Épisode en noir et blanc

Особняк «Олетус»… Какой же беспощадностью ты веешь по отношению к своим долгожданным гостям, которые всё прибывают и прибывают, постепенно угасая к пониманию слов «чудо», «надежда», «нормальная, спокойная и размеренная жизнь». Каждый, кто только ступает за порог величественного поместья, оказывается здесь взаперти, словно за решёткой, без единого оконца и намёка на кристально-свежий воздух. Конечно, человек существо такое, что привыкнет к совершенно любым условиям… Но каждый ли сможет выдержать это? Не схватит ли его резкой клаустрофобией и боязнью всех личностей, что находятся здесь и ждут прихода своей последней минуты? Ужасные вопросы, не имеющие однозначного ответа. Как мрачно и как тускло!

***

Стоял дождливый день, небо затянуло хмурыми тучами, которые явно не собирались расходиться ближайшие несколько часов. Редко можно было улицезреть солнечный свет и ласку милых, тёплых лучей, а ведь так хотелось порадоваться хотя бы этому чудесному явлению природы! Последнее время жителей особняка «Олетус» ожидали только сильные ливни, да грозы, которые только обостряли всеобщий настрой злобы, недовольств и всепоглощающей печали. Небольшое столпотворение собралось в дальнем участке главного зала, в котором уютно потрескивал камин и приглушённо играла классическая музыка. Обсуждение не бурлило, ярых диалогов и рассуждений со стороны толпы не слышалось, но некоторые персоны слабо перешёптывались, лишь по секунде оглядываясь на одинокий силуэт, переминающийся с ноги на ногу, стоявший у ваз с обрезанными кустами роз. — Ах, если б солнце вышло! — Тихо! Не шуми! , — Маргарита легонько стукнула светловолосого парня, что стоял рядом с ней. — Да что ты следишь за ним! Не съест он тебя! , — разбушевался Майк, корча на лице одновременно и боль, и разочарование. Часто новоприбывших сторонились. Никто не доверял ни поместью, ни его владельцу, который способен устроить что угодно даже в стенах собственного особняка. Каждому требовалось доказать то, что он не представляет опасности и никаких физических или душевных увечий нанести никак не желает. Но похоже «новичка» волновали только розы в вазе, а не люди, что толпились рядом… Эдгар Валден. Вот и имя нового жильца особняка. Биография его довольно проста, но скрывает в себе много загадочных вещей, о которых бы хотелось знать больше, приоткрыть их завесу и рассеять таинственную дымку. Эдгар единственный ребёнок в своей аристократической семье, с самого раннего детства приобрётший небывалый интерес к искусству. Работы юноши воодушевляли многих своим врождённым талантом, его подход к делу требовал настоящей похвалы и восхищения, поэтому, впитывая все комплименты, вздохи удивлений и очарований, Эдгар постепенно возвышал себя над остальными. Эксцентричность и высокомерие, которые стали его главными чертами характера, сильно повлияли на жизнь молодого художника, готовому продать душу, лишь бы творить и писать свои картины. Понятие «искусство» для него стало единственным, никто не смел высказаться или критиковать истинные домыслы юноши. И несмотря на это, Эдгар Валден не пылал меркантильностью, не являлся жадным дворянином, о деньгах-то и богатствах не сетовал, но была же причина, что привела его в это непонятное место, от которого холод по коже пробегал? Вопрос незаурядный, потому и возникает личный интерес, касающийся этой творческой персоны, прибывший в поместье. Найдя себе развлечение в виде рассматривания и оценивания репродукций картин и орнаментов, что украшали все помещения, художник вальяжно расхаживал по широким коридорам, не замечая людей вокруг, с которыми неприятным образом сталкивался. Много элементов приманивали взгляд: кремовая лепнина, огромные картинные рамы, с непохожими на друг друга узорами, позолоченные ручки и ставни, роскошные двери с витражными вставками и прочее, прочее… Но ласкало ли это глаз юного творца? Взгляд его оставался всё также холоден и хмурен, словно во всём он видел непростительные помарки, что так мозолили душу, любящую настоящее, воодушевляющее искусство. Пожалуй, лишь изразцовый камин и некоторые картины с изображением строгих портретов приковывали внимание Эдгара, в надежде ищущего тот талант, который он возжелал видеть в каждом предмете, находящемся в главном зале поместья. Он надеялся, что все жильцы с такой же пылкой любовью к искусству, с таким же особым чувством рассматривали все объекты, что только могли попасться на глаза. Эдгар всей душой любил творческих людей и их посылы принести в мир лучшее, хоть и с пренебрежением относился ко многим идеям и мнениям, что отличались от его собственного. Множество пар глаз хлопали, исследуя каждое телодвижение этого необычного эстета, не находя минуты на какое-либо высказывание, которое могло проскользнуть в его адрес. Все внимали молчанью, перебивавшемуся лишь музыкальными аккордами, выходящими из-под пластинки, которая не только издавала мелодии, но и страшно скрежетала.

***

Простецкая, бездушная комната. Именно так бы назвал свои личные «хоромы» Эдгар Валден, если бы была возможность телепатически читать чужие мысли. И правда, отдельные комнатки роскошью не блистали, здесь не было той изысканной лепнины, которая и художнику изысканной-то не казалась. Пустота заполнила его тонкую душу, в нём медленно умирал искусствовед и ценитель, пока не появилось желание это место обогатить чем-то своим, более глубоким и душевным. Сколько разнообразных мыслей успело посетить голову этого задумчивого молодого человека! Неужели это всё, что только могло его тревожить и пугать? День летел с невероятной скоростью, словно всё здесь было подвластно некому механизму, разрушающего реальное понимание времени. В коридорах особняка заметно потемнело, а светильники со свечами внутри, что горели вдоль стен, тускло освещали лишь малую часть помещений. Холод пробегал по коже, если ты ещё не успел привыкнуть к будоражащей атмосфере поместья, способной вывернуть все страхи и тревоги наизнанку. Иногда создавалось сильное впечатление того, что особняк — средневековый замок, наполненный душами мертвецов и их печальными душонками. Романтика, да и только! Не успев войти в помещение, пригодное для столовой, Эдгара Валдена окликнули, дёрнув за рукав свободной льняной рубашки. Испуг быстро сменился на раздражение, подарившее лицу художника красноватый румянец. — Ха-ха! Видел бы ты своё лицо! , — развеселился Майк Мортон, эмоционально жестикулируя руками, одна из которых ловко хлопнула Эдгара по плечу. Такой жест насторожил художника, от чего тело его заметно съёжилось, а сам парень прижался к соседней стенке. — Дитё малое… , — вздохнула высокая девушка, стоявшая позади, — ты идёшь с нами, — грубый взгляд проявился на рыжеволосой девушке, обладательницы необычной, ярко-выраженной внешности, которая приметно выделялась. Противоречить смысла не было, только совсем скоро пустой желудок начнёт подавать знаки внимания и мешать сосредоточенности на чём-то одном. Небольшая группа людей, содержащая в себе четырёх человек, тихо направилась вперёд по коридору, который становился всё темнее и темнее с каждым шагом. Валден предпочёл осмотрительно идти впереди, разглядывая жильцов поместья. Почти все они неспешно проходили по полуразбитой серой плитке, и только один светловолосый парень, именуемый себя акробатом, шёл в припрыжку, разряжая установившуюся напряжённость. Совсем скоро все четверо вошли в небольшую комнату, выделявшуюся от всех остальных помещений. В нос ударил запах сырости и пыли, а на глаза бросались не самые приятные вещи: разбитая посуда, стоявшая на рваной скатерти, увесистая паутина на всех объектах мебели и испорченные, поцарапанные стены. — Никому не приходило в голову здесь убраться? , — назрел вопрос у Валдена. Он присел на разломанный стул, который вдобавок ещё и качался. — Обычно эта дверь всегда закрыта, — послышался грубоватый голос, который доходил от дамы в затёртом фартуке. Она небрежно указала на вход, затем с грохотом плюхнулась на стул, — не думаю, что её стоит взламывать ради того, чтобы убраться в этом пылесборнике! Взгляд приковался к бордовой шторе, что висела почти в самом конце комнаты и, похоже, за неё заходить никто не осмеливался. Особняк во многом ограничивал своих гостей, ставя невидимые рамки, через которые хотелось бы перешагнуть, но это оказывалось невозможной задачей… — А какая… Какая твоя особенность? , — та самая рыжеволосая девушка подтянулась к Эдгару, с особым интересом заглядывая в его лазурные глаза, которые парень старался отвести в другую сторону. Валден покачнулся, с некой нелепостью приподнимаясь со стула. Затем, достав из-за пазухи несколько кистей, горделиво произнёс: — Я — художник.

***

Туманный город

Клубы дыма тут же заставили отшатнуться, зрение обострилось, желая увидеть хоть какой-то просвет в этом сером дыму. Эдгар оказался в полном одиночестве, пятясь назад, своевременно налегая всем телом на чью-то надгробную плиту. — Mon Dieu! , — художник тут же отпрыгнул от каменной ограды, стараясь не впадать в состояние паники, которая мимолётно накрывала с ног до головы. Осматриваясь и вкрадчиво шагая по песчаной насыпи, парень остановился около железного объекта с огромной антенной, поспешив оглядывать её со всех сторон. Начав чинить объект, оставляя на руках кровавые царапины и ссадины, парень старался всё медленно раскладывать по полкам в своей голове, думая о том, как выбраться отсюда: из этого проклятого, пугающего места. Резко над шифровальной машинкой вспыхнул ослепляющий свет, и Эдгар Валден поспешил уходить в другую сторону, лишь бы ни на кого не наткнуться. И зря его мысли посещала такая надежда, ведь совсем скоро он набрёл на союзников, впопыхах удирающих от грозной горбатой дамы в одеяниях монахини. Один вид этой охотницы отпугивал до такой степени, что конечности начинали неметь, голова становилась ватной от ужаса, посетившего невинное тело. — Не стой столбом! , — послышался чей-то приглушённый голос, который смог дать толчок нашей бедной жертве обстоятельств. Художник, вооружившись кистями и масляными красками, принялся вырисовывать своеобразные портреты в технике быстрых и резких мазков. Необычные произведения вскоре оказались расставлены по некоторым углам, в надежде на то, что обычный холст с совершенно необычной картиной сможет привлечь внимание злостного противника. Всё сбивалось в огромную, многоэтажную кучу, когда из головы вытекает разваренная каша, состоящая из неуместных дум и переживаний. Эдгар почувствовал слабость, но никакого вида о своей беспомощности не подавал, не обращая внимание и на то, что союзники-то его страдают! Вся происходящая ситуация нешуточно злила парня с русыми волосами, опрятно собранных в короткий хвостик. Весь его аристократичный, аккуратный вид и упрямый взор — пели о подвигах, но внутри одна из его мыслей истошно вопила и спрашивала о том: «Зачем всё это нужно? Спасение? Помощь? Стоит ли это хоть чего-то?». Художник вжался длинными пальцами в свой красный плащик, заляпанный пятнами разноцветных красок, наклонившись всем телом вперёд.

«Бесполезная, ненужная трата времени!»

Прозвучал громкий сигнал, оповещающий о том, что двери можно открыть. Эдгар, не мешкая, ринулся к одним из них, следуя по звуку. — Явился — не запылился! , — проворчала Деми Бурбон, громко стуча по кнопкам, — картины-то у тебя красивые, а проку от тебя самого — ноль! Художник язвительно ухмыльнулся, облокачиваясь на стену, словно уже готов был высказаться по поводу слов этой «наглой дамочки», сующей нос не в своё дело. — А вы сами видите в этом смысл? , — парень поднял одну бровь, заглядывая в лицо бармена, которая уже почти закончила с набором нужного кода, — я не хочу попросту тратить на это своё внимание. Если здесь ты проиграл один раз, вторая попытка точно не спасёт твою грешную душу. Деми не желала выслушивать напыщенные речи Эдгара о смысле, содержавшимся в этих опасных играх. Никто не считал, что он здесь скрыт, но каждый старался выполнять то, что от него по праву требовалось. Опустив голову и поправляя завернувшийся фартук, бармен повернула голову к художнику, бездушно рассмотрев его самоуверенное лицо с подрагивающей улыбкой. — Ты не единственный, кто так думает. Но, прошу тебя, не строй из себя никого. Лучше не будет… , — Бурбон быстро влетела в двери, забирая небольшое ведро с алкогольными напитками. Художнику ничего больше не оставалось, как проскользнуть вслед за ней.

***

Поздний вечер в поместье «Олетус» имел совершенно другой окрас. Каждый старался заняться своим любимым делом: кто-то проводил время в библиотеке за книгами, кто-то бродил по саду, внюхиваясь в аромат душистых кустарников, а кто-то собирался большой компанией в главном зале, шумно распивая спиртные напитки. — Поднимаю бутыль за нового гостя нашего особняка! , — громко отозвался один из мужских голосов, который вслед поддержали все собравшиеся. — Ну-ну, не стесняйся! , — Деми всучила в руки Эдгара бутылку своего крепкого фирменного Довлина, но парень явно не хотел прикасаться к нему и выглядеть не в лучшем свете, — попробуй-попробуй! Высвободившись из крепких объятий женщины-заводилы, Валден с опаской прикоснулся губами к стеклянному горлышку бутыли, совершив из неё смачный глоток. Напиток наполнил жгучестью всю полость рта, а затем побежал по горлу, жестоко раздирая его. Отбросив бутылку с выпученными глазами, Эдгар удивился столь быстрому опьяняющему эффекту этого вина, понимая, что пробовать такое больше никогда не захочет. — Каков неженка! Желание поскорее покинуть эту шумную компанию, в которую он случайно ввязался, настолько овладело художником, от чего тот стал незаметно пятиться назад. Благо, все настолько были увлечены задушевными беседами, что о Валдене даже не поспешили вспомнить, поэтому он мог спокойно вернуться к своим делам и избежать неловких, глупых, совершенно бескультурных, по его нескромному мнению, диалогов. — Сплошная головная боль… , — таков был итог первого прожитого дня. Эдгар Валден и думать не мог, что ввязался в такую странную игру. Атмосфера, что витала здесь, была далека от понимания художника, который всё чаще начал задумываться о том, возможно ли как-нибудь покинуть этот особняк? В душе клубился страх неизвестности. Было непонятно, что следует ожидать от последующих дней и стоит ли вообще жить дальше с надеждой в лучшее? Художник уже поставил на всех своё проклятое клеймо, желая избежать очередного встречного, незнакомого персонажа. — Да, вы правы. Сплошная головная боль… , — тихо произнёс силуэт, стоявший неподалёку от идущего в свою комнату Эдгара…