Собирая осколки воедино

Корхал — ...оброе утро, Августград! Что за прекрасный день сегодня! Небо очаровательного серого цвета, и с него льёт откровенно зергский дождь! Словом, самый обыкновенный день. У всех ли вас хорошее настроение? У всех?! Ну конечно, у всех, ведь до самого важного дня в году осталось только два дня! Да, ребята, приближается Рождество, и вы все знаете, что это зна... На самом деле Джим не знал, что это значило. И не получил шанса узнать, потому что ткнул кнопку выключения будильника, и раздражающий голос радиоведущего мгновенно смолк. О, прекрасная тишина... как же она ему нравилась. Джим перекатился на другой бок и зевнул. Кровать, в которой он лежал, была весьма удобной. Пожалуй, одной из самых удобных, в которых ему доводилось спать за свою жизнь. И всё же, проснувшись, он не чувствовал себя сильно лучше. Ему казалось, что чего-то недоставало. Или кого-то... кого-то, кто мог бы лежать рядом с ним. Иногда, в короткие моменты между сном и явью, он всё ещё чувствовал её. Ощущение её теплой кожи, прикасающейся к его, её голос, её аромат... В эти болезненно короткие моменты он ощущал себя так, будто она снова была с ним рядом. Сара... Джим тяжело вздохнул. В окно падал свет, освещая спальню, которая не была его. Комнату в доме, который не был его. На планете, которая была полна людей, за которых он сражался много лет, но теперь даже не был уверен, принадлежит ли к тому же виду, что и они. — Рановато ты что-то погрузился в мрачные мысли, старина, — пробормотал он себе под нос. Скосив взгляд в сторону, Джим заметил время на будильнике и нахмурился. Ещё не было и семи утра? Снова вздохнув, он решил вставать. Отбросив одеяло, он слез с кровати, снова подумав, что она была чересчур уж комфортабельной. Он ценил хорошую постель и не любил спать, условно выражаясь, на камнях. Но эта кровать ощущалась так, будто он лежал на огромном куске мармелада. Джим не любил мармелад. Встав с кровати, он огляделся, уже в который раз увидев, вероятно, одну из самых роскошно обставленных спален в секторе. Повсюду были серебро и золото, а стены, казалось, были сделаны из слоновой кости. Пол, сделанный из мрамора, имел встроенную систему подогрева, и ощущался под ногами на удивление приятно. На это явно не пожалели денег, и... — Доброе утро, император Менгск, — неожиданно заговорил женский голос. — Вы хорошо выспались? Услышав голос домового компьютера, Джим тихо застонал. Ну разумеется, дом управлялся компьютерной системой. Причём довольно продвинутой! Она даже могла определить, когда он хотел есть. И говорила, когда ему нужно было идти спать. Словом, служила чем-то вроде няньки. Вот только была одна маленькая проблема... — Император Менгск, у вас сегодня назначена -одна- встреча. — В последний раз повторяю, — прошипел Джим. — Я ­— не Арктур! — Разумеется, император Менгск. С этого момента я больше не буду называть вас "император Менгск", а вместо этого буду обращаться к вам "император Менгск". Удовлетворяет ли вас это, император Менгск? Да, когда-то этот дом принадлежал Арктуру Менгску, являясь одним из многих, многих, многих, крайне многих убежищ, которые он для себя построил. И все, кто знал старого доброго (на самом деле не очень) Арктура понимали, что он не жалел для себя ничего. Его удовлетворяло только лучшее из лучшего. Ходили слухи, что после известий о его смерти некоторые известные дизайнеры покончили с собой. Один из них, кажется, прыгнул с небоскрёба с криком "Я больше не могу позволить себе такую жизнь! Адью, жестокий мир!". А этот дом... хотя нет, скорее бы его стоило назвать мини-дворцом. В нём даже был собственный ИИ, упрямо считавший, что Джим был Арктуром Менгском. Это не был военный ИИ, и, следовательно, он не представлял опасности, контролируя только кондиционирование воздуха, отопление и холодильник. Однако Джима всё равно грызли некоторые подозрения. Техники заверяли его, что ИИ называл его Арктуром Менгском из-за бага в системе. Но, что странно, ИИ обращался так только к нему. Возможно, судьба хотела ему на что-то намекнуть? — Мне приготовить для вас пенную ванну, император Менгск? Услышав это, Джим поёжился. Пенная ванна... ещё один секрет, который Менгск скрывал ото всех. — Нет, спасибо. Достаточно будет горячего душа. — Как пожелаете, император Менгск. — Готов поспорить, старик бы взбесился, услышав, что ты называешь меня императором, — пробормотал Джим себе под нос, направляясь в ванную. Войдя, он скользнул по ванной комнате привычным взглядом, уже в который раз подивившись размеру ванны. Она была самой крупной, что ему доводилось видеть, легко могла вместить шесть или семь человек, и напоминала скорее маленький бассейн. Но ИИ настаивал, что она предназначалась только для одного человека. Впрочем, ещё удивительней были зеркала. Они были повсюду. На потолке, вокруг ванны, а несколько было даже на полу. На полу! Какой человек хотел бы видеть себя голым снизу? Джим не был привередлив, но некоторые участки своего тела не желал видеть. Особенно с такого ракурса. К счастью, в задней части ванной был довольно обычный душ, без всяких зеркал. Встав под него, он нажал кнопку и удовлетворённо вздохнул, когда струйки тёплой воды забарабанили по его коже. По крайней мере, это была обычная вода. В первый раз, когда он воспользовался этим душем, Джима окатило потоками розовой воды. Потом он ещё несколько дней не мог избавиться от запаха, и даже Мэтт заметил, что от него "пахло так, будто он провёл неделю в келморийском борделе". Джим упёрся лбом в прохладные плитки стены, продолжая наслаждаться душем. Тёплая вода помогала унять ноющие мускулы и кости. Однако самая болезненная рана была не телесной... Он успешно скрывал её ото всех, кроме, возможно, Мэтта. Но его прежний первый помощник теперь был очень занятым человеком. Как и все прочие. И это оставляло Джиму очень много времени на раздумья. После, казалось, целой вечности Джим наконец выключил душ и вылез из него. Стараясь не обращать внимания на зеркала на полу, он вернулся в спальню, где его уже ждали. — Доброе утро, сэр, — сказал высокий мужчина. Джим скользнул по нему взглядом и нахмурился. — Смит. Рад тебя видеть, — пробурчал он. Мужчина по имени Смит носил чёрный деловой костюм и чёрные же солнцезащитные очки. Джим сомневался, что его на самом деле звали Смитом, но это его не слишком заботило. Мэтт представил их друг другу несколько недель назад, сообщив, что Смит был кем-то вроде правительственного агента, и он теперь должен был приглядывать за Джимом. И этим он и занимался. Серьёзно, с тех пор, как в его жизни появился Смит, Джиму ни разу не удалось куда-нибудь сбежать или выпить хоть один стаканчик. Он ни разу не видел Смита спящим. Возможно, тот даже не был человеком. Смит не улыбался, не смеялся и никогда не снимал эти чёртовы очки. Джим даже не имел понятия, какого цвета были его глаза. Он знал лишь, что Смит при желании мог легко размазать его по полу, поэтому решил не испытывать терпение этого... агента. — Хорошо, что вы уже встали. Сегодня у нас плотное расписание, — сказал телохранитель. — У нас? — переспросил Джим. — Да. И под "нас" я имею в виду вас. Ваша одежда, сэр, — Смит указал на стул, который скорее напоминал маленький трон. — Я бы предпочёл вернуться в кровать, — пробормотал Джим. — Снаружи, похоже, льёт как из ведра. — Так и есть, — согласился Смит. — Однако сегодня у нас есть важные дела. Так что приготовьтесь, сэр. Завтрак уже ждёт вас внизу. Я буду ждать вас там же. Не проронив более ни слова, он развернулся и вышел из спальни. Оставшись в одиночестве, Джим вздохнул и сел на кровать. Некоторое время он смотрел на сложенную на стуле одежду, раздумывая, не вернуться ли на самом деле в постель. Так ему, по крайней мере, не пришлось бы иметь дело с сошедшим с ума миром. Но наконец он встал и начал одеваться. Закончив и направившись к двери, он поймал взглядом своё отражение в зеркале (на этот раз обычном, настенном). Остановившись, он внимательно посмотрелся в него. Он пытался просто жить дальше. Правда, пытался. Мэтт всячески подбадривал его это делать, и Валериан, в меньшей степени, тоже. Ему было больно подводить их. Но всё же, смотря на отражавшегося в зеркале человека, Джим невольно ощущал себя... бесполезным. Бесполезным, лишившимся цели в жизни. Старые солдаты не умирают, они просто угасают. Многим людям было известно это выражение, но мало кто знал его автора. Джим не мог их винить: высказывание принадлежало генералу с Земли, который жил задолго до того, как люди полетели к звёздам. Его звали Дуглас Макартур, и Джим невольно задавался вопросом, чувствовал ли генерал, родившийся почти за полтысячелетия до него самого, то же, что он сейчас. То, что у людей прошлого были те же грёзы и кошмары (хотя и без зергов в них), что у нынешнего поколения, странным образом утешало. Джим покачал головой и направился вниз по лестнице. Ему пришлось пройти несколько этажей: "дом вдали от дома" Менгска никак было не назвать маленьким. Джим хмыкнул, вспомнив слова Валериана о том, что по всему Корхалу у Арктура была минимум дюжина таких домов. Этот человек был до поразительного самовлюблённым. Идти в обеденный зал Джим не стал. Этот зал был достаточно большим, чтобы вместить полсотни человек, а стол в нём выглядел так, будто его взяли прямиком из древних земных фильмов. Вдоль стен даже стояли рыцарские доспехи, причём не выглядевшие дешёвыми подделками. Конечно, первые люди, прибывшие в сектор Копрулу, были в основном осуждёнными, но некоторые из них всё же прихватили с Земли определённые ценные вещи. Картины, скульптуры, прочие произведения искусства. Поговаривали, что "Давид" Микеланджело, стоявший в Имперском музее Августграда, был подлинником. Так что Джим не удивился бы, если бы эти доспехи тоже оказались настоящим антиквариатом. Он видывал вещи и постраннее. Завтрак ждал его в кухне. Большой кухне, которая сделала бы честь и пятизвёздочному ресторану. Войдя, Джим ощутил аппетитный запах, похожий на запах яичницы с беконом. Ну что ж, это было бы неплохим началом дня. Он уселся за маленький стол и поскрёб подбородок. Смит сидел рядом с ним, читая газету. Они были в доме, и освещение было довольно неярким, но телохранитель всё равно не снимал солнечные очки. Джим задался вопросом, снимал ли агент их хотя бы на ночь. Если он, конечно, нуждался во сне. Если. — Итак, что сегодня в меню? — спросил Джим. Услышав шаги за спиной, он оглянулся. Женщина из кухонного персонала подошла к ним и поставила перед Джимом накрытую крышкой тарелку. Приятный запах стал ещё сильнее. — О, мне уже не терпится... Но тут женщина сняла крышку с тарелки, и с лица Джима сбежала вся краска. Вместо яичницы с беконом его взгляду предстало... нечто. — ...попробовать, — с трудом закончил он. Женщина развернулась и ушла, оставив Джима в неведении о том, что вообще ему подала. — Что... это такое? — Здоровая еда, — ответил агент Смит, переворачивая страницу газеты. — То есть, чтобы её пережить, нужно быть здоровым? Охотно в это поверю, — пробормотал Джим. — Серьёзно, это... это... — он взял ложку и погрузил её в странную субстанцию, которая, он был готов поклясться, попыталась её оттолкнуть. — Я не буду это есть. — Будете. Завтрак — самый здоровый приём пищи в течение дня, — ответил Смит. — Ага, как же. Назови мне хоть одну весомую причину, почему я должен есть эту хрень! — требовательно сказал Джим. Смит поднял взгляд и посмотрел ему в глаза. По крайней мере, Джиму так показалось: разобрать что-либо за тёмными очками было невозможно. — Потому что, если вы не будете есть, я вас заставлю, — сообщил он без единой эмоции в голосе. Серьёзно, этот парень вообще был человеком? Возможно, он был каким-то роботом. Который имитировал человеческое поведение, чтобы иметь возможность внедриться в человеческое общество. Если это было и так, он крайне плохо это скрывал. На секунду Джим подумал о том, чтобы уйти с кухни и отправиться куда-нибудь ещё, хотя бы в ту же спальню. Но потом вспомнил последний раз, когда отказался следовать "совету" Смита. Его плечи до сих пор после этого ныли. — Ладно, — вздохнул он, после чего начал есть субстанцию, здорово напоминавшую прокрученного в фарш зерглинга. На вкус она, к сожалению, была примерно такой же. — К эфой фтуке пифка вы непвохо, — проговорил он с набитым ртом. — Прожуйте, а потом говорите, — сказал Смит, изучавший в этот момент страницу с предложениями о работе. Джиму отчаянно хотелось сказать, куда агент может засунуть себе эту газету, но в итоге он лишь проглотил субстанцию во рту и содрогнулся. Вкус был просто ужасным. Но он всё же продолжил есть, стараясь жевать поменьше. Наконец покончив с едой, он положил ложку и откинулся на спинку стула. — Ну, каков план на сегодня? — спросил он скучающим тоном. Он уже знал ответ. Скорее всего, он займётся тем же, чем занимался последние несколько месяцев, после того, как они с Валерианом вернулись из Кел-Морийского Синдиката. Его ждала либо прогулка с бесконечным разглядыванием однообразных пустошей Корхала, либо просмотр какого-нибудь отвратного шоу в голонете. Иногда он пытался читать книги, но просто не находил в себе силы воли, чтобы закончить хоть одну из них. Так что он проводил большую часть своего времени, просто ничего не делая. Вероятно, ему стоило винить за этого самого себя. Во время их возвращения с Мории Джим протащил на борт "Сердца повстанца" несколько бутылок виски. А потом выпил большую часть одним махом. Он мало что помнил из этого времени, большую часть которого занимали порождённые алкоголем кошмары. Пришёл в себя он в медицинском отсеке; как он потом узнал, он вырубился от огромного количества поглощённого виски, и один из членов команды нашёл его лежавшим в луже собственной рвоты. Определённо не лучший момент его жизни. И в итоге Мэтту пришла в голову идея отослать Джима куда-нибудь, где он мог остыть. И туда, где он не мог себе навредить. Джим не видел Мэтта уже пару-тройку недель. И, честно говоря, не особо хотел его видеть. Не потому, что злился на него, а просто потому, что... устал. Он просто хотел побыть один. Каждый день он делал одно и то же: просыпался, ел, впустую тратил время и возвращался ко сну. Бодрствование напоминало ему о его одиночестве. Вероятно, это выглядело довольно жалко, но ему было плевать. Он знал, почему Мэтт так поступил. И какая-то его часть радовалась, что его другу всё ещё было до него дело. Но сейчас, когда он хотел лишь остаться один, у него не было сил ценить помощь Мэтта. Агент Смит отложил газету и посмотрел на Джима: — Вам назначен визит к врачу в десять часов утра. Прибыли результаты ваших анализов. Результаты анализов, ну конечно. Джим снова вздохнул. Что-то подсказывало ему, что эти результаты не покажут ничего хорошего.

***

Сказать, что вилла была у чёрта на куличках, значило сильно преуменьшить. Поблизости не было буквально ничего, ни растений, ни животных. Мэтт говорил, что это было наиболее логичным выбором. Даже сейчас в некоторых районах Августграда Джеймса Рейнора не считали героем. И пусть сам Джим точно себя им не считал, перспектива встретить какого-нибудь фаната Арктура, жаждущего славы, его совершенно не прельщала. Хотя основная причина, по которой Мэтт отослал его в это место, была другой. Он просто не хотел, чтобы его бывший командир упился до смерти. А вероятность такого, как мысленно признавал Джим, была довольно велика. Грави-лимузин, на котором они ехали, был частью автомобильного парка императорского дворца. Что означало разнообразную внутреннюю роскошь и броню, не уступающую таковой у осадного танка. Джим знал, что Валериану крайне не нравилось подобное; по заказу его отца были изготовлены сотни таких машин, но большинством из них он даже ни разу не пользовался. Однако просто списать их и заказать новые машины для дворца было бы слишком расточительно. Путешествие в Августград проходило без всяких эксцессов. Джим к этому времени уже хорошо знал дорогу. Водитель лимузина не говорил ни слова, а разговор со Смитом был, пожалуй, самым бесполезным занятием на свете. Даже беседа с зерглингом была бы интереснее. Кстати... — Какие-нибудь новости на зерговском фронте? — спросил Джим, смотря на бесконечные пустоши, проносившиеся за окном лимузина. — Ответ на ваш вопрос можно найти в досье, присланном вам адмиралом, — сообщил Смит. — Да, но я его не прочитал, — возразил Джим. — Тогда вам следует это сделать, — был единственный ответ. Последовала пауза на несколько секунд, и Джим вздохнул: — Прекрасный же из себя собеседник, Смит. Не было сомнений, что телохранитель его услышал, но ответом было лишь молчание. Джим снова вздохнул. Он вообще в последнее время часто вздыхал. Конечно, он получил то досье. И даже сумел прочитать первые две-три страницы. Но на большее его не хватило. Когда Мэтт только отослал его, он присылал ему сообщения каждый день, справляясь о его самочувствии. Через какое-то время "каждый день" превратился в "каждую неделю", а теперь обычным делом стало одно сообщение в месяц. Хотя ещё несколько раз его навещал Валериан... у Джима сложилось впечатление, что император искренне наслаждался моментами, когда мог оставить дворец и бразды правления. Но длились эти моменты недолго, и, когда Валериан уходил, Джим снова оставался в своей цитадели одиночества. Возможно, ему стоило бороться. Заявить Мэтту, что он был взрослым человеком и мог делать то, что пожелает. Возможно, уйти куда глаза глядят, оставив всё позади. Снова стать хозяином собственной жизни. Хоть что-нибудь. Но, говоря откровенно... ...у него просто не было сил на это. Как бы ни раздражала эта ежедневная рутина, она была чем-то, чему можно было следовать. Когда лимузин въехал в Августград, на Джима накатило определённое чувство. Вид длинных улиц и огромных небоскрёбов заставлял его чувствовать себя неуютно. Августград, если честно, не был особо красивым городом. Скорее уж при движении по его бесконечным улицам в голову приходило определение "урбанистический кошмар". Громады из камня и металла словно сдавливали со всех сторон, выпивая из человека жизнь. Нет, Джиму не нравился Августград. Да и вообще большинство городов; он предпочитал сельскую местность. Вокруг двигалось множество других автомобилей, но люди на улицах всё равно сразу замечали длинный чёрный лимузин. И многие были уверены, что внутри может быть только один человек. — Император! Император Менгск! — восклицали они. Однако это была лишь одна сторона монеты. — Фашист! Узурпатор! Проваливай отсюда! Ты даже родился не здесь! — кричали другие голоса. Война закончилась, но остались нанесённые ей раны. Арктур Менгск за своё правление воспитал множество верных последователей, которые теперь, после его кончины, враз лишились поддержки и положения в обществе. Джиму было трудно ненавидеть их. Они, можно сказать, поставили не на ту лошадку и проиграли. Такое бывало. И всё-таки хорошо, что они не могли видеть, кто на самом деле сидел в машине. Потому что если они и ненавидели кого-то сильнее, чем Валериана, так это Джима Рейнора. Ну, возможно, Королеву Клинков они ненавидели ещё сильнее, но, поскольку Сары больше не было... — Это несправедливо, что они помнят только о плохом, — неожиданно раздался её голос в его разуме. — Это не исправишь, — тихо ответил он. — Люди всегда остаются людьми. Ты не можешь их изменить. Смит посмотрел на него, но не сказал ни слова. Он, очевидно, уже привык, что Джим порой разговаривал сам с собой. Без сомнения, он сообщил об этой "привычке" Мэтту. Джим прекрасно знал, что голос в его голове, звучавший совсем как голос Сары, был лишь галлюцинацией, вероятно, порождённой годами алкоголизма. Но ему было плевать. — И всё-таки ты всегда верил, что люди могут перемениться, если только захотят, — снова заговорил её голос. Да, зачастую эти галлюцинации обращались к нему напрямую. Джим решил не заморачиваться этим. Он лишь слабо улыбнулся: — Ты не можешь выбрать, чем ты являешься. Но ты можешь выбрать, каким человеком ты хочешь быть. И ты выше этого. Я это знаю. На мгновение он ощутил в глубине разума странное тепло, но оно исчезло прежде, чем он успел об этом задуматься. Джим снова вздохнул и открыл глаза. Смит продолжал смотреть на него. — Не забудь рассказать об этом своему начальнику, — ехидно сказал Джим. Смит лишь отвернул голову, так ничего и не сказав. Когда поездка наконец подошла к концу, Джим внутренне напрягся. Его не ободряло то, что ему предстояло. Он уже бывал здесь; в белом, холодном и стерильном месте, куда мало кто захотел бы пойти без необходимости. К несчастью, у него такая необходимость была. Клиника находилась в одном из лучших районов Августграда. Вошли они в неё через подземную стоянку, и, когда Джим вслед за Смитом выбрался из машины, он отметил, что вокруг больше никого не было. Возможно, подумал он, они перекрыли доступ всем остальным, чтобы их никто не потревожил. Скоростной лифт доставил их на двести четырнадцатый этаж, где и располагалась клиника, всего за несколько секунд. Выйдя из лифта, Джим понял, что его подозрения были верны. Вокруг никого не было, если не считать женщины на ресепшене. — Здорово. Я Джим Рейнор, и мне назначено на сегодня, — Джим положил ладонь на стойку и улыбнулся женщине максимально дружелюбно-плутовской улыбкой. — Пройдите в приёмную, — прохладным тоном ответила женщина, указывая вправо. Попытки Джима быть дружелюбным явно не произвели на неё впечатления. — Доктор вызовет вас, когда будет готов. — Эмм... хорошо, — обескураженно кивнул Джим, поворачиваясь и направляясь в приёмную. Там, как он и опасался, тоже никого не было. Так что он снова оказался наедине со Смитом. Джим вздохнул и сел рядом со столиком, на котором лежали разнообразные журналы. Он терпеть не мог докторов. А точнее, иголки и запах дезинфицирующих средств. Ему не раз доводилось слышать этот запах, в основном после боёв, когда врачи Рейдеров латали раненых. Хотя, если подумать, на Рейдеров никогда не работало настоящих врачей. Большая часть "медицинского персонала" была бывшими боевыми медиками Конфедерации. Они делали куда больше, чем Джим мог от них просить, но всё-таки не были настоящими докторами. И многие из людей из-за этого умерли... Он начал просматривать журналы, лежавшие на столике. Большая их часть рассказывала о всякой чуши вроде новых моделей гравимобилей и романах одних знаменитостей с другими. Однако был среди них один политический журнал. "Старый" политический журнал. Джим взял его и посмотрел на обложку, с которой на него смотрел Арктур Менгск. — Император Менгск. Великий человек. Его миссия. Его видение. Пф-ф-ф-ф-ф... — Джим с трудом сдержал смех, прочитав заголовок на обложке, и открыл журнал. — Ого, тут даже эксклюзивное интервью есть! Надо почитать. В своё время они с Мэттом читали и смотрели многое из пропаганды Менгска. Большую часть времени они лишь хохотали до упаду, но иногда не могли ощущать ничего, кроме холодной ярости в груди. Интервью было дико скучным и не сообщило ему ничего нового. В конце концов, самым важным было то, что Арктур был мёртв. Джим отложил журнал и посмотрел на стену. На ней висел плакат. "Когда ты последний раз ходил на проверку простаты?" — вопрошала девушка на постере с чересчур счастливой улыбкой на лице. Джим содрогнулся, вспомнив свою последнюю проверку и то, что в будущем ему предстояла ещё одна. Помните, дамы: если ваш муж забыл о вашей годовщине или грубо с вами обошёлся, не жалуйтесь. Не говорите о раненых чувствах. Не взывайте к доводам разума. Просто запишите его к проктологу. И скажите ему об этом со своей самой обворожительной улыбкой. И тогда он поймёт... Время шло, но никто не вызывал Джима. Сидевшего рядом Смита долгое ожидание, очевидно, ни капли не беспокоило. Серьёзно, может, он и вправду был машиной? Казалось, прошли уже часы. — Видно, у этого доктора куча других дел, — сказал наконец Джим. — Эм... как дела в семье? — добавил он, посмотрев на Смита и вымученно улыбнувшись. Смит посмотрел на него, но не проронил ни слова. Последовало неловкое молчание, и наконец Джим вздохнул и отвернулся. — Забей, — пробормотал он, начиная оглядывать приёмную в девятый раз. Он, конечно, не горел желанием услышать, что скажет доктор, но... — Мистер Джеймс Рейнор, — неожиданно раздался женский голос. Он поднял взгляд и увидел на стене динамик. — Доктор примет вас в четвёртом кабинете. — Ну, по крайней мере обо мне не забыли, — сказал Джим, вставая. Когда он направился к выходу из приёмной, Смит последовал за ним. Джим оглянулся через плечо и нахмурился: — Ты хоть не пойдёшь за мной в туалет, как в прошлый раз? — Только если это будет необходимо, — коротко ответил Смит. Когда они проходили мимо женщины на ресепшене, Джим снова ей улыбнулся. Но та лишь отвернулась, игнорируя его. — Не слишком-то вежливо по отношению к посетителям, — пробурчал Джим. Четвёртый кабинет располагался в самом конце коридора. Когда Джим начал открывать его дверь, Смит остановился и встал рядом с ней. — Серьёзно? Ты всё-таки решил подождать снаружи? Даже после того случая с анализами? — хмыкнул Джим. Агент молча посмотрел на него. — Хорошо, — вздохнул Джим. — Но о деталях и спрашивать не думай. Так и не получив ответа, Джим вошёл в кабинет. Табличка рядом с дверью сообщала, что его будет принимать доктор Фэйрчайлд. Ну, это было разумное имя для доктора*. — Здравствуйте, доктор Фэйрчайлд, я — Джим Рейнор, и... Но в кабинете, к его удивлению, никого не оказалось. Он выглянул обратно в коридор, повернув голову в сторону ресепшена: — Эй, тут никого нет! — Доктор скоро подойдёт. Просто подождите, — донёсся до него холодный голос женщины. Н-да, это было уже откровенно невежливо. Джим бросил взгляд на Смита, который продолжал хранить молчание, и уже в который раз вздохнул. — Лучше бы остался в постели... — пробурчал он, возвращаясь в кабинет. Кабинет выглядел весьма приятно. Повсюду были медицинские книги (некоторые из них казались довольно старыми) и какие-то записи. Но Джим всё равно чувствовал себя неуютно из-за окружившей его белизны и стерильности. Сев на стул перед столом, он уже собирался закинуть на него ноги, но вовремя спохватился. — Да уж, старые привычки умирают неохотно, — пробормотал он. — Это — часть твоего шарма, — эхом прозвучал в его голове её голос. Джим хмыкнул: — Может быть. Но большинство людей назвали бы это обычным бескультурьем. Голос не ответил. Ну разумеется, с чего бы ему было отвечать? Это, в конце концов, была лишь галлюцинация. Но Джим всё равно дорожил ей, не делясь ни с кем. Потому что так он мог слышать её голос, пусть и только в воображении. В тишине слышалось тиканье часов. Минутку, тиканье? Джим понял взгляд и увидел на стене старомодные механические часы. Таких он не видел уже давным-давно. Судя по их виду, они стоили целое состояние. Джим покачал головой и продолжил ждать. Тиканье часов было одновременно раздражающим и расслабляющим. Раздражающим, потому что они тикали каждую секунду, и расслабляющим, потому что звук был одним и тем же. Секунды складывались в минуты, и Джим начал скучать. Ему больше нечего было делать в эти дни, но каким же скучным было ожидание! Его взгляд начал бродить вокруг, наконец остановившись на столе, где он заметил фотографию в рамке. На ней были изображены мужчина средних лет и стоявшая рядом молодая женщина. Они были довольно похожи, так что Джим решил, что они были не парой, а родственниками. Оба человека на фотографии улыбались, и губы Джима тоже невольно изогнулись в улыбке. Он наклонился вперёд и хотел взять фотографию, чтобы рассмотреть её получше. — Не трогайте! — неожиданно раздался голос, заставивший его подскочить. Повернувшись, Джим увидел, что боковая дверь в комнате была открыта. Высокий и худой мужчина, стоявший на её пороге, был, без сомнения, доктором. В его взгляде, которым он смерил Джима, читался сдерживаемый гнев. — Доктор Фэйрчайлд, полагаю? — спросил Джим, вставая и протягивая руку. Но доктор подошёл к своему столу и сел за него, полностью проигнорировав этот жест. — Вы полагаете правильно, мистер Рейнор, — холодно ответил он. Фэйрчайлд нажал кнопку на столе, и неожиданно встроенный в него компьютер активировался. — Вы пришли сюда, чтобы узнать результаты анализов. Это не было вопросом, и Джим лишь кивнул. Сдать анализы от него потребовал Мэтт. Он даже прислал экспертов, чтобы те провели полное сканирование и взяли пробы всего, что только можно. Джиму крайне этого не хотелось, но в итоге он просто позволил им делать свою работу. Возможно, это хотя бы могло объяснить, почему он постоянно чувствовал себя таким измотанным и... — Мистер Рейнор, вам потребуется новая печень. Последовал неловкий момент молчания. Джим нахмурился. Значит, его образ жизни наконец аукнулся ему. Он не испытывал особого удивления, будучи в достаточной степени реалистом, чтобы замечать различные признаки происходящего с ним. Он так долго и изощрённо эксплуатировал своё тело, что порой удивлялся, что до сих пор мог передвигаться. — И новая пара лёгких. Ладно, это было уже некоторым перебором. — Ваши желудок и кишечник демонстрируют признаки аномалий, которые в перспективе могут привести к раку. Оу... — И одна из ваших почек больше не работает. Вторая функционирует только на пятьдесят процентов. Н-да... — Сканирование также показало несколько слабых мест в ваших кровеносных сосудах. В особенности это относится к сонной артерии и лёгочной вене. Ну, по крайней мере хуже уже быть не могло... — Также были обнаружены признаки того, что за последние несколько месяцев вы перенесли несколько микроинсультов. По крайней мере, это объясняло, почему он слышал в голове голос Сары. Джим вздохнул. Это было... чересчур, даже для него. Он знал, что это был не приговор. Медицинские технологии позволяли вылечить большую часть перечисленного. Или заменить органы, которые стали плохо работать. Однако это означало, что ему придётся провести несколько месяцев в больнице. Означало множественные операции и бесконечное восстановление. И он должен был спросить себя: есть ли у него силы и воля на это? Хочет ли он вообще этого? — В целом я могу сказать, что вам, вероятно, осталось жить один или два года, если вы не найдёте кого-то, кто займётся вашим лечением, — сказал Фэйрчайлд. Джим нахмурился и поднял взгляд: — Я думал, что вы — мой врач. Разве это не ваша работа — меня лечить? — Нет, — холодно ответил доктор. — Меня просто попросили изучить результаты ваших анализов и поставить диагноз. И потом, мы не проводим клонирование печени в этой клинике. Вам придётся просить об этом одного из своих друзей-террористов. Только после этих слов в голове Джима словно что-то щёлкнуло. — Вы явно не рады тому, что я к вам пришёл, док, — осторожно сказал он. — Я, может, и ошибаюсь, но разве не должны врачи быть, не знаю... более приветливыми к пациентам? — Да, если только эти пациенты — не террористы и убийцы, — бросил Фэйрчайлд, откинувшись на спинку стула. Джим почти физически чувствовал излучаемую им враждебность. — Ну, можно и так посмотреть... — тихо пробормотал Джим, уже в который раз испустив вздох. С тех пор, как окончилась война с Амуном, люди начали восстанавливать то, что было в ней разрушено. Но многие, очень многие лишились на войне практически всего. Джим посмотрел доктору в глаза: — Если вы меня так ненавидите, почему согласились этим заняться? — Потому что мне предложили до неприличия огромную сумму денег. Такую, что я не смог отказаться, — ответил доктор. — А-а. Ну, приятно видеть такое великодушие, — вырвалось у Джима. Он не хотел оскорблять доктора, но не мог сдерживать свою досаду вечно. — Я могу задать вам похожий вопрос, — сказал Фэйрчайлд. — Вы бы могли попросить о помощи одного из врачей императора. Мне довелось узнать, что дворец обращался ко многим врачам, предлагая заняться вашим случаем. Но все они отказались. Я знаю некоторых врачей, которые работают на императора; они — лучшие из лучших в своём деле. Но вы к ним не идёте. Почему? — Потому что они работали на отца императора, — автоматически ответил Джим. Да, многие из врачей Валериана работали ещё на Арктура. И Джим невольно испытывал в их отношении некоторые подозрения. — А, понимаю, — доктор Фэйрчайлд наклонил голову вбок. Джим не представлял, что именно тот понял, но не стал уточнять. В конце концов, отношение к нему стало ясно сразу после входа в клинику. — Зачем вы это сделали? — наконец спросил Фэйрчайлд. — Что? — слегка растерялся Джим. — Зачем вы это сделали? — повторил доктор свой вопрос. — Головидение всегда изображало вас жадным до власти анархистом. Я этому не верил, до того момента, как вы навлекли на наши головы войну. До того, как вы убили столько невиновных. "Я не убивал невиновных!" — хотел было воскликнуть Джим, но потом заметил, что Фэйрчайлд смотрит на фотографию, стоявшую на столе. Во взгляде доктора отражалась боль. И тогда Джим понял. — Она — ваша сестра? — спросил он. Фэйрчайлд кивнул: — Её звали Эбигейл. Я был старше почти на двадцать лет, но она была лучшей младшей сестрой, о какой только можно мечтать. — Когда?.. — Во время вторжения зергов. Во время эвакуации она была ранена, оказавшись погребённой под обломками. Её нашли только через четыре дня. К тому времени ущерб уже стал слишком велик, — Фэйрчайлд тяжело сглотнул. — Я устроил её в приют для инвалидов. Какое-то время всё шло хорошо, она даже заново научилась говорить. Но потом... — Напали "мёбиусы", — сказал Джим. Доктор кивнул: — Да, — его голос упал до шёпота. — Напали "мёбиусы". А приют был на юге города... в Старом Харрингтоне. Джим ощутил, как у него в животе скрутился тугой узел. Старый Харрингтон был одним из тех районов, где войска корпуса Мёбиуса уничтожили всё и вся. Было до болезненного ясно, что произошло с сестрой Фэйрчайлда. — Так зачем вы это сделали? — требовательно спросил доктор. — Вы так сильно ненавидели императора, что жизни обычных людей были для вас лишь сопутствующим ущербом? Знаете ли вы вообще, каково это — терять любимого человека? Терять любимого человека... На мгновение Джиму захотелось громко рассмеяться. Однако он сумел сдержаться. Он не хотел создавать у Фэйрчайлда впечатление, что смеётся над ним. Потому что его боль была до остроты реальной. Перед внутренним взором Джима поплыли образы тех, кого он потерял. Друзья и боевые товарищи, вроде Тайкуса. Его семья, его жена Лидди и его сын Джонни. И, конечно, Сара... Он хотел сказать Фэйрчайлду, что разделяет его боль. Что понимает его чувства. И что сожалеет о его потере. Но это никогда не было просто. И потом, огонь в его груди, тот самый, что помогал бороться за правое дело и помогать людям, даже если те сначала отказывались от помощи... ...угас. — Я знаю, что вы мне, вероятно, не поверите, и я не могу винить вас за ненависть ко мне... но я сожалею о вашей потере. Правда, сожалею, — наконец сказал Джим. — И больше не буду отнимать у вас время. Встав, он посмотрел доктору прямо в глаза: — Однако боль, которую вы испытываете, потеря, которую вы перенесли... подобное и куда большее происходило по всему сектору. Я понимаю, что вы ненавидите меня. Я разрушил ваш мир. Но я сделал это не для того, чтобы править другими. Я... мы делали это, чтобы бороться за тех, кто не мог бороться сам за себя. — Моя сестра была ни в чём не виновата, — прошипел Фэйрчайлд. — У неё была впереди вся жизнь! А вы со своими дружками-террористами отняли это у неё. Джим хотел что-нибудь ответить, но понимал, что все его аргументы будут бесполезны. Он вздохнул. — Спасибо за диагноз, док, — сказал он, поворачиваясь к двери. — Не забудьте отправить счёт в дворец. Можете даже увеличить сумму в нём. Уже выходя в коридор, он оглянулся: — Сколько ей было лет? — Двадцать. Она только-только поступила в университет Августграда. — А что она изучала? Последовало долгое молчание. Когда доктор наконец ответил, в его голосе слышались боль и горечь: — Журналистику. Она всегда говорила, что хотела показать людям, каков мир на самом деле. Джим открыл рот, но понял, что ему нечего сказать. И потом, какие слова могли бы утешить в такой ситуации? Иногда лучше было промолчать. Так что он просто вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Когда они снова сели в лимузин, Джим чувствовал себя измотанным. Единственной сомнительной радостью было то, что он теперь знал причины болей, которые испытывал. Да, он чувствовал себя измотанным. Не только физически, но и умственно. Единственное, чего он хотел — вернуться в дом у чёрта на куличках, залезть в кровать и накрыться одеялом с головой. Кто знает, может, ему бы снова приснилась Сара. Это было одной из немногих вещей, которых он ещё ждал. Он закрыл глаза и попытался расслабиться. Время от времени он открывал их и смотрел за окно, и наконец заметил, что что-то было не так. — Куда мы едем? Смит посмотрел на него: — В императорский дворец. Император желает поговорить с вами. Джим уже в который раз вздохнул: — Определённо стоило остаться в постели... * — Fairchild можно перевести приблизительно как "светлое/прекрасное дитя"