Purity

Когда Ганнибал ехал в экипаже, он видел, как лучи отражаются от заснеженных холмов. Солнце еще не было достаточно теплым, чтобы растопить весь снег, но все же уже где-то слышна была капель. Весна приближалась, быстро подкрадываясь и распространяя дыхание перерождения. Обычно Ганнибал не замечал движения времени, но теперь с каждым днем ​​он чувствовал, что его тревожат надвигающиеся роды. Узнав, что у них будут близнецы, он уже вернулся в тот магазин и купил по одной из всех плюшевых игрушек, которые у них были: от собаки и кошки до пингвина и кролика. Он даже нашел грифона. Его Ганнибал тоже купил. Купил он одного и для Марго. Хотя он сделал это только потому что тогда он чувствовал себя невероятно счастливым. По крайней мере, так он сначала рассуждал сам с собой, но после некоторых других размышлений Ганнибал начал сомневаться, действительно ли он испытывает к ней симпатию или это что-то другое. Кто знает. Возможно, это что-то вроде милосердия или сочувствия. Он еще не подарил ей плюшевых зверюшек, единорог и грифон сидели на книжной полке в его кабинете, терпеливо ожидая свою законную хозяйку. Остальные плюшевые создания уже были помещены в секретную детскую. Сюрпризом для Уилла должен стать ремонт в одной из комнат наверху и превращение ее в детскую. Вдохновение пришло к Ганнибалу в тот момент, когда он узнал, что у них будет двойня. Работа была почти закончена, и хотя Ганнибал был уверен, что его пара что-то заподозрила, его маленький омега был достаточно вежлив, чтобы позволить ему сохранить тайну. Ганнибал очень скоро намеревался показать ее Уиллу и не мог дождаться, чтобы узнать, понравится ли ему. Это был один из немногих проектов, помимо установки качелей на заднем крыльце, который он сделал полностью сам. В конце концов, он не мог попросить гильдию прийти и сделать работу за него. Кроме того, омегам было важно иметь скрытое ото всех гнездышко. И Ганнибал чувствовал себя виноватым из-за того, что в их ситуации Уилл не мог самостоятельно пойти за покупками для малышей или выбрать для себя то, что понравится. Поэтому Ганнибал делал все возможное, чтобы сделать это за него. Он только надеялся, что Уилл примет эту комнату. Если бы он не начал ремонт заранее, им пришлось бы все менять в последний момент, а поспешное выполнение дел обычно гарантировало снижение качества. Такое Ганнибала не устраивает. Альфа вынырнул из задумчивости, когда извозчик крикнул, чтобы они въехали на территорию Верджеров. Поместье и ферма были непостижимо огромными. Это место находилось примерно в тридцати минутах езды от города, чуть ниже восточного склона горы и леса. Вдоль дороги в поместье росли ряды кленов Гиннала, и хотя был конец зимы, деревья были ярко-алыми, с желтыми и оранжевыми вкраплениями, словно пламя. Будто сейчас была осень. Очень странное и неестественное зрелище, хотя и невероятно красивое. По мере того, как они приближались к поместью, Ганнибал видел все больше людей, ухаживающих за свиньями. Справа было открытое поле, на котором паслись коровы, а рядом с ним – конюшня. Внезапно величие фермы было испорчено гнилостным запахом навоза. Ганнибал съежился и удивился тому, как получилось так, что от Марго совершенно не пахло всем этим, когда она приходила на прием. Когда кучер подъехал к дому и спешился, чтобы открыть дверь Ганнибалу, Мейсон уже спускался по ступеням своего особняка с широкой улыбкой на лице. – Мой дорогой доктор Лектер! Я так рад, что вы приехали, – радостно произнес он, когда Ганнибал вышел из кареты. – Не могу дождаться, чтобы показать вам территорию. И мою частную коллекцию. – Частную коллекцию? – О да, я действительно настаиваю. Это лучшее, что я могу вам предложить после того, как вам наконец удалось избавить мою дорогую Марго от этих глупых мыслей, что она не может быть моей омегой, – он драматично вздохнул, но взгляд его был довольным. – Я знал, что ее девственное тело того стоило. Благодарю вас, доктор. Так что, пожалуйста, следуйте за мной! – он развернулся, и Ганнибал пошел за ним через роскошные главные двери. От декора и произведений искусства, которые встретили их, у него даже слегка перехватило дыхание. Этот дом больше походил на музей, нежели на поместье, в котором действительно кто-то жил. Две бесценные статуи стояли у перил каскадной алой лестницы, встречая гостей. Это были девушки, фигуры которых полностью скрывала вуаль. Мрамор был искусно обработан, складываясь в тонкие драпировки и цеплялись за изгибы их женских форм. Кажется, они были обнаженными под вуалью, хотя ничего слишком вызывающего не выделялось. Создавалось впечатление, что вся жизнь скульптора могла уйти на эту ниспадающую мраморную ткань, скорбные лица, спрятанные под ней и цветочные короны, украшавшие их головы. На одной были Астры, которые, по словам травников, отгоняли злых духов, а на второй мельчайшие цветочки в простом, но пышном венке. Ганнибал мог только предположить, что название этих цветов – Гипсофил. Они олицетворяли настоящую любовь, чистоту и незапятнанную невинность. Зная все это, Ганнибалу показалось, что в этом доме этим статуям не место. – Вам нравится искусство, доктор? – спросил Мейсон, подходя к своему гостю. – Только то, что заслуживает внимания. Например, эти статуи. Они изготовлены очень искусно. – Да, правда они были сделаны для моих родителей. Изначально я хотел избавиться от них, так как они совершенно вне моих интересов, но Марго уговорила меня их оставить, – он взмахнул рукой. – Думаю, мне действительно стоит перестать ее баловать. Альфе не пристало клевать на такие уловки. – Согласен. Однако сейчас она беременна. Немного снисходительности допустимо. Мейсон усмехнулся: – Так вы относитесь к своей омеге? Друг мой, будьте осторожны, – после этих слов он двинулся дальше, и Ганнибал последовал за ним. – Омеги – немощны и просты. Вы чуть приспускаете поводок, как они тут же пытаются удрать. Но, как вы знаете, это не их вина, с ними просто нужно быть жестче. Альфа есть альфа, омега есть омега и все такое. И видимо поэтому для альфы было естественным всегда хотеть секса, а для омеги всегда хотеть детей. Ганнибала не удивил стереотипный образ мышления Мейсона, но он был настолько ошибочным, что Лектер не понимал, как этот человек вообще пришел к таким выводам. – Где ваша омега? – В своей комнате. Из-за беременности ей нехорошо, она часто жалуется на боли. Прошла неделя, за которую вполне могло что-то произойти. – Вы уверены, что с ней все в порядке? – О да, она просто драматизирует, – казалось, его позабавили собственные слова, хотя Ганнибал не мог понять почему. – Кажется я отвлекся. Пожалуйста, давайте я покажу вам все здесь. Ганнибал позволял Мейсону хвастаться, догматизировать, наставлять и даже проповедовать, когда они обходили территорию по периметру и даже зашли в конюшню. Несколько лошадей, казалось, отпрянули, когда Ганнибал приблизился к ним, так что он решил не подходить слишком близко. Обычно домашние животные не могли заметить его более темную натуру. Тем не менее, некоторые из этих лошадей, вполне соображали, и поняли кто перед ними. Они не испугались и не вскрикнули, когда они проходили мимо, лишь настороженно наблюдали. Ганнибал подумал, что это странно, но сейчас не придал этому большого значения. Мейсон был страстным собеседником и требовал от Ганнибала полного внимания и щедрых похвал. Каждый раз, когда Ганнибал открывал рот, чтобы наполнить уже раздутое гниющее эго Мейсона, другой альфа становился вне себя от счастья. – Видите! Я знал, что вы поймете, доктор Лектер! Даже Тобиас находит это скучным. Что немного оскорбляет, на самом деле, – фыркнул он. – После всего, что вы для него сделали, это не слишком уважительное поведение. Глаза Мейсона заблестели от осознания. – О, он же рассказал вам обо всем, да? – Ганнибал кивнул. – Это отвратительно, не находите? Конечно, я не против позаботиться о его проблеме, но я открыто признаю, что если моя прекрасная Марго родит дочь, я все равно позволю ей оставить ее. Это все же мой ребенок, – это казалось удивительно разумным, и Ганнибал ждал какого-то подвоха. – Но я бы действительно настаивал только на одной омеге, – вот и оно. – Иметь столько же, сколько Тобиас – это просто безумие! Я говорил ему, что он должен селективно разводить только тех, кто дал ему сына, а остальных отсеивать, – Мейсон поднес палец к губам, задумываясь о чем-то. – Могу я узнать, Ганнибал, что вы думаете о Тобиасе? Ганнибал знал, что отвечать на этот вопрос опасно, и не верил, что Мейсон не отвернется от него, если ответ ему не понравится. – Я думаю, что он знаток своего дела. Однако, если вы спрашиваете меня о его омегах, боюсь, я всегда был человеком, который предпочитал качество количеству. Хотя признаюсь честно, я немного завидую его гарему. Мейсон одобрительно кивнул, – Хорошо сказано, Ганнибал! Вы как всегда на высоте, – засмеялся он. – Вы знаете, это был тест. Но вы прошли его, как говорится, с честью! Я знал, что так будет, так что не обижайтесь, – он жестом пригласил Ганнибала вернуться в дом. – Пришло время показать вам свою гордость и радость. Нужно только спуститься в подвал. Спускались они по скрипучей старой лестнице, которая, казалось, становилась все темнее и темнее ближе к низу. В какой-то момент запах фермы исчез, сменившись пыльным запахом плесени. Ганнибал даже немного расстроился сам собой, из-за того, что предпочел этот запах зловонию фекалий. Мейсон провел его в большую темную комнату с единственным столом и двумя стульями. Он сел и жестом пригласил гостя занять другое место. – Скажите, Ганнибал, что вы знаете о сверхъестественном? Этот вопрос немедленно встревожил Ганнибала. – Есть много сверхъестественных вещей, Мейсон. О чем именно вы говорите? – В основном о мифологических существах. Я не принимаю всей этой призрачной чепухи. – Тогда я знаю лишь немного. Как я уже сказал, я живу на территории Вендиго. Не знать легенд и не верить в них было бы невероятно глупо. Я знаю достаточно, чтобы сохранять мир и не нарваться на острые клыки. – О да, – простонал Мейсон. – Вендиго меня очень увлекает. Я надеюсь однажды поймать его и добавить в свою коллекцию. Здесь он снова использовал это слово. – Коллекцию? – Мейсон щелкнул пальцами, и свет в комнате стал значительно ярче. – Добро пожаловать в мой зоопарк монстров, доктор Лектер. Вокруг них были большие стеклянные вольеры. Когда Ганнибал обернулся, он насчитал не менее пяти. Встав, он внимательно осмотрел всех пойманных существ. Мифические чудесные создания похожие на него самого. Они были скованы и в намордниках, как бешеные звери. Подойдя к первому вольеру, он приблизил руку к стеклу. Почти прикоснувшись, Ганнибал почувствовал жжение. В стекле было железо. Он медленно убрал руку и сунул ее в карман. – Как вы их сдерживаете? – Это стекло с добавлением железа, оно сдерживает их. Они не выберутся. Пройдитесь, посмотрите на других. Не многие люди видят то, что видите сейчас вы, и уверяю вас, вы в полной безопасности, – он откинулся на спинку стула. – Мне нравится приходить сюда и просто смотреть на них. После Марго, они – мое главное сокровище. За стеклом перед Ганнибалом было что-то, похожее на лошадь с блестящей серебристой гривой. Если бы не отсутствие рога на голове, Ганнибал предположил бы, что это Единорог. Мейсон удалил его? Нет, он не стал бы увечить свою гордость просто так. Итак, если это не единорог, то кто? Именно тогда он заметил большой импровизированный и, кажется, очень глубокий бассейн. И хотя вода была кристально чиста, Ганнибал не видел ног и копыт этого существа. Ах, это не Единорог, а Келпи. Очень редкое и смертоносное существо, которое любит затягивать заигравшихся детей в водную глубь. Одно касание и ты намертво прилип, и единственный способ освободиться – это отрезать себе конечность. Келпи посмотрел на Ганнибала тем же умным взглядом, что и лошади в конюшне. В его голове вдруг начала формироваться теория, но нужно больше доказательств. Пройдя дальше, он увидел Эриманфского вепря. Это было огромное опасное существо. Этот здоровяк был выше Ганнибала и прикован к земле и стенам толстыми железными цепями. Он постукивал искалеченными копытами по полу, переминаясь с ноги на ногу. Все его шипы и рога были срезаны. – Что это за существо? – Ганнибал прикинулся дурачком. – Это мой Эриманфский вепрь. Мой первый трофей. Он отец всех моих замечательных свиней на ферме. Мы доим его ежедневно, чтобы у нас было достаточно семени для оплодотворения. Но ему это не нравится. Не понимаю почему так, – засмеялся Мейсон. – Это же великое удовольствие принимать ласку каждое утро. Из-за его поведения, мне, к сожалению, пришлось отрезать все его красивые рога. Сначала я позволил ему свободно гулять со всеми свинками, чтобы он мог взять любую. Там даже было несколько свиноматок, которые были хорошими матерями, но он начал жрать их всех, потому что они не могли дать ему отпор. Он не понимал, что должен был их покрыть, так что теперь он сидит здесь. И хотя сейчас все мои свиньи все еще почти вдвое меньше его, он, возможно, счел бы кого-нибудь достойной парой. – А Келпи? – О, так вы знаете, кто он такой? Ну да, он более известен. Я поймал его в надежде, что он сможет сделать для моих лошадей то же самое, что делает вепрь для моих свиней. Он вполне хорошо справляется со своей задачей. – А для чего вы используете лошадей? – В основном для скачек. Так я зарабатываю много денег. Когда я выставляю своих лошадей, люди думают, что они не придут первыми, поскольку у них нет ни имен, ни богатой родословной. Но они всегда выигрывают. Правда, к сожалению, я могу использовать их только пару раз. Гибридные животные живут недолго. Год или два. Он брал сперму чрезвычайно опасных существ и оплодотворял свой домашний скот! Он видимо не понимает опасность того, чем занимается. Конечно же нет. Этот человек, считал, что использование гормона для домашнего скота на омеге – это нормально. Ведь легче всего накачать черти чем и взять. Когда Ганнибал перешел к следующему вольеру, он, честно говоря, не мог решить, кто хуже. Тобиас или Мейсон. Там сидел Брандашмыг. Его морщинистое бульдожье лицо было бы милым, если бы у него были собачьи глаза и шерсть. Розовая безволосая морщинистая кожа вокруг морды с рычанием разошлась, обнажая множество острых зубов, как у акулы. Глаза были налиты кровью и из них текли почти черные выделения. Остальная часть тела была покрыта жесткими пластинами. Он был больше похож на танк, чем на животное. Когти на передних лапах, которые обычно имели форму серпа, были скреплены вместе. Мейсон подчинил каждый сантиметр его тела. Ганнибал задавался вопросом, что бы он сделал, если бы его выпустили на свободу. Он подошел к следующему вольеру, и что-то черное с острыми зубами бросилось на стекло, как вдруг ошейник на его шее пустил заряд тока в качестве наказания. – Ах, он снова разорвал намордник и цепи. Непослушный мальчишка, – усмехнулся Мейсон. Клудде взвыл от ярости, падая и капая серебристой кровью из пасти. У Клудде были большие волчьи тела и размашистые крылья летучей мыши. У этого крылья несколько раз были обернуты вокруг тела и скованы цепью. Глазницы были пусты. Он сам лишил себя глаз или это Мейсон постарался? То, что когда-то было устрашающим и грозным существом, превратилось в рычащую дворнягу. Клудде не мог видеть, но мог слышать... и чувствовать запах. Существо прекратило рычать, и с любопытством втянуло воздух, поворачивая голову вслед за Ганнибалом. В отличие от всех предыдущих, в последних вольерах было что-то относительно маленькое и мирное. Зимние феи. Носители снега, холода и льда, окутывавшие весь мир на зиму своим волшебством. Как и их родственники Пикси, эти феи были маленькими гуманоидными существами с острыми ушами и кукольными чертами лица. Их окраска и крылья отражали сезон, за который они отвечали. Их привлекательность – вот что часто заставляло людей тяготеть к ним, особенно детей. Они предпочитали уединение, хотя иногда и шалили, разыгрывая людей, но не более. – Великолепные, не правда ли? – спросил Мейсон, когда Ганнибал отвернулся от фей и посмотрел на него. – Почему именно феи, если вся остальная часть вашей коллекции так устрашает? Мейсон просиял, дважды постучав по стеклу. В вольер хлынул газ, и феи рухнули на землю в конвульсиях. – Просто нейротоксин. Не волнуйтесь, через час они придут в себя, – затем он отпер вольер и схватил одну из фей за крылья. Закрыв стекло, Мейсон качнул головой, чтобы Ганнибал последовал за ним. Они поднялись по лестнице в холл дома и остановились перед окном, зашторенным занавеской. – Знали ли вы, что сезонные феи могут жить только в то время года, с которым они совместимы. Да, Ганнибал знал. – Нет, не знал. Я слышал только о том, что они ведут ночной образ жизни. – Да, так и есть. Уже почти весна. Давайте посмотрим что произойдет, – он открыл занавеску и поднес фею к свету. Ганнибал видел, как кожа существа начала обугливаться, отслаиваться и кровоточить. Фея попыталась издать последний отчаянный крик, прежде чем вспыхнула, серебряным пеплом опускаясь на землю. Ганнибал посмотрел на остатки, а затем на Мейсона, который маниакально улыбался. Как будто это зрелище было в высшей степени возбуждающим. – Я не знал, что это будет так увлекательно. Видите, Ганнибал, затем мне и нужен свой зоопарк. Чтобы проводить подобные эксперименты. В душе я действительно ученый. И только представьте, когда я поймаю этого Вендиго, насколько он будет идеальным. Город будет ликовать. В честь меня устроят парад! Не то чтобы, конечно, мне до них было дело, – вздохнул он. – Но иметь существо, которое является предвестником самой смерти и несчастий, – он вздрогнул. – О, мне так хочется пойти к Марго и погрузиться в нее... – Вы так уверены, что поймаете его? – прервал его Ганнибал. Он знал, что это было грубо, но после всего, что он только что увидел, он не смог сдержать себя. – Это глупое животное, Ганнибал. Прямо как те звери. Просто подождите, и вы увидите. Я поймаю Вендиго и протащу его шкуру через всю Главную улицу, чтобы все увидели, каков он на самом деле, – они обернулись, когда позади раздался довольно громкий звук. Марго спускалась по лестнице, но, кажется, споткнулась. – О, Марго, дорогая. Ты наконец решила присоединиться к нам. Хорошая девочка. Иди сюда. Марго, хотя и была прекрасно одета, выглядела так, словно вот-вот упадет в обморок. Ганнибал продолжал наблюдать за ней, пока она осторожно спускалась. Все это время Мейсон продолжал болтать. – Итак, что вы думаете о моей коллекции? – когда Ганнибал не ответил сразу и Мейсон раздраженно нахмурился. – Доктор Лектер. Ганнибал искоса взглянул на него и сказал: – Она очень интересна. У вас есть так много невероятных и опасных существ. Никто до сих пор ничего не знает? – Конечно нет! – Мейсон пожал плечами. – Даже Тобиас не знает о ней, доктор. Надеюсь, мы сможем держать это в тайне? – Марго почти дошла, как вдруг пошатнулась. – Конечно, мистер Верджер. Я унесу эту тайну в могилу, – он продолжал наблюдать за Марго, и со следующим шагом она вдруг начала падать. Ганнибал бросился к ней и сумел поймать ее, положив на пол. – Марго, в чем дело? – Больно, – ее руки обхватили живот, а лицо исказилось от боли. Ганнибал посмотрел на Мейсона. – Как долго она была в таком состоянии? – Я говорил вам, что она все утро строила из себя не пойми что. Просто не обращайте на нее внимания, Ганнибал. – Боль нельзя игнорировать. Ребенок может быть в опасности, – Ганнибал сказал это в надежде, что Мейсон придет в себя и позволит ему осмотреть Марго. Вместо этого глаза Мейсона стали смертельно холодными и почти безумными. – Какое вам дело? Ганнибал не мог поверить в то, что слышал. – Я доктор, Мейсон, я могу проверить ее и убедиться, что все в порядке. У нее может быть выкидыш! Разве вы не хотите, чтобы я спас вашего ребенка? Глаз Мейсона начал дергаться, когда он снова засмеялся, – Такой сострадательный доктор. Поистине идеальный врач. Так скажите мне, – он подошел вплотную и нарушая личное пространство Ганнибала сказал: – это точно мой ребенок? ЭТО. ТОЧНО. МОЙ. РЕБЕНОК? – он смотрел на Ганнибала ненормальным бешеным взглядом. Это тот самый момент? Неужели Ганнибалу придется убить Мейсона прямо здесь и сейчас? – Ганнибал? – он остановился, услышав мысленно голос Уилла. – Уилл? – Ганнибал, слава богу! Пожалуйста, тебе нужно вернуться домой. Кажется у меня отошли воды и начинаются схватки. Ты нужен мне здесь! Ганнибал тихо проклял все эти совпадения. Марго глубоко вздохнула, подняла руку и накрыла его ладонь. – Я в порядке... доктор. Мой альфа прав, – он посмотрел на нее и увидел ее умоляющие глаза. Она умоляла отступить. Когда Ганнибал снова повернулся к Мейсону, он слегка опустил глаза, чтобы успокоить его. – Если вы намекаете, что у нас была сексуальная связь, то вы ошибаетесь, – он оставил Марго. – Мне очень жаль, если я причинил неприятности или проявил неуважение. Вы хотите, чтобы я ушел? Мейсон все еще злобно смотрел на него, но ярость в его глазах приутихла. – Да, доктор, я думаю, что на сегодня ваш небольшой визит окончен. Без обид. – Ганнибал? – Я иду, Уилл. Ложись на кровать и постарайся продержаться, пока я не приду. Ганнибал попрощался, и когда он ушел, Марго все еще лежала на полу. Мейсон последовал за ним до самого экипажа. Когда Ганнибал поднимался по ступеням кареты, Мейсон вдруг заметил странную отметину на верхней части ладони. Возможно это был ожог от железного кольца Марго. Мейсон всегда задавался вопросом, почему она никогда не надевала его, когда ходила на прием. Он помахал на прощание, наблюдая как отдаляется карета, а затем направился обратно в дом. Закрыв за собой дверь, он заметил, что Марго пытается отползти к лестнице. Он улыбнулся и пошел за ней. Схватив ее за блестящие волосы, он прошипел ей на ухо: – Ты опять хранишь от меня секреты.