Дополнительные по истории

      Пятница выдаётся такой же дождливой, как и предыдущий день, а Алиса — такой же нервной и задыхающейся, как и вчера. Грубые ботинки смело утопали в небольших лужах, руки крепкой хваткой сжимали чёрный зонт. На лице блистала дурацкая улыбка, плечи тяготились от нагрузки учебниками и тетрадями.       Сегодняшнюю ночь она провела в раздумьях. Как бы хотелось не видеть в подобном занятии никакого лишнего контекста, кроме как учебного, юному женскому сердцу не прикажешь. В ее приличной голове уже давно изощрялись самые неприличные демоны, выворачивая все подсознание и извлекая оттуда самые глубинные желания. Уснуть девушка смогла только к утру, так и не отделавшись от чёткого образа Сабурова, мучающего ее своим идеальным видом уже несколько месяцев.       Школьный день прошёл довольно медленно, а свободный час, остававшийся до занятий, девушка провела дома, прохаживаясь по комнате и причитая.       Алиса мастерски влюблялась с тех, с кем ей не светит. Вкус у неё был до жути специфичный: ровесники ее не интересовали вообще, в то время как статные взрослые парни вызывали учащенное сердцебиение. Нашла все страницы, просмотрела все фото. Девушки у учителя действительно нет, а в свободное от работы время он увлекался юмором и элитными барами.       От одной лишь мысли, как в тусклом свете над барной стойкой переливается виски, удерживаемых в восхитительных руках, коленки заходились дрожью. Романтизировано, перефразировано и доведено до совершенства — в ее голове умещались все мысли, кроме изучения истории в течение следующих пары часов.       Несмотря на зонт, Алиса промокла прилично: влажные волосы небрежно лежали на чёрном свитере, лицо чуть блестело от оставшихся на нем капель. Рассматривая свои ноги, обтянутые тёмными колготками, девушка привычно закусывала губу и собиралась с силами.       Она не знала, каким будем формат занятия и насколько подготовленной ее ждут — все равно она думала о другом. Очередной тест придётся писать на 3, а потом скрывать разверзнувшиеся в голове мысли легким пожиманием плечей.       Лестница, полутемный коридор и открытая дверь, за которой расположился злосчастный кабинет. Женская рука услужливо постучала по дереву, а глаза сразу же наткнулись на силуэт Сабурова, мирно сидящего за ноутбуком в наушниках и чуть вертящегося на стуле.       — Нурлан Али… — не успевает договорить она, как ловит на себе резкий взгляд темных глаз и не сильно широкую улыбку. — Здравствуйте.       — Замечательно, что не опаздываешь, — наушники с негромким стуком падают на стол, а его взгляд — на короткую чёрную юбку и худощавые ноги. Насильно возвращая зрачки к лицу одиннадцатиклассницы, он указал на ту же первую парту. Она послушно села напротив.       Складывая руки в замок, он около минуты в полной тишине изучал ее лицо, очертания хрупкой шеи, тёмные мокрые волосы и губы, искусанные и, казалось, уже прокусанные.       — У тебя есть мысли, в чем проблема? — чуть хрипло осведомляется он, сразу прокашливаясь. Ее глаза несмело бегут по его рукам, плечам, ключицам и наконец поднимаются к лицу. — Все нормально?       — Да, все хорошо. Мысли есть.       — Поделишься?       — Нет.       Он удивлённо приподнял брови, а она чуть явнее сжала челюсть и села повыше на стуле.       — Есть какая-то проблема?       — Вы не захотите ее знать и забивать себе этим голову.       — Я захочу видеть твои максимальные баллы на экзамене, Лисса, — с легким напором начинает он и, сам того не понимая, принимает правила ее негласной игры. На некоторые минуты цель обучить ее предмету ушла на второй план; первостепенно хотелось узнать причину для этой цели. Занятие заведомо было уведено не в то русло.       Ее тёмные глаза продолжили бегать по его лицу с некоторым прищуром, а губа так и бегала под верхними зубами. Накаляла. С первого дня присутствия в школе он запретил самому себе рассматривать здесь хоть кого-то в плане девушек, а сейчас, во внеурочное время, точность закона была расплывчатой.       — Я ведь знаю причину и точно говорю, что эта информация вам нисколько не поможет в борьбе с моими оценками.       — В чем резон сейчас заваливать меня загадками?       — Я не заваливаю, Вы начали лезть в мои личные дела.       — Личные? Тогда неважно. Готовилась?       Она слишком явно наблюдает за тем, как мужские пальцы скрепляют очередной пробник по экзамену и протягивают ей.       — Старалась.       — Тем лучше.       Вытягивая ручку из пенала, она пару раз щёлкает ей, расписывает в углу листа и погружается в решение. Наступает тишина.       Нурлан придирчиво наблюдает за девчачьими руками, умело выводящими стройные ряды букв. Переводит взгляд на окно, темное и усыпанное россыпью капель, и снова на Лиссу.       Долго ли он думал, прежде чем предложить подобные дополнительные? Долго. Сравнивал ее ответы, находил тысячу несостыковок и хмурился, перебирая возможные причины: волнение, проблему в семье, недостаток сна, времени…       Упускал из виду самую логичную и одновременно усложняющую.       Он всматривался в сосредоточенность карих глаз, пухлость розовых губ, румянец юных щёк. Наблюдал за тонкой шеей, аккуратностью запястий, вырисовывающимися из-под темного свитера ключицы — он и сам перенял у девушки привычку закусывать губу при взгляде на неё.       Работа шла медленно, но он пока что не торопил. Всматривался в малейшее движение радужек глаз, едва заметное шевеление губ, шепчущих текст вопроса, хмурость ухоженных бровей. Она была не столь разукрашена, как флиртующие с ним старшеклассницы, и не так скромна, чтобы тихонько проводить глазами по его широкой спине. Нурлан не раз и не два сталкивался с запылённым взглядом девчачьих глаз и готов был признать влюблёнными в него всех, кроме Лиссы.       — В 8 вопросе нужно только страны Европы называть или все? — прорезается голос ученицы, и Сабуров выпадает из случайного транса. — Там про последствия Первой мировой.       — США, Германия и Россия. Остальное не нужно, — он скользяще наблюдает, как голова медленно делает кивок, а подсохшие и немного помятые волосы проходятся по поверхности парты. — Ты только на 8?       — Да.       Он впервые за время, когда Алиса присутствует в класс, смотрит на часы и прикидывает примерную длину занятия. У них есть около часа, за которые она не дойдёт даже до половины.       — Давай сделаем по-другому, — он поднимается с кресла, присаживаясь на соседнюю первую парту и привычно разглядывая ее сверху-вниз. Она сглотнула. — Читай вопрос вслух и рассуждай.       — «Выберите государства, входившие в состав Организации стран Варшавского договора», — читает вслух девушка, лишь на секунду переводя взгляд на изучающего ее лицо Сабурова. Вдох застрял в горле. Мысли в который раз сбились в плотный комок, а язык словно онемел.       — Что знаешь.       — Твою мать, — совсем тихо шепчет Алиса, вызывая раскат низкого смеха и улыбку на лице учителя. — Извините.       — Расслабься. Я же не хочу тебя завалить.       Она ещё раз прочитала вопрос.       — Венгрия, Румыния…       — Верно.       — СССР, Болгария, Польша и ГДР.       — Одна лишняя.       — Болгария? — она почти что молебно смотрит на Сабурова, который от подобной эмоции загорается, как спичка, очерчивая глазами ее ноги и кожаные ботинки.       Снизу-вверх. С мольбой. Ему не показалось.       Последний его контакт с девушкой был чуть раньше новогодней ночи. По кончикам пальцев прошло приятное тепло, а дыхание утяжелилось. Проницательной Алисе не составило труда это вычислить и даже испугаться, убирая из списка Польшу и ловя заторможенный кивок.       Сердце забилось несколько быстрее. Волосы стали казаться манящими, светлая нежная кожа — притягательной, а губы, привычно искусанные и смятые, — целью.       Сабуров как мог блокировал инстинкты, позволяя своему подсознанию выделить лишь одну фразу, закрепившуюся на подкорке.       Какая же ты красивая.       Ему 29, ей 17. И его неумолимое желание закончить занятие от греха подальше совершенно совпадало с нетерпением одиннадцатиклассницы поскорее выйти из злосчастного кабинета, чтобы не задохнуться от чарующей ауры стоящего в метре мужчины.       Странно. Непривычно. В такт стучащим по окну каплям дождя начали крутиться шестерёнки как женского, так и мужского мозга. Один обдумывал вопрос по истории, а другой старался не ответить раньше времени, чтобы наконец завершить эту моральную пытку.       Тягучее, словно мёд, время вообще остановилось. Нурлан оправил рукав темно-синего костюма, зачесал волосы назад, чуть потёр шею и взглянул на ученицу.       Глаза в глаза.       — Следующий вопрос.       Алиса чуть рвано выдохнула, пока терпение Сабурова медленным ручьём стекало в никуда. Ещё несколько минут подобных придыханий, и его принципы упадут карточным домиком. Точно так же, как и она под его напором на скрипучую парту.       — «Назовите причину Карибского кризиса». Я этого не знаю.       — Идеи?       Она без слов отложила распечатку на стол и закрыла ладонями нижнюю часть лица. Устало растирая щеки, девушка уже не желала ни учить предмет, ни выдерживать его многозначительные взгляды.       Резкий шаг вперёд со стороны Нурлана заставил ее вздрогнуть. Длинные пальцы обхватили ее подбородок и едва весомо потянули вверх — девушка послушно поднялась и тут же присела на край другой парты, глядя в неприлично близкие карие глаза.       Сердце остановилось. Глядя глаза в глаза, он коснулся взглядом ее губ, пунцовых щёк и чуть покачал головой.       — Так не пойдёт, — едва слышно проговорил он, заставляя Алису задыхаться от близости и хрипа мужских нот. В нос ударил аромат дорогого одеколона, размешанный в приличной пропорции с запахом сигарет. Одурманенный мозг начал понемногу гасить лампочки — девушка почти растаяла от одного касания, все ещё удерживаемого на ее мягкой коже.       Сознание выпустило ночных демонов. Беснуясь по черепной коробке, они не могли позволить проиграть подобную схватку простым отводом глаз и побегом. Она чуть приподняла голову, чувствуя холод из-за внезапного отсутствия пальцев на подбородке и едва демонстрируя верхний ряд зубов в хитрой улыбкой.       — А Вы покажите, как надо, я повторю, — выдыхает она в губы преподавателя, ловя его секундное удивление и вовсе теряя самообладание от ответного выдоха. На мужском лице чертится довольно наглая улыбка, легким касанием переносящаяся на губы напротив. Трепетное, едва ощутимое прикосновение сменяется явным напором, стоит девушке податься вперед и оставить ладонь на мужском плече. Его руки послушно ложатся на её талию и задевают край объемного свитера, с негромким шуршанием вылетающего из-под пояса короткой юбки.       Сабуров вдавливает ученицу в парту, заставляя второй рукой опереться на ее поверхность, а первую переместить на обжигающе-горячую шею. Пальцы гладят загривок, вызывая мурашки и улыбку сквозь поцелуй. Ногти чуть цепляют мягкую кожу, и она вылавливает быстрый выдох в секундном перерыве между многочисленными длинными поцелуями.       Глубокими, напористыми, но по-своему изящными. Холодные мужские ладони касаются тёплой кожи под свитером и ощущают, как Алиса застывает и задерживает дыхание от перепада температур.       Где-то внутри просыпается давно небуженный зверь, желающий забрать, сжать и подчинить. Забрать весь воздух из ее легких, сжать её бёдра до синяков, подчинить ее робкие попытки доминировать.       Он отрывается, глядя в глаза напротив. Видит там развеселых, почти полностью раздетых чертей и остаётся доволен полученной картиной.       Второй забег идёт куда глубже. Свободно меняя углы и напоры, Алиса оставляет Нурлану возможность свободно изучать руками её тело. Ткань юбки оказывается сжата в пальцах, а стоит ему коснуться бёдер, как она негромко стонет в рот, кладёт руку на мужской затылок и с силой вжимает в себя.       И когда бы ещё, кроме как не на дополнительных в пятничный вечер, он бы узнал о творящемся в его голове безумии?       Гладкая поверхность колготок изглажена вся вдоль и поперёк, как и кожа живота и спины. По позвоночнику проходит приятный холодок, когда пальцы Сабурова один за одним прогибают ее позвонки, проверяя поясницу на гибкость и послушность.       Будь он ее классным руководителем, за поведение у неё была бы твёрдая 5.       Девушка чуть нагло кусает его губу, тут же остановленная сжатой на талии рукой. Смиряется. Извиняюще зализывает кровоточащую рану, только на секунду глядя в открывшиеся взрослые глаза, и снова тянется в поцелуй.       От неё неведомо сильно пахнет цитрусовыми, феромонами и желанием никогда не отпускать Нурлана из этого кабинета.       От него веет сигаретами, тяжёлым мужским парфюмом и явным возбуждением.       Ее руки пробираются под пиджак, аккуратно снимая с обладателя и откидывая на соседний стол. Алиса принимает за пуговицы, вслепую высвобождая их, пока Сабуров замедляет поцелуй.       Не сегодня и не здесь. И вряд ли с ней.       Трезвость в мозг, конечно, не ударила, но годы берут своё. Девушка целует не ровесника, приоритет которого — разложить её на столе, как колоду карт. У Нурлана цели чуть более садистские. Когда причина ее диссонансной неуспеваемости была раскрыта, он готов был бить ее шестёрки лишь этими козырными.       — Лисса, — отрываясь и хрипло толкая ее имя в ее же рот, учитель остужает пыл строгим взглядом. Руки застывают на предпоследней пуговице. — Не забывай, что я учитель истории, а не биологии.       Она бегает глазами по его лицу, растерянно приоткрыв опухшие от тяжелого воздействия губы и тепло выдохнув в район подбородка.       — Программу анатомии за 8 класс мы с тобой начнём проходить позже, хорошо? Как выучишь 9-й по истории, — улыбается Нурлан, оставляя лёгкий поцелуй на её губах и отстраняясь.       Девушка сейчас либо замкнётся в себе, либо войдёт во вкус. Застегивая рубашку и забирая пиджак с парты, мужчина отвернулся.       — Когда следующее занятие?       Чертовка. Он звучно усмехается, оборачивается и видит ее влюблённую улыбку.       — Как выучишь материал. С тебя Первая мировая и ее последствия. В твоём распоряжении неделя.       — На сегодня все? — она поправляет края свитера, пока Сабуров закрывает крышку ноутбука и, бросив на девушку куда более тёплый взгляд, забирает с вешалки чёрное пальто.       — Хватит тебе на сегодня.       Алиса оценивающе проводит взглядом по его высокой фигуре, доходит до глаз и глубоко вдыхает. Решает последовать примеру и тоже собирается.       Они вместе покидают кабинет со схожими улыбками на лицах. Если девичье сердце и руки ещё не скоро забудут тепло чужого тела, то мужское спокойно примеряло детали их последующих встреч.       В ее глазах он так и остался сексуальным объектом, пока в его она засверкала новыми бликами. Это точно не последнее их совместное занятие.       Занятие историей и только историей, конечно же.