Полускромная

Ремни стягивают запястья, но я продолжаю тянуть, пока кожу не начинает невыносимо жечь. Колени ноют, встретившись с жесткой боковиной дубового стола, и даже мягкая обивка не спасает. По телу то и дело бегут мурашки, и я вздрагиваю, не понимая, почему меня вдруг бросает в холод, когда на самом деле температура стремится вверх. Чувствую, как между столешницей и мной протискивается ладонь, сжимая грудь и оттягивая затвердевший сосок. Вскрикиваю от удовольствия, за что получаю звонкий шлепок, и тут же прикусываю губы, силясь не издавать и звука. Вторая рука скользит по талии, обводит большим пальцем выступающие позвонки, вынуждая меня вздрогнуть, и опускается на бедро, нежно массируя кожу. Расслабляюсь под лаской и открываю глаза. Но вижу лишь темноту — на лице маска, которую хочется стянуть, чтобы разглядеть силуэт Аарона в полутьме. Слышу стук его шагов, поворачиваю голову, на что он лишь усмехается. Угораздило же меня попасть в его сети. Снова. Но в этот раз все было гораздо прозаичнее. Он приехал сам. До полуночи. Потому что это оказался его бар. И забрал меня, все же пообещав наказание. — Ты не позвонила, — произносит Аарон, сжимая руль рукой. — Ты сам приехал! И, для справки, тогда еще не было полуночи! — складываю руки на груди, но вопреки желанию не отворачиваюсь к окну, а смотрю прямо в его глаза. — Но ты ведь не позвонила, — он пожимает плечами, улыбаясь. — У тебя оставалось всего три минуты. Пришлось брать все в свои руки. — За такое тебе полагается наказание! Хилл снова стискивает руль, вынуждая меня уставиться на его напрягшиеся руки с проступившими нитями вен, отчего я невольно облизываюсь, представляя их совсем не там, где они сейчас. Выдыхай, Сара. — Мне-то за что? Я ведь приехал за тобой, — по-детски наивно возмущается он. Холодные кожаные полоски бегут по плечам, спускаясь к пояснице и вызывая щекотку, перемешанную с дрожью томительного предвкушения. Горячая ладонь опускается на голову, массируя кожу. С губ срывается тихий стон, выдающий меня с потрохами, и Хилл, уверена, растягивает губы в улыбке, подходя ближе, и уже пальцами вычерчивает линии на лопатках. Вздрагиваю, натягивая веревки сильнее, и выгибаюсь навстречу, когда тишину разрезает свист плети и оставляет слабый ожог на ягодице. Ладонь Аарона заботливо оглаживает место удара, пока под кожей разбегаются молекулы будоражащего удовольствия. — Придется научить тебя хорошему поведению, малышка Сара. Считай, — твердо говорит он, и до меня не сразу доходит. — Один. Не узнаю звук собственного голоса, пытаюсь уловить новые нотки в нем, но из горла рвется крик от очередной встречи тела с хвостами флоггера, что хитро скользят по пояснице, вынуждая меня дернуться в нетерпении и слепой жажде большего. — Два. — Тебе нравится, что я с тобой делаю сейчас? — ремешки ползут по внутренней стороне бедра, а следом за ними поднимаются и пальцы Аарона, осторожно раздвигая мягкие складки и надавливая на клитор. Внутри, кажется, что-то взрывается от одной только его усмешки да твердого прикосновения. — Ты течешь так, будто тебя не трахали целую вечность, малышка, — губы смыкаются на раскрасневшейся ягодице, и я охаю. — Нравится, — только и могу выдавить из себя, хныча и двигаясь навстречу пальцам, кружащим вокруг чувствительной точки. Боже, я скоро сойду с ума. Точно свихнусь от того, что каждый раз делает Хилл, снова и снова подводя меня к пропасти. Черт, я ведь даже не думала, что мне это может понравиться, а теперь лежу на его столе, пока по ногам течет смазка, от чего Аарон просто в восторге. Каждый новый удар лишь сильнее разгоняет возбуждение по венам, а мягкие касания мужских рук доводят до экстаза контрастом ощущений. Я уже не отличаю реальность от туманной фантазии, разыгрывающейся за флером вожделения. Сбиваюсь со счета, когда Аарон меня поправляет, властно требуя не забегать вперед. Кожа уже горит, но я не чувствую боли. Только сумасшедшее возбуждение, от которого сердце готово выпрыгнуть из груди. Впервые радуюсь, что связана по рукам и ногам, иначе давно бы распласталась по полу. — На сегодня с тебя хватит, — хрипит Хилл, снова оставляя меня в одиночестве, давая немного прийти в себя. Он возвращается, расстегивая ремни, и я тут же стягиваю с глаз повязку, открывая глаза. Пытаюсь сфокусироваться хоть на каком-то предмете и подняться, но горячая ладонь Аарона заботливо надавливает на спину, не позволяя встать. — Если хочешь завтра сидеть на своей очаровательной попке, не шевелись еще пару минут. Киваю, и он убирает руку, размазывая в ладонях мазь. Легкие движения скользят по коже, а по комнате разносится слабый аромат ментола, холодок которого я чувствую на ягодицах. — О, Боже! — вырывается из пересохшего горла, когда его язык касается половых губ, а пальцы все продолжают массировать. Губами он тянет кожу, посасывает, оставляет короткие поцелуи, пока язык выписывает замысловатые узоры. Если можно попасть в рай, то сейчас я определенно там, рассыпаюсь на миллионы счастливых атомов от умелых ласк. Он словно знает обо всех моих желаниях еще до того, как я успею о них подумать, и от этого безумно приятно. Настолько, что хочется навсегда остаться с ним, поддаваться ему и играть по его правилам. Желание томно плещется внизу живота, отдаваясь тянущей болью, от которой внутренние органы затягиваются узлом, предвкушая скорую разрядку. Хилл резко выпрямляется и входит в меня рваным толчком, выбивая весь воздух из легких и заставляя задохнуться новой порцией кислорода, застревающего в горле. Вынуждает цепляться за край столешницы, сладко стонать и отчаянно жаждать большего. — М-м-м… пожа-алуйста, — тяну слова, не в силах собрать все в единое предложение. — Я хо-о-очу… — Чего, Сара? — издевательски шепчет, нависая надо мной и кусая мочку уха. Губы разбрасывают поцелуи по плечам, Кожа бьется о разгоряченные ягодицы, подгоняя возбуждение, закипающее в артериях. Не справляюсь с накалом, готовая взорваться прямо сейчас. Чувствуя, как я начинаю сжиматься внутри, Аарон вдруг останавливается. — Скажи. — Хочу… — слова застревают в горле, а глаза уже давно заволокло пеленой. Медленно двигаюсь под ним, сама насаживаясь на его член, тихо постанывая. — Скажи, — рычит Аарон, почти до боли сжимая талию и не позволяя мне сдвинуться и на сантиметр. Медленно, растягивая удовольствие нитями сахарной ваты, он двигается вперед, а после возвращается назад, выходя почти полностью. Ощущаю каждый сантиметр и приподнимаю попку, только чтобы обоим было удобнее. Это самая сладкая и одновременно ужасная пытка, терпеть которую нет сил. — Хочу… кончить… — слова с трудом слетают с губ. Я уже почти ничего не соображаю, превратившись в один оголенный нерв, каждое прикосновение к которому сродни взрыву Сверхновой. — Аарон… пожалуйста… В какой-то момент окружающий мир отходит на второй план, погружая меня в океан собственных ощущений, где есть только мы вдвоем и та дикая, необузданная, но совершенно нужная нам обоим огнеопасная страсть, что поджигает обоих в первобытном танце двух языков пламени. Время замедляет своей бег, позволяя насладиться каждым мгновением и растянуть его, просматривая с разных ракурсов, пропуская через все клеточки. Погрязнув в агонии, окончательно теряю связь с реальностью. Выкрикиваю его имя вперемешку с беспорядочными стонами, то и дело подаюсь навстречу, стремясь получить больше, и топлю сознание в первых судорогах, что-то бессвязно бормоча. Но, судя по тому, что Аарон усмехается, ему нравится. *** Утро наступает слишком быстро, медленно запуская в мозг воспоминания о вчерашнем дне. На тумбочке у кровати предусмотрительно стоит стакан с водой. Выползаю из-под тяжелой руки Аарона, мирно сопящего на соседней подушке, и натягиваю выше одеяло, обнаружив себя обнаженной. Можно подумать, он чего-то еще не успел рассмотреть. Рядом со стаканом лежит сумочка, которую я вчера наотрез отказалась оставлять в кабинете Хилла в отличие от всей одежды. Ладно, нужно написать Стеф и надеяться, что она сможет прикрыть меня перед папой. Вот черт. Подтягиваю колени к груди, пялясь в экран. Восемь пропущенных, два из которых от Стефани, и двадцать сообщений. Похоже, отец уже нанимает частного детектива, лишь бы меня найти. Нервно закусываю губы. Я в абсолютном, совершенном, отвратительном дерьме. — Доброе утро, — шепот скользит по телу, вызывая на лице смущенную улыбку. — Иди сюда, — ладонь ложится на живот, пальцы пересчитывают ребра, и Аарон снова прижимает меня к своему горячему телу, окутывая непоколебимым спокойствием. — Или ты куда-то собралась? — Домой, — выдыхаю, все еще сжимая в руке телефон. — Папа меня обыскался, — голос звучит виновато, точно я нашкодивший котенок. Экран загорается в руках, демонстрируя наше с отцом фото. — Ну вот, он снова звонит. Пусти, я отвечу. Аарон приподнимается на локте, заглядывая мне в глаза, и совершенно не торопится выпускать из объятий, точно хочет оставить меня в них навечно. Он почти заботливо целует плечо, а после прикусывает сосок — что уже больше на него похоже — и протягивает раскрытую ладонь. — Давай сюда, я поговорю с Джонатаном. — Что? — удивляюсь, снова вскакивая, но инстинктивно закрываю ладонями грудь. — Нет! — Надеешься так от меня спастись? — усмехается Хилл, удивленно вскидывая брови. — Либо отдаешь по доброй воле, либо свяжу и заберу сам. — Зачем он тебе? Что ты собрался делать? — вопросы сыпятся на Аарона, но он не отвечает ни на один из них, выжидающе глядя на меня. — Варвар! — фыркаю, протягивая гаджет, и недовольно скрещиваю руки на груди. — Доброе утро, Джонатан, — слишком бодро здоровается Хилл, проваливаясь в плен подушек. — Нет, с Сарой все в порядке, — пальцы скользят по моему бедру, вырисовывая один ему известный узор. — Она еще спит, а телефон оставила в гостиной. Мы вчера встретились на вечеринке. Было поздно, поэтому отправлять ее одну домой я не стал, — Аарон говорит спокойно, будто не на ходу выдумывает события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. — Да, конечно… Естественно, — смеется. Ух, хотела бы я знать, о чем они говорят. — Мы позавтракаем здесь, а после я привезу ее… Да, отлично… Нам как раз есть, что обсудить… До встречи. Он отключается, отбрасывая телефон в сторону, и я не могу поверить в то, что только что произошло. Снова оказываюсь в плену его рук, еще не до конца понимая, что за этим последует, потому что просыпаться после секса в одной постели для нас совершенно странно. — И что ты наговорил отцу? Завтрак еще придумал, — едва сдерживаю улыбку. — Потому что так все и будет, малышка, — целует шею, бессовестно рассыпая мурашки под кожей. — Мы позавтракаем, а после я отвезу тебя домой… — И как мне потом смотреть на отца? — перебиваю, не обращая внимания на то, как нахмурился Аарон. — Думаешь, он не догадался, чем мы тут занимались? — Отвезу тебя домой, и мы скажем Джонатану о том, что вместе и что ты переезжаешь ко мне. И это не обсуждается, — он перекатывается, нависая надо мной, и заводит руки за голову. — А если ты будешь меня перебивать, то мы повторим то, что было вчера, но уже с более интересной игрушкой.