Под сенью богов здесь борются люди

      Наруто лежал на тренировочном полигоне где-то на территории Страны Огня. Устало смотрел на плывущие безмятежно облака и искренне хотел стать одним из них, понимая Шикамару.       Иногда он ненавидел всех их — тех, кого не не видел больше никто, кроме него.       Но именно ему ненавидеть их не за что.       Они тянулись к нему, как к единственному, кто их видит. Разве можно их винить? Наруто бы и сам после смерти, наверное, желал бы хоть раз прикоснуться к жизни.       Они выглядели совершенно как живые люди, разве что не осязаемые. После смерти их не держала земля, они могли летать, но многие предпочитали делать вид, что ходят — так они чувствовали себя живыми. Огибали людей, будто бы могут с ними столкнуться. Но Шинигами оставил им свой след. Черная склера глаз и то, от чего они ушли из жизни. С самого детства Наруто видел эту жуть, когда будто бы реальные люди мило улыбались с кунаем в сердце или со страшными ожогами по всему телу; беловолосый мужчина не мог выровнять голову, а на шее у него был след от веревки, и мужчина с провалами в глазницах, один в один глава клана Хьюга, гулял по улицам Конохи с самозабвенной улыбкой.       Они ходили рядом с разными людьми, многие со своими потомками, кто-то блуждал от человека к человеку в поисках чего-то интересного. Они уходили только тогда, когда полностью насытились жизнью и готовы попрощаться со своими воспоминаниями, чтобы начать новую. Это был полностью осмысленный выбор. Наруто многих проводил лично, некоторых из них даже сам уговорил не страшиться грядущего.              Сначала Наруто боялся их, но быстро привык. Разве что по сей день иногда забывал, что никто, кроме него, их не видит. И всё же разговаривать с ними всегда интересно. Они готовы поведать о многом, о прошлом и даже настоящем — все пути им открыты, и в более осмысленном возрасте Наруто нагло этим пользовался.       Они стали его учителями. И Наруто никогда не испытывал одиночества. Пусть отца он никогда не видел — его душа никогда больше не увидит белого света, но мама всегда была рядом, стыдливо прикрывая страшную дыру в животе.       Рядом с ним были великие люди, готовые поделиться всем, что знали, и близкий человек.       Все вокруг знали его как безумца. Наруто не отрицал, что психика его сильно деформировалась, но среди всех живых в Конохе он единственный был почти счастливым. Он не боялся смерти, понимая её природу, он окружен понимающими и участливыми людьми, интересными собеседниками, он не скован рамками поведения — он же сумасшедший, и все уже привыкли, пожимая плечами и говоря: «Это же тот странный Наруто».       И всё же были вещи, которые он бы предпочитал не видеть.       Квартал Учиха.       Поселение призраков. Они общались друг с другом, бегали дети с перерезанным горлом, неизвестные ему девушка и парень ворковали, держась за руки, и Наруто видел на нагих телах раны катаны.       Наруто всего раз в жизни, в далеком детстве, побывал там, встретив Мадару Учиху, который лишь годы спустя угрюмого молчаливого путешествия рядом с ним заговорил впервые и поведал, что же произошло на самом деле. Наруто подозревал, что в этом был замешан Хаширама Сенджу. Эти двое ходили за ним, но частенько отлучались, чтобы погрызться без лишних ушей.       Только тогда Мадара рассказал всё связанное с Падением Клана Учиха. Тобирама Сенджу извинился перед ним за то, что не уследил тревожных звоночков в своем ученике Данзо, а Хаширама обнял их двоих, попрощался с Наруто и ушел навсегда.       Тогда Узумаки открыл в себе нечто новое — желание справедливости. Мадара предостерег, что тяжело проконтролировать грань, где справедливость перерастает в месть, а объективность уступает место человеческим чувствам.       Наруто понимал, что Итачи не смыть свой грех предательства и отцеубийства, однако уничтожают ли оружие, которым было совершено преступление?       Впрочем, Итачи тоже намекал на то, что сам морально уничтожил себя в ту ночь, душа его осталась дома, там, где он убил последнего главу Клана Учиха и свою мать, где настроил против себя Саске, отыгрывая роль бездушного эгоиста. Намекал, что места ему в этом мире нет, и он даже не собирается искать его, потому как даже если общество примет его, сам себя он простить не в силах.       Из какого-то странного, непонятного чувства, Наруто мог найти и сделать всё за него, сломать все убеждения, что Итачи сквозь боль выстраивал в Саске. Он мог и он сделает, искренне благодаря себя за отсутствие моральных предубеждений.       И телепортируясь в очередной раз к одной из своих печатей Бога Грома, Наруто лишь мог надеяться, что сможет исправить и Итачи, и себя. И ключ к этому — Саске.

***

      — Не хочешь сделать лицо попроще?       — Сгинь, Наруто.       Упомянутый бесстрашно взглянул прямо в глаза с закружившимися в них запятыми. Мимолетом успел подумать, что у Итачи узорчик покрасивее, да. Оригинальнее, так сказать. В следующий миг он исчез, чтобы появиться в другом углу комнаты — там, где он был только что, воздух прорезала катана, искрящаяся чакрой молнии.       — Интересное у тебя название техники, — весело хмыкнул Узумаки, по-хозяйски усаживаясь на жесткую постель, несмотря на то что тут появлялся впервые. Критическим взглядом осмотрел тесные земляные стены бункера, слабое освещение, неаккуратно развернутый свиток техники на хиленьком столе и маленький узкий шкаф в углу. Неуютное помещение, конечно. Тут у любого лицо было бы недовольным.       — Кто тебя послал? — Саске воткнул катану обратно в ножны, опираясь спиной на стену.       — Послал? — Наруто сбился с мысли, которую уже собирался поведать. Посылал его много кто, он уж со счета сбился, но о чем именно Саске говорит сейчас? Зачем послал? Кто послал? С чего он вдруг так решил? Он уже что-то натворил?.. А. Точно. — О, я и забыл, что ты ушел из Конохи. Знаешь, неважные вещи так быстро забываются.       — Я ушел недавно, — брюнет вскинул бровь, не зная, как реагировать. Вспомнил день своего ухода…       Вернее, уход — громко сказано, его унесли в бочке. Ему было как-то плоховато, он слышал звуки битвы, но так и не узнал, был ли Наруто там. Вполне возможно, что и нет. Странный сокомандник в целом никогда не подавал виду, что Саске его волнует. А еще никогда не показывал силы — учился средне, учителя его недолюбливали из-за того, что он постоянно отвлекался и болтал сам с собой, но выгнать его не позволяло то, что Наруто показывал ровно тот результат, который с него уже именно требовали. Средне сдал экзамен, не жаловался на миссии мелкого ранга, будто бы и не желал ни с кем сражаться, но как только первая битва настигла его, он победил так, будто противником был не Мечник Тумана, а генин. Ладно, это сознание Саске уже дорисовало такие подробности; на самом деле, Наруто потерял сознание после боя, со страшными ранами и почти полностью сожженной кожей после использования той рыжей чакры, но факт есть факт — Саске даже не видел боя, потому как отключился первым. Позор.       Дальше экзамен на чунина, на котором именно благодаря Наруто они добрались вторыми в Лесу Смерти, несмотря на встречу с Орочимару. Когда они с Сакурой не смели шевельнуться, застыв от страха, Наруто даже не сразу заметил появление врага, как обычно, витая в своих мыслях. Это выбило из колеи легендарного саннина, от удивления его аура перестала быть такой зловещей. Когда Наруто заметил, он появился подле Орочимару, но это оказался клон, — дальше Саске не знал, потому что он почувствовал стрельнувшую боль в шее, и его вырубили. Пришел в себя он уже в башне. Снова позор.       Третий этап был сорван. Суна напала на Коноху, но вышло как-то очень вяло, потому как шиноби уже откуда-то знали о предательстве. АНБУ встали плечом к плечу с Хокаге, окружая Орочимару под личиной Казекаге, Жабий саннин Джирайя с поддержкой остальных ниндзя защищали деревню, а Наруто увел джинчурики Однохвостого куда-то в лес. Там, где потом нашли бессознательного Гаару, не было ни следов битвы, ни самого Узумаки. Зато потом Саске видел, как Третий благодарно кланяется его сокоманднику. Учиха чувствовал себя ущемленно, потому как пока все сражались, ему поручили только снять массовое гендзюцу со стадиона, чтобы другие смогли всех эвакуировать. Да, он делал это куда быстрее, чем люди без шарингана, это определенно полезно, но, биджуу всех задери, этому странному Наруто кланялся Хокаге!       Саске несколько раз предложил сразиться с ним, на что тот лишь отрицательно качал головой, и в какой-то момент того дня он напал, не сдержав обиженной ярости, — он и сам не понял, как в его руках уже сверкала и кричала Чидори. Но в следующий момент всё вокруг потемнело. Он очнулся в больничной палате в тот же день, а через окно проползла змейка с местом и временем встречи.       На шее Проклятая печать Орочимару никуда не исчезла, и когда его подчиненные предложили Учихе пойти с ними, обещая силу, он, разбитый в пух и прах, опозоренный до самых низов в своих глазах, был без лишних слов готов отправиться хоть в ад.       И вот он здесь, в логове Орочимару. Он тренируется каждый день, пока не падает от усталости, для него всегда есть боевые миссии, он совершенствуется семимильными шагами… но этого недостаточно. Он знал, что этого мало, чтобы победить даже Наруто, — и как он тогда сможет сразить Итачи?       — Кстати об Итачи, — вспомнил Наруто. Саске вскинул брови в удивлении. Неужели последнее он сказал вслух? — У тебя глаза покраснели снова, — он пожал плечами и сразу продолжил: — Мне интересно узнать природу       определенных человеческих чувств, а потому не мог бы ты подробнее описать, что ты испытываешь по отношению к нему?       — Ненависть, — отрезал Саске, не понимая, что это за странная причина внезапно возникнуть из ниоткуда среди его комнаты, будто бы это не тщательно сокрытый бункер.       — Ты лжешь, Саске, — хмыкнул Наруто, склонив голову к плечу. — Всё, что я успел понять, это то, что невозможно испытывать всего лишь одно чувство к кому-либо. Человек слишком многогранен для такого однообразия.       — Я не вполне понимаю, какой ответ ты от меня ждешь, — Саске начинал раздражаться и снова вернул ладонь на рукоять катаны.       — Вспомни Итачи. Не убийцу клана, а как своего старшего брата. Он же тоже есть в твоих воспоминаниях, он неотделим от личности Итачи-убийцы. Ненавидишь ли ты его так же?       — Всё, что было до, не имеет значения, — уверенно ответил Учиха.       — Разве? А его усталые улыбки, когда он приходил после долгой миссии и играл с тобой? Его искренняя радость, когда ты делал успехи в ниндзюцу, те эмоции, которые ни разу не выказывал твой отец. Его объятия, когда он невыносимо желал спать, но выслушивал твои переживания и проблемы? Это ведь было для тебя важно, ты всегда был внимателен, но произошедшее затуманило всё. — Наруто видел абсолютную боль воспоминаний в чужих черных глазах, и как неуловимо, совсем чуть-чуть, опустились уголки губ, а меж бровей углубилась складка. Успех.       — Райкири! — катана, кричащая птицами, молниеносно прорезала… опять же, воздух.       — Почему ты сопротивляешься этому мимолетному чувству тепла? — раздался шепот позади Саске. Он приложил два пальца ко рту, собирая в легких чакру, и выдул огонь, провернувшись вокруг себя.       — Прекращай, ты сейчас всю мебель сожжешь, а тебе тут жить еще.       Саске поднял голову наверх, видя сидящего на корточках Наруто и обреченно вздохнул. Бросил катану на пол и бухнулся на футон, уперев лицо в ладони.       — Зачем ты это делаешь? Пытаешься оправдать его? — тихо прошептал Саске, совершенно ничего не понимая. Он чувствовал жар в глазах и не был уверен точно, это от шарингана или же слез. Конечно, от шарингана. Он обещал себе никогда не плакать больше. Это недостойно.       — Я же объяснил еще в самом начале, что всего лишь хочу знать, что ты испытываешь в полной мере.       В полной мере только боль. Абсолютную боль. Всегда и везде. Снова непонимание. Почему так всё случилось? Почему тот Итачи, самый дорогой человек на свете, поступил именно так? Испытывает ли он ту же боль, что и Саске? Или всегда существовал только Итачи-убийца, желавший проверить свои силы, а до этого момента лишь притворялся хорошим?       Это невозможно. Невозможно быть настолько хорошим, делать всё то, что делал Итачи ради него, без искренней любви. Любовь… такое забытое чувство. Что бы оно значило?       Любовь — боль. Ненависть — боль. Непонимание — боль. Отчаяние и сожаление — боль.       Вот всё, что чувствует Саске к Итачи. Только боль.       Он оглядел комнату, чтобы ответить, но никого уже не было. Чертов Наруто.