Purity

Уилл вздохнул, поправляя Эбигейл на своих руках. Она все еще хныкала ему в плечо и, казалось, не могла полностью успокоиться. Она проснулась от крепкого сна и просто внезапно начала рыдать. Громкий и почти пугающий крик. Ее брат присоединился к ней, но даже после того, как Уилл наконец успокоил его, Эбигейл была непреклонна, продолжая плакать. – Тише, девочка, что на тебя нашло? – Уилл взял ее поудобнее, раскачиваясь всем телом. – Все в порядке. Все хорошо. Я здесь, – он утешал ее приглушенным голосом, полным любви и тепла. Эбигейл моргнула, смотря как Уилл приближается к ней лицом, чтобы соприкоснуться носами. – Видишь? Я с тобой. Не о чем беспокоиться, – ее маленькая рука сжалась на его рубашке, потягивая. – Я никогда не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось. Он посмотрел на Мадса, но просто мальчик тихо покусывал свой большой палец, сонно моргая. Уилла забавляло то, на сколько они предсказуемы. Просыпаются, едят, ходят в туалет, и снова засыпают. Вот почему плач Эбигейл удивил его. Они должны были поспать еще как минимум пару часов. Тем не менее, чтобы Эбигейл не решила устроить еще один концерт, Уилл сел вместе с ней в кресло-качалку. – Вот так, моя милая девочка. Что думаешь насчет колыбельной? – она зевнула, слегка высовывая свой розовый язычок. Маленькие пузыри вылетели из ее рта, и Уилл вытер их со смешком. Когда он пытался придумать колыбельную, единственное, что ему пришло в голову – это стишок, который он выучил от других детей на улице.

Волки спят в глухом лесу Веревка качнулась на ветру Одна лишь душа трепещет в ночи Пугают ее ведьмы и упыри Для грешной души сна ты не жди Достанется лишь одиночества тишь Ибо тьма придет к тем, кто не прав Не придется им ждать долгих расправ Придет и уйдет не оставив следа Забрав все собой и отдав всю печаль Он разрежет, разрубит, съест целиком Свое наказанье прими ты молчком Лежи ты спокойно, не кричи и не плачь Коль вины твоей нет, то уйдет твой палач

Уилл сделал паузу, чтобы поразмыслить над словами песни. Он на самом деле не вспоминал о ней много лет. Однако теперь эти слова намекали на что-то слишком знакомое ему. Дети пели ее неоднократно, как колыбельную, и ее было достаточно легко запомнить. Омега задался вопросом, была ли песня изначально создана как способ предупредить детей о Ганнибале. Еще тогда, когда город был молод, и люди знали о существовании вендиго, и легенды не превратились в дурацкие слухи и суеверия. И все же он посмотрел вниз и обнаружил, что Эбигейл спит. Он вставал со стула, когда услышал вой волков, и то, как входная дверь открылась, а затем закрылась. Счастливый, что Ганнибал вернулся, Уилл положил свою дочь в ее кроватку и пошел вниз. Правда она снова начала хныкать и ерзать. Думая, что это из-за шума, он быстро вышел за дверь, ожидая, пока она не успокоится. Она этого не сделала. Она снова заплакала, и Уилл уперся головой в дверь. Конечно же, вскоре после нее, заплакал и Мадс. Уилл уже собирался вернуться внутрь, когда услышал, как дверь открылась и снова закрылась. Волки все еще лаяли и выли. Возможно, Ганнибал решил их покормить. Обычно он не любил кормить их из запасов хорошего мяса, но теперь появились оленята. Альфа стал более трепетно относиться к стае, вероятно, потому, что теперь он рассматривал их как первую линию защиты для своей семьи. Уилл был в восторге от того, что когда появились дети, он раскрыл более заботливую сторону Ганнибала. Хотя Эбигейл и Мадс все еще плакали по ту сторону двери, Уилл развернулся, чтобы спуститься вниз. Он собирался поприветствовать свою пару легким поцелуем, а также хотел попросить помочь с малышами. Он мог бы снова покачать во время колыбельной Эбигейл, пока Ганнибал успокаивал бы Мадса, поглаживая по спинке. Когда Уилл собирался спуститься по лестнице, он крикнул: – Ганнибал, я рад, что ты вернулся пораньше! Не мог бы ты по... – он застыл, когда его взгляд упал на фигуру внизу. Это был Тобиас, который смотрел на него с немалым удивлением. Кровь в жилах Уилла застыла. Рядом с Тобиасом было еще как минимум четыре человека. Некоторые из них истекали кровью. Крики оленят эхом отдавались в ушах Уилла, когда лицо Тобиаса исказилось от гнева. Он двинулся к нему наверх. Уилл развернулся и побежал, едва ускользнув, когда альфа протянул руку, чтобы схватить его. Он побежал по коридору к детской. Ему нужно было схватить их и бежать в безопасное место. Если Тобиас увидит их, он их убьет. Но куда идти? Куда угодно! Везде сейчас будет безопаснее, чем здесь. Уилл был почти у их двери, когда его повалили. Тяжелый долговязый Тобиас прижал его к земле всем телом – Что ж, я думаю, мы знаем, почему жертвоприношение не сработало. – Отпусти меня! – Уилл зарычал, поворачиваясь и ударяя ногами. Одной он успел ударить Тобиаса в лицо, прежде чем тот снова прижал его к полу. – Ох, ты кажется совсем одичал, раз так осмелел не так ли? – он схватил Уилла за голову, поворачивая ее и оголяя тем самым шею. – И он повязал тебя, – Уилл тряхнул головой и плюнул Тобиасу в лицо. Если бы это было возможно, глаза альфы стали бы еще ярче. Он поднял руки, чтобы ударить Уилла по лицу, но остановился, когда омега просто смотрел на него, вызывающе и бесстрашно. Он побуждал Тобиаса сделать это. Как смеет омега так на него смотреть! Его голова повернулась, чтобы посмотреть на дверь, за которой плачут дети. – Это его отродья? – Я убью тебя, если ты прикоснешься к ним. Альфа продолжал смотреть на дверь, и Уилл ждал любого знака, что Тобиас собирается атаковать, но этого не происходило. Он снова посмотрел на Уилла. – Ты должен понимать, что из этого дома нет выхода. Мои друзья ждут внизу. – Я рискну, – ни при каких обстоятельствах он не позволит своим детям умереть. – Что может сделать такой никчемный омега, как ты?! – Тобиас схватил его за волосы и начал тянуть вверх, но Уилл стиснул зубы от боли, но двинулся в противоположную сторону, чтобы прижать альфу к стене и схватить за руку чуть ниже плеча. – Это, – Уилл потянул и почувствовал хруст и щелчок, кость вышла из сустава. Тобиас взвыл и набросился, ударив Уилла о противоположную стену. Они упали на пол, царапаясь и сражаясь друг с другом, пока Тобиас не повернул и не схватил Уилла за шею, яростно шепча: – Достаточно! – он укусил брачную метку Агония, какой Уилл никогда раньше не испытывал, разорвала его тело, спину свело судорогой, парализовав. Он пытался побороть ее, побуждая тело прийти в себя и двигаться. Его взгляд остановился на двери детской. Он сосредоточился и вытянул руку, чтобы начать ползти, но его схватили сзади за шею, утаскивая прочь. Крики оленят стали еще громче и отчаяннее. Тобиас спустился по лестнице и приказал другому альфе следовать за ним. Он вытащил Уилла наружу и кинул его в грязь. – Поднимите его! Я хочу, чтобы он это видел! – двое мужчин поставили Уилла так, чтобы он мог наблюдать как Тобиас берет один из фонарей, которые держал другой альфа Нет. Уилл отчаянно боролся с подвергшейся нападению биологией и физической силой людей, удерживающих его. – Неееет, – заскулил он. Тобиас схватил палку и поджег ее с помощью фонаря, прежде чем бросить фонарь в дом. Стекло разбилось о пол, и пламя вспыхнуло на ковре. Он закрыл входную дверь. – Нееет! – крикнул Уилл. – Вы не можете! Пожалуйста! Я сделаю все, пожалуйста! – бешеном и обезумевшем состоянии его разум потянулся к Ганнибалу, но столкнулся с холодной тишиной. На его глаза навернулись слезы. Тобиас прошел мимо большого тела. Глаза Уилла на мгновение опустились, чтобы увидеть мертвую тушу одного из своих волков, убитого выстрелом в упор. Кровь залила всю землю перед домом. Тобиас поджег дрова, сложенные друг на друга. Уилл повернулся и ударил головой одного из альф рядом с собой, но новый спазм не дал ему больше ничего сделать и он упал. Его лицо было вымазано в грязи. Тобиас продолжал двигаться, поджигая каждую стену, а затем, когда он обошел вокруг дома, он развернулся и бросил палку в сторону верхнего этажа. Она приземлилась в комнату прямо напротив детской Эбигейл и Мадса. – Нет! – крикнул Уилл во всю глотку. Слезы не переставая текли по его щекам. Он слышал, как они плачут. Они умрут. Он должен их спасти! Им нужен был он! Он должен им помочь! Но он не мог. Его биология омеги не позволила этого сделать. Его повиновение альфе, который его укусил. Будь они прокляты!!! Их крики стали ужасными, и Уилл начал рыдать еще сильнее: – Прекрати. Тобиас опустился на колени рядом с ним, схватил Уилла за ухо и потянул, пока тот не посмотрел ему в глаза. – Прекратить? Ты сам во всем этом виноват. Ты должен был позволить вендиго съесть тебя или убежать подальше отсюда. Вместо этого ты нашел другой узел, чтобы заполнить себя, – он с отвращением покачал головой, прежде чем встать. – Я уверен, что Ганнибал поблагодарит меня за предупреждение, как только я скажу ему, какой ты омега. А пока, – он ухмыльнулся, – я хочу запомнить этот момент, когда я... – он оборвал себя, глядя на дом, который быстро охватило пламя. – Хм, это не заняло много времени. Что, черт возьми, это должно было значить!? Затем, он понял, что не слышит больше криков. Ничего. Только тишина наступающей ночи и потрескивание пламени. Плача больше не было. В тишине Уилл почувствовал себя пустым, только оболочка дрожала на прохладном воздухе. Он начал плакать сильнее, свернувшись клубочком на земле. – Хорошо, мы закончили, – Тобиас фыркнул и пошел прочь. – Мы возьмем его с собой? – Конечно! Он неверный омега, переспавший с другим альфой и родивший ему детей. Не говоря уже о том, что он сбежал с жертвенного алтаря. – Ты хочешь сказать, что он был последней жертвой!? Но он же жив! – Очевидно, – пробубнил Тобиас. – Получается он причина того, что вендиго снова зверствует? Может, нам снова оставить его у алтаря? Все равно почти весна! – НЕТ! – взревел Тобиас, заставив других альф слегка съежиться. – Он заслуживает наказания, как и любая другая разгульная пизда. Мы ведем его в город.