мир, похожий на книгу Дюма, а не в какой-нибудь другой. Подсказка была под самым её носом! И сразу после восторга мозг забил тревогу. А мог знать Хранитель о её желании ему не подчиниться?       Поток мыслей так же резко оборвался, как и завертелся. Кастельмор-старший, тяжёлой поступью выйдя на террасу, направлялся прямиком к ним. Интересно, а он зачем здесь появился? Беседы с ней особой радости Бертрану не доставляли, она тоже относилась к нему с опаской. — Неугомонное чадо, ступайте вы в дом, вас там мать уже заждалась и обыскалась, — ласковым, но не терпящим возражений голосом потребовал он.       Юноша насупился, но покорно поднялся со ступеней и, отряхнувшись, чуть ли не бегом двинулся в сторону двери, стараясь скрыть резко вспыхнувшие румянцем щёки. Рука девушки легла туда, где до этого сидел ребёнок, и нащупала одно из тех яблок, которые она уже видела сегодня на кухне во время готовки обеда. Ах, сорванец! Для неё ведь утащил.       Улыбнувшись, Селина посмотрела в сторону хлопнувшей двери и поднесла фрукт к губам, вдыхая аромат, ассоциирующийся с детством. Бертран, беззлобно ухмыльнувшись на выходку своего отрока, унаследовавшего от него врождённый талант ухаживать за дамами так, что те могли улыбаться часами, присел на ту же ступеньку, что и девушка. Облокотившись спиной о перила, мужчина посмотрел на небо, где только-только начали появляться звёзды. Разговор гостьи и Шарля он прекрасно слышал. — Говорите уже, раз пришли, чего тянуть. Вы против того, чтобы я осталась? — Против, — спокойно сказал он и даже бровью не повёл. Лина хмыкнула. — Обучение Шарля мне тоже не доверите, да? — Под моим присмотром, — отозвался Бертран, на что девушка резко выпрямилась. — Что-что? — Знаете, мадемуазель, Шарль в чём-то прав. В городе для вас действительно опасно, там принцессу будут искать в первую очередь. Оставайтесь здесь до тех пор, пока не придёт весточка от нашего друга, — изначально ей нужен был только де Тревиль, а на остальных спектакль рассчитан не был, однако хозяин дома предлагал ей это сам. — Если небылицы про наёмных убийц всё же хоть немного соответствуют истине.       Селина и не ждала, что Бертран ей поверит. — Ваше предложение слишком щедрое, господин де Батц. И, к слову, про убийц я даже несколько приуменьшила. Поэтому, скорее всего, я всегда буду в опасности даже здесь, находясь под вашей защитой, — Селина надкусила яблоко, чувствуя, как сладкий сок во рту тут же перетекает в горло. — К тому же, я не склонна доверять людям, не зная их мотивов, а ваши пока для меня туманны. У вас есть семья, имение, титул и честь, с чего бы вам прятать у себя без позволения на то короля опальную принцессу без ведома короля, если это — прямая дорога в Бастилию? — Как хозяин дома, ответственный за всех проживающих на моей территории людей, я категорически против вашей задержки здесь, но, как вы выразились, у меня есть семья, мадемуазель... В данный момент на первый план выходит моя роль родителя. Шарль — довольно непростой ребёнок, мне ли это не знать. У него было множество слуг, учителей, но ни один из них не мог удовлетворить его как собеседник. Они были ему не интересны. А вот вам он открылся. — Вы так думаете? — Селина бесшумно рассмеялась. Ага, открылся парень. Сделку он с ней заключил! За яблоки. — Думаю, — смотря на смеющиеся синие глаза напротив, мужчина сам невольно улыбнулся. — Легко заметить его восхищение вами, с ним такого не было давно. Как только Жан пришлёт весточку, а он обязательно исполнит данное обещание, я не стану удерживать. А пока вы можете остаться ненадолго здесь, вряд ли у вас имеется ещё какой-нибудь дом для ночлега на примете. — Хорошо. Ну предположим, я останусь, — Селина снова хрустнула яблоком, облокачиваясь спиной на перила, всматриваясь в небо, отчего её глаза стали казаться чёрными. — Но в таком случае у меня будет к вам две просьбы. — Какие? — спросил хозяин поместья, с интересом воззрившись на девушку, которая всё это время вела себя совершенно как взрослая.       Ни детской зажатости, ни глупых улыбок, сплошная неприкрытая деловая хватка. Действительно особа королевских кровей — гордая, хладнокровная и неприступная. И совсем не бесчестная, как подумал мужчина в начале. Однако она всё равно ему не нравилась. Была в ней чертовщинка, какой-то подвох. — Мне нужно по одной монете каждой меры величины, которую здесь используют, а содержание можете оставить за собой и использовать на благо поместья, — памятуя о проблемах с деньгами в этой семье, сказала брюнетка, которой мысль быть нахлебницей претила. — Также я заплачу вам за все сопутствующие расходы чуть позже, но с лихвой. И мне нужна будет служанка не из вашего дома, которую я смогу в будущем забрать с собой в Париж. — А что в просьбе найти служанку такого важного? — Бертран явно не понимал, куда она клонит. Если нужна та, которая причешет и оденет, то что мешало ей взять кого-нибудь из его штата? — Важно то, что она будет нужна как... собеседница, — девушка решила слегка приукрасить своё появление, чтобы у хозяина дома сложилась в голове нужная ей версия событий. Но и врать напропалую она не особо хотела. — Так как я родилась на Кипре, я не особо в курсе современной французской моды и обычаев. Знаю лишь основы, которые мне преподавали учителя, а потому мне нужен кто-то местный, кто поправит меня если что. Оплачивать её службу я буду так же из своего кармана. Но главным качеством служанки должна быть лояльность и молчание. Уверена, вы понимаете причины подобных критериев. — Что ж, я постараюсь найти такую, — мужчина кивнул, соглашаясь с поставленной задачей. Это был минимум, который могла потребовать от него принцесса. Отчего же не исполнить её маленькие прихоти, которые в будущем смогут помочь ей, а значит, и его сыну?       Да ещё и деньги тратить на неё почти не придётся, а с этим у уроженцев южных провинций Франции всегда были большие проблемы. — Благодарю вас, господин де Батц. За всё.       На поляне, что находилась на уже знакомой нашему читателю опушке леса, раздавался лязг металла и звон в очередной раз скрещивающихся шпаг.       Месяц.       Ровно месяц потребовался Селине, чтобы хоть чуточку свыкнуться с новой жизнью. И столько же понадобилось Шарлю, чтобы занять ум и всё свободное время гостьи своего дома. Солнце пекло, Бертран наблюдал за их очередной тренировкой, встав под одну из яблонь. Для него было удивительно узнать пару недель назад, что какая-то девчонка почти в совершенстве владеет техникой метания ножей и, в принципе, фехтовальными тактиками разных видов.       С той самой минуты его сын, до этого и так целыми днями играющий с девушкой, перестал отходить от неё даже на минуту. А Селине это было только в радость, во время игр с ним она не чувствовала себя одинокой.       Бертран вспоминал тот миг, когда впервые её увидел. Маленькая неощипанная пигалица! Но с такими необычайно синими глазами, что ему порой становилось неуютно, когда она подолгу оценивающе на него смотрела. А ещё мужчина отлично помнил, как эта самая принцесса вызвала на дуэль его друга, чтобы отстоять правду. В ней было столько всего: страх и бесстрашие, решительность и неуверенность. Девчушка эта была кладезем противоречий.       Такие меняют миропорядок. За таких умирают толпы мужчин. И своему сыну хозяин замка Кастельмор такой судьбы желал в последнюю очередь. Уж лучше дуэли, чем на коленях у женской юбки!       Шарль, сам того не понимая, будучи ребёнком редко ошибался в людях. Доверять принцессе было опасно, да, но всё равно понемногу к ней проникались пусть не симпатией, но уважением все обитатели поместья. Она просила не называть её «вашим Высочеством» или полным именем, все так и делали. Селина — значит просто Селина.       Реже всего общалась девушка с Бертраном. С виду хрупкая особа была невероятно своевольной, постоянно ставила любые его слова или устои под вопрос. И, что самое интересное, спорить с юной графиней было себе дороже. У брюнетки был просто несгибаемый внутренний стержень и на каждое его слово по десять железных аргументов! Но, к чести Селины следует отметить, что она старалась изо всех сил не вступать ни в какие конфронтации. А строгой дисциплиной она привнесла в родовой замок Кастельмор покой и уют.       Шарлю она показывала какие-то приёмы, делилась с ним мыслями о трактатах разных философов и учёных, а тот показывал ей то, чему его научили предыдущие учителя, и с радостью вгрызался в книги наравне с девушкой, как только выдавалась такая возможность. От неугомонного, вечно требующего внимания четырнадцатилетнего юноши не осталось и следа.       Таким образом Франсуаза наконец-то смогла заняться делами виноградников, и жизнь в доме с подачи её ласковой руки зацвела новыми красками.       Хотя при всяких попытках гостьи узнать о родовитости семьи и, например, почему никто ни разу не произнёс здесь фамилию д’Артаньянов или не рассказывает юному шевалье о предках, женщина заметно грустнела и уходила от ответа. Слуги мимолётом обмолвились, что графиня Франсуаза де Куссоль вышла по большой любви за не самого знатного человека, а Бертран после свадьбы взял её титул себе, что в глазах общественности смотрелось малость бесчестно и не по-мужски. В связи с чем с родственниками своей жены де Батц не ладил. А у него самого родственников не осталось. Так что тема эта, особенно в присутствии Шарля, почиталась за табу.       Всё также стоя под деревом, Бертран слегка потеребил во внутреннем кармане колета письмо, пришедшее сегодня от Жана. И вроде бы всё шло так, как и планировалось, но вот содержание письма мужчину обескуражило. И Селина вряд ли, когда прочтёт, будет согласна со всеми пунктами. Слишком уж она свободолюбивая, чтобы загонять себя в те рамки, которые собирался предоставить ей их друг.       Поездка, в которую они отправятся завтра, также была встречена хозяином дома без особого энтузиазма. Он чувствовал ответственность за жизнь этой маленькой беглянки. Его раздражало, что по просьбе Жана он не сможет взять её с собой и следить за ней и в гостях у друзей. Пускай и поездка будет длиться всего-то пару дней, но всё же... Как некстати пришло это чёртово письмо! — Ан гард! Пальцы переставь в правильное положение. Да, вот так. А теперь... алле! — громкий голос брюнетки заставил Бертрана встрепенуться и вынырнуть из чересчур тревожных мыслей.       Продолжив наблюдать за очередной серией отточенных ударов со стороны девушки и не менее хороших блоков со стороны сына, мужчина успокоился. Поговорят они сегодня без свидетелей, никуда не денутся, поэтому пока можно выдохнуть. А уж, если что. он найдёт способ мягко выдворить девушку из замка, заупрямься та по первой просьбе друга-соседа не поехать в Париж.       Пот градом катился по спинам дуэлянтов, отчего сорочки промокли и давно прилипли к спинам. Чумазые, грязные, уставшие, но оба такие довольные, что их улыбками можно было осветить самую тёмную пропасть. И прекратить бой было уже невозможно. Обоим хотелось выиграть.       Они бы и бились так до вечера, как, впрочем, и всегда, однако отец Шарля был чересчур задумчив. И всегда внимательной к деталям девушке это не нравилось. Обычно улыбающийся и с детским озорством смотрящий за их импровизированным сражением, — хотя по большей части восторг его был связан с сыном, а гостью при каждом удобном случае мужчина игнорировал, — а иногда и принимающий в нём участие, сейчас Бертран скорее напоминал статую. Она не была бы собой, если бы не хотела узнать, что происходит.       В какой-то момент любопытство взяло верх. Более резкий, нежели обычно, выпад, и Шарль придавлен девушкой к земле. — Так не честно! — выкрикивает парень, немного хрипя и пытаясь отдышаться, а затем встаёт с помощью протянутой руки и с улыбкой смотрит на свою подругу. — Никогда не жди от противника благородства, мой дорогой. Убийца на него не способен, — ответила Лина серьёзно, охлаждая пыл юного гасконца. Но глаза её улыбались, убеждая, что ничего страшного в допущенной ошибке пока нет. — Селина, нам надо поговорить, — донесся с другой стороны поляны голос главы семейства. Что и требовалось доказать. Девушка закатила глаза, разворачиваясь в сторону говорившего и убирая шпагу в ножны. — Сын, оставь нас и иди переоденься в дорожную одежду. Заодно скажи Адели приготовить для мадемуазель горячую воду.       Шарль послушался, подхватил свою шпагу и помчался вниз, прыгая по известным ему, как пять пальцев, кочкам. Бертран внимательно проводил его взглядом и, дождавшись, пока он скроется из виду, перевёл взгляд на ожидающую рядом девушку. Та же вновь в голове прикинула, сколько денег уже должна хозяину замка Кастельмор. — Что-то однозначно случилось, — она утверждала, не спрашивала. Сосредоточенное лицо «секунданта» было хоть и не самым красноречивым, но изрядно напрягало. — Пара вещей, и обе касаются вас непосредственно. Во-первых, поездка, — мужчина глубоко вдохнул, подбирая слова. — Я совершенно не против неё, но Жан просил за вами присматривать, при этом наотрез отказав мне в моём желании взять вас с собой. Когда я в поместье, то хотя бы могу контролировать тех, кто приезжает сюда и уезжает. Вдали отсюда у меня такой возможности не будет. — Могу уверить, в ближайших планах у меня не было намерений принимать гостей в вашем доме, — Селина усмехнулась и спрятала шпагу в ножны. — Что ещё? — Ещё вам пришло письмо от Тревиля, — Бертран вытащил из внутреннего кармана бумагу, но девушке в протянутую руку не отдал, вдруг краем глаза заметив, что фигурки сына по дороге к дому не видит. Не факт, что подслушивает, но он был где-то рядом. — Его мы обсудим с вами чуть позже без лишних ушей. Если вы не против, мадемуазель. — Не против, — кивнула Селина. Вкупе с серьёзностью Кастельмора-старшего письмо вызывало беспокойство.       Что-то успело уже пойти не так? — Раз есть возможность, я также хотел бы попросить вас подготовиться к поездке в Париж, пока мы не вернёмся. Это моя очень настоятельная рекомендация, мадемуазель. И желательно, чтобы приготовления эти прошли, опять же, без вашего непосредственного посещения города. — Поняла, а если мне всё равно надо туда поехать? — Значит, намерение покинуть замок у вас всё же есть, — увидев небольшую складочку у девушки на лбу, Бертран понял, что отговаривать её бесполезно. Она уже что-то задумала, а раз задумала, то переубедить опальную принцессу было не в его силах. — Тогда сократите свои визиты до минимума и просто так, из прихоти «прогуляться» лучше не выходите. — Постараюсь, — с натянутой улыбкой ответила брюнетка, даже не пытаясь в очередной раз вступать с ним в перебранку по поводу того, что легкомысленность ей не свойственна. Гиблое дело!       Хозяин поместья, кивнув каким-то своим мыслям, пошёл в сторону, куда до этого ушёл его сын. И уже не видел, как недовольно закатила глаза та самая опальная принцесса.       Через четверть часа, сидя на том же холмике, на котором она пришла в себя в первые минуты бытности её в этом мире, Селина увидела, как чете де Батц подали лошадей. Она привстала, рассматривая крохотные пятна, какими казались издалека кони, облокотилось плечом на их с Шарлем яблоньку и продолжила натачивать лезвие. В какой-то момент Бертран повернулся к ней. Единственный из процессии, кто в жару надел плащ, не узнать его было невозможно. И явно даже с такого расстояния он разглядел её. — Прям не мужчина, а орёл, — выплюнула она неприязненно, зная, что на поляне её никто не услышит.       И почему-то отчётливо представила на лице Бертрана взаимную неприязненную ухмылку. Как и она — ему, он тоже ей не нравился, шовинист чёртов! Всех, кто по определению не попадал под его понятия чести и религиозных устоев, — а Лина явно под них не попадала, она же женщина! — Бертран всячески язвительно колол словами или угощал полным игнорированием. Лучше б хоть раз подрался с ней не при сыне, не на тренировке, а по-настоящему, может тогда бы успокоился?       В конечном счёте через четверть часа Шарль и его семья уехали в карете в сопровождении двух охранников и служанки Франсуазы. Теперь она осталась в поместье одна за исключением десятка слуг.       Селина набрала в грудь воздуха, смакуя ароматы трав и яблок, витающие вокруг. Вот она, свобода, где никто не будет следить изо дня в день за каждым её шагом. Но при этом какая-то угроза таилась в этом чересчур светлом небе без единого облака, и поляне, на которой не было даже намёка на обычно гуляющий ветер.       Пустые синие глаза юной девушки смотрели перед собой. И не было в них ни намёка на жизнь. Месяц, который Селина честно дала своему внутреннему ребёнку для того, чтобы почувствовать сладкий вкус сбывшейся мечты, вышел. Теперь наступает время натачивать ножи и быть осмотрительной.       Мягкое полотенце отлично впитывало влагу. Девушка в который раз рассматривала себя в зеркале. Синие глаза гуляли по плечам, ключицам, шее и рукам, акцентируя внимание на каждой детали, на каждой мелочи. Она всё стремилась найти себя в незнакомом теле. Не получалось.       Её внешность из родного мира явно не спешила вытеснять ту принцессу, в которую она вселилась. Волосы не стали виться. Прямые, в них не путался и не ломался гребень, они ниже плеч не вырастали. Хотя на руках, например, появились хоть какие-то очертания знакомых мышц, выработанные постоянным желанием Шарля учиться чему-то новому. И с каждым разом поднимать шпагу становилось всё легче. Уже что-то.       За месяц она и сама успела кое-чему научиться.       Например, Селина потихоньку изучала свои способности и поняла, что означали слова Хранителя на счёт изменения вещей. Он имел в виду не только события. Вещи, обычные вещи. Горшки под цветы, одежду, еду — она могла сделать что угодно из какой-нибудь палочки в руке или монетки. По непонятным причинам особенно хорошо получалось, если материал в руках хоть немного содержал золото.       Практиковаться она не особо пробовала. Это было возможно только тогда, когда в доме за ней никто не следил, а с учётом того, что весь этот месяц — «испытательный срок» — за ней был постоянный надзор, ни о каком «колдовстве» речи не шло. Но поздними ночами в темноте девушка пробовала создавать из деревянных щепок и угольков в камине разного номинала монеты. А утром сравнивала их с теми, которые ей дал Бертран по её просьбе. Следующим этапом она начала спрашивать у слуг, настоящие ли монеты, делая вид, что нашла их во дворе или на дорожке в саду. Некоторые монеты слуги забирали и так и не отдавали, из чего Селина делала вывод, что монетка действительно удалась. По крайней мере, она научилась создавать деньги и ночь за ночью кошелёк, который она собиралась отдать Бертрану за приют, потихоньку наполнялся.       Четыре дня, во время которых чета Кастельмор будет отсутствовать в поместье, были расписаны брюнеткой по часам. И всё нужно было успеть сделать именно сейчас, потому что письмо от де Тревиля из Парижа пришло раньше, чем она планировала. Со стуком в комнату вошла девочка чуть младше неё, тем самым заставив Селину перестать созерцать своё отражение. Присев в книксене, субретка улыбнулась. — Ваша одежда ждёт в спальне, ваше Сиятельство. Могу быть ещё чем-то полезна? — Да, помоги мне переодеться, — кивнув на дверь, ответила Селина и, тряхнув влажными после ванны волосами, пошла на выход.       Служанка поклонилась и посторонилась, пропуская её вперёд. Думаю, стоит познакомить наших читателей с этой замечательной молодой особой, которая сыграет в нашей истории не самую последнюю роль.       Компаньонку кипрской принцессы звали Адели-Аннет Фрере. Надо признать, своё имя она полностью оправдывала. Работящая, умелая и верная. Бертран постарался исполнить просьбу своей гостьи со всей свойственной ему скрупулёзностью и честностью, пусть сама Лина от этого симпатичнее ему не стала.       Маленького роста, обладательница милейшего личика и слегка раскосых карих глаз, Адели сильно облегчала Селине жизнь своим присутствием. Она не задавала вопросов и не вмешивалась в то, что её не касалось, но делала намного больше того, что ей приказывали, буквально предугадывая желания своей госпожи.       Поначалу темой разговоров девушек был простой интерес со стороны служанки, который заключался в мелочах. Почему в комнате постоянно открыты окна? Почему Лина не носит корсеты, пользуясь исключительно шнуровкой на платьях? Позже их беседы потихоньку переросли в более глубокие: они обсуждали политику, экономику, этикет, религию и обычаи разных стран. И незаметно, после очередных ночных посиделок в библиотеке, они сдружились.       Русоволосая особенно разделяла страсть своей госпожи к книгам. Фрере пришлось рано повзрослеть, чтобы выжить, когда её родители скончались в одном из многочисленных пожаров, гуляющих по Франции во время летней засухи. А потому она цеплялась за любую возможность узнать что-то новое, чтобы потом вовремя «выстрелить» и достойно устроиться в жизни.       Надев удобный и относительно неприметный костюм, Селина принялась за сооружение причёски, попросив Адели принести ей из сада свежих яблок для пирога. Для того, чтобы выскользнуть из поместья в город, нужно было как-то задобрить стражников у ворот. Пока служанка выполняла её поручение, девушка вышла в опустевший розовый сад. Ребёнка, который нёсся бы к ней с широко раскрытыми объятиями, поблизости не было. Как и слуг в окнах, Селина проверила.       Достав созданный ею недавно свисток, брюнетка пару раз коротко в него дунула. Звука слышно не было. Только тот, что не был различим человеческому уху, но был достаточно громким знаком для представителей животного мира. Точнее, для одного конкретного представителя. Что бы не написал де Тревиль в том письме, брюнетке нужен был конь. Молодой, сильный, который смог бы отнести её куда угодно. Он знал бы команды, слушался бы только её и порывов ветра, ведущих к цели...       И такой нашёлся в один из тех многих часов, когда Лина прогуливалась после тренировки на поляне, окружённой лесом. Вернее, нашёлся маленький грязный раненый в бок жеребёнок, отбившийся от табуна совершенно непонятной породы и цвета. Селина до сих пор помнила то искреннее желание помочь этому маленькому существу.       Помнила, как, закрыв глаза, сосредоточилась, впервые чувствуя волну тепла, расходящуюся от груди к рукам мелкими пульсирующими толчками. И как спустя миг перед ней стоял вполне себе молодой сильный конь. Конь, которого спасла магия, текущая золотом в её крови.       От приятных воспоминаний Селину отвлекло тихое размеренное дыхание прямо над ухом. К её виску прикоснулось что-то шершавое, похожее по ощущению на очень-очень мягкий тёплый бархат. И это бархат вдруг быстро-быстро начал шевелиться. — Да сколько можно? Хватит есть мои волосы!       Огромный фризский конь смотрел сверху вниз прямо на неё своими карими умными глазами. Чёрная шёлковая грива слегка колыхалась на ветру, длинные ноги переступали по гравию в нетерпении. Настоящий красавец! Рука Лины сама собой потянулась к бархатному носу, поглаживая его. В синих глазах блеснули слёзы. Такие же, как когда она его впервые увидела. — Здравствуй, Азарт, — прошептала она. — Я скучала. Конь наклонил свою лебединую шею, прислоняясь своим лбом к её. По его глазам, осознанно смотревшим на неё, было видно, что свою хозяйку он услышал и понял. Мягкие губы скользнули по женской щеке, вызывая у брюнетки искреннюю улыбку, а потом и смех. — Целоваться хочешь? — Селина чмокнула его тут же. — Да, ты целоваться хочешь?       Конь вновь прошёлся бархатным носом по её губам, получая ещё несколько поцелуев. Селина назвала его Азартом потому что это было первым, что пришло ей в голову. Первая эмоция, связанная с ним. Восхищение, желания успеха в чём-либо. Это конь — её внутренние тяга к приключениям и жажда жить, связанная с игрой, риском и опасностью.       Вспомнив о том, что пока она находится всё ещё в поместье, Селина огляделась по сторонам и внимательно всмотрелась в окна. Пусто, никто их не видит.       Разместив Азарта в свободный денник в самом дальнем углу заброшенного крыла конюшни, девушка начала водить руками из стороны в сторону, создавая нужные ей вещи. Седло, подпруга, чёрная уздечка без трензелей, чтобы не травмировать скакуна, недоуздок, парочка одинаковых вальтрапов неприметного, но современного ей кроя, мешок яблок, пара тюков сена, вода в поилке... Когда полки рядом с денником были заполнены всякой «нужной всячиной», девушка взяла деревянную табличку, висевшую на калитке, и вывела там чернилами имя своего нового друга.       Итак, первое и главное дело — выполнено.       Почему нельзя было привести коня в конюшню, пока в поместье был Бертран? Объяснение было до банального просто. Его слуги следили буквально за каждым шагом Селины и, узнав, что она «колдует», а именно так в простонародье назвали бы то, что помогло ей сделать свисток, хозяин дома вряд ли бы погладил её по головке. Ведь дикий конь не может приручиться просто так. Клеймо в подобных случаях почти было бы обеспечено, и, по сравнению с костром, показалось бы манной небесной. По крайней мере Лина этого боялась панически. Соврать, что купила его — проще.       Ещё перед поездкой стоило обзавестись собственным средством самозащиты.       Получилось не так хорошо, как с монетами, но результатом Селина осталась довольна. Простая кривая палка, подобранная где-то на аллее, превратилась в прекрасный марагеновый сплав. Дорогой материал, который, помимо прочего, используют при строительстве центрифуг для обогащения урана, делал длинный узкий клинок, спрятавшийся в ножнах, опасным даже на вид. Его узкие заточенные острые грани отражали свет свечей и солнца, падающего в конюшню через окно.       Угольно-чёрный матовый эфес, более походивший на испанский, чем на французский стиль ковки, был крепок и удобен. И только Монфорова знала, что материал этого клинка не возьмётся опознать ни один местный кузнец и что сломается шпага отнюдь не скоро.       Приноровившись, Селина создала вторую шпагу. Она выглядела менее вычурно, но девушка была уверена, что Шарлю понравится. И что Бертран вряд ли отдаст это оружие кузнецу на проверку. Золото гасконцы не любили, все эфесы их шпаг выполнялись в серебре. Поэтому и щитки, и душки, и навершие у этой шпаги были выполнены именно из этого металла.       На ужин брюнетка испекла шарлотку. Когда-то они с Кристиной подружились благодаря такой же. Тина была голодная, а Лина, которую из приюта забрали не в столь юном возрасте, умела готовить. Вот и всё. С тех пор брюнетка поняла простую истину — еда людей объединяет. Приятные воспоминания о чём-то далёком и таком родном весь оставшийся вечер грели ей сердце. В условиях Франции эпохи Барокко приготовить даже столь простое на вид германское блюдо потребовало немало усилий.       Довольно криворуко растопив печь, судя по насмешливому взгляду Адели, на которую Селина только фыркнула, девушка замесила тесто, изо всех сил стараясь сделать его нежным и воздушным. И результат того стоил. Пирог получился поистине великолепным, и все слуги наравне со стражниками и привратниками, с которыми девушка любезно поделилась большими порциями, отозвались о нём крайне лестно. Вот и здорово! Им приятно, ей полезно.       После ужина брюнетка, вся измотанная, поднялась в свою комнату. Адели обтёрла её тело тёплой водой, заодно размяла затёкшие плечи и помогла приготовиться ко сну. Отослав служанку привычным благодарным кивком, Селина проводила взглядом её фигуру и откинула одеяло, подходя к открытому нараспашку окну. Крыши городка, поле с виноградниками, смешанные леса... Ничего необычного.       Всмотревшись в серое пасмурное небо, Селина с тоской вспомнила о Морозовой. Её глаза точно также темнели, как тучи над поместьем, стоило блондинке опечалиться. Единственное напоминание о том, что когда-то они были синими, как и у неё. Сердце графини сжалось от тоски по двадцать первому веку. — Я вернусь, Крис, — шёпот Селины прокатился по комнате вместе с ветром, тут же теряясь в складках штор, которые девушка ненавидела закрывать на ночь. — Я обещаю, что сделаю всё, чтобы вернуться.       И той ночью ей снилась только подруга. Много маленьких мелочей, которые она не вспомнила бы, будучи в сознании. Движения Кристины, будто из вальса, на том поле, где она её выиграла. Разговор за шарлоткой, по факту — их первая беседа без нападок друг на друга, наполненная неловкими паузами и глупыми улыбками. Как они смеялись над учительницей физики, когда она отворачивалась, и корчили ей рожи. Как, пытаясь не смеяться, оттирали пол от горячего шоколада. От запаха последнего Лина проснулась.       Селина встала как нельзя вовремя. Подобного с ней не случалось давно. Обычно она спала настолько долго, насколько возможно, пока Фрере не приходила её будить. Порой с боем. В основном именно с боем. Подушками, одеялами и прочим. Но хозяев дома не было, а значит на слугах висело множество обязанностей и поручений, поэтому брюнетка только хмыкнула. Нет так нет, сама оденется.       Нацепив один из немногочисленных робов тёмного цвета, единственными украшениями которого были золотые шнурки под грудью и сама ткань, отливающая синевой, Селина легонько прошлась гребнем по волосам. Помогло не особо, но хотя бы выглядела она теперь сносно. Закрепив перевязь со шпагой и схватив из миски с фруктами одно из ставших любимыми ею яблок, она поспешила вниз.       Чёрный копытный уже ждал её, радостно приветствуя тихим фырканьем. Войдя в стойло, синеглазая насыпала Азарту смесь из моркови, картофеля и овса. Пока жеребец активно хрустел своим первым казённым завтраком, Лина принялась его чистить. Прошлась щёткой по шерсти, поскребла, чтобы избавить ту от комков, расчесала гриву и хвост, а также осмотрела ноги на предмет повреждений. Так, на всякий случай.       Адели, приметив свою госпожу ещё тогда, когда она прошлась мимо кухни и комнат для прислуги во двор, ждала возле ворот. Молча передав девушке седельную сумку со свежими булочками и флягой с водой, она опасливо покосилась в сторону животного и отступила на пару шагов. Лошадей Фрере не боялась, но опасалась. Однако Азарт на неё даже не посмотрел, найдя занятие поинтереснее. Карие глаза блуждали по лужайкам с сочной травой возле дороги. — Меня не будет до обеда, — лаконично известила Селина свою служанку. Та только в очередной раз молча кивнула, расправляя складки на платье. — И там, на полке в кухне, осталось ещё немного пирога. Это тебе, приятного аппетита.       Адели тут же просияла и, быстро поклонившись, убежала в сторону крыла, отведённого для прислуги. Селина бесшумно рассмеялась, удивляясь прыти девочки. Хоть та и ненамного младше неё, почему-то л’Амори ощущала себя сильно взрослее. Странное чувство.       Повернувшись к коню, напомнившему о себе тихим ржанием, брюнетка погладила чёрную шерсть и постаралась кое-как приладить отданную ей суму с провиантом. Проверив, надёжно ли всё закреплено, она взялась руками за луку седла. Подтянувшись и перекинув ногу, она тут же послала фриза вперёд, наконец испытывая знакомое ощущение лёгкости и свободного полёта.       Ветер в лицо, лес вдоль дороги... Тарб казался Лине прекрасной картиной из книг. До города она добралась благополучно и с хорошим настроением, у ворот девушка спешилась и повела коня под уздцы. Повернув в сторону знакомого по рассказам Шарля и Адели рынка, Селина начала внимательно осматривать прохожих. Было около полудня, большинство деревенских уже проснулись и неспешно прогуливались мимо прилавков, как и она, пока окончательно не стало жарко.       Остановившись возле небольшого незанятого торгового места, брюнетка обернулась и посмотрела по сторонам, отмечая выгодное расположение выбранного участка. Она могла видеть всех, кто входит и выходит с рынка, а потенциальные покупатели могли видеть её. Дождавшись, пока люди пройдут мимо и на её ряду не останется любопытных глаз, Селина закрыла глаза, быстро поводя руками.       Из камней на площади перед ней тут же материализовалась несколько обычных хороших коней, здоровых и готовых отнести любого дворянина на поиски приключений. Тоже фризов, как и Азарт, только менее мышечных. Привязав их к обычному бревну, закреплённому на двух камнях, синеглазая жестом подозвала управляющего. Трудно было назвать сие нормальным торговым местом по меркам двадцать первого века, но в деревне Селина не ожидала большего. Скрепя сердце отдала хозяину рынка ту самую монету, которую использовала в качестве образца при создании других.       Будто желая поддержать, Азарт встал рядом с хозяйкой, тут же отгоняя одним своим грозным видом уличное ворьё, которое уже начало к ним приближаться. Благодарно улыбнувшись, Селина встала под тень от одной из крыш, потому что солнце начинало разгораться, превращая щебень под ногами в раскалённые угли. Пожелание Кастельмора-старшего на минимизирование выходов в город девушка помнила, да и сама, чего греха таить, опасалась соваться даже в такое небольшое скопление людей. Но ей нужны были куда большие деньги, чем те, что лежали в мешочке для Бертрана. Оплата служанки в городе, назревающая поездка в Париж, поиск жилья. Достать такие суммы из воздуха просто так не получалось. Создавать монеты в большом количестве она пробовала бесчисленное количество раз. Всегда по каким-то непонятными причинам получались подделки, которые слуги с лёгкостью отличали от оригиналов. Выход был только один — продать что-нибудь не нужное, как сказал герой одного мультфильма.       Стояла она относительно недолго. Лошади, близнецы её фриза, должное внимание привлекли. За полтора часа к ней подошли если не полсотни, то человек тридцать точно. Но никто коней покупать не собирался — вот проблема! Она успела выпить и сесть всё из дорожной сумки, перекинуться парой слов с местным пекарем. Все здоровались с ней, обсуждали последние новости, дети просили погладить лошадок, после чего всякий раз Селина недовольно стискивала зубы, но всё же позволяла сделать желаемое.       Он привлёк её внимание почти сразу, едва отделился от основной части толпы.       Судя по гордой выправке и неторопливой манере ходьбы, дворянин, причём весьма высокого положения. Подобные люди не любили разглагольствований, поэтому интерес этого человека действительно заключался в покупке. Аллилуйя! А то стоять на жаре без воды посреди шумной толпы уже становилось тяжеловато.       Чуть выше среднего роста, широкоплечий, в чёрном плаще, шляпе с красно-фиолетовым плюмажем, господин шёл в сопровождении пары слуг. Военная выправка последних подсказала Селине, что сопровождающие его были не так безобидны, как хотели казаться на первый взгляд.       Когда дворянин приблизился, Селина смогла разглядеть его лицо. Чёрные волосы, очень светлые проницательные глаза, благородные прямые черты бледного лица с тщательно подстриженными усами. Красив, чёрт, и явно это знает. В свете солнца под распахнутой от ветра полы чёрного плаща Селина увидела колет модного фиолетового цвета с серебряной перевязью. — Доброго вам дня, красавица, — лукаво улыбнулся он. Причём улыбка его выглядела очаровательно, хотя, судя по лицу, появлялась довольно редко. — И вам доброго, — склонила голову она и указала глазами на свой товар. — Не желаете посмотреть лошадей?       Чем быстрее продаст, тем скорее покинет городок. Всё же, так долго находиться в незнакомой толпе было действительно рискованно. — А вот и желаю, — ответил он с вызовом и погладил одного из жеребцов по шее. — Люблю этих благородных животных, а ваши ещё и породисты. Удивительно, как в такой дыре могут находиться столь прекрасные создания?       Селина могла на чём угодно поклясться, что вкупе с кинутым на неё взглядом и улыбкой последняя фраза относилась не к лошадям. — Сколько просите за пятерых? — Полторы сотни экю за каждого, — ответила она просто.       Площадь постепенно вымирала, люди спешили укрыться от жары и духоты в своих домах. Возле них остались лишь слуги её покупателя и редкие прохожие, заинтересовавшиеся, возьмёт ли теперь дворянин коней. За такую-то баснословную сумму для захолустья! — Сторгуемся? — Не горю желанием, простите.       Любезно, но едко. Покупатель подступил к торговке ближе, заставив Азарта за спиной Лины нервно переступить с ноги на ногу. — Ну и ладно, ваше право. Хотя эти жеребцы стоят своих монет, — ответил молодой человек, внимательно разглядывая девушку. — Покупаю. Но мне кажется, что мы с вами уже где-то встречались?       А вот и тот самый вопрос, который с подвохом. Может, он, следуя примеру Тревиля, тоже заподозрил её или узнал? Хотя Селина своего имени пока не называла...       Вдох-выдох. Нельзя быть такой мнительной. Лукавая, слегка насмешливая улыбка, чуть прищуренные глаза — дворянин наверно просто считал, что девушка растает от столь неприкрытого интереса. А, возможно, что после заигрываний всё-таки дойдёт до снижения цены на товар. Незачем ему подозревать торговку.       Только Селина была чересчур рациональной, чтобы вестись на нечто подобное. — Маловероятно, — будто бы ничего не заметила, ответила она, совершенно игнорируя удивлённые тёмные глаза сбоку. Что такое? От ворот поворот не ожидался? А вот получите, распишитесь. — Я не местная. Слугам скажите коней забрать. — И откуда же вы? — и снова эта милая обаятельная улыбка. И ни единого действия.       Селина недовольно поджала губы, сама взяла и отдала каждого из коней подошедшей охране, а после развернулась. Красноречивый намёк, но мужчина словно специально продолжил мило улыбаться, оставив его без внимания. Только облокотился на бревно поудобнее. Ладно, ей не тяжело поддержать разговор. — Если скажу, что я из Испании и что это — огромный секрет, вы мне поверите? — брюнетка как ни в чём не бывало обошла прилавок. Врала, да, но он-то об этом вряд ли догадается. А даже если догадается, она успеет ускакать раньше.       Тем временем покупатель застыл на месте и окинул девушку оценивающим взглядом ещё раз. И каким же недобрым был этот его взгляд! Селина вдруг поёжилась. От дворянина повеяло опасностью, на руках девушки выступали лёгкие мурашки. Очень удачно, что платье обладало длинными рукавами и тем самым не выдало свою хозяйку. — Я подумаю над вашей просьбой, мадемуазель. — Не угодно ли вам будет назвать своё имя, сударь-который-подумает? — Селина непосредственно улыбнулась, маскируя приветливостью нервно дёргающийся краешек губ.       Молодой человек на шпильку не обиделся. Девушка была совсем юной, да и шутила явно не с целью его задеть. Безвинный флирт с тонким намёком на интерес молодой красавицы не поддержал бы только глупец. — Сезар де Рошфор, к вашим услугам, — ответил он, просто пожав плечами, на пару секунд обернувшись проверить, крепко ли слуги держат лошадей. — Но, раз мы земляки, вы можете меня знать под именем гранда де Уэскара. — Боюсь, ваше имя мне ничего не говорит.       А вот внутри у девушки от слов конюшего будущего кардинала что-то оборвалось, с треском улетев куда-то под ноги. Перед ней стоял помощник самого Ришелье! Сознание с такой силой ударилось в панику, что заложило уши. Показалось, что она оглохла и ослепла. Рука Рошфора, повернувшегося обратно и заметившего резкую перемену в «испанке», легла ей на спину. — Señorita? No se siente bien? — с трудом сфокусировав взгляд на лице графа де Рошфора, оказавшегося слишком близко, синеглазая попыталась улыбнуться и отстранилась. — Солнце печёт, граф, ничего страшного, — ответила она на французском и взяла себя в руки.       Нельзя, ни в коем случае нельзя показать, что она его боится. Нельзя и всё! Ей не нужны лишние подозрения. Особенно от него, учитывая тот факт, что Шарль в Париж поедет лет эдак через пять, а ей с ним до того момента ещё придётся... что? Непонятно. Вообще пока не ясно, кем он в итоге для неё будет: врагом или другом. Но встретятся они ещё не раз, вот уж точно. — Тогда позволите ли вы мне узнать ваше имя тоже? — спросил он.       Зря! Очень даже зря! Надо было сказать, что ей плохо, дурно и что вообще она с головой не дружит. А теперь не миновать ей допроса в Бастилии, не придумай она что угодно убедительное.       Рошфор отнюдь не глуп и вряд ли поверит в совпадение имени кипрской принцессы с именем селянки, продающей хороших скакунов на базаре в каком-то захолустье. Даже для гвардейца это показалось бы подозрительным совпадением, а уж для правой руки второго человека Франции... — Луиза, — ответила Селина первое попавшееся имя, которое пришло ей в голову. А затем, будто бы вспомнив о приличиях, а на самом деле вспомнив фамилию, которую вычитала в одной из книг про девушку-дизайнера из Лондона добавила и сделала книксен. — Луиза де Стальеро. — В таком случае, позвольте мне откланяться, señorita de Staliero, — ответил он и вытащил из-под полы плаща кошель с монетами. Отсчитав несколько сотен экю, Сезар развернулся на каблуках и зашагал прочь, оставив деньги на прилавке.       Синие глаза долго испытующе смотрели ему вслед. Рошфор явно сыграет в её жизни не последнюю роль. Такой с виду вежливый, обходительный и, чёрт его побери, внимательный к деталям, граф явно был не лыком шит. Он был опасен. Да, именно опасен, и эту мысль девушка несколько раз прокрутила в голове, чтобы запомнить и никогда не забывать. Вместе с тем фактом, что фиолетовый шёлк ему очень даже к лицу.       Губы Азарта, уставшего стоять на месте пару часов и уже передохнувшего после скачки, коснулись уха девушки, легонько его пощекотав. Селина моментально отвлеклась и рассмеялась, тут же слегка почёсывая ноготками коня по мягкой коже у ноздрей. — Да, мой хороший, ты прав. Поехали домой.       Сжав в руках кошелёк, в котором на самом деле Рошфор оставил не семь с половиной, а десять сотен экю, про что никто, кроме покупателя, ещё не знал, Селина счастливая поскакала домой, наслаждаясь всей душой порывами ветра, что путались в её тёмных волосах.