Собирая осколки воедино

Сара Керриган стояла рядом с Мэттом, опершись о стену. Она снова выглядела как человек, её руки были скрещены на груди, а взгляд — устремлён вниз. Долгое время никто не произносил ни слова. В этом не было нужды. Мэтт знал, зачем она пришла сюда. Потому что настало время. Возможно, было неумно заставлять богоподобную сущность вроде Сары ждать, но, когда она наконец подняла взгляд и открыла рот, Мэтт поднял палец: — Погоди, мне нужно кое-что сделать. Сара приподняла брови, но ничего не сказала. Мэтт пошёл дальше по коридору и завернул в другую комнату. В уборную. Может, это и было абсурдно, но ему приходилось расставлять приоритеты. И сейчас даже Сара не волновала его так, как его мочевой пузырь. Закончив и вымыв руки, Мэтт посмотрелся в зеркало. Алкоголь путал мысли, но не давал полностью игнорировать обуревавшие его сомнения и страхи. Мэтт перевёл дыхание. Он не знал, что будет дальше, и это... приносила ему странное утешение. Ситуация была больше не в его руках, ему оставалось только поставить точку. Когда он вернулся, Сара была на том же месте. Она, кажется, не сдвинулась даже на сантиметр. Мэтт посмотрел на неё, потом на закрытую дверь. Он снова вспомнил историю, которую лейтенант Хернандез рассказала о её бабушке и дедушке. Им не позволили быть вместе, потому что это было удобно для всех, кроме них... Он хотел спросить Сару о многом. Но знал, что не получит ответа. Или, ещё хуже, получит ответ, который ему не понравится. — Так в том-то и дело, что нет! — воскликнул кто-то за закрытой дверью кают-компании. Часть его хотела просто вернуться туда и проигнорировать богоподобную сущность, которая, похоже, подслушала всё, что они говорили и что делали. Но наконец он повернулся к ней. — Ты подслушивала? — спросил он. — Каждое слово, — ответила Сара.

***

— Так, и где нам сделать эту татуировку? — рассуждал Свонн. Они сумели вытащить Валериана из-под кучи стульев и просто бросили его на один из столов. Он лежал на животе и, кажется, был в отключке. Его левый глаз начинал заплывать. — Да я и сам не знаю, — ответил Джим. На самом деле он всегда надеялся, что сможет провернуть что-то подобное. Только надеялся, что татуируемым императором окажется Арктур Менгск, а татуировка будет особо оскорбительной. Но мысль о том, чтобы сделать это с сыном Арктура, была довольно ироничной. В извращённом, но приятном смысле. — На руке? — предложил Свонн. Джим покачал головой: — Не, на видимое место ставить нельзя. Может, на грудь? — Пф, а если парень пойдёт в бассейн? Это тоже не подойдёт. Может, щиколотка? — В бассейне будет видна и грудь, и щиколотки. Хм, сложный момент, — протянул Джим. — Никогда у нас не было Рейдера, который бы имел дело с папарацци. — Может, внизу ступни? У Мэтта тату как раз там, — предложил Свонн. — Хмм... неплохо, но недостаточно. Нужна часть тела, которую никто не увидит. — Может, побрить его и поставить на голову? Волосы отрастут, и ничего не будет видно! — Не, они будут отрастать слишком долго... Тут на лице Джима появилась ухмылка. Он придумал идеальное место. Если какой-то папарацци сделал бы фотографию этой части тела, это в любом случае вызвало бы скандал. — Дай мне эту штуку, — сказал он. Свонн протянул ему тату-пистолет. Это был грубый образчик техники, и его едва ли можно было назвать татуировочной машинкой. Вместо вкалывания чернил под кожу он скорее вжигал их под неё, напоминая в итоге инструмент для клеймления. Но его было легко использовать, и легко пожалеть об использовании. Джим подошёл к Валериану и начал стягивать с него штаны. Император неразборчиво застонал. — О да, это отличное место! — воскликнул Свонн. — На левой или на правой? Джим посмотрел на ягодицы императора и нахмурился. Это был сложный выбор, способный изменить судьбу всего сектора! В итоге он решил этот вопрос как настоящий профессионал: наставил палец на одну из ягодиц и начал: — Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана... В итоге его палец остановился на левой ягодице. — Левая! — возвестил он и уже поднёс пистолет, когда Свонн неожиданно выхватил его из руки: — Погоди, ковбой! Не стреляй! — Эй! Чего там ещё? Свонн начал что-то подкручивать в тату-пистолете: — Я пользовался этой штукой, чтобы маркировать стальные балки под замену. Надо прикрутить мощность, а то татуировка выйдет заодно и с другой стороны. — А-а. Да, это было бы не очень хорошо, — пробормотал Джим. Когда Свонн вернул ему пистолет, он взял его и пожал плечами: — Ну, вперёд! Он прижал устройство к ягодице Валериана и нажал кнопку включения. Послышался шипящий звук, и тело Валериана неожиданно дёрнулось, словно под действием электрошокера. Он не стал закричал, а просто изогнулся, словно готовящийся нырнуть за рыбой тюлень, и плюхнулся обратно на стол. — Э-э... так и должно быть? Я что-то не помню, чтобы в прошлый раз так было. — Давненько не использовал эту штуку на людях. Может, она сломана? Тут Джим посмотрел на ягодицу Валериана и прищурился. С ней что-то было не так. К несчастью, он был так пьян. что не мог сосредоточить взгляд. — Что это? — спросил он, указывая пальцем. — Его Им-жоп-раторское Величество, — хихикнул Свонн. — Нет, я про татуировку. Что это? — Ты о чём? Это ж твой символ, дурень! Символ Рейдеров! — Так в том и дело, что нет! — Дай-ка посмотреть, — Свонн наклонился вперёд. — Кажись... спагеттина, обёрнутая вокруг кирпича? — Это не спагеттина, а крылья, — застонал Джим. — Крылья? Какие крылья? Ты о чём? — Чувак, мы только вытатуировали на жопе императора Доминиона бабочку, — медленно произнёс Джим. — Бабочку? А что это? — Забей. Мэтт нас прибьёт, если узнает. Нам нужно это исправить. — Как? — спросил Свонн. Обычные люди решили бы что-то вроде "Отведём его в врачу, чтобы тот свёл татуировку". А вот пьяные... Из обычной логики следовало, что нужно было обратиться за помощью. Из пьяной — что оставалась ещё одна ягодица. Джим посмотрел в "дуло" тату-пистолета, где был виден символ, и начал его переключать. — Свонн, почему один из этих символов — единорог? — А что такое единорог? — Да неважно уже. Наконец найдя нужное изображение, он прижал пистолет к правой ягодице Валериана и нажал кнопку. Снова зашипело, и, когда он отнял пистолет, их взорам предстал новенький символ Рейдеров. — Ну вот, теперь всё в порядке! Про татуировку в виде бабочки они уже забыли. И не знали, что в будущем она станет чем-то вроде легенды, продемонстрировав высокую устойчивость к сведению. Валериану не будет до неё особого дела, а вот его будущая жена, почитаемая и уважаемая Лелия Кёртланд, по слухам, будет очень любить её, считая крайне милой. Джим тем временем, желая поздравить самого себя, взмахнул рукой: — Отлично сработано! — А-а-а! — вскрикнул Валериан, когда удар попал ему прямо по ягодице. Он свалился со стола на пол и застонал. — Боже, как горит зад! Джим и Свонн лишь радостно захохотали. Тут открылась дверь и вошёл Мэтт. И, судя по его лицу, увиденное ему не понравилось. — Что вы тут делаете? — гаркнул он. — НИЧЕГО! — в унисон ответили Джим и Свонн. Джим поспешно спрятал тату-пистолет за спину. Валериан сумел натянуть штаны, но на большее его не хватило. Мэтт подошёл к ним, и Джиму показалось, что в нём что-то изменилось...

***

— Ты подслушивала? — спросил Мэтт. — Каждое слово, — ответила Сара. Мэтт начал чувствовать беспокойство. Сара и так недолюбливала его, а тот факт, что они четверо только что говорили то, что не сказал бы ни один трезвый человек, делу не помогал. — Ты всё время была здесь, да? — уточнил он. На этот вопрос Сара не ответила. Её молчание, впрочем, само по себе было красноречивым ответом. Мэтт подошёл к двери и уже хотел нажать кнопку, но заколебался и опустил руку. Интересно, что сейчас происходило в кают-компании? Наверное, Джим и Свонн рассказывали Валериану ещё больше диких историй. Мэтт посмотрел на свою руку и увидел, что та подрагивает. Он был слишком пьян для того, что должно быть сделано. Как бы ему ни понравились последние часы, сейчас ему требовался ясный ум. Он отступил от двери и перевёл взгляд на Сару: — Можешь оказать мне услугу? — Кажется, мы уже обозначили основу наших отношений, Мэтт. В случае, если ты не помнишь, намекну: иди к чёрту. Он хотел ответить что-нибудь грубое, но прикусил язык. — Помнишь, что ты сделала с мной, когда мы снова встретились? — Швырнула тебя в стену. — Нет, не это. — Исправила тебе кости, когда их сломала? — И не это. Я про то, что ты снова сделала меня трезвым. Можешь... А-А-А-А-А! Не успел он договорить, как Сара щёлкнула пальцами, и его кровеносные сосуды словно наполнились лавой. Это было даже хуже, чем в прошлый раз. Тогда он был пьян, а сейчас — пьян в стельку. И алкоголя, который требовалось удалить, было куда больше. Мэтт упал на колени, захрипев и закашлявшись. Через мгновение боль исчезла, так же быстро, как и появилась, но ему пришлось ещё некоторое время стоять на коленях, собираясь с духом. — Боже... — простонал он. При все болезненности метод был крайне эффективен. Наконец поднявшись, Мэтт вспомнил, что в прошлый раз не только протрезвел, но и ощутил себя лет на десять моложе. Сейчас он чувствовал себя так же. Он задался вопросом, был ли это побочный эффект или своего рода дар. Но потом посмотрел на Сару и, увидев выражение её лица... ...понял, что это был побочный эффект. Неожиданно он вспомнил всё. Шутки, скользящую посадку... Он закрыл глаза и выругался себе под нос. Он вёл себя как идиот! Всё, что он делал, не имело смысла! Помимо того, чтобы оттянуть неизбежное. — Ты уже приняла решение? — пробормотал он. — Не твоё дело, Мэтт, — ответила Сара, затем повернув к нему голову и смерив холодным взглядом. — А ты? Изменил ли ты своё решение? Мэтт чувствовал, как его сердце заколотилось в груди. Он боялся. Не только Сары, но и того, что ему предстояло сделать и сказать. — Видимо, нет. Только... дай мне минуту, ладно? Я хочу попрощаться. — Делай что хочешь. Всё равно это ничего не изменит, — прошептала Сара. Мэтт слышал в её голосе глубокое сожаление. Возможно, она всё же колебалась? Но Мэтт знал, что не мог на это повлиять. Тяжело вздохнув, он снова направился к двери кают-компании. Открыв её и войдя, он увидел... — А-а-а! — вскрикнул Валериан, скатившийся со стола и упавший на пол. — Боже, как горит зад! Джим и Свонн лишь радостно захохотали. Теперь Мэтт понял, что эта вечеринка вышла из-под контроля уже давным-давно. Чёрт, она вообще изначально не была под контролем — Что вы тут делаете? — гаркнул он. — НИЧЕГО! — в унисон ответили Джим и Свонн; Джим спрятал за спину что-то напоминавшее пистолет. Мэтт лишь покачал головой и подошёл к Валериану. — Да чтоб вас... — простонал он. Валериан выглядел ужасно. Его левый глаз так заплыл, что был почти не виден, а на лбу красовалась шишка (последствие "скользящей посадки"). Теперь, протрезвев, Мэтт осознал, что они сотворили с императором. К несчастью (или к счастью, в зависимости от точки зрения), он ещё не знал о татуировках. — Э-э-эй, Мэ-э-этт! — воскликнул Свонн. — Рад, что ты вернулся, мы как раз собирались... Но Мэтт его перебил: — Вечеринка окончена, парни. — А вот и нет! — возмутился Свонн. — А вот и да! — парировал Мэтт. Джим, с трудом державшийся на ногах, нашёл взглядом стул и опустился на него. — Который... час? — устало пробормотал он. — Да какого чёрта, вечеринка ещё даже не началась! Нам ещё нужно засунуть парня в скафандр, чтобы послать его чистить туалеты на восьмой палубе, и... — Нет, Свонн. Вечеринка. Окончена! — отчеканил Мэтт. Он чувствовал, как в груди у него нарастает досада. — Да что с тобой стряслось, бойскаут? — воскликнул инженер. — Пошёл в туалет и не нашёл собственный член? Джим громко засмеялся. — Нет, но и мне, и императору предстоят дела. Так что давайте закругляться. — А, да как хочешь. А мы с командиром ещё выпьем пару стаканчиков. — Нет, не выпьете. Ты сейчас же прекратишь пить и отправишься спать. Свонн захохотал: — Ха? И с хера бы мне это делать? А? А? А? К несчастью для него, Мэтт знал, как выиграть этот спор. — Если ты думаешь, что я позволю тебе управлять "Гиперионом" в таком состоянии, ты ошибаешься. Так что, если хочешь вылететь завтра, иди и проспись. Свонн долго смотрел на него, выглядя так, будто готов был разразиться самой длинной матерной тирадой в истории. Но в итоге лишь подошёл к столу, вытащил из-под него очередную бутылку самогона и направился с ней к двери. Мэтт сообразил, что он пройдёт мимо того места, где была Сара. Оставалось надеяться, что она уже ушла.

***

— Тупой адмираломудила который возомнил что слишком хорош для своих старых приятелей... — бормотал Свонн себе под нос, выходя из кают-компании. Он мог прикончить эту бутылку и прямо сейчас вести "Гиперион" к Майнхоффу. Да он мог пилотировать его даже с половиной мозга! Завернув за угол, он увидел прислонившуюся к стене Сару Керриган. — Здорово, рыжая монстросука, — буркнул он, проходя мимо неё. — Здорово, однорукий вонючий гном, — буркнула Сара, даже не удостоив его взглядом. Свонн прошёл ещё несколько метров, прежде чем остановиться и растерянно моргнуть. Посмотрев на бутылку самогона, которую всё ещё держал в руке, он поставил её на пол и решил просто идти спать. Возможно, Мэтт был прав, и он уже выпил слишком много, раз уж начал видеть галлюцинации.

***

— Господь милосердный, что они с тобой сделали, Валериан? — прошептал Мэтт, смотря на всё ещё пребывавшего на полу императора. — Да не надо так таращиться, — фыркнул Джим. — И потом, это же была твоя идея. Помни, твоя скользящая посадка прошла куда хуже. — Да, но тогда я не навредил никому важному! — воскликнул Мэтт. Однако от следующих слов Джима у него внутри словно что-то сжалось: — Ты так же важен, как и все прочие, Мэтт. Когда ты наконец это поймёшь? Мэтт медленно перевёл взгляд на Джима. Тот клевал носом, его явно клонило в сон. Возможно, так было лучше. Мэтт знал, что сейчас у него был последний шанс поговорить с Джимом, излить свою душу. И в то же время он знал, что это лишь оттянет неизбежное и не послужит никакой цели. Он подошёл к Валериану и помог ему подняться на ноги. — Вы в порядке, Ваше Величество? — осведомился он официальным тоном. Валериан с трудом перевёл взгляд на него: — Я хочу домой, Мэтт. И хочу, что... чтобы комната перестала вращаться. И почему у меня болит зад? — Ничего страшного, скоро мы доставим тебя обратно во дворец, — сказал Мэтт. — Я просто хочу ещё поговорить с Джимом. Можешь... подождать снаружи? Судя по тому, что они не услышали вопль ужаса Свонна, Сара решила не показываться ему. А если вдруг она покажется Валериану... что ж, у Мэтта будет весомая причина рассказать ему всё. — Я знаю дорогу... — застонал Валериан. — Подожду в моём транспортнике. Он заковылял прочь. Мэтт заметил, что Валериан шёл как-то неестественно, но решил, что это может обождать.

***

Когда Валериан вышел из кают-компании и нетвёрдым шагом пошёл к лифту, он прошёл мимо рыжеволосой женщины. — Привет, Сара, — пробормотал он. — Привет, парень, — ответила Сара, так и не подняв взгляда. Потом Валериан не вспомнил этот момент. Равно как и не вспомнил, откуда у него взялись татуировки на заднице.

***

Мэтт некоторое время подождал, опасаясь услышать крик Валериана, но ничего не произошло. Он с облегчением вздохнул и повернулся к Джиму: — Джим, я... Он замолчал, не зная, что говорить дальше. Правду? Что Сара ждала прямо снаружи, готовая сделать то, что собиралась сделать? Мэтт был рад, что сейчас Джим был пьян. Это упрощало задачу. — Сядь и выпей ещё, Мэтт, — предложил Джим. Мэтту очень бы хотелось так и поступить, но он не мог: — Прости, Джим, мне тоже пора. Долг зовёт, сам знаешь. — Хе, если уж на то пошло — не знаю. Не принимай близко к сердцу, но я большую часть времени ничего не делаю. Мэтт ощутил укол вины. — Джим, послушай, — начал он. Время почти вышло, но он хотел сказать своему другу кое-что ещё. — Я... знаю, что был плохим другом. Просто... я думал, что поступаю правильно. Было больно видеть тебя таким. Потерявшим всю надежду. Ты много лет был нашим стержнем, и, наверное, я просто не мог представить тебя каким-то другим. И... — Да хорош уже, Мэтт, — хмыкнул Джим, открывая глаза и смотря на него. — Ты — мой лучший друг, Мэтт. И я хотел извиниться за то, что сказал тебе в больнице. Я тогда просто устал и хотел побыть один. Мэтт почувствовал, как у него в груди сдавило ещё сильнее. — Ты... не представляешь, как многое это для меня значит, — прошептал он. Он словно наяву видел моменты из их прошлого. Их знакомство, безумные авантюры, что они проворачивали вместе, борьбу против Менгска. Он видел, как Джеймс Юджин Рейнор стоял грудью против всего сектора, используя лишь свой ум и решимость. И выстоял. Люди, вероятно, запомнят могучего иерарха Артаниса. Кошмарную Королеву Клинков. Даже Валериана. Но кто будет вспоминать Джима? Его силу и решимость? То, как он спас весь сектор. — Ты — мой лучший друг,Мэтт, — повторил Джим. — Ничто это не изменит. Ты был на моей стороне, когда там больше никого не было. Вытаскивал мне голову из задницы, когда я хотел, чтобы меня не трогали. И был лучшим первым помощником, о каком можно только мечтать. Мэтт, работать с тобой было величайшей честью. Знай об этом. Мэтт хотел ответить, но не мог. Его горло сдавило, и он смог только закрыть глаза. — С... спасибо, — всё же выдавил он. — Ты тоже знай... работа на тебя была лучшим временем моей жизни. Я никогда не забуду того, чему ты меня научил. Джим хмыкнул и покачал головой: — Боже, ты говоришь так, будто прощаешься или типа того. Мэтт рассмеялся. Насквозь фальшивым смехом, но Джим был слишком пьян, чтобы это заметить. — Нет, что ты, я бы никогда!.. Он набрал в грудь воздуха, пытаясь сдержать слёзы. Сжимая кулаки, он проклинал всю вселенную. Проклинал Сару, Арктура Менгска, и, важнее всего, самого себя. — Мне... мне нужно уходить, Джим, — прошептал он. — Но тебя будет кое-кто ждать, — эти слова можно было трактовать так, будто он говорил о транспортнике, доставившем Джима сюда. — Я, пожалуй, ещё немного тут посижу, — пробормотал Джим. — Пока Смит не явился сюда и не утащил меня обратно на ту виллу. Он встал, направился к барной стойке и сел там, спиной к двери. Мэтт снова подумал о том, каким же старым и больным он выглядел. Похоже, альтернативы действительно не было. Мэтту нужно было уходить. Он не хотел, но был должен. Что ещё ему было делать? Сидеть здесь и смотреть на Джима? Говорить с ним, пытаясь избежать неизбежного? Ещё несколько секунд он смотрел на него, но наконец отвернулся и направился к двери. Каждый шаг ощущался словно сотня тысяч. Но, пройдя полпути, он остановился: — Джим? — Тут! — откликнулся Джим, рассмеявшись. Мэтт не улыбнулся. Он просто смотрел на дверь перед ним. Наконец Джим повернулся к нему и посмотрел ему в спину: — Что такое? Так напился, что не можешь найти выход? Мэтт продолжал молчать. Наконец Джим нахмурился: — Мэтт, что... — Пообещай мне кое-что, — неожиданно сказал Мэтт. — Что пообеща... — Пообещай мне, — Мэтт судорожно вздохнул, — что если ты увидишь то единственное, что делает тебя счастливым, если ты обретёшь то, что снова сможет сделать тебя целым... — по его лицу заструились слёзы, — схвати это покрепче. Схвати и не смей никогда больше отпускать. Джим не имел понятия, что имел в виду Мэтт. Так что лишь хмыкнул: — Мэтт, о чём это ты? Мэтт оглянулся через плечо, и Джим увидел в его глазах слёзы: — Прошу, просто пообещай мне. — Мэтт, я не понимаю, о чём... — Пообещай! — в выкрике Мэтта послышалось отчаяние. Возможно, Джиму следовало спросить, что у него случилось. Но видя, какой болью исказилось лицо его друга, он лишь кивнул: — Ладно. Ладно, я обещаю. Но о чём ты говоришь, Мэтт? — Да так, ни о чём, — Мэтт улыбнулся сквозь слёзы. — Теперь... всё в твоих руках. Руках вас обоих. Помни это. Брови Джима приподнялись, но он так и не понимал, что его друг мог иметь в виду. — Знаешь, Мэтт, — пробормотал он затем, — завтра утром я попрошу Смита найти мне доктора, который согласится меня лечить и не будет меня ненавидеть. Что скажешь? — он говорил совершенно искренне. Мэтт снова улыбнулся, но его глаза остались полны тоски: — Да, это хорошая идея. Затем он опустил взгляд и еле слышно прошептал: — Прощай, Джим. С этими словами он направился к двери. — До встречи, Мэтт! — откликнулся Джим. Выйдя из кают-компании, Мэтт лишь закрыл за собой дверь и побрёл к лифту. Он не сказал ничего Саре, он даже не посмотрел на неё. Всё было кончено. Ему больше ни до чего не было дела, всё вокруг словно расплывалось. Он не помнил, как дошёл до ангара, и, войдя в транспортник, лишь приказал пилоту бросать игру в карты и доставить его обратно на Корхал. Когда корабль вылетел из ангара, пилот закрыл дверь в рубку, оставив Мэтта наедине с самим собой. И тогда он опустил голову и начал тихо плакать. Ведь в глубине души Мэтт Хорнер знал, что сегодня видел Джима Рейнора в последний раз.

***

Кают-компания была тихой, и это ощущалось неправильно. Когда Мэтт ушёл, Джим налил ещё выпивки себе в стакан, но ему всё равно не хватало общества. Пить в одиночестве было просто скучно. Создать себе собутыльников из ничего он не мог, но, оглядываясь, Джим заметил в углу кое-что знакомое. — Да чтоб меня, — пробормотал он, вставая и подходя к своему старому музыкальному проигрывателю. — Кто это тебя починил? Проигрыватель был весьма старым, и после того, как Тайкус поломал его в драке, никто не мог до конца его починить. Кто бы это ни сделал, он явно был настоящим искусником. И это явно был не Свонн: он был мастером в том, чтобы заставлять что-то снова работать, но это было не то же самое, что чинить. Джим, конечно, не мог знать, что к починке приложил руку один фазовый кузнец. Он вспомнил старые вечеринки, где проигрыватель развлекал всех, и нажал кнопку. Огоньки засветились, и механическая рука внутри задвигалась. Его не только починили, но и подключили к сети! Он наблюдал, как манипулятор взял пластинку, и через несколько секунд комнату наполнили звуки знакомой музыки. "Big wheels keep on turning..." {Большие колёса вращаются и вращаются...} Джим закрыл глаза, и его губы зашевелились. Он подпевал, но не вслух, а мысленно. "Carry me home to see my kin..." {Везут меня домой, чтобы повидать родных...} Он знал, что большая часть его приятелей никогда не понимала его восхищение подобной музыкой. "Singing songs about Southland..." {Я пою песни о Юге...} Он не раз пытался объяснить Мэтту, что у этой песни были историческое значение. Но никто не верил ему, что она действительно была ещё с Земли. "I miss Alabamy once again..." {И вновь скучаю по Алабаме...} Существовала планета под названием Алабама — один из множества граничных миров. Откуда людям было знать, что изначально Алабама была местом на Земле? "And i think it's a sin, yes." {И да, я думаю, что это грех.} Песня могла сказать больше, чем тысяча слов, проникнуть в душу лучше, чем самый красноречивый политик. Слыша эту песню, Джим думал о доме. О том, чего жаждала его душа. Он не мог описать этого в словах. Зазвучал припев, и он начал подпевать вслух. "Sweet home Alabama {Алабама, мой милый дом} Where the skies are so blue {Где небеса такие синие} Sweet home Alabama {Алабама, мой милый дом} Lord, I'm coming home to you." {Боже, я возвращаюсь домой} Он не имел понятия, какой была Алабама на Земле, был ли это континент, остров или город. И вместо этого думал о ясных синих небесах Шайло, его дома. Песня проникала ему в самое сердце. Да, определённо, кто бы её ни написал, он обходился со словами куда лучше него. Музыка продолжалась, и Джим снова ощутил жажду. Так что вернулся к барной стойке, сел и продолжил пить. Ему было хорошо. Музыка и алкоголь составляли ему компанию, и всё вокруг начинало расплываться. Пилоту транспортника предстояло подождать, ибо Джим твёрдо решил посмаковать этот момент. Он не заметил, как дверь в кают-компанию снова открылась. Ему показалось, что он услышал шаги, но он списал их на игру воображения. Поднеся стакан к губам, он усмехнулся. — Вот бы и ты была здесь, милая, — прошептал он. — Похоже, вы с парнями тут неплохо повеселились, — неожиданно послышался её голос. Закрыв глаза, он ощутил немалое облегчение. — Ты вернулась. Я думала, ты оставила меня навсегда, — прошептал он голосу Сары в своём разуме. Выходит, галлюцинация решила вернуться, когда он поглотил безбожное количество алкоголя... — Я была немного занята. И на обратном пути пару раз... споткнулась. Что-то было странным. Джим ощущал, словно слышал её голос не только в разуме, но и ушами. Он уже ощущал подобное во дворце — словно с ним говорила не галлюцинация, а настоящая Сара. — А, понимаю, — ответил он. Его глаза оставались закрытыми, и он просто наслаждался её голосом. Он приносил ему радость, что было редкостью в нынешние дни. — И где ты была? — спросил он затем. — Ты ни за что не поверишь... — она вздохнула, и Джим ощутил в её голосе досаду. Он сделал ещё один глоток, позволяя алкоголю затуманить свои чувства ещё сильнее. — Ты выглядишь усталым, Джим, — прошептал голос. — Ага. У меня выдался долгий день. Неделя. Год. Жизнь. Он снова наполнил свой стакан и открыл глаза. Посмотрев на свои руки, он ощутил онемение в кончиках пальцев. Это был верный знак, что ему стоило прекратить пить. Но вместо этого он поднял стакан и сделал ещё один глоток. — Ты никогда не знал, когда остановиться... — Мне об этом говорили. Мэтт. Арктур. Практически все, кажется. — Да. Но вот чего я тебе никогда не говорила: это одна из причин, по которым я тебя люблю. Тепло. Её голос был тёплым. И то, что она говорила в настоящем времени, а не прошедшем, согревало Джима ещё сильнее, помогая сохранить зыбкую иллюзию. — Странный же у тебя вкус, Сара, — хмыкнул он. — Точно, — согласился голос. А затем неожиданно кто-то поставил пустой стакан рядом с его собственным. Джим увидел, что его держит женская рука. Он повернул голову в сторону... и обнаружил себя смотрящим в её прекрасные зелёные глаза. Его сердце пропустило удар. — Ну что, Джим? Нальёшь мне выпить? — спросила Сара Керриган.

***

Джим знал, что был пьян. Но всё равно понимал, что у происходящего было два возможных объяснения. Первое: Сара наконец вернулась к нему. Второе: его галлюцинация вышла на новую ступень. Джим был искренним мечтателем. Но, смотря в эти зелёные глаза, понимал, что это не могло быть правдой. Его воображение играло с ним шутку. Он уже не мог вспомнить, что они со Свонном делали с Валерианом. Но пусть даже это было не по-настоящему... он всё равно мог насладиться моментом, верно? Завтра он снова будет один, но сейчас он мог побыть с ней. Пусть даже это была лишь галлюцинация. — Тебе же никогда не нравился самогон, — сказал он. Сама хмыкнула, и Джим решил, что это был самый прекрасный звук, что он когда-либо слышал. — Ну, люди меняются, разве нет? Что, девушка уже не может выпить? Она села рядом с Джимом. Тот смотрел на неё, заворожённый её красотой и тем, насколько галлюцинация была правдоподобной. Он знал, что это было не по-настоящему, потому что она выглядела ещё более красивой, чем он помнил. Её рыжие волосы выглядели почти живыми, а губы были такими полными и мягкими... Он хотел наклониться вперёд и поцеловать её, но подумал, что, если кто-то войдёт в кают-компанию, то увидит его, целующегося с воздухом. — Хе-хе-хе... да, это была бы забавная картина. Так что, можно мне выпить, или мне самой себе налить? — спросила Сара. Джим вздохнул и повиновался, налив в другой стакан выпивки. Сара взяла стакан и сделала маленький глоток, затем сморщившись и поставив стакан на стойку: — Ух. Теперь вспомнила, почему мне не нравится это пойло. Джим засмеялся. Она действительно говорила как настоящая Сара. — Знал бы, что могу заставить тебя появиться, напившись в стельку. — сделал бы это давным-давно, — пробормотал он. Глаза Сары на мгновение расширились, но она быстро восстановила самообладание. Некоторое время они оба молчали, пока Джим снова не заговорил: — Ты такая красивая... знаешь об этом? Сара опустила голову, и на её лице появилась лёгкая улыбка. — Вот что мне ещё в тебе нравится, Джим — твои комплименты просты, но искренни, — сказала она. — И от этого особенно приятны. — Лидди всегда говорила что-то в духе "ты слишком ленив, чтобы покупать пралине", — согласился Джим. На мгновение Сара словно обиделась на эти слова, но потом покачала головой и сделала ещё один глоток. — Теперь я понимаю, почему ты пьёшь столько этой дряни. Так то, что говорят другие, больше тебя не заботит, — прошептала она. — Вот что я тебе скажу, милая: важнее всего не алкоголь, а компания. Ты пьян, но пьяны и все остальные. И в эти моменты мы все равны, и разделяем одно и то же состояние разума... и печени, — он снова посмотрел в её зелёные глаза. — В эти моменты я могу хотя бы представить, что мы были равны. Сара чувствовала в его словах вину и боль. Они залегали глубоко в его разуме, словно выжженные в самой его душе. — Тебе никогда не нужно было пить, чтобы быть равным мне, Джим. То единственное, что тебе требовалось, всегда было внутри, — она подняла руку и указала ему на грудь. — Часто говорят, что у Джеймса Рейнора очень большое сердце. Джим опять засмеялся: — Сердце большое, зато нет мозгов. Словно Жестяной Дровосек из страны Оз, только наоборот. — Это из какой-то книги? О чём она? — спросила Сара. Это был странный вопрос. Разве его собственная галлюцинация не должна была об этом знать? Хотя, вероятно, галлюцинации не подчинялись логике. — О маленькой девочке, которая хочет найти дорогу домой. По пути ей встречаются разные странные типы. Парень без сердца, парень без мозга, и парень без храбрости. А ещё там есть злая ведьма, которую они должны победить, прежде чем все получат то, что хотят. — А я, видимо, словно ведьма, — пробормотала Сара, снова отхлебнув из стакана. — Вообще-то я всегда думал, что ты была маленькой девочкой. Потерявшейся во тьме, одинокой, без единого друга, — Сара ощутила, как её щёки после этих слов порозовели. — Всем нужны друзья, Сара. Даже если мы порой думаем, что можем в одиночку одолеть весь мир. — Да, много друзей у меня никогда не было. Разве что прислужники, — пробормотала Сара. — Знаешь, я просто не видела смысла в том, чтобы иметь друзей. Пока не встретила тебя. Были и другие, но это было не то, — она тоже засмеялась. — Знаешь, думая о нас, я всегда ощущаю себя глупо, Джим. Мы провели вместе так мало времени, но это переменило так многое. Во мне. — Да, я знаю это чувство, — согласился Джим. — И я никогда не забывала нашу дружбу, — тихо продолжила она. — Нет, Сара. Друзьями мы никогда не были, — покачал головой Джим. Сара застыла. Не были? Но... Чёрт, неужели это означало, что он таки решил начать жить дальше? Ну конечно, когда она наконец сумела вернуться к нему, он в ней больше не нуждался... — Когда мы молоды, — продолжил тем временем Джим, — мы часто принимаем одно за другое. Но то, что было между нами, было большим, чем дружба. Он снова посмотрел ей в глаза, и сердце Сары пропустило удар: — Это была любовь. Снова наступило молчание. Потом Джим сделал очередной глоток: — Знаешь, я никогда не считал себя настоящим романтиком. И никогда не верил в любовь с первого взгляда. Но, буду откровенен... между нами было именно это. Сара чуть вздрогнула. — Это странно, и я даже чувствую себя виноватым. Потому что у меня была семья. Я ведь любил Лидди, правда любил. — Джим, тебе не обязательно... — прошептала она, но Джим покачал головой: — Я не знаю, выдастся ли мне шанс снова сказать это тебе. Даже если это галлюцинация, я должен рассказать! Я всё равно скоро умру, и хочу хотя бы поделиться этим, прежде чем сыграю в ящик. Для Сары Лидди и Джонни были больной темой. Может, это и было до крайности эгоистично, но она не хотела делить Джима ни с кем. Это была часть её зерговской натуры? Или обычная человеческая ревность? — Я любил Лидди. Она делала меня счастливой. Но с ней было не так, как с тобой. Она была словно тёплый ветер, ласкающий мне кожу. А ты скорее напоминала ураган. В один момент ты бушевала, разнося всё вокруг... но потом я оказывался в глазу этого урагана и видел тебя настоящую. Чувственную, заботливую, с отличным чувством юмора. И такую хрупкую. — Хрупкую? — шепотом повторила Сара. — Да. Хрупкую... в должной мере. Не чересчур хрупкую, не чересчур прочную. — Всегда думала, что быть хрупкой — это плохо. Что от тебя толку, если ты разобьёшься? — Есть разная хрупкость, — возразил Джим. — Лидди... она была чересчур хрупкой для этого мира. Смерть Джонни сломала её, и я не смог её починить, сколько ни пытался. У меня ушло много времени, чтобы это понять, и ещё больше, чтобы принять. Я благодарен за время, что у меня было с ними. Хорошие воспоминания, плохие воспоминания... все они останутся в моём сердце. Но этому суждено было прийти к концу. Эти слова тронули что-то в глубине Сары, но она не решалась вымолвить ни слова. — Быть хрупким — это нечто прекрасное, Сара, — продолжал Джим. — Потому что она означает, что есть кто-то, готовый защитить эту хрупкость. Кто-то, кто хочет видеть тебя целым. Тот, кто хочет собрать осколки воедино, если ты разобьёшься, — он снова взглянул ей в глаза. — Ты собрала мои осколки воедино, Сара. Ты сделала меня вновь целым. Она не знала, что на это ответить. В сказанном был смысл... в некотором роде. С его точки зрения. Но следующие слова окончательно её добили: — И поэтому, думаю, я полюбил тебя с того момента, как впервые увидел. Сара закрыла глаза, и из-под её век побежали золотые слёзы. Джим наклонил голову вбок: — Интересно, что означают эти золотые слёзы? — пробормотал он. — У галлюцинаций ведь есть какой-то смысл? — Они означают, что ты идиот, — сквозь слёзы ответила она, прежде чем открыть глаза и посмотреть на него. — И означают, что я никогда не переставала любить тебя. И оба они просто улыбнулись. — Может быть... — проговорил Джим после паузы, — может быть, будет и другая жизнь. И может, мы снова встретимся там. Что думаешь об этом, Сара? Продолжала играть музыка, но уже не "Sweet Home Alabama". Та песня давно завершилась. Сара не узнавала большинство играющих песен — видимо, кто-то заменил пластинки. — Зачем ждать следующей жизни? — прошептала она. Джим не обратил внимания на её слова. Он посмотрел на проигрыватель и улыбнулся, вспомнив, что следующей будет играть совершенно особенная песня. — Знаешь, что я только что сообразил? — спросил он. — Нет. Что? — Сара не хотела читать его мысли. Не потому, что не желала их слышать, а из уважения. — У нас никогда не было песни. Сара моргнула: — Песни? Какой песни? — Ну, песни! Каждой паре нужна песня! Сара не упустила тот факт, что он всё ещё считал их парой. И мысленно призналась себе, что искренне радовалась этому. Но тут Джим повернулся к ней и схватил её за руку. Сара опешила. Его рука держала её! Как же она соскучилась по этому прикосновению. Джим тоже был удивлён. Рука Сары ощущалась такой настоящей! Но он был всё ещё слишком пьян, чтобы догадаться. — Джим, что ты делаешь? Проигрыватель за их спинами прекратил играть, и механическая рука взяла новую пластинку. И тогда Джим мягко улыбнулся ей: — Потанцуем? Сара опешила ещё сильнее. Наконец она покачала головой: — Джим, я не умею. Её учили многому, в основном способам убийства и маскировки. Но навыки танцев "призракам", как правило, были не нужны. И зергам тоже. — Не волнуйся, — сказал Джим, — это просто. Я покажу тебе. Сара всё ещё колебалась, но всё же позволила Джиму увлечь себя в середину кают-компании. Там Джим взял её за обе руки, и она уставилась ему на ноги. Она не умела танцевать, но быстро училась, так что, может быть... — Хей, мои глаза выше, — сказал Джим. Она подняла взгляд: — Но если я не буду видеть твои ноги, я на них наступлю. — Таковы уж танцы, — ответил он. Проигрыватель за их спинами наконец нашёл новую пластинку. — И потом, я тоже никогда нормально не учился танцевать. — Но как тогда?.. — Просто слушай музыку и позволь ей себя вести. Они пришли в движение, когда комнату наполнил звук одинокой гитары. "All my bags are packed, I'm ready to go..." {Все мои сумки сложены, я готов отправляться} — начал певец. "I'm standin' here outside your door." {Я стою здесь, у твоей двери} "I hate to wake you up to say goodbye." {Я не хочу будить тебя, чтобы прощаться} Сара никогда прежде не слышала этой песни. Но, смотря в глаза Джима, ощущала удивительное спокойствие. Ей уже давно не было так хорошо. Джим двигался, и она едва поспевала за ним. — Ш-ш-ш... просто позволь музыке вести... — что это вообще означало? — Закрой глаза... Она увидела, что Джим уже сам закрыл глаза, и на его лице играла счастливая улыбка. "But the dawn is breakin'." {Но занимается заря} — продолжалась песня "It's early morn." {Сейчас раннее утро} "The taxi's waitin'." {Такси ждёт меня} "He's blowing his horn." {И гудит клаксоном} И Сара последовала примеру Джима. Она закрыла глаза и положила голову ему на плечо. И ощутила, как все боли, страхи и сомнения начали исчезать. Возможно, все в галактике могли бы заявить, что они двое не должны были быть вместе, и разум Сары даже мог бы согласиться. Но её сердце говорило, что ни в каком другом месте она бы быть не хотела. "Already I'm so lonesome I could die." {И я уже чувствую столь сильное одиночество} Они двигались, не танцуя, а скорее синхронно кружась, держа друг друга в объятиях. Но для Сары это было самым прекрасным, что она испытывала в жизни. И для Джима тоже. "So kiss me and smile for me." {Так поцелуй меня и улыбнись мне} "Tell me that you'll wait for me." {Скажи мне, что будешь ждать меня} "Hold me like you'll never let me go." {Обними меня так, словно никогда не отпустишь} А потом что-то произошло. Сара ощутила, словно музыка... начала говорить с ней. Это уже не были строчки из случайной песни, они ощущались так, будто песня была написана специально для неё. И для Джима. И для этого конкретного момента. "'Cause I'm leaving on a jet plane." {Ведь я улетаю на реактивном самолёте} "Don't know when I'll be back again." {И не знаю, когда вернусь} "Oh babe, I hate to go." {О милая, мне так не хочется уходить} Сара открыла глаза и подняла взгляд. Джим держал её в объятиях, а на его лице играла умиротворённая улыбка. Она вспомнила его слова... ...ты собрала мои осколки воедино... Песня продолжалась, и Сара чувствовала, как слова синхронизировались с их сердцебиением. "There's so many times I've let you down." {Так много раз я тебя подводил} "So many times I've played around." {Так много раз заглядывался на других} "I tell you now, they don't mean a thing." {Но теперь скажу: они ничего не значат} Она ахнула, услышав эти строки. Казалось, кто-то и вправду выплеснул её мысли, эмоции и вину на бумагу. Она снова закрыла глаза, и из-под век заструились новые слёзы. Она хотела лишь, чтобы этот момент никогда не кончался. "Every place I go, I'll think of you." {Куда бы я ни пошёл, я думаю о тебе} "Every song I sing, I'll sing for you." {Каждую песню, что я пою, я пою для тебя} Она пыталась игнорировать это, но, как и Джим, не могла. Они оба были словно мотыльки, летящие на огонь. И этим огнём были они же друг для друга. "When I come back, I'll bring your wedding ring." {Когда я вернусь, я принесу твоё обручальное кольцо} Обручальное... кольцо? Быть с Джимом? Эта мысль казалась нелепой. У него однажды уже была семья: любящая жена, маленький сын. Сара же не могла представить себя в роли заботливой жены. А дети... что, если у них будут дети, и один из них закончит как Джонни? — Ты ещё этого не знаешь... — прошептал голос на задворках её разума. "Не волнуйся, Джим! — сказала бы она ему. — Мы сделаем всё по-зерговски: просто произведём больше личинок!" Она не могла представить себя заботливой женой и матерью. Но всё же... — So kiss me and smile for me, — неожиданно начал подпевать Джим. — Tell me that you'll wait for me... Сара снова закрыла глаза и прижалась лбом к его груди. Она ощущала его сердцебиение. Сейчас он не испытывал боли, словно его тело наконец решило смилостивиться. Его отказывающее тело. Она слушала его сердцебиение, его голос, а её силы начали протягиваться. Ей даже не надо было думать об этом, они сделали всё сами. Они проникли в каждый орган, каждую клетку, и начали исцелять повреждения. Кровеносные сосуды перестали протекать, следы курения исчезли из лёгких, и органы снова начали действовать так, как должны были. — Hold me like you'll never let me go, — продолжал подпевать Джим. Сара так и поступила. Она обняла его так, словно никогда бы не отпустила, и решила насладиться этим моментом. — 'Cause I'm leavin' on a jet plane... Don't know when I'll be back again... Oh babe, I hate to go... Затем Джим начал просто напевать в такт. Похоже, он не знал всех слов наизусть. И опять остался лишь голос певца, говоривший с ними. "Now the time has come to leave you." {Теперь пришло время оставить тебя} "One more time let me kiss you." {Позволь мне ещё раз поцеловать тебя} "Then close your eyes and I'll be on my way." {Потом закрой глаза, и я отправлюсь в путь} Сердце Сары заныло. Ей нужно было кое-что сделать, кое-куда отправиться. И она не могла ждать, она обещала это сделать. Так что да, ей нужно было отправляться в путь. По правде говоря, она так до конца и не решила, следовало ли ей остаться с Джимом. Но следующие строки песни сказали ей всё, что нужно. "Dream about the days to come." {Мечтаю о грядущих днях} "When I won't have to leave alone." {Когда мне не придётся уходить одному} "About the times, I won't have to say." {И не придётся думать о времени} — Oh kiss me and smile for me, — прошептала Сара, и они с Джимом посмотрели друг в другу в глаза. И на один момент, один невозможно короткий момент, затуманенный разум Джима понял, что это была не галлюцинация. И тогда их губы наконец встретились. "Tell me that you'll wait for me." "Hold me like you'll never let me go." "'Cause I'm leavin' on a jet plane." "Don't know when I'll be back again." "Oh babe, I hate to go." Теперь Сара знала, что должна была делать. Ей нужно было уйти. Но ненадолго. В своём разуме она заверила его, что вернётся за ним. Ему нужно было лишь ещё немного потерпеть. Но это не мешало им наслаждаться моментом и поцелуем. Казалось, вся вселенная остановилась, и всё в ней, от звёзд до атомов, лишь смотрело на них. Потому что этот момент... принадлежал им.