Механика сердца

      Разбросанные листы бумаги усеяли кабинет. Чернильные пятна заливали ковёр, делая его похожим на одну огромную кляксу. В центре хаоса, сжавшись, зажав искусанное перо в зубах, сидел юноша. Его светлые до звенящей белизны волосы были неровно и рвано острижены, спускаясь на плечо с левой стороны, и едва касаясь уха с правой. Взъерошенные вихры на загривке ярусами спускались на лицо. Мелкие пряди, выбившись, падали юноше на глаза. Время от времени он раздражённо откидывал их назад, открывая белёсый лоб. Мягкие пряди, не желая повиноваться, медленно, но верно возвращались обратно. Несколько минут юноша терпел, пытаясь не обращать внимания, но вскоре раздражение возвращалось, и пряди снова летели на затылок. «Что же? Что же? Не вижу я, не чувствую» — лихорадочно шептал, зачёркивая исписанный лист. Обхватив голову тонкими руками, он замер, уменьшился. Вдруг, весь подобравшись, он затих. Его напряжённая спина изогнулась, голова откинулась, а руки зажали уши. «Нашёл!» — вскрикнул, отнял левую руку от уха, схватив перо, стал что-то писать, не отнимая второй руки, зажимая ухо, не давая ей покинуть пределы головы. Чернильные брызги оседали на пальцах. «Она здесь, я знаю!» — он весь дрожал, погружённый в восторг, стараясь не упустить, записать, запечатлеть на бумаге.

«БАХ»

      Часы, хранившие гордое молчание в течение дня, ожили, затрещали и сотрясли комнату какофонией ударов и треска. Перо выпало из дрожащих пальцев. Юноша медленно отнял руку от уха — тишина. За грудным перезвоном старинных часов он больше не слышал её. Ушла. Она ушла, его муза, его надежда. В отчаянии он запустил чернильные пальцы в белёсые волосы, окрашивая их в серовато — стальной. Всхлипнул, крупные капли падали на стопки листов, перо и ковёр. «Ушла» — повторял он, как заклинание. Он сидел, содрогаясь от рыданий, недвижимый, потерявшийся во времени.