Лас-Либертадские истории. Как зарождалась Братва

Лос-Леонес представлял собой небольшой городок, раз в десять или двадцать меньше, чем Лас-Либертад. Большая часть населения жила в частных одно-двухэтаэных домах, и только пара-другая улиц на окраинах представляла собой пятиэтажные кварталы социального жилья. Также, катаясь по этому городку, Петрович и Борис заметили целую коммерческую улицу с заведениями, предоставляющими самые разные услуги: магазины, парикмахерские, тату-салоны, даже средний трёхэтажный торгово-развлекательный комплекс. Чтобы не палить свои физиономии перед работником склада препаратов «Сэйнити Айленд», у которого следовало раздобыть расписание завоза веществ, Петрович и Карлов хотели поступить довольно обыденным способом. Найти в городишке Лос-Леонес, административном центре одноимённого округа, самого обычного бомжа-наркомана, который за деньги узнает информацию и передаст её русским. А потом бомжа нужно будет просто-напросто убить. «Отчаянные времена требуют отчаянных мер», — с грустью подумал Иннокентий. Он мог посочувствовать бомжу, которого предстояло пустить в расход, но нахождение в криминальном мире сделало его чёрствым, пусть сам он руки не пачкал. Да и на зону, где он познакомился и подружился с Карловым, интеллигентного вида юноша попал за соучастие в довольно мелкой краже, из-за чего загремел на два года. Пусть и те, с кем участвовал в грабеже, были убиты милиционерами за сопротивление аресту. Тогда он впервые увидел убийство своими глазами. А каким громким событием это стало для Крайневостока три года назад! Двое молодых маргиналов, или гопников, как называли этих хулиганов, убиты руками милиционеров. Для Лас-Либертада это было бы пустяком, максимум достойным ежедневных криминальных сводок. — Борь, ты не задумывался о прошлом? — Петрович рулил по улицам Лос-Леонеса. — Да хрен его, — Карлов сидел на пассажирском и высматривал бомжа, который бы смог выполнить роль расходника. — Я вот задумывался… Нахрена я с этими двумя идиотами, Гвоздём и Кирпичом, вообще связался? «Постой на шухере», говорили они, «лёгкие деньги», говорили они, — выруливая на Тихуана-стрит, бедный пригород на окраине города, где было крайне много мигрантов из Мексики, даже больше чем в Лас-Либертаде. — Ага, в итоге два года за соучастие впаяли. — Родители чуть ли от меня не отреклись, — поделился переживаниями водитель. — Вообще, в Крайневостоке не было такого беспредела. За всё время Перестройки помню только три громких случая убийств. То как ты, Боря, грохнул во время самообороны двух гопников, потом та херня, свидетелем которой я стал сам, ну и то убийство прокурора три месяца назад. Кстати, слышал что этого самого мусора Незлобин заказал? — Может быть. Эта ебаная мусорская падла хотела его накрыть с концами. Он и так за всю жизнь отсидел почти лет тридцать. Вся грудь в куполах. — Так вот, в Крайневостоке за шесть лет Перестройки убито вряд ли более десяти человек, и то с натяжкой. А что мы видим в Лас-Либертаде? — Ага. Ебанутый город. Тут с концами грохают по десять и больше фраеров в неделю. — Типа да, иногда в Союзе могли орудовать маньяки. Как тот же Ростовский Потрошитель. А тут, условно, таких потрошителей, убивающих по нескольку человек в неделю, будет сотни. — Ну, то потрошители, а то американские уркаганы. Ты кино американское не смотрел? Для этих чертей стрелять конкурентов — как тараканов давить. — И меня это поражает. Я думал, такое может быть только в Гондурасе каком или где-то в Африке. А это ведь США, цивилизованная страна. — Просто город такой, я думаю, — Карлов закурил очередную папироску. — Вчера по телеку говорили, что в Детройте тоже опасно, почти как тут. Та ещё дыра. А в Гондурасах и Африках твоих по всей стране пиздец. — Но и плюсы в этом безумии есть, — поделился Кенни. — Так проще создать свою криминальную империю. В таком безумном круговороте убийств, ограблений, налётов и перестрелок всем будет откровенно насрать на небольшую группку славян-бизнесменов. Карлов кивнул. Закончив разговор, русские решили найти одинокого бомжа, который бы мог им сослужить службу. И он нашёлся между автобусной остановкой и небольшой закусочной. Смуглый, с немытой грязной бородой, в грязной, местами порванной рубашке и таких же испачканых трениках со сланцами. Он стоял и выпрашивал мелочь у прохожих, ждущих автобус. — Сколько дать ему бабла? — поинтересовался Карлов. — Баксов сто, можно пару десяток сверху накинуть для убедительности, — Кенни припарковался у остановки. Бомж сам подошёл к русским. — Мужики, дайте мелочишки? Совсем немного. Я почти неделю не ел… — бродяга выглядел реально худым, хотя про неделю мог и преувеличить. — Слушай, бродяга, ты бы хотел честно поработать? Если выполнишь наше поручение, дадим сотку. Тот задумался, почесав грязную бороду. — И что же делать, ребята? — заинтересованно сказал бездомный. — Слышал про Сэйнити Айленд? — сказал Кенни, и после того как потенциальный расходник кивнул, продложил. — Попробуй дойти до склада, поинтересуйся когда к ним завозят лекарства. — Вряд ли меня пропустят… — грустно протянул бомж. — Мы отвлечём администратора, — поделился Кенни. — А ты иди к складу. Он находится к северу от центрального здания. — А зачем вам знать про лекарства? — Не твоё дело, бродяга. Мы тебе дадим пятьдесят баксов авансом. Скажешь кладовщику, что хочешь купить у него морфин втихаря, или психотропов и поинтересуешься, когда завозят лекарство, — потом Петрович решил попытаться сымитировать итальянский акцент, и сказал: — Капиш? — Л-ладно, — сказал бомж, забирая протянутую молодым бумажку с портретом Улисса Гранта. — Где забрать вторую половину? — Встреться с нами к северу от больницы, в паре-другой сотен ярдов, — Кенни решил назвать расстояние в ярдах, чтоб казаться американцем. — И да, если скроешься с полтиником — мы тебя найдём, и тебе не поздоровится. Тот согласился. *** — И кого же вы хотите навестить? — голос администраторши лет тридцати, привлекательной шатенки в медицинском халате и стрижкой под каре, звучал устало, будто она скучает и хочет поскорее отправиться домой. . — Это чёрный парень лет двадцати, — врал, растягивая время, Петрович. — Здоровяк с пышным афро. Роберт Кларенс. — В каком блоке он лежит? — Вроде в третьем, он сказал, что хотел со мной увидеться, мэм. Мы старые друзья. Как же я был шокирован, когда узнал, что его положили в психбольницу. Адекватным ведь парнем был, смекалистым… Краем глаза русский заметил, как бомж крадётся, заходя в дверь, за которой должна следить администратор. — … да, у него были проблемы с законом, пару раз его брали с травкой, но чёрт возьми! — Кенни всплеснул руками. — Это всё потому, что он чёрный? — Сэр, ваши обвинения в расизме оскорбительны. Сегрегацию отменили ещё двадцать лет назад. — Скажите это копам в гетто, которые ловят бандитов по расовому призраку! — Петрович, как оказалось, был неплохим актёром. — Причём тут это? Ладно, сейчас я найду информацию про вашего друга… После чего администратор стала рыться в картотеке. И, пока она этим занималась, Кенни… развернулся и ушёл. Теперь вся надежда на бродягу. *** В трёхстах метрах, или же ярдах, как говорят американцы, русские прождали не меньше сорока минут. — Неужели бомжара смотался с нашими деньгами? — задал сам себе вопрос молодой очкарик. — Если этот фраер зашкваренный стырил наши бабки, я его найду, сука! — А, вон он идёт, — указал Кенни на куст, из-за которого вышел тот самый бомж, который задумчиво вертел в руках мелкую ампулу, в которой, наверное, было миллилитров пять, не больше. — Короче, я для вида купил эту ампулу, — говорил бомжара. — И мне сказали сказали, что она может вштырить. Я как раз хотел нового чего попробовать, а остальное на еду спущу. — Сколько ампулка эта стоит? — заинтересовался молодой бандит. — Тридцать баксов… Там была штука помощнее, но за неё тот мужичара попросил сотку. «Если эта ампулка стоит тридцать баксов, а таких ампул будет целый грузовик… А если там ещё и что-то подороже будет! Так…» — А когда завозят лекарства? — Кенни смотрел на бомжа заинтересованно, исподлобья. — Через неделю, говорят, будет новый завоз колёс и прочей херни, — бомж предвкушал добычу, протягивая ладонь русским. — Ладно. Карлов, расплатись с мистером, — очкарик дал напарнику сигнал, после чего тот потянулся за пистолетом. Глаза бомжа наполнились ужасом. Он не ожидал, что русские захотят от него избавиться. Он просто хотел выжить, как и все в этом штате. Он решил убежать. Развернулся, дал дёру, но Борис не дал бомжу уйти далеко и сделал два выстрела в спину. Подойдя к жертве, зрелый здоровяк в малиновом пиджаке заметил, что бродяга ещё шевелится, цепляясь за жизнь, после чего пустил пулю ему в затылок, выплёскивая из черепной коробки мозговое вещество и обрывая жизнь. «Жалко бомжика. Но если бы мы его отпустили, он бы мог стать свидетелем, которого допросят после ограбления». Кенни понимал, что это необходимая жертва. «Сколько жизней мы прервали? Лично Карлов — две. Ребята Брусилова не меньше десяти человек… Ну ладно, не надо расстраиваться и раскисать. Как говорится, лес рубят — щепки летят, вот и тут такая же ситуация. Очередная щепка». Кенни стал замечать за собой, что со временем он стал становиться всё циничней и циничней… *** Сегодня в квартире, что снимали в Форт-Бич двое русских, было довольно людно. Помимо них двоих там присутствовало трое десантников, а именно Брусилов и двое его заместителей. В кухне, на столе, Кенни разложил характерную карту штата, где отметил всё, что нужно. — Чтобы открыть свой бизнес и потом самим отмывать деньги, не пользуясь услугами макаронников, нам нужно немало денег. Думаю, не меньше трёхсот тысяч баксов. Я отметил на карте несколько мест, где потенциально можно срубить неплохие деньги, — Петрович показывал на карте разные места, и комментировал: — Помимо груза лекарств, что мы будем брать сейчас, я нашёл ещё несколько мест… — Короче, ебать. Банк в небольшом городке во Флэт-Хиллз. Это поселение недалеко ушло от деревни. Называется Аппер-Флэтс. Пара тысяч человек населения и мусарня, где служит не особо много ментов, человек десять-пятнадцать, не больше. — Ну да. Этот банк мы возьмём как-нибудь потом. Помимо этого, я думаю, можно грабануть букмекерскую контору в окружном городке Гриффитс. Контора довольно мажорная, и там ставят круглые суммы азартные толстосумы. Там полиции тоже не особо много, хотя могут послать подмогу из самого Лас-Либертада, потому что он всего в десяти километрах от него. Что ещё… А, самый опасный куш — это федеральный «Либертад-Банк», оттуда можно вынести вовсе несколько миллионов, не меньше. Но к тому налёту надо будет основательно подготовиться, если идти нахрапом — то это самоубийство. Думаю, награбив лекарства, мы лишь добудем средства на покупку снаряжения и подготовку более крупных дел. — Ближе к делу о лекарствах, — Брусилов был как всегда серьёзен. — Да, да… — молодой интеллигент перешёл к сути. — Мы разведали, что лекарства прибывают завтра в семь утра. В шесть утра нужно устроить засаду на подъезде к дурке. Преграждаете дорогу, прикладом вырубаете водилу, а груз везёте тому контрабандисту, Рукастому Эрлу. — Какой куш, блатной? — коротко поинтересовался капитан разведроты ВДВ. — Сложно сказать, но явно не копейки, — честно сказал Кенни, так как не знал точной суммы. — Думаю, хватит на подготовку более крупных дел. Может, тысяч сто баксов срубим. Может больше, может меньше. Десантник кивнул, после чего со своими ребятами отправился на выход, а Петрович и Карлов решили провести вечер у телевизора, попивая пиво. *** На рассвете, в шесть утра, Брусилов со своими бойцами сидел в фургоне, на этот раз более качественном, купленным за хорошие деньги, стоявшем за углом магазина, на окраине города Лос-Леонес. «Пара сотен тысяч человек населения. Притом не удивлюсь, если больше половины населения — мексиканцы, граница совсем недалеко. Рулит в этом округе, если не путаю, некий Картель. Читал я в газетах, что у этого Грегорио Сангре с десяток лет назад убили много бойцов, но он возродился и снова начал заниматься контрабандой наркоты от южного соседа американцев. Вдруг он крышует эту больницу? Ничего, справимся…» — мысленно рассуждал Брусилов. Его бойцы, как обычно, снарядились афганками, а на лица натянули балаклавы, чтобы скрыть свои личности. Оружием им служили старые-добрые «Ксюхи», как ласково называли десантники компактный автомат АКС-74у. Поначалу, когда они только прибыли в Нью-Йорк в августе, им с превеликим трудом удалось раздобыть пистолеты. Первые пару заданий они выполняли вовсе орудуя бейсбольными битами, как какие-то хулиганы, помогая гангстеру-еврею запугивать должников. Первыми огнестрелами, добытыми в США, стали самые простые, но культовые Кольты 1911. Семь патронов в магазине, мощный и крупный патрон. Позже во всё том же городе «Восточные волки» убили одного босса мелкой польской банды, после чего перебрались в Сан-Голдберг. Там брусиловцы провернули относительно мелкое дело — своровали груз ворованных телевизоров, который продали японцам. После пары наёмных убийств, за которые они получили немногим более десяти тысяч долларов на всех, они перебрались в Нью-Марсель. В южном штате Сэнт-Дарк они провели две недели, уничтожив по найму шайку рэкетиров-ямайцев, которые вымогали деньги с торговца, крышуемого местной итальянской мафией. Тогда «Волки» опять получили не особо много денег, после чего двинулись дальше на запад — минуя Техас и Неваду, они оказались в Лас-Либертаде, где кое-как смогли подружиться с Лео Коэном, который отмыл их деньги так, что официально они считались выигранными в Лас-Вегасе. Само собой, еврей отмыл их не сам, а через итальянцев, но лучше так, чем никак. А с недавних пор началась работа на двух блатных мигрантов… — Весёлая у нас жизнь в Америке, товарищ капитан, — Дмитриенко сегодня был навеселе, будто и не они собирались сейчас совершить ограбление. — Вроде всего два месяца назад прибыли в Штаты, а уже и в Нью-Йорке пшекскую гопоту успели поубивать, и поразбойничать. — Отставить разговоры, — скомандовал Брусилов. — Скоро выходим. И действительно, Петров, являвшийся водителем, повернулся в салон к остальным бойцам и ответил коротко: «Едут!» После этого фургон выехал на дорогу. Раздался визг тормозов, а усатый водитель в кожанке и кепке, руливший фургоном с надписью «Пэтта Фармасьютикалс», открыл окно и громко выругался. Когда же задние двери бежевого фургона Брусилова открылись и из его нутра выскочило шестеро боевиков, тот замолк. Он явно был шокирован. — Выходи из тачки с поднятыми руками! — крикнул капитан, так как более-менее связно и не ломано мог говорить только он. Чётко выговаривать остальные бойцы умели лишь некоторые дежурные команды по типу «у него ствол», «чисто», «убью, если пошевелишься» и ещё пять-шесть похожих фраз, которые нужны чисто для дела. В остальном их язык был даже более ломаным, чем у Карлова, потому что рыжий усач читал учебник на Зоне, а бойцы ВДВ — чисто за счёт практики подучили его за пару месяцев. — Чёрт, мужики, не убивайте! Вы всё равно в масках, я ваших лиц не видел! — Верно мыслишь, — сказал капитан, подходя к двери фургона. Резко выкинув водилу с водительского места, кэп скомандовал: — Альфа-три-два, за баранку, Альфа-три-три — на пассажирское. Двое бойцов, одним из которых был водитель, сели в авто. Обыскав водилу, он нашёл у того мало чего. Бумажник, водительские права и лицензию на огнестрел. — Слушайте, мужики, вы не могли бы меня побить или даже вырубить? — вдруг задал необычный вопрос водила. — Мазохист? — не понял Папа-Волк, как его звали в криминальном мире. — Вы не понимаете, — в его голосе слышалось волнение. — Это… Начальство может подумать, что я с вами заодно, а если вы меня поколотите, если будут синяки и ушибы — то тогда будет видимость того, что я сопротивлялся. Капитан лишь пожал плечами, развернул водилу лицом к себе, после чего несколько раз ударил того в лицо. После третьего удара водила потерял сознание. Мало кто мог остаться на ногах после более трёх ударов советского десантника, обученного рукопашному бою. — Альфа-три-три, бардачок, — крикнул командир бойцу, что садился на «дробовик», как принято говорить в криминальной среде США. — У него есть лицензия на ствол. — Револьвер, — отчитался боец. «Даже если бы он достал свою игрушку, много бы не навоевал. Куда уж ему с револьвером против семи Ксюх?» — мысленно усмехнулся Брусилов. — Ладно, по коням, бойцы, пока ещё машины мимо не проехали. Поскольку фургон, везущий лекарства, был полон не под завязку, то двое бойцов сели в кузове, прямо между ящиками лекарствами. Мало ли что может произойти? А остальные сели в тот фургон, на котором устроили засаду. Брусилов сел на пассажирское переднее сидение фургона, сложив приклад Калаша и положив его на колени. Солнце тем временем полностью вышло из-за горизонта, озаряя своими лучами дорогу, ведущую из округа Лос-Леонес во Флэт-Хиллз, где товар будет продан владельцу «транспортно-логистической компании». Было тихо, штат Либертад медленно просыпался, вступая в новый день с новыми заботами. — С одной стороны, — размышлял вслух Брусилов, — это дело пустяковое. Даже стрелять не пришлось. Но с другой — это кот в мешке. Хрен его знает, сколько мы выручим. — Ну, угнав этот фургон, мы ничего не потеряли, — уверенно сказал водила, Петров. — Я буду доволен, даже если там будет тысяч двадцать на всех. — Я бы хотел больше, — капитан грустно смотрел на пустыню Морроу-Виндз. — Тысяч сто. Да хотя бы семьдесят кусков. — Ну, как говорят блатные, жадность фраеров губит, — Петров ловко, одной рукой, достал из бардачка сигареты и попросил у капитана огоньку. Тот достал из кармана армейских брюк «Зиппо» и подпалил табак. Скоро салон новенького ДжиЭмСи Вэлью Вэн пропах табачным дымом. Двое других бойцов тоже закурили. — Кэп, слышишь? — напрягся Петров. — Не нравится мне рёв этих моторов, ох не нравится. — Отряды Альфа-два и Альфа-три, готовьтесь к столкновению, — хладнокровно сказал Брусилов в «Уоки-Токи»*, после чего привёл в боевую готовность свой автомат. И, глянув в зеркало заднего вида, капитан узрел, как их нагоняет целая кодла байкеров. «Человек пятнадцать или двадцать, не меньше. Они всегда такими ордами катаются? — размышлял бывалый командир спецназа. — Нужно открыть заднюю дверь фургона, а потом… Точно, упреждающий удар». — Альфа-два, открыть дверь и начать отрабатывать упредительный огонь по противнику. Работаем-работаем! Бойцы спорить с приказом не стали. Открыв задние створки фургона, они начали посылать короткие очереди. «Не зря мы глушители к Ксюхам брали. Хоть в замкнутом пространстве не глохнем, пусть саму слышимость выстрела это не сильно меняет. Один хер, метрах в четырехста его всё равно ещё слышно. Раздобыть бы хотя бы один цинк дозвуковых, чтобы проворачивать по-настоящему тайные операции… С дозвуковыми выстрел метров с двухсот будет восприниматься как детская хлопушка, а если бой проходит в помещении — то на улице о нём почти что не будут подозревать. Ляпота». Гильзы со звоном падали в кузов фургона. Дульных вспышек, само собой, из-за ПББС не видно, и лишь средней громкости хлопки говорили о перестрелке. — Минус три, — доложил один из бойцов, чернявый полутатарин Рамиль. После него об убитых отчитались ещё двое бойцов, Кириллов и Черенцов. «Пятерых уже угрохали. Может они всё-таки уедут, и не станут терять остальных братков? — размышлял капитан. — Ведь если подумать, то… У них неслабые потери, треть свалились с мотоциклов». Видимо поняв, что ехать плотной толпой опасно, байкеры рассредоточились, и стали нагонять фургоны. Потому что те, само собой, медленные и неповоротливые, особенно если их нагрузить. Подобравшись на расстояние примерно тридцати метров, байкеры открыли огонь из пистолетов и малогабаритных автоматов. Помимо обычных байков имелось также два экземпляра с колясками, в которых сидели бойцы со странными Калашами. «Встроенная рукоятка на деревянное цевье. Югославский, чешский или румынский?» Поняв, что байкеры уже близко, капитан скомандовал закрыть задние двери. «Нечего пацанами понапрасну рисковать. Я не как тот полкан сраный». — Они уже метрах в пяти от нас. У меня есть идея… Петров, сбрось скорость. Резко. Водила не ослушался приказа, после чего послышался грохот. Посмотрев в зеркало, Брусилов понял, что идея удалась — мчащиеся во весь опор бандиты просто влетели в заднюю часть фургона, разбившись. «Ещё минус три», — прикинул количество выведенных из игры мотоциклистов. — Альфа-три, готовьтесь, — предупредил бойцов в лекарственном фургоне Брусилов, так как видел, что байкеры приблизились к ним по бокам. Одного из них протаранил Альфа-три-два, он же водитель, младший сержант Соколов, а в Альфа-три-три, или же сержанта Данилова полетели пули из Мини-Узи байкера. — Альфа-три-три — трёхсотый, — нервно доложил в рацию Соколов, после чего словно в отместку за раненого бойца смачно протаранил второго байкера, что окружили их. Притом протаранил так, что отчётливо раздались звуки сминаемого металла и ломающихся костей. «Будет работа для Корнева, — вспомнил про полевого медика Брусилов. — Надеюсь, Данилова ранило не очень серьёзно». Байкеры же, трезво оценив свои силы, очевидно поняли, что фургон с медикаментами им не взять, после чего ретировались, развернувшись. «Подберут раненых и убитых. Не по зубам им оказались советские десантники». *** — Не знаю где вы это добыли, коммуняки, — рассматривая груз, со знанием дела говорил Рукастый Эрл. — Но тут много чего полезного, скажу я вам. У меня на некоторые штуки есть покупатель на юго-востоке. — Сколько? — коротко отрезал Брусилов, пока полевой медик перевязывал рану Данилову. — Ну, короче смотрите… Две коробки морфина — это раз. Пять ящиков психотропов-антипсихотиков — это два. Четыре ящика антидепрессантов — это три. Ещё есть тут один ящик такой хорошей штуки, как барбитураты, отличные транквилизаторы. Ну, а остальное — самые обычные нейролептики, они слабо ценятся на чёрном рынке. — Сколько? — потерев переносицу, повторил капитан. — Денег сколько? «Мне насрать на то, что это за дурь. Цену назови, дебил». — Ну, груз солидный, ценный, — задумчиво протянул Эрл. «Да сука! Ты испытываешь моё терпение, торгаш?» — подумал Брусилов, но вслух он лишь спокойно и буднично, с не выражающим эмоций лицом, поторопил его: — Не томи. Цену назови. — Да не торопи ты, комми. Мне надо всё рассчитать, — после чего тот достал из кармана жилетки простенький калькулятор. «А у нас в Союзе поди ещё деревянные счёты используют», — мысленно усмехнулся командир спецназа. — Ну, морфин штука интересная и ценная, так как по сути является наркотой, но стоит довольно дёшево, один инъектор — один бакс ценой. Но за счёт того, что мы тут не по рыночной цене торгуем, а также доплаты за риск, а также того, что наркоторговцы отрывают его с руками и готовы за него немало отвалить… — говоря всё это, он активно считал. — Пять тысяч баксов за одну коробку. За эти две — десятка. Брусилов довольно ухмыльнулся. — Вот антидепрессанты уже подороже. Рыночная цена одной упаковки — пять баксов. Опять же учтём все надбавки, и… шесть тысяч баксов за каждый ящик. Итого двадцать четыре куска за четыре. Тем более эта штука, «Прозак» — рецептурная, и за безрецептурную подпольную покупку многие отваливают солидные бабки. Капитан терпеливо ждал оглашения дальнейших цен. — Антипсихотики особо не ценятся, бросовая хрень, даже дешевле морфина… Один ящик — две с половиной тысячи, не больше. Итого двенадцать тысяч за них. Ну и самое сладкое! — торгаш оглядывал барбитурат. — Жаль, что их всего один ящик, штука охрененная. За неё — двадцать тысяч баксов. — За остальное? — Брусилов удовлетворённо потирал руки. — Остальное слабо ценится. Тысяча суммарно за всё нерецептурное. Итого выходит, что я вам должен… «Итого — пятьдесят пять тысяч баксов. Невесть что, но на подготовку будущих дел — хватит вполне». Забрав кейс, в котором была нужная сумма десятидолларовыми купюрами, Брусилов со своим отрядом отправился обратно в Лас-Либертад, провожаемый тёплым южным солнцем…