Имя мне...

      Я всё помню. Я помню до сих пор тот день, как сейчас. Помню тот миг, когда моя жизнь перевернулась и в итоге пришла к такой вот точке. Я хорошо помню её. Эти светлые прямые волосы, с одной стороны спрятанные за ушком. Эти серо-голубые глаза, которые раньше были полны тепла и благорасположенности, а ныне были беспощадно непреклонны. Эти тонкие губы, которые никогда не знали помады, но были восхитительно алыми. Раньше они дарили мне улыбку, которая грела мою душу, а теперь они источали слова, которые были больнее всего на свете: — Ты конечно парень классный, но мне этого всего не надо… Молчи и не перебивай! Мне не нужны все эти отношения… Я — интроверт, человек домашний Мы совершенно друг другу не подходим. Я совершенно не настроена на все эти встречи ни сейчас, ни потом… И вообще, ты зря не сказал мне своих серьёзных чувствах. Я и правда не знала, что ты так ко мне относишься. Прости.       Я помню эти слова. Каждое из них. Каждый слог и выговоренную буковку. Тогда они отдавались в моей голове громким и гулким эхо, а в сердце — больными ранами. Я просто потерял себя в тот момент. Я не видел и не слышал тогда никого, кроме неё. Я не чувствовал ни дуновение весеннего ветра, ни тепла солнца, ни шелеста листвы деревьев, ни голосов гулящих вокруг людей… Я даже не чувствовал земли под ногами. Я просто выпал из реального мира в какую-то прострацию, ставшую для моей доброй и израненной души настоящим чистилищем. Интересно, а она случайно выбрала место для нашей последней встречи или позвала меня в многолюдный парк, чтобы я не прибил её? Если это так, то это она напрасно переживала. Я бы всё равно не сделал бы этого, не смог бы…по крайней мере тогда. Значит, ты ничего не знала? Ну-ну. То есть те знаки внимания, которые я тебе уделял, ни на что для тебя не намекали, моя дорогая? Получается, это я во всём виноват, а не ты, ничего не понимающая и не желающая узнать, что у меня на сердце, и прекратить это, пока я ещё не окончательно потерял голову? Да нет, не похоже на правду. Жизнь эту свою вторую готов поставить на то, что всё ты на самом деле знала. Мало того, ты этого хотела. Тебе нравилось моё внимание. Оно льстило и тешила тебя, что несмотря на хроническое домоседство, ты способна привлекать внимание парней. А как только наигралась и тебе это наскучила, ты просто меня выкинула, как не нужную игрушку, вот и всё!       Чем дольше я смотрел на всё это и вспоминал, тем сильнее я ощущал жечную боль в груди, которая уже больше походило не на разбитое серде, а скорее злость и горькую обиду на почве негодавания. Сколько времени прошло, сколько всего произойти успело… За это время я стал жить другой жизнью под другой личиной и даже в другом теле, но имя мне, по прежнему, Щелкунчик. Каким был, таким и остался… Только теперь я стал умнее. Я не просто так заставлял себя ощущать эту болезненность, словно какой-то моральный мазохист. Отнюдь, я целенаправленно раздувал в себе этот бурный огонь эмоций. С каждым мгновеньем я ощущал то, как сильнее растёт моя злая и неугомонная страсть. Как она наполняет меня, словно сосуд, а затем, словно топливо в двигателе внутреннего сгорания, обращается в такую мощную энергию, какая наверное не снилось ни одному джедаю. В такие моменты я чувствовал себя таким могущественным, что, казалось, могу перевернуть весь этот грёбанный мир, что неведомые оковы, которые удерживают меня в этом приземлённом состоянии, вот-вот порвутся и вся эта энергия выплеснется наружу, сметая всё на своём пути…       Нельзя сказать, что я черпал могущество из этой Силы исключительно с помощью страсти. Совсем нет. Во время осады Ринго-Винды у меня было не мало свободного времени, которое, благодаря Оби-Вану, проходило с пользой. Уроки фехтования, телекинез и, конечно же, медитации, — крайне полезная штука. Проводя в них по несколько часов в день, скаждым разом чувствуя себя всё сильнее связанным с этой невидемой, но безгранично могущественной Силой, я укреплял и совершенствовал свои навыки. Теперь я мог махать светошашкой на безумных скоростех и не промахивался. Если в первый день обучения в храме я едва смог поднять два больших тренировочных блока и немного покружить их, то теперь я парами, не без натуги, поднимал даже тяжелые шагаходы с истрбителями.       Но несмотря на это, одно мне оставалось не подвластно — воспоминания Энакина. С тех, как на встречу с его бывшей ученицей уповать не приходилось, я начал пытаться самостоятельно искать ключ к былой личности этого моего нового «скафандра». И с этим возникли трудности. Как бы сильно я не запитывался Силой в состоянии покоя, я всё время напарывался на глухую непреодолимую стену, когда пытался обратиться к памяти Энакина. Нужно было найти другой подход, но какой? И вот как-то раз я неожиданно вспомнил ключевое видение, которое увидел в день своего знакомства с Падме. А ведь в тот момент я был весь напределе и страсно желал понять причины происходящего…и понял их. Сложив эти «два и два», я решил повторить эксперимент уже целенаправлено.       Так как требовались бурные и кипящие эмоции, я начал давить на одну из своих больных мозолей — смерть мамы. Я старательно возвращался в те редкие моменты с ней, которые остались в моей памяти, когда я был таким маленьким и беспомощным, но защищённым и объятым любовью, я начинал негодовать и гневаться на весь белый свет за то, что лишился такого дорого для меня человека. Старательно разгонял свои эмоции и в один «прекрасный» момент стена рухнула и увидел неожиданную картину: Энакина, на руках у которого умирала женщина вся в крови и ранениях. Это была его мать. После неподолжительного и очень тяжёлого разговора, женщина испустила дух и глаза у парня вспыхнули от ненависти. Он обнажил свой меч бросился вырезать всех дикарей, в лагере которых и происходили эти события. По всей видимости, это они довели его маму до такого ужасного состояния. Но несмотря на то, что они сделали, действия Скайуокера повергли меня тогда в настоящий шок. Он с азартом мясника вырезал не только мужчин-воинов, но ещё и детей с женщинами, отчего у меня волосы вставали дыбом. Я был настолько поражён увиденным зрелищем, что никак не мог выбраться из этого порочного круга. К счастью, спасение пришло, откуда не ждали. Оби-Ван, находившийся на том же самом корабле, что и я, почуял моё душевное самобичевание и чуть не выломал дверь моей каюты, чем смог выдернуть меня в реальность. Затем последовали трудное объяснение, в котором я подтусовал факты, дабы избежать неудобных вопросов и долгая умировторяющая медитация.       И вот сейчас, когда вся эта свистопляска вокруг банкиров закончилась и у меня появилась совсем капля свободного времени, я решил повторить этот номер, чтобы узнать больше о прошлом персонажа, которого мне приходилось «играть». Как только мои раздуваемые чувства достигли апогея, картина парка и меня с Настей растаяло постепенно, словно дым от огня, который сжёг меня прежнего. Теперь же, я видел роскошную и тёмную комнату, единственным источником света был огонь в камине. На диване сидели двое молодых людей. Энакин и Падме. Я узнал их. Почти такие же, какими я увидел их в видении на брачной церемонии. Но если там они были такие счастливые и влюблённые, то теперь здесь они выглядели какими-то смущёнными и колеблющимися. — С тех пор как мы встретились, много лет назад, я всё время думал о тебе, — дрожащим голосом проговорил парень. — Мы снова вместе…я весь в огне…чем ближе я к тебе, тем мне тяжелее. Я задыхаюсь, от одной только мысли о разлуке. Я…околдован тобой. Моё сердце трепещет, боясь, что превратиться в болезненный шрам. Ты вторглась мою душу и мучаешь меня… Я готов на всё… Если ты тоже страдаешь, скажи мне! — Нет, нам нельзя, — осадила его, Падме, видимо, не без труда. — Это невозможно — Да всё возможно! — не сдавался он. — Послушай… — Нет, это ты слушай! — взвилась красавица (боже, как же она прекрасна). — Мы живём не в сказке. Спустись с небес на землю. Ты готовишься стать джедаем, а я сенатор. Да если ты и поддашься свои чувствам, но это нас ник чему хорошему не приведёт, несмотря на наши чувства. — Наши? — ухватился парень за соломинку. — Значит и ты их испытываешь? — Не нужно рисковать всем ради меня. — То есть, ты хочешь, чтобы я рассуждал трезво? Но я не могу. Я был бы и рад отречься от своих чувств, но я не могу. Не могу и не хочу! — У нас нет другого выхода, — бросила в бой триариев Падме. — Выход есть всегда, — не желал останавливаться Энакин. — Мы можем хранить всё в тайне. — И вечно лгать? Это отвратительно! Ты сможешь так жить, Энакин? Я точно не смогу.       Отвратительно? Не смогу так жить? Нет, ну вы гляньте на эту пай-девочку за мой счёт. Как она вообще стала сенатором? Таких к подобным заведениям и на пушечный выстрел подпускать нельзя. — И я тоже не смогу, — выдавил наконец-то парень. — Ты права. Это нас погубит.       Он развернулся ко мне лицом и я увидел его красные глаза, готовые наполниться слезами и выплеснуть их наружу, но юнец держался молодцом. Вот так приз-сюрприз… оказывается у этой сладкой парочки тоже всё не сразу получилось. Но вот только то, что я видел в реальности и в предыдущем видении, говорит о том, что Падме всё-таки поддалась и ответила ему…в отличии от Насти, которая сразу же воздвигла между нами непреодолимую стену. Воистину отец был прав — не мы их выбираем, а они нас. Но тогда, когда я гляжу на эту картину и сопоставляя с действительностью, меня начинает гложить чувство обиды на вселенскую несправедливость. Ненадолго отдавшись этому чувству, я поймал себя на мысли, что не плохо было бы и его раздуть, как слона из мухи. Авось ещё что-то смогу узнать?       Однако тут я почувствовал, как в окружающий меня мир кто-то вторгнулся. Чьё-то присутствие внесло колебания в Силу вокруг меня свои коррективы, заставив отложить сеанс морального самоистязания и сосредоточиться на окружающем. Это было похоже на…страх, удивление, желание прекратить происходящее и…просто поговорить со мной? Кто же ты, незваный гость? Твоё присутсвие мне кажется знакомым… А-а-а-а, я понял. Это моя очаровательная супруга почтила меня своим прямым присутствием. Ну что же, этого следовало ожидать. Не будет же она спать вечно после такой ночки, которая являлась результатом моего многомесячного воздержания. Эх, а ведь она тоже сейчас в похожем положении. Она желает наконец знать, что я всё это время делал, пока она была в полном неведении. Надо бы её уважить. Я и так слишком долго заставлял её нервничать и волноваться все эти дни. Ни к чему продлевать её мучения. Я не желал ей страданий и прежде, не желаю и сейчас. В чём она виновата? В том, что всемогущие силы решили позабавиться и, украв мою душу, засунули в этой тело? Нет, я — не они. Я не хочу заставлять Падме страдать, как они меня.       Старательно погасив остатки пламени и придя в какое-то подобие умировторения, я определил местонахождение супруги и аккуратно приподнял. — УА!       Я вздрогнул и чуть не потерял контроль, из-за чего мог уронить её. Зачем же так кричать-то, а? Режут что ли тебя? Ладно-ладно, признаюсь, моя вина. Не стоило её так пугать. Аккуратно и плавно я приблизил свою супругу поближе и аккуратно усадил на диванчик напротив себя. — Доброе утро, любимая, — улыбнулся, открывая глаза.       Падме не ответила. Она продолжала пялиться на меня молча с вытаращенными глазами и слегка открытым ртом. Я не торопил её. Слишком много на неё выпало в последнее время. Да и я хорош, мало того, что заигрался в конспирация, ничего не говоря ей, чем немало потрепал ей нервы, так ещё и заигрался в этот официоз, скрывая наши отношения, даже когда мы были наедине. Конечно, фразу «у стен есть уши» придумали не дураки, но я всё-таки, пожалуй, перестарался. — Энакин!       Словно оттаяв, Падме так и бросилась ко мне на шею. Что же, начало хорошее, подумал я, перед грядущей исповедью, которую она от меня точно потребует. Но я не буду до этого доводить, а сам всё расскажу. Если уж я взвалил на себя ярмо женатика, я должен её беречь и доверять ей… до определённых моментов. — Прости меня — прошептал я ей в ушко. — За что? — слегка отстранилась она, удобнее усаживаясь рядом со мной. — За то, что заставля тебя переживать ввсе эти дни. Я боялся случайной утечки информации или того, что ты кинешься мне помогать или наоборот мешать, в зависимости от того, как воспримешь, конечно. — Но теперь, когда всё позади, ты расскажешь мне? — Конечно, как осужденный на допросе, — улыбнулся я. — Ну зачем ты так? — улыбнулась она мне в ответ. — Я же не такая жестокая.       У-у, это мне ещё предстоит узнать. — Так что ты попросил у Кловиса в обмен на свою защиту?       Хотел было сказать, долгая история, но теперь, мне спешить некуда, кроме как в храм, где меня уже заждались. Но да ничего, подождут ещё немного. А пока, всё по порядку: — Тебе никогда не было интересно, откуда взялась вся эта армия клонов? — Ну, насколько мне известно, её заказал магистр-джедай Сайфо-Диас. — Замечательно, а деньги он откуда на это взял? — У-у, — протянула Падме. — Это вопрос, над которым сейчас голову ломают лучшие аналитики ордена и республики. — Вот-вот, а когда я узнал, что вы собираетесь вместе расследовать коррупцию в банковском клане, я решил, что лучшего шанса для этого и не будет. Ведь у вас были такие важные документы на руках. А в случае чего, вы могли бы и ещё достать. Канцлер вряд ли бы вам отказал в помощи. — И ты был так уверен, что Кловис сможет достать эту информацию? — После того, как все эти хвалёные аналитики застряли кто на чём, — нет. Понятно конечно, что это ещё та загадка. Да и банковский клан такую информацию не предоставляет, — это был идеальный шанс. А уж когда его предложили на пост главы банков, я вообще возликовал. Ведь все счета в Галактике находятся именно там и все денежные операции проходят только через него. О том, что записи могли не сохраниться, я тоже не переживал. Разве бы длинноголовые стали бы банкирами галактического масштаба, не помни они хотя бы тех, кому давали бы в долг сто лет назад? — Надо же, а вот я об этом тогда не подумала, — призналась она, как в ошибке. — У тебя были другие задачи и все твои мысли были забиты ими. — Действительно, но если бы Кловис отказал бы тебе? Ведь он стал председателем банковского клана и уже не нуждался в твоей услуге. Да и защищал ты нас не особенно долго и он мог посчитать, что твои труды не стоят запрошенной цены?       Я усмехнулся. Смотрите-ка, а это правильная «лгать — это отвратительно» девочка не такая уж и глупая. — У него не было шанса. Ты что, забыла, в какой ситуации он оказался? — Так ты предвидел это? — удивилась Падме. — Сила показала тебе, что будет? — Причём здесь Сила? Я просто сложил два и два. Ещё в тот день и тот вечер, когда вы начали расследование, у вас точно не могло быть адресов тех счетов, что позволили скинут прежнюю верхушку клана. А уже на следующее утро, он предъявил их канцлеру, удивив даже тебя, и не словом о том, как ему удалось их найти. И я до сих пор не знаю, что случилось раньше: арест Ядра Пяти или поддержка сепаратистов кандидатуры Кловиса? — И правда, они как-то очень быстро его поддержали, — осознающе произнесла Падме, — но тогда я думала, что это просто совпадение. — Родная, — приобнял я её за плечо, — я не верю в совпадения в играх такого масштаба. — Играх? — обратила она внимание на мой лексикон. — А как это ещё называется? Я ни секунды не сомневался, что сепары потребуют от Кловиса что-то взамен и… вот тут ты права. Здесь я рисковал не на шутку. Он мог бы принят эти условия и тогда плакала моя награда. — Но разве он их не принял? Он же повысил процентные ставки для республики, чем сразу же настроил её против себя. — А зачем тогда эта интервенция была нужна? Чтобы республика прислала флот и банки перешли под высокую руку канцлера, их заклятого врага? Вот ещё глупости какие! Не знаю, что у них там произошло, но надо признать, что мне несказанно повезло. Воистину, смелым помогает судьба.       Я постарался свести разговор на эту тему на «нет», не желая делиться с ней такой важной и любопытной информацией, полученной от Кловиса во время нашего последнего с ним разговора. По шизанутости и загадочности с ней смогла сравниться разве что вся эта история вокруг Тапа. — Значит, ты и правда действовал самостоятельно? А я думала, что здесь замешен канцлер. — С чего ты это взяла? — Но ты же аплодировал вместе со всеми, когда мууны передали ему руководство над банками и о чём-то говорил с ним после того, как сенат поддержал Кловиса.       Я не смог удержаться от смеха. Какая же она всё-таки наивная. И кому из нас двоих надо заседать в сенате? Хотя, я бы этого не вынес. — А чего бы не похлопать, а? Ведь раньше эти шельмецы кредитовали не только республику, но и конфедератов. Теперь им это будет трудно делать из кабинета канцлера и у сепаров денежки на войну поубавятся. А что касается разговора…

***

— Энакин.       Вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Надо же, канцлер со своей охраной и свитой подкрались ко мне совершенно тихо и не заметно, пока я был занят слежкой за переговорами этой сладкой парочки с длинномордыми. — Ваше превосходительство. — Ты выглядишь слишком озабоченным. Что же тревожит тебя в такой радостный момент? А, — понимающе протянул он, завидев объекты моей слежки. — Кловис, я правильно понял? — Да, ваше превосходительство. Он мне кажется слишком подозрительным. Он как-то слишком быстро нашёл важные улики, помимо тех файлов, и получил поддержку сепаратистов. Здесь что-то кроется. — Мой мальчик, ты не прекращаешь меня поражать своей сообразительностью и внимательностью. И что же ты намерен делать дальше? — Я бы хотел полететь с ними на Сципио. Возможно, там всё и прояснится. — А ты уверен, что не спугнёшь злоумышленников своим присутствием?       Я торжествующе посмотрел на канцлера. Вот оно что! Он тоже что-то подозревает, если и вовсе не знает. Значит я не одинок. — Или наоборот, рискую пропустить что-то важное или опоздать на помощь, если что случится. Это же такая опасная игра, когда речь идёт о кошельках всех и сразу. — Ты прав, ты снова прав. И как же ты думаешь поступить? — Вы знаете, наверное я всё-таки полечу с ними, но буду держаться в тени. Оттуда же буду и наблюдать. А своим войскам и флоту адмирала Юларена передам сигнал готовиться к бою. Не знаю, пригодятся ли они в этом спектакле, но это сможет отвлечь от меня заинтересованные глаза. — Спектакль, ты говоришь? — улыбнулся канцлер. — Мне нравится такой взгляд на происходящее. Ну что же, я могу одобрить твой план, если ты пообещаешь, до самого конца не выдавать себя и быть осторожным. — Даю вам слово, ваше превосходительство. Можете на меня положиться.

***

— Вот это да! — поразилась Падме. — Значит и канцлер был в курсе. Лишь я одна была так легко обманута?       Падме с виноватым видом опустила голову. Боже мой, когда она так делает, я против своей воли просто тянусь к ней, чтобы приобнять, успокоить или утешить. Этот случай не стал исключением. — Не принимай так близко к сердцу. Мы не застрахованы от ошибок, хотя имеем слишком мало на них прав в этой игре. — Опять «игре»? — заметила она. — Энакин, мне всегда казалось, что ты стараешься избегать большой политики, чтобы так выражаться. И эта твоя легенда, которой ты очернил Теклу. Когда ты успела набраться такого настроя? — А ты забыла, кто я такой? — лукаво улыбнулся я. — Кто? — Я — генерал республики, тот, кто ведёт военные действия. А война, как сказал один мудрец, — это продолжение политики другими средствами. Если я не знаю, за что я воюю, что мне на этой войне делать? — И за что же ты воюешь?       Я застыл с полу приоткрытым ртом, не зная, что и сказать. Вот же блин, а! Сам себя поймал в ловушку и не заметил, балабол несчастный. Ну не говорить же ей, что воюю только, потому, что меня выдернули из своего мира и затолкали сюда? Хотя… — За то, чтоб в галактике установились мир и порядок. Чтобы всякая сволочь, вроде Торговой Федерации, не могла безнаказанно творить беззакония, давая на лапу коррумпированным сенаторам… Чтобы наши с тобой дети росли в мирной и безопасной галактике. — Дети? — потрясённо спросила Падме. — Ну да…       Я не понял, она что, не рада что ли таким планам, из-за которых у обычных женщин башню сносит от счастья? Похоже, я опять не того ляпнул… — О, Эни! — растрогавшись, Падме снова уткнулась мне в грудь.       Да нет, я наоборот попал в точку! Прямо в её сердце, аки Амур. Да, похоже маска паиньки, в плане патриотизма и семейности, работает безотказно. — Ну ладно, тебе… — Что значит «ладно»? Я вся извелась, пока ты меня игнорировал всё это время и всякого на придумывала… — Нашла из-за чего переживать. Мы же ещё не решились обнародовать наш брак окружающему миру, значит, надо было отыгрывать свою роль на людях. — Ах ты проказник! — игриво улыбнулась она мне. — Не без этого. — Кстати, а где ты пропадал потом, прежде чем заявиться ночью?

***

      Ох голова моя больная… Я весь измотанный и уставший от ожидания посмотрел на часы, наверняка, красными и опухшими глазами. За полночь уже. На этой планете уже наверняка все уснули. Один я, как дурак сижу, тут и на шаттле и жду, когда же мне R2 наконец-то проанализирует информацию, переданную Кловисом. Эх, повезло тебе, что я тебя отпустил, даже не проверив то, то ты мне дал, паскудин ты сын. Во всем этом море счетов и переводов просто заблудиться можно легче, чем в лабиринте Минотавра. Увидь я это сразу, я бы ему точно ноги бы поотрывал и заставил бы самого искать. Хорошо, что есть такие ребята, как R2. Я попросил этого малыша проанализировать полученную информацию и определить, откуда в конечном счёте пришли деньги.       Как я и предполагал, в год начала производства армии клонов, каминоанцы получили на свой счёт несколько параллельных траншей. И отнюдь не одновременно. Вроде бы логично, они же производили клонов для множества клиентов доселе в качестве рабов или телохранителей. Вот только производство новой армии заставило их напрячь все свои силы и средства, забив на все прочие предложения. Стало быть, все эти операции были предназначены на один и тот же заказ. Но вот дальше…дальше начинались просто Содом и Гоморра. Эти самые счеты, среди которых определённо были фирмы-однодневки, тоже порой получали не один а несколько переводов, как ни странно, с разных счетов. R2 пришлось учитывать все, так или иначе связанные переводы, выстраивая одну сплошную параллельную цепочку, которая не напоминала ни одну фигуру. Эх, а я так рассчитывал увидеть что-то вроде на подобии ромба, в нижнем углу которого — каминоанцы, а в верхнем — предполагаемый заказчик. Размечтался.       Время шло, а R2 всё ковырялся и ковырялся в этих переводах, выводя результаты голограммой (как же меня уже тошнит от неё). Я конечно не знаток всех этих информационных технологий и вычислительных штучек, но ведь дроид — это своего рода компьютер. Он же должен вычислять разы быстрее чем человек. И всё равно, конца края этим вычисления не было. А я ещё сам поначалу подумывал всё просмотреть и проанализировать, придурок. Время шло, а мой маленький железный приятель продолжал ковыряться во всех этих данных. — Уииии! Уи-уи-у!       Я резко пришёл в себя от неожиданно громкого писка. Похоже я даже умудрился заснуть, пока вся эта нудятина тянулась и R2 решил меня разбудить. — А, это ты? Ты знаешь, приятель мы с тобой, кажись, занимаемся ерундой. Кажись этот хитрожопый джедай и вправду использовал микрозаймы и единого спонсора тут нет.       Вместо ответа своими обычным пиликанием, дроид постучал по моему локтю своей железной рукой. — Ты чего?       Астромеханик обратил моё внимание на голограмму и… О чудо! Это уродливое пятно и в самом деле превратилось в идеальный ромб, состоящий из множества счетов в виде мелких точек, соединенных тонкими линиями, изображавшими переводы. — R2, не может быть! Ты сделал это, приятель!       Я был настолько рад достигнутым результатом, что даже не проверив его, бросился обнимать и целовать дроида. — Скажи, как тебя отблагодарить? Что вы, дроиды, любите или, что тебе, конкретно, нравится или, может быть, нужно?       Кажется, слова я выбрал совсем не подходящие. Ну что дроиды, эти бездушные машинки, работающие по прописанный в их металлических головах программам, могут любить? Да и такие понятия, как «нравится» им вообще понятны? Может быть для них это тоже самое, как мечты о возвышенном для шкурников и гедонистов? Однако R2, довольно заверещав, снова подключился к компьютеру и стал печатать на его обычном экране слова, при виде которых, я так и прыснул со смеху. — ВАХАХАХАХА…СПА для дроидов?! Серьёзно что ли?! ВАХАХАХАХАХАХАХА…Ах ты мой маленький железный развратник! — похлопал я его по полукруглой голове. — Ладно, будет тебе СПА. Лучшего качества.       Робот довольно и весело запиликал, услышав мои обещания. — А сейчас давай посмотрим, что ты нашёл. На этом конце каминоанцы, правильно? А вот здесь что?       R2 максимально приблизил мне точку, которая украшала собой вершину ромба, словно вишенка на торте, и я смог прочитать название этой загадочной и необычайно щедрой конторы: «Капиталы Дамаска».

***

— Так это же хорошо! — ЩАС! — ответил в ответ на энтузиазм супруги. — R2 пробил по этой конторе и выяснил, что её более не существует с некоторых пор. А именно, вскоре после перевода денег на армию и смерти её первого и последнего босса, — Хего Дамаска, — о которой мууны не разгласили в своё время. Все банки этой финансовой структуры перешли в собственность МБК и там затерялись. Так что получается, узнав главного спонсора, мы просто променяли шило на мыло. — Что-что? — не поняла Падме. — Одну бесполезную информацию в обмен на другую, — выкрутился я. — Падме, сдаётся мне, что может потребоваться твоя помощь. — Ты об информации про эти Капиталы… — Да к чёрту капиталы! Я же всё это время действовал в одиночку и Совет джедаев так и заваливал меня требованиями объяснить, чем это я без их ведома занимаюсь. Оби-Ван звонил и пугал ужасающими последствиями. Если результаты моей самодеятельности не понравятся совету, — а я уверен, что не понравятся, — особенно магистру Винду, то мне не помешает ваше с канцлером заступничество. — Пусть только попробуют тебя тронуть, после всего, что ты сделал! Я им такой политический скандал устрою, что они вовек не отмоются, — проговорила она с такой хищной улыбкой, что Игнатий Лайола лопнул бы от зависти. — Уверена, что канцлер тебя тоже не бросит в беде. — Тогда я им не завидую. — Но у меня к тебе есть два условия, — ошарашила она меня, когда я уже посчитал вопрос закрытым. — Так? — заинтригованно протянул я. — Первое, в следующий раз, когда придёшь домой поздно ночью, лучше разбуди меня, если тебе будет невмоготу, а не набрасывайся сразу. — Хорошо, — засмеялся я, вспоминая события этой ночью и то, как я вконец потерял силу воли, увидев её в постели. А чего она от меня хотела? Я же не успел стать мужчиной, а потом на несколько месяцев остался без её общества. А уж как не выносимо было терпеть, когда она была всё время рядом. — А второе? — В наказание за то, что игнорировал меня всё это время, как близкого человека, не говоря про жену, ты возьмёшь отпуск дней на десять, не меньше, и проведёшь его со мной, — лукаво улыбнулась она мне — Ты страшный человек, Падме, — ухмыльнулся я. — Ты даже не представляешь, насколько, — хитро оскалилась красавица. — Энакин, я надеюсь ты наконец-то решил образумиться и дать подробный отчёт Совету о своих последних действиях? — Конечно, учитель. Иначе зачем я вам сейчас названиваю? — Ты где, в Храме? — Нет, я туда направляюсь. — Хорошо, я сообщу магистру Йоде, чтобы он созвал Совет. — Ждите.       Отключив комлинк, я протяжно выдохнул. Этот день, всё-таки настал, несмотря на все мои старания оттянуть его. Куча неприятных разговоров с учителем и ещё больше пропущенных от других магистров. Поначалу, Оби-Ван, выступая парламентёром, постоянно талдычил мне, что Совет недоволен тем, что я уже столько дней подряд не появляюсь в Храме джедаев ни на ночёвку, ни на военные собрания. Видимо, опасаясь прослушки или перехвата, учитель старался намекнуть мне, что «я слишком зачастил в гости к своей давней подруге и, кажется, мне пора знать честь». Нет, ну вы поглядите на этого блюстителя морали за мой счёт! А то, что генерал может находиться в расположении своих войск, которые после нескольких месяцев осады целой планеты отвели в тыл, ему не пришло на ум? И ладно, если бы дело было только в этом. После того цирка-шапито в Сенате, в результате которого Кловис получил таки поддержку сената, как претендент на пост главы банков, Оби-Ван снова начал мне докучать. Находившиеся там же джедаи поняли, что я не просто так «прогуливаю работу», так ещё и вокруг расследования сенатора Амидалы и барона Кловиса вьюсь без их высокого согласия и угрожая неприятными последствиями вроде изгнания из ордена или ареста с последующими расследованиями уже со стороны джедаев, требовал явиться в храм и объясниться. С таким же успехом, он мог бы попытаться уговорить голодного пса не жрать свиную шейку, которая была прямо перед ним. Столько всего произошло, такие возможности открылись для получения столь таинственной и заветной информации, что я уже не мог дать по газам. Пришлось подключать всё своё красноречие, состоящее из предоставления фактов и объяснений тех или иных ситуация, что бы убедить учителя и своего единственного защитника в Ордене, что продолжить свою деятельность в их же интересах. Благо сделать это было не так уж и трудно. Ещё в школе нас преподы то и дело заставляли готовить и выступать перед людьми с различными докладами по различными предметам, — как правило, истории, обществознанию и прочим гуманитарным наукам. И не на «отвалите от меня», а лучшего качества, с обоснованными и развернутыми аргументами и фактами. В этом деле, я был одним из самых преуспевающих и регулярно получал положительные оценки. За свои не долгие студенческие годы, я продолжил это занятие уже за автоматы на экзаменах. Таким образом, мне удалось выторговать время, но с условием предоставления положительного результата. С тех пор у меня не было иного выхода, как добиться поставленной самим же себе задачей, — вытащить из Кловиса хоть клещами имя спонсора армии клонов. На кону стояло буквально всё и я не имел право на неудачу. Даже этот неожиданно свалившийся на мою голову и уделавший меня по полной на Сципио граф Дуку, — ладно хоть не Дракула, а то осины для изготовления кольев в этой галактике явно не было, — не смог меня остановить.       В храм я прибыл на спидере, которым любезно согласился порулить R2. Сам я лётной техникой этого мира так и не овладел. Вернее не пытался, хотя эта штука меня очень манила. Надо будет попросить R2 в будущем страховать меня во время самообучения. Перед тем, как вылезти из транспорта, закинул в рот таблеточку успокоительного и запил из фляги, которую одолжил у Падме. Перед Советом моя голова должна соображать чётко, а эмоции быть тихими и гладкими, как водная поверхность в штиль.       Ожидать, когда Совет соберётся, мне не пришлось. Наоборот, я вошёл в зал, когда там все уже были в сборе. Кто в живую, а кто в форме голограммы. Встав в центр, зала собрания, я, поклонившись, стал пристально рассматривать собравшихся и пытаться уловить хоть какой-то ветерок эмоций в Силе…похоже, что пахло жаренным. Комок всеобщих эмоций и порывов в этом зале предвещал то, что мне лучше поостеречься и быть осторожным со словами. Зато глаза их говорили о многом. Некоторые из них, в то числе и эта чёрная морда Винду, смотрели на меня такими прожигающими взглядами, как будто бы могли и впрямь спалить без всяких дров. Святая Инквизиция, блин. Сравнение, кстати, подстать. — Скайуокер юный, услышать слова твои желает Совет, — заговорил первым магистр Йода. — Как Совету будет угодно, магистр, — ответил я, как можно вежливее. — Известно ли тебе, что Совет трижды за последние дни требовал от тебя явиться сюда и дать объяснения твоим действиям? — начал допрос магистр Винду. — Конечно, магистр. Мой учитель мне всё передал и пытался убедить меня подчиниться воле Совета, чему я наотрез отказался следовать. — Так почему же ты решил ослушаться? — Не хотел тратить лишний раз время. К тому же, я боялся двух вещей: утечки информации и привлечения к этому слишком большого внимания со стороны ордена, что в свою очередь могло насторожить наших врагов. — Вот как? — поднял брови Йода. — Смелые заявления твои. Думаешь, шпион находится в Совете или ордене? — Нет, магистр. — Тогда почему же тебя это так заботило? — Потому что, магистр, что знают двое — знает и свинья.       Я не без интереса наблюдал, как эти господа переглядываются. Интересно, что их так взбудоражило — название животного, которое они не знают, являются ли мои слова хамством или пытаются осознать смысл сказанного? — Слова твои, интересны нам, — наконец решил продолжить магистр Йода. — Но чем же занимался время всё это ты? — В последнее время я занимался тем, что обеспечивал безопасность сенатора Падме Амидалы и её напарника Раша Кловиса во время их расследования коррупции в банковском клане. — Они просили тебя об этом? — присоединился к допросу магистр Винду. — Нет, магистр. — Быть может верховный канцлер попросил тебя об этом? — спросил другой магистр с респиратором и искусственными глазами. Пло Кун, если не ошибаюсь. — Нет, магистр. — Или может какое-то видение или предчувствие Силы заставили тебя пойти на это? — решил вмешаться Оби-Ван. — Нет, учитель. — Значит ты действовал по собственной инициативе? — подвёл черту Винду. — Именно так. — Что же сподвергло тебя решиться на это, не посоветовавшись с Советом и не получив его разрешение? — Возможность получения информации, которую, мы так хотели заполучить с самого начала войны. — Что за информация? — Кто же от таинственный и щедрый спонсор, оплативший создание армии клонов и до сих пор не предъявивший республике счёт за эту своевременную услугу?       Магистры начали озадачено переглядываться. Что, не ожидали? Вот так-то. По хорошему, конечно, не вежливо заставлять их вытягивать из меня каждое слово клещами, но мне почему-то хотелось заставить этих чукотских мудрецов как следует посуетиться, раз уж это я достал такую информацию. Похоже, таблетка не действует на тщеславие и горделивость. — Откуда у тебя была такая уверенность, что Кловис не откажет тебе? И с чего ты вообще взял, что он сможет помочь тебе? — начал новый этап допроса магистр Винду.       Вдохнув полной грудью, я, словно «Попка-Дурак», начал уже в который раз повторять все те же аргументы и доводы, что я приводил сначала Кловису во время нашего разговора с ним, а потом и Падме. — Так тебе удалось добыть то, что искал ты? — спросил меня Йода, едва я закончил рассказ — Это было сделать нелегко. Кловис, не задолго до своей безвременной кончины, подготовил для меня целую кучу счетов и переводов между ними. По правде признаться, я думал, что он меня кинул. Но с помощью R2 мне удалось восстановить цепочку передачи денег.       С этими словами, я достал диск с уже упорядоченной информацией и передал её Оби-Вану. — Кто же является спонсором? — поинтересовался учитель. — Некая организация «Капиталы Дамаска», возглавляемая каким-то Хего Дамаском. — Знакомое имя, — задумался тот. — Известное когда-то очень, — заметил Йода, — но ныне забытое. Встречался с ним учитель твой на Серенно, Оби-Ван, — напомнил Йода. — Вот как? И что же их связывало, магистр Йода? — оживился мой учитель. — Велись переговоры тогда о расширении связи республиканской. Там и виделись они. Могущественный и влиятельный муун когда-то был Хего Дамаск. Но после смерти своей, о которой разглашено не было, забыли все о нём, — прочитал всему залу весьма занимательную лекцию магистр Йода. — А когда умер магистр Дамаск? — поинтересовался Оби-Ван. — В тот же год, что и блокада Набу случилась. — То есть, когда магистр Сайфо-Диас и заказал армию клонов, как оказалось, на деньги Дамаска, — добавил Винду. — Странно всё это, — заметил Оби-Ван. — Но об этом мы ещё успее погворить. А пока, речь идёт о Скауокере.       Ну вот, что ты будешь делать, а? Стоял себе, никого не трогал, а всё равно… — Ты сказал, что Кловис мёртв, — заметил Винду. — Откуда тебе это знать? — Разве возможно выжить после падения с такой высоты, магистр? — поинтересовался я. — Но ведь его тело не было найдено. — Я бы удивился, если бы после такого от него вообще что-либо осталось. — И что же нам теперь делать с этой информацией? — спросил длинноголовый Ки-Ади-Мунди. — Здесь только данные о переводах. Не более, — ответил я. — За более подробной информацией об этой организации, вам лучше обратиться к Верховному канцлеру. Ведь теперь банковский клан находится в его юрисдикции.       Снова последовали молчание и переглядывания. Однако только магистр Винду не собирался сдаваться: — Всё равно, твои действия не вызывают одобрения. Твоя опрометчивое рвение могло дорого обойтись тебе или сенатору Амидале. И ты сказал, что не обратился к Совету из-за страха. Разве он был настолько сильно властен над тобой?       Ну вот, понеслась эта джедайская демагогия и догмы об эмоциях. Только это мне не хватало. — Мой страх не дал совершить мне опрометчивое решение, магистр. — То есть ты считаешь, что опрометчиво подчиняться решению и мнению Совета? — снова подал голос Винду. — Кем ты себя возомнил?       Надо конечно отдать им должное. Тот же магистр Винду, судя по взгляду и лёгкому бризу эмоций, так и хочет сожрать меня с потрохами. Но говорит он максимально сдержано. Правда, он начинает повторяться и я начал чувствовать сильное утомление. — Я уже ответил на первый вопрос, магистр. А что касается второго, — человеком, который должен был принимать собственное решение, исходя из ситуации, — вздохнул я, начиная уставать от этой дискуссии. — Какой же ты ловкий, юноша, — усмехнулся волосатый старик с длинющими ногтями. — На всё у тебя есть ответ. А где же ты был до того, как началось расследование коррупции клана? Ведь ты уже давно не появлялся в храме. — Ловкости у меня не больше, чем того требуют мои служебные обязанности, магистр Ранциз. А что касается моего местопребывания, я был там, где положено быть генералу, — в расположении своих частей. — Мы это можем проверить, — заметил старикан, видимо, решив взять меня на понт. — Проверяйте сколько вашей душе угодно. — А почему же ты всё время говоришь с нам с помощью Силы? Демонстрируешь свои способности? — спросил Винду.       А вот это я сейчас не понял… — Простите, магистр? — Открывается рот твой, но слов мы не слышим твоих, — отвечал за него Йода. — В Силе Великой ощущаем мы всё то, что ты хочешь сказать нам.       Вот это поворот! Так вот как мне удавалось говорить со всеми подряд в этом мире, не зная их языка. Интересно, а с чтением у меня так же всё складывалось? Похоже на то. — Не понимаю, к чему всё это, магистры. Я всегда разговаривал так, как умел с момента своего пробуждения из коммы, даже не задумываясь, так же как и не задумываюсь, с какой ноги начинаю ходить. Я ответил на все ваши вопросы? — Похоже, что да, Энакин, — ответил мой учитель после недолго всеобщего молчания. — Тогда я с вашего дозволения пойду. — Задержись до конца заседания Совета в храме. Нам есть ещё что обсудить, — попросил меня Оби-Ван. — Так что у вас ещё ко мне, учитель? — Мы бы хотели, чтобы ты отправился с нами к канцлеру, чтобы расспросить для беседы по поводу этих самых Капиталов Дамаска. — Нет! — воскликнул я, что есть мочи. — Увольте. Нет у меня более желания возвращаться к этой теме. — Энакин, этого хочет Совет, — уже более настойчиво и твёрдо сказал Оби-Ван. — Я за весь этот ваш Совет достал название конторы. Поднял тему, на которую он давно положил. Да что там, кто из них обеспокоился охранной сенатора Амидалы, после покушения на неё на Сципио? Кому из них пришла в голову, что через Кловиса можно будет получить такую важную информацию? Так пусть Совет дальше и разбирается с тем, что я ему преподнёс на блюдечке. И вообще, что это за допрос по поводу моих способностей? — Совет обеспокоен тем, что твои силы растут, Энакин. — И что? — не понял я. — А то, что ты можешь не совладать с ними и поддаться искушению своего могущества.       Это вряд ли. Последним искушением, которому я поддался, была девушка, которая ранила меня в самое сердце. Но это было в последний раз, когда я позволил добровольно надеть на себя ошейник. — Это что, проблема каждого джедая? — В твоём случае — особенная. — Да? Это ещё почему? Я что тут, самый ущербный?! — начал кипититься я. — Энакин, — успокаивающе положил мне руку на плечо Оби-Ван, — мы не говорили тебе, когда ты пришёл в себя без памяти, и не хотели говорить впредь, думая, что так будет лучше для тебя. Но пожалуй, тебе стоит знать, чтобы между нами не было недопониманий. Совет и Орден считает тебя Избранным, что восстановит баланс равновесия Силы.       Чего-чего, мать вашу?!!! — Да-да, количество мидихлориан в твоих клетках больше, чем у кого-либо из джедаев за всю историю. К тому же, когда мы с учителем тебя обнаружили на Татуине, мы выяснили, что у тебя не было отца, из-за чего было принято решение, что сама Сила породила тебя для исполнения этого пророчества.       Ши-ка-рдо-о-о-о-о-ос… Это что же это получается, что меня засунули не просто в активного члена этой воинствующей секты, так ещё и в живую вундерваффе, про которую сочинили пророчество?! Вот же едрёна мать… — Поэтому, Энакин, Совет так и беспокоится о тебе и твоё росте сил, и о твоём долгом отсутствии вместе с самовольством. — Учитель, я могу попросить у вас отпуск? — ответил я, выйдя из раздумий. — Хотя бы на недельку. Я и так пашу уже немало месяцев после коммы, так ещё и вы тут с такими открытиями, а? — Совет вряд ли это одобрит, если ты откажешься идти с нами к канцлеру. Все и так не довольны твоим поступком, а тут ты прямо отказываешься подчиниться… — Ой, да не надо меня уговаривать, учитель. Я всё равно соглашусь, — вздохнул я.       Да-да, всё равно соглашусь. Не по своей воле, так по принуждению. Пусть мне и удалось умилостивить Совет своими результатами моей самодеятельности с банками, но он вряд ли стерпит открытого неповиновения уже без всяких обещаний колоссального результата, как я обещал им через Оби-Вана во время этой кутерьмы с банками. А я не самоубийца, чтобы так рисковать.