Метки
Описание
Успешный адвокат Джаред Падалеки случайно встречает Дженсена Эклз - парня, что десять лет назад разбил ему сердце. Неожиданная встреча заставляет вспомнить, всё, что когда-то случилось и открыть для себя горькую правду.
Примечания
Дженсен 2010 год https://pin.it/2SHcfIK
Джаред 2010 год https://pin.it/6erFHem
Дженсен 2020 год https://pin.it/7MxBALw
Джаред 2020 год https://pin.it/5YTSJmW
Посвящение
Посвящается space monkey - прекрасному человеку, что помогла сделать этот фик лучше. Спасибо тебе за проделанную работу.
Глава ІІІ
23 ноября 2020, 08:56
Весь следующий день Джареда прошёл в напряжённом ожидании. По субботам они с Дженсеном не должны были заниматься, но Падалеки всё равно кое-как сдерживался, чтобы не пойти к парню домой и не начать снова извиняться.
Единственное, что останавливало его, так осознание того, что от поспешных решений может стать только хуже. Джаред корил себя за несдержанность. Только сейчас он осознал, что несмотря на все испытания, которые выпали на его долю за последний год, все предыдущие шестнадцать лет он жил, ни в чём не нуждаясь и не зная слова «нет». Он всегда получал всё, что хотел. Нет, Джаред не был избалованным сыном богатых родителей, в конце концов, он спокойно воспринял новость о том, что их семья потеряла всё: не устраивал истерик и пытался следовать за своей мечтой вопреки сложившимся обстоятельствам. Но, почему-то отказ Эклза больно ударил по его самолюбию. Он хотел этого парня себе, кое-как сдерживаясь, чтобы не попробовать воплотить все свои тайные желания, но, в тот вечер, воспользовавшись уязвимостью и растерянностью парня, сделал то, что сделал.
Чем дольше Джаред обдумывал сложившуюся ситуацию, тем больше приходил к выводу, что он и есть избалованный придурок, хотя никогда себя таковым и не считал. Наверное, будет лучше дать Дженсену остыть, прийти в себя, обдумать случившееся и определиться, готов ли он дальше продолжать общение с Джаредом.
Мать Падалеки на целую неделю уехала в Нью-Йорк. В деле отца открылись новые обстоятельства, благодаря которым становилось ясно, что его, всё-таки, подставили, а, значит, дело принимало другой оборот. У семьи Падалеки появилась реальная возможность не только обелить имя отца, но и вернуть свою прежнюю жизнь. В понедельник должно было состояться итоговое заседание, поэтому присутствие и поддержка жены были необходимы для Джеральда Падалеки как никогда.
Джареду следовало бы переживать из-за этого, но адвокаты уверяли, что суд теперь только формальность, с отца, скорее всего, снимут обвинения, поэтому голова младшего Падалеки была занята совсем другими мыслями.
Джаред пытался читать книгу, но после нескольких страниц, обнаружил, что совсем не понимает, о чём она, а в его мыслях присутствует один Дженсен. Он забросил чтение и решил прогуляться по кварталу, а когда начало темнеть, вернулся домой.
Джаред заказал пиццу и очень удивился, когда в дверь позвонили буквально через пять минут, такой быстрой доставки он не ожидал. Но он удивился ещё больше, когда на пороге обнаружил Дженсена. Парень кутался в толстовку, а на его голову был натянут капюшон, да так, что был виден один лишь кончик носа, хотя на улице и было тепло.
Джаред уставился на гостя, а тот, переминаясь с ноги на ногу, спросил:
– Можно мне войти?
– Конечно, – Падалеки тут же отступил, пропуская парня в дом.
Дженсен шагнул за дверь, снял капюшон, и Джаред понял, что он под ним прятал. Всю левую сторону лица украшал огромный кровоподтёк, который начал уже опухать.
– О, Господи, кто это тебя так, – испуганно выпалил Джаред, но тут же опомнился и бросился на кухню. – Я принесу лёд.
Он быстро достал из морозилки лёд, ссыпал его в пакет, обернул полотенцем и вернулся обратно к Эклзу, который так и стоял возле двери.
– Твои родители дома? – спросил он подошедшего Падалеки.
– Нет, уехали на слушание в Нью-Йорк. Они не вернутся сегодня, – ответил Джаред, протягивая ему лёд. – Возьми, приложи к лицу и пошли в мою комнату, ссадины надо обработать.
Джаред быстро осмотрел Дженсена, нет ли на нём ещё каких-нибудь повреждений, к счастью, ничего не увидел, и, присев рядом, открыл аптечку и достал антисептик.
– Не надо, – отвернулся Эклз, когда Джаред попытался намазать ему скулу.
– Прости, – тут же одернул себя Падалеки, действительно, Дженсен не маленький и не хрупкая барышня, он сам может обработать ссадину, а Падалеки, как дурак, опять врывается в его личное пространство, что после произошедшего вчера, можно считать преступлением.
– Возьми, обработай ушиб.
Джаред протянул гостю тюбик с антисептиком.
– Нет, это всего лишь синяк, у меня таких много было. Не надо ничего обрабатывать, – ответил Эклз. – Мне не следовало приходить, – он отодвинул лёд и поморщился.
– Глупости, я рад, что ты пришел, – выпалил Падалеки, но тут же стушевался.
– То есть... Э... Всё равно я один дома, так что не откажусь от компании. Я заказал пиццу и собирался посмотреть фильм, так что буду рад, если ты составишь мне компанию.
Тут раздался звонок в дверь, и Джаред решил, что на этот раз точно привезли его заказ, быстро побежал открывать.
Расплатившись с курьером, он мигом вернулся в комнату, и с облегчением выдохнул, увидев, что Дженсен, всё-таки, не собирался уходить. Парень отложил полотенце со льдом и сидел, устало опустив плечи, разглядывая свои ладони и нервно покусывая губы. Джареду захотелось подойти, обнять его, уткнувшись носом в русый затылок, вдохнуть такой манящий запах, но делать этого категорически было нельзя, поэтому он просто бросил упаковку с пиццей на стол и плюхнулся на кровать рядом с Эклзом. Наверное, лучшим решением, в этой ситуации, будет сделать вид, что ничего не было. Похоже Эклз именно так и решил поступить. Джаред был только рад такому ходу событий, лучше уж так, чем потерять друга навсегда.
– Ты голоден? – спросил Джаред, стараясь звучать как можно обыденнее.
Дженсен поднял на него свои большие глаза и спросил, будто бы и не слышал вопроса:
– Зачем ты сделал это?
– Эээ... Прости? Что именно? Заказал пиццу? – Падалеки ничего не понял.
– Вчера. Зачем ты поцеловал меня?
Чёрт, похоже, Джаред слишком рано обрадовался, решив, что Эклз предпочёл забыть о произошедшем, Дженсен, наверное, был другого мнения. Что ж, всё равно, рано или поздно, надо было объясняться.
– Прости, я не хотел сделать тебе неприятно, – ответил Джаред, стараясь не смотреть другу в глаза. – Ты можешь больше никогда со мной не разговаривать. Но так уж сложилось, что я предпочитаю свой пол. И вчера, я сам не знаю, что на меня нашло... Хотя кому я вру? Я давно хотел это сделать. Меня тянуло к тебе с той первой встречи во дворе школы. И не думай, что это очередная прихоть богатого мальчика. Ты нравишься мне... Очень сильно. Так что я не могу заставить себя прекратить думать о тебе, о том, что могло бы быть... Но я совсем не хотел оскорбить или обидеть тебя. А ещё больше не хотел разрушить нашу дружбу. Я поддался порыву и пойму, если противен тебе, если ты не захочешь меня больше видеть...
– Нет, – Дженсен поднялся, и Джаред опять испугался, что он сейчас уйдет, но парень лишь начал мерить комнату шагами.
– Нет, ты не противен мне, и я не собираюсь прекращать наше общение из-за этого. Я не гомофоб и, кажется... – он на минуту замялся, будто бы сражаясь с собой, а потом заговорил, активно жестикулируя руками. – Но, понимаешь, мы в Техасе, в Богом забытом Фолсе, здесь все не так как в Нью-Йорке... Люди здесь очень нетерпимые, злые и жестокие к тем, кто выбивается из принятых рамок, они могут осудить и за меньшее. Нас не поймут... – Дженсен резко остановился и посмотрел Джареду прямо в глаза. – Но ты сделал это, и я теперь не могу... Не могу прекратить думать об этом, – почти прошептал он.
Эклз минуту помедлил, а потом глубоко вздохнув, шагнул к Падалеки, наклонился и прижался к его губам в неуклюжем поцелуе. Джареду понадобилось всего мгновение, чтобы прийти в себя, и он обнял парня, утягивая его за собой на кровать. Несмотря на неуверенность и, скорее всего, неопытность, Дженсен целовался просто божественно. Хоть Падалеки и не был профи, но сравнить ему было с чем, и этот поцелуй определённо был лучшим. Джаред дурел от податливых мягких губ, углублял поцелуй, отвечая на неумелые ласки языка и никак не мог насытиться. С большим нежеланием он разомкнул объятия, когда Дженсен попытался высвободиться. Он выглядел таким красивым, раскрасневшимся, часто дышащим, немного растерянным, а в зелёных глазах на самом дне плескалась паника.
– Все хорошо, – прошептал Падалеки, нежно скользя подушечками пальцев по щеке. – В этом нет ничего плохого. Тебе нечего боятся.
– Нас не поймут... – прошептал Эклз, и Джаред испугался, что он сейчас сбежит, передумает, что это был всего лишь порыв, а сейчас разум возьмёт верх над чувствами и то хрупкое счастье, что они обрели минуту назад, будет разрушено.
– Нам не нужно делать каминг-аут. Мы можем всё держать в тайне. Через месяц мы окончим школу и сможем уехать в колледж. Йель, наверное, мне вряд ли светит, так что я подам документы в то заведение, куда удастся пройти тебе. А там нас никто не осудит. Мы начнём новую жизнь.
Он бережно скользнул пальцами по ушибленной скуле и нежным движением очертил овал лица Дженсена.
– Это отец, – выдохнул Эклз, но голос его стал спокойнее, похоже, слова Джареда добились нужного эффекта, он немного расслабился и тоже несмело обвел пальцами подбородок Падалеки. – В последнее время в него будто дьявол вселился. Как чувствует, что я собираюсь убраться отсюда и пытается испоганить мне жизнь на годы вперёд.
Джаред притянул парня к себе, аккуратно целуя место ушиба.
– Недолго ему осталось, – прошептал он, – если хочешь, можешь остаться на ночь. Родители приедут не раньше вторника.
И Дженсен остался. Они съели пиццу, потом посмотрели старые фильмы, а после этого просто разговаривали до полуночи и целовались, когда разговоров становилось мало.
Дженсен рассказал, что совсем не помнит свою мать. По словам отца она бросила их и убежала с каким-то заезжим певцом, когда Дженсен был ещё маленьким. С тех пор старший Эклз не просыхал, а приходя домой в пьяном угаре, часто вымещал злость на сыне. Парень стал убегать к Моргану, старому другу семьи, который позже научил его играть в футбол и взял в команду, хотя это и не нравилось другим игрокам, местной элите. Дженсен считал его почти отцом, но не хотел быть обузой для человека, у которого была своя семья, поэтому немного повзрослев, старался не посвящать его в свои проблемы с отцом. У Моргана был знакомый рекрутер в Техасском университете в Далласе и именно ему он хотел порекомендовать Дженсена. Беда была в том, что отец не хотел отпускать единственного сына, твердил, что не для этого он растил его, чтобы тот оставил его на старость лет одного. Алан Эклз работал разнорабочим на заводе и считал, что Дженсену хватит мозгов лишь на такую же работу, а, когда парень пытался ему перечить, просто смеялся, унижал и часто бил сына. Одним словом, делал всё, лишь бы Дженсену не пришло в голову, что он может добиться чего-то большего, чем его отец-неудачник. К счастью, напившись, Алан иногда забывал о сыне, а Дженсен пытался не попадаться ему на глаза. Он старался вернуться домой, до того, как отец возвращался со смены, а утром уйти, пока тот ещё спал. Но, иногда, этого было не избежать, и тогда парню часто доставалось.
Сегодня старший Эклз сорвался, потому что вчера потерял бумажник, и обвинил сына, что тот его украл. Дженсен в пылу ссоры выкрикнул, что не может дождаться окончания учебного года, чтобы свалить от пьяницы отца в колледж, за что и получил удар кулаком и поток ругательств, чтобы он не забывал своё место и помнил, какой он никчёмный неудачник и бездарь, а единственное, что ему светит, это мыть полы в туалетах.
Джаред слушал исповедь любимого и только крепче прижимал его к себе, даря, время от времени, успокаивающие поцелуи. Только сейчас он понял, как ему повезло с родителями, которые всегда поддерживали его и гордились любой победой сына.
Позже, слушая равномерное дыхание спящего Эклза, Падалеки перебирал в пальцах мягкие светло-русые пряди и думал, что завтра же отправит документы в Техасский университет в Далласе, и, пусть это учебное заведение и близко не стояло к Йелю, – там он будет рядом с Дженсеном.
Засыпал Джаред с мыслью, что он самый счастливый человек в мире, и что он сделает всё, чтобы Дженсен стал таким же счастливым. Он уже представил, как они вместе уедут в колледж в Далласе, который был за две сотни миль от Фолса, как выторгуют для себя одну комнату в общежитии и будут проводить все дни вместе.
Сейчас он готов был забыть о своих мечтах об университете «Лиги плюща», лишь бы каждую ночь чувствовать тихое дыхание Дженсена рядом. Ну и что с того, что судьба Эклза ещё не определена, он был уверен, что любой рекрутер, увидев, как тот играет, заберёт его с руками и ногами. А по окончанию учёбы они совсем уедут из Далласа.
Так, утопая в сладких мечтах, Джаред провалился в сон.
Но этим грезам суждено было разбиться очень скоро.
Утром в понедельник, среди почты, Джаред обнаружил письмо с Йельского университета и, дрожащими пальцами открыв конверт, чуть не потерял сознание от счастья. Его приняли! Он получил стипендию и мог осуществить свою мечту, несмотря на шаткое финансовое положение, в котором пребывала его семья. Даже если Джеральд Падалеки останется без цента за душой, Джаред сможет поехать учиться в один из престижных университетов страны.
Но эйфория быстро сменилась осознание того, что теперь перед ним выбор: либо осуществлять свою детскую мечту, либо исполнять обещание данное Дженсену. В нём боролись противоречия. Легко отказаться от призрачной мечты ради любви, но как же сложно отказаться от уже реальной возможности. Когда Йель казался чем то невозможным, недостижимым, Джаред легко мог отдать предпочтение другому университету, но теперь, когда письмо об его зачисление лежало на столе, сделать это было очень тяжело.
Вечером он показал письмо Эклзу. Тот быстро пробежал его глазами и поднял взгляд на Падалеки. Джаред был готов увидеть на лице парня все что угодно: злость, обиду, мольбу, но никак не радость.
– Это прекрасно, Джей, – сказал минуту спустя Дженсен. – Я так рад за тебя.
– Но, мне придётся уехать за тысячи миль отсюда, – прошептал Джаред, – а мы...
– Глупости, – оборвал его Эклз. – Ты всю жизнь мечтал об этом. Я знаю, как для тебя это важно. Неужели ты думаешь, что я позволил бы тебе отказаться от мечты? Ты очень умный и твоё место точно не в Далласском колледже. К тому же, – Дженсен отвел взгляд, – я не уверен, что смогу поступить туда.
Джаред притянул парня к себе и нежно поцеловал, постоянные унижения от отца точно не прибавляли Эклзу уверенности в своих силах.
– Поступишь, ты же сам говорил, что у Моргана знакомый рекрутер, и он обещал, что приедет посмотреть на его игроков. Да как только он увидит тебя на поле, поверь, спортивная стипендия тебе обеспечена.
Дженсен лишь грустно улыбнулся и вернул поцелуй. Джаред, недолго думая, повалил его на кровать и углубил поцелуй, жадно пробираясь к Эклзу под футболку. Он огладил поджавшийся живот и скользнул под резинку боксеров, отчего Дженсен тут же напрягся.
«Рано», – подумал Падалеки, тут же возвращая руку на живот любимого. Эклз только три дня тому назад осознал, что он гей, и вряд ли уже готов к сексуальному контакту.
Дженсен, словно прочитав его мысли, попытался что-то сказать, но их прервала трель телефонного звонка. Это была мать Падалеки. Суд оправдал отца и, более того, снял арест с его имущества, жизнь понемногу налаживалась.
Вечером во вторник вернулись родители и радостно сообщили, что отца восстановили в должности, и они возвращаются в Нью-Йорк в ближайшее время. Отец радостно объявил, что Джареда примут обратно в старую престижную нью-йоркскую школу, и тестирование он сдаст уже там.
– Милый, – почти плясала от радости мать, которой уже знатно надоел скучный быт Фолса, и ей не терпелось вернуться к обычной нью-йоркской жизни, – слышал бы ты как они извинялись перед твоим отцом. Они даже, в качестве компенсации, выплатят огромную премию, и мы решили отпраздновать это путешествием по Европе. Мы так давно откладывали эту поездку и, наконец-то, пришло время. Жду не дождусь, когда увижу Рим...
Джаред слушал щебетание матери, смотрел на счастливых родителей, молчал и не знал, как объяснить... Как объяснить им, что он не хочет возвращаться в Нью-Йорк так быстро, что теперь у него появилось то, ради чего он готов отказаться от своей мечты, но слов не было. Отец его точно не поймёт, объяснит всё юношеской влюбленностью и скажет, что, ради этого увлечения, не стоит рушить будущее. И, возможно, будет прав... Но как теперь Джаред сможет просто уехать, оборвать все ниточки после того, как дал Дженсену надежду, заверил, что он не одинок?
Но и огорчать родителей не хотелось, они и так натерпелись. Это их право хотеть поскорее уехать отсюда, а оставлять тут Джареда одного, никто точно не собирался.
В школе, на следующей день, Падалеки никак не мог найти слов, чтобы рассказать Эклзу о предстоящем переезде. Он решился на это только вечером, когда встретил Дженсена после работы, и они вышли немного прогуляться.
Дженсен отреагировал спокойно, было видно, что он привык к тому, что не все в этой жизни получается так, как он захочет. Жизнь часто поворачивалась к нему спиной, не оставляя никакой надежды.
– Когда вы уезжаете? – спросил он после минутного молчания.
– Где-то в конце месяца, – ответил Джаред.
– Это же почти через две недели… – прошептал Эклз, как бы констатируя факт.
– Я видел твои оценки по контрольной по математике, – попытался перевести тему Джаред. – Я могу тобой гордится, мой юный падаван.
– Да, – грустно улыбнулся Дженсен, – миссис Смит не могла поверить, что я решил задания самостоятельно, заставила переделывать при ней, её удивлению не было границ.
– Я знал, что ты неподражаем, – засмеялся Падалеки, притягивая к себе Дженсена в объятия.
Они сидели на траве в укромном местечке в парке, далеко от людей, чтобы те не могли их увидеть, но Эклз всё равно напрягся от такой близости.
– Не бойся, – прошептал Падалеки, пытаясь поймать его губы своими, – здесь нас никто не увидит.
Он уже привычным движением очертил пальцами изящные линии лица любимого. Дженсен тут же отразил его движение. Эта простая ласка становилась для них чем-то особенным, интимным и личным. Больше сдерживать себя Джаред не мог и, повалив парня на траву, начал покрывать хохочущего от щекотки Дженсена поцелуями.
До переезда оставалось чуть меньше двух недель, и Джаред старался, как можно больше времени, провести с Дженсеном наедине. После того разговора они пытались не говорить о предстоящей разлуке и туманном будущем, стараясь наслаждаться настоящим. Они почти не расставались, и Эклз всё больше привыкал к своему новому статусу. Он уже не так шарахался, когда Джаред украдкой целовал его на улице. А в комнате Падалеки всё чаще сам проявлял инициативу. Они так и не переступили грань поцелуев и лёгкого петтинга. Дженсен был очень неопытен в таких отношениях, хотя и с девчонками у него, как догадывался Падалеки, тоже опыт, вряд ли, имелся. Поэтому, как только Падалеки попытался ему намекнуть, что готов на большее, чем простая дрочка, Эклз мило покраснел и заткнул любовника поцелуем, пытаясь отвлечь. Однажды Джаред попытался сделать ему минет, но Дженсен не позволил, объяснив это тем, что считает это унизительным для партнёра. Парень был так чист и наивен, будто бы вырос в деревенской глубинке восемнадцатого века, где даже дотронуться до себя было страшным преступлением.
Теперь Джаред понимал, как тяжело Эклзу было принять свою суть, решиться на отношения с парнем. Сказывалось также воспитание, как Джаред понял из обрывков рассказов Дженсена о своём отце, Алан был закоренелым консерватором и гомофобом. Ему было даже страшно подумать о том, что он сделает с Дженсеном, если узнает о его маленькой тайне. Но Джаред надеялся, что Эклз получит стипендию и сможет уехать от отца в общежитие, где тот его не достанет.
Странно, что, несмотря на такую неразнообразную сексуальную жизнь, Джареда все устраивало. Он вполне был удовлетворён только дрочкой и Дженсеном рядом с собой. Одно его присутствие, сладкий аромат его кожи, касание мягких губ, могло заменить самые озабоченные фантазии. А фантазировать о том, как же хорошо им будет после того, как Эклз, наконец то, решится на секс, Джаред не мог себе запретить. И надо было сказать, что парень уже был близок к этому. Они всё больше расслаблялись, становились менее осторожными. Джаред вёл себя как настоящий эгоист, он упивался счастьем, что дарила ему судьба, с радостью наблюдал за счастливыми родителями, предвкушал учёбу в Йеле и совсем старался не думать о предстоящей разлуке и о том, как тяжело, должно быть будет Эклзу.
А тот совсем и не показывал, что чем-то недоволен: он с удовольствием выслушивал разговоры Падалеки о Нью-Йорке, Йельском университете, о планах матери Джареда насчёт предстоящей поездки и смотрел полным радости взглядом на своего парня.
И Джареду этого хватало, он был уверен, что всё будет хорошо, не хотел допускать даже мыслей о чём-то другом и, поэтому, не видел, как на дне любимых зелёных глаз плескался чуть уловимый страх и печаль.