Приручи мою душу

***

      “Вдруг Рон всё-таки решит отменить свадьбу? Что если он вообще разорвет помолвку, осознав, что ему действительно нравится этот урод Пьюси? А вдруг он ушел? Собрал вещи и отправился в Нору…” — тяжелые мысли заставляли сердце в груди то и дело болезненно кровоточить, а внутренности скручиваться от ревности и одновременно страха потерять любимого.              Блейз, пропустив удар по ребрам, поморщился от боли, ловко увернулся от летящей ему в челюсть боксерской перчатки и тут же ответил серией мощных ударов, стараясь сосредоточится на бое. Спаррингующий с ним Маркус, слегка отступая, отбивал атаку и старался атаковать в ответ, но давалось это ему не просто, поскольку в Блейзе бушевала физическая сила альфы, и все его удары были в разы мощнее, чем обычно, когда они спарринговали вместе. Маркус выставил блок от очередного апперкота, а затем пропустил хук слева и от силы удара полетел на пол.       — Забини, мать твою, — поморщился он, садясь и потирая место удара. — Можно чуть полегче? Решил сломать мне ребра?       — Извини, — запыхавшийся Блейз стянул боксерскую перчатку и протянул Маркусу руку, помогая подняться. — Я слегка увлекся.       — Ну да, я заметил, — недовольно ответил Маркус, поднимаясь на ноги.       — Давай ещё раунд.       — Ну уж нет, — Флинт стал снимать свои перчатки. — С меня на сегодня хватит. У меня ещё работы куча, нужно проконтролировать, как домовики восстанавливают комнату, и проверить пару налоговых отчетов. — Он указал кивком головы в сторону стоящих у ринга Драко и Тео, которые наблюдали за спаррингом, и добавил: — У тебя помимо меня есть ещё две груши для битья, выбирай любую.       Блейз повернулся к Тео и Драко.       — Не хотите поспарринговать? — спросил он.       — Мне нужно отправить Гарри Патронус, — тут же вскинул руки Драко, как бы извиняясь, а затем полез в карман за своей волшебной палочкой. Блейз перевел просящий взгляд на Теодора.       Тео тяжело вздохнул, стянул через голову водолазку, сбросил с ног ботинки и стал подниматься на ринг.       — Удачи, — усмехнулся Маркус, вручая ему свои боксерские перчатки, после чего спрыгнул с ринга и направился на выход из зала.       — Не преувеличивай, — фыркнул Блейз ему вслед.       — Я преуменьшаю, — обернувшись на ходу, усмехнулся Маркус. — Маякните, как соберетесь идти обедать, мы с Олли к вам подтянемся.       Блейз кивнул и перевел взгляд на надевшего перчатки Тео.       — Готов? — спросил он.       — Всегда готов, — усмехнулся Теодор, становясь в боевую стойку. — Но предупреждаю сразу, я не стану придерживаться идиотских боксерских правил, вроде "не бить ниже пояса" и всё такое.       — Отлично, — кивнул Блейз. — Мне это подходит. — И тут же ринулся в бой. Нотт выставил блок, ещё один, а затем резко крутанулся и с ноги ударил Блейза под колено, Забини, стиснув зубы от боли, с трудом устоял на ногах. Из его груди послышался раскатистый рык альфы.       — Сказал же, — улыбнулся краешком губ Тео, снова становясь в боевую стойку.       — Мы деремся или языками чешем? — усмехнувшись, поинтересовался Блейз и замахнулся для нового удара, который Теодор тут же блокировал.       Нотт всегда дрался довольно неплохо, а ещё нечестно. Во время учебы в Хогвартсе, если Тео ввязывался в драку, бедолага, с которым он вступал в схватку, непременно оказывался в больничном крыле, потому что Нотту было абсолютно плевать, если он что-то сломает противнику или даже покалечит его. А аврорская подготовка и вовсе сослужила ему хорошую службу. Нотт бил быстро, собранно, продуманно и, нужно признать, довольно болезненно. Поэтому сейчас их с Блейзом схватка напоминала не дружеский боксерский спарринг, а скорее бой без правил. Руки и ноги шли в ход вовсю, и Блейза это больше чем устраивало. Потому что благодаря этому и он, и его альфа наконец смогли хоть ненадолго отвлечься от гнетущих и болезненных мыслей о Роне, Пьюси и всём произошедшем.              Получая болезненные удары с ноги, от которых перед глазами рассыпались искры, а по мышцам волной проходила судорога, Блейз чувствовал, что и сам может не сдерживаться и выпустить на волю своего альфу, а вместе с ним и ярость бушующую внутри, а ещё он был вынужден быть полностью сосредоточенным, чтобы не распластаться на ринге после очередного точечного удара Нотта. И Забини действительно был абсолютно сосредоточен, даже успел подбить Тео скулу, что Нотта ничуть не расстроило. Тео попытался ударить его с колена в живот, Блейз выставил блок и замахнулся для очередного удара, когда вдруг услышал голос непонятно откуда взявшегося Поттера.       “Рон тоже тут места себе не находит, извелся весь…”       Сердце болезненно сжалось в груди, альфа-сущность встрепенулась, услышав, что говорят о его омеге. Блейз резко повернул голову в сторону и увидел Патронус в виде полупрозначного оленя, который, паря возле ринга, передавал Драко сообщение. Блейз моргнул и тут же полетел на пол, пропустив следующий удар Тео. Больно ударившись головой, он захрипел и на мгновение зажмурился.       — Нотт, это было уже совсем нечестно, — крикнул Драко, и тут же, слегка улыбнувшись, добавил: — Но так по-слизерински. Уважаю.       Тео, оглянувшись на друга, улыбнулся в ответ, а затем повернулся обратно к Блейзу, но тот не спешил подниматься.       “Ему плохо без меня. Я расстроил Солнышко, обидел его”, — думал он, лежа на ринге с закрытыми глазами и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Нотт, сволочь, ударил прямо под дых. Но сейчас Блейза это не волновало, потому что стоило услышать, что Рону плохо, и его буквально волной накрыли эмоции, от которых он старался убежать последний час, пока спарринговал на ринге.              Тоска, обида, сожаление, боль, дикая злость и одновременно чувство вины из-за того, что обидел Рона, мешались в сумасшедший коктейль из чувств. Блейзу было трудно дышать и сейчас дело было уже вовсе не в болезненном ударе Теодора. У него болела душа...       — Может лучше пойдешь домой и поговоришь с ним? — послышался совсем рядом голос Тео. Блейз распахнул глаза. Тяжело дышащий Нотт сидел на корточках рядом с ним. — Вместо того, чтобы махать тут кулаками и держать всю боль в себе, лучше проясни всё с Роном.       — Мы уже утром всё прояснили, — ответил Блейз, садясь. — Но домой мне пока нельзя, мой альфа ещё сильно злится, — он снял перчатки и отбросил их в сторону. — Я и так с утра был не слишком сдержан, — с досадой произнес он, — не хочу ещё больше разругаться с Роном и всё испортить, если опять разозлюсь и выйду из себя.              Тео тяжело вздохнул и сел рядом.       — Ну, в этом я понимаю тебя как никто, — произнес он, тоже стягивая свои перчатки.       — Я тоже, — послышался голос поднявшегося на ринг Драко. Подойдя к друзьям, он протянул им по бутылке воды, а затем тоже уселся рядом. — Иногда альфу контролировать довольно трудно, эмоции просто захлестывают, и ты мозгом вроде понимаешь, что тебя несет, но не можешь остановиться.       — Вот именно, — ответил Блейз, отпив воды. — Поэтому лучше я сегодня переночую в “Древе”, пойду к нему, когда точно буду понимать, что успокоился и себя контролирую.       — Я понимаю, почему ты злишься на Пьюси, — снова заговорил Драко. — Он действительно поступил как мудак, и в этой ситуации мы все на твоей стороне. Но, если честно, я не особо понимаю, почему ты злишься на Рона, он ведь оттолкнул Эдриана, это подтвердил сам Пьюси.       Блейз тяжело вздохнул и снова отпил воды. Послышался звук открываемой двери, а затем в зал вошла Панси.       — Вот вы где. Я думала, вы ещё в ресторане, — произнесла она, увидев сидящих посреди ринга друзей. — Что у вас тут за посиделки без меня? — слегка виляя бедрами, Паркинсон направилась к ним.       — Блейз сказал, что хочет выпустить пар, и мы вместо ресторана пришли сюда, — ответил Тео.       Подойдя к рингу, Панси сбросила свои туфли, поднялась на ринг, подошла к парням и уселась напротив Блейза.       — Салазар, что у тебя с физиономией? — взглянув на Тео, скривившись, спросила она.       — Пропустил фирменный хук правой Блейза, — спокойно пожал плечами Теодор.       — Почему все альфы такие дикари? — спросила Панси, не обращаясь ни к кому конкретному. Она достала из своей сумочки волшебную палочку и, встав на колени, подползла ближе к Нотту. — Только сиди спокойно, а то я не слишком сильна в исцеляющем заклинании и может слегка щипать.              — Учитывая скверный характер твоего рыжего бойфренда, — улыбнувшись краешком губ, начал Тео, — думаю, он постоянно ввязывается в какие-нибудь потасовки с Нью-Йоркскими бомжами, например, поэтому я бы на твоем месте довел это заклинание до совершенства, дорогая.              С губ Драко слетел громкий смешок, а Панси, растянув губы в елейной ухмылке, сделала четкий взмах палочкой.       — Ауч! — тут же вскрикнул Тео и потер плечо. — Больно, вообще-то, — возмущенно зыркая на подругу, произнес он.       — Это жалящее заклинание, — невозмутимо ответила Паркинсон, одной рукой беря Тео за подбородок, чтобы было удобнее лечить. — Оно и должно быть болезненным.       — Гарри прислал сообщение, — взглянув на Блейза, заговорил Драко. — Они с Гермионой у тебя в мэноре, и он сказал, что Рон очень расстроен.       — Да, я слышал, — кивнул Блейз. — Ты спросил, почему я злюсь на Рона, — произнес он, вертя в руке недопитую бутылку воды. Драко кивнул. — Мне кажется, что на самом деле Рону может нравиться Пьюси, — как есть признался Забини, желая посмотреть на реакцию друзей и узнать их мнение по этому поводу. — И это… Если честно, то это до чертиков пугает меня, — он нервно усмехнулся и потер двумя пальцами переносицу, чтобы не смотреть на друзей. — Потому что если он действительно нравится Рону, то я… Черт, я даже не знаю что я буду делать.       — С чего ты взял этот бред? — послышался вопрос от Панси.       Блейз перевел на подругу взгляд.       — Да, по-моему и слепому будет очевидно, что Уизли от тебя без ума, — добавил Тео, отпивая воды из своей бутылки.       — С того, что я не раз замечал, как они мило болтают, шутят и смеются вместе, — ответил на вопрос Панси Блейз.       — И что? — вопросительно вскинула бровь Паркинсон. — Я тоже часто болтаю и смеюсь с Пьюси, но это не значит, что он мне нравится как альфа.       — Ты это другое, вы дружите с детства, и ты для Пьюси тоже самое что для Поттера Грейнджер, к примеру. С тобой он не флиртует и не заигрывает, как с Роном.              — То есть ты злишься что Уизли его жестко не отшил за флирт, а продолжил как ни в чем не бывало общаться? — уточнила Панси, долечив скулу Тео, она опять опустилась на пол напротив Блейза.       — Спасибо, — поблагодарил подругу Тео.       — Вот именно! — воскликнул Блейз. — Каждый раз, когда Пьюси флиртовал с ним, Рон лишь смеялся и отшучивался, тем самым невербально давая понять, что ему нравятся эти ебучие заигрывания в свой адрес, — на эмоциях Блейз стал жестикулировать. — А вчера выяснилось, что Пьюси вообще поцело… — из груди Блейза послышался раскатистый рык, и он сделал глубокий вдох, а затем выдох, чтобы немного успокоиться. — И даже после всего случившегося Рон не отстранился от него, жестко не пресек, он продолжил так же смеяться и болтать с ним. Будто они так невъебенно близки! Действительно, подумаешь, поцелуй, было и было! — из его груди снова донесся рык, и Блейз, с трудом удерживаясь от порыва подскочить на ноги, согнув ноги в коленях, стал нервно постукивать ступней по полу. — Скажешь, я не прав? — немного резко спросил он. Глубоко внутри надеясь, что Панси сейчас скажет, что он всё себе напридумывал и развеет все его страхи.       — Ты прав, — спокойно подтвердила она, и Блейзу показалось, что Тео снова ударил его под дых.       — Панс, — одернул подругу Драко.       — Что? — невозмутимо уточнила Панси. — Уизли действительно нравится, как Пьюси за ним увивается.       “Прав”,— звучало набатом в голове Блейза. — “Даже Панси считает, что Рону нравится Пьюси…”       Альфа-сущность взвыла в груди, а Блейз буквально оцепенел на месте, стремительно бледнея так, будто ему только что вынесли смертный приговор. Панси, заметив это, решила внести ясность.       — Заметь, дорогуша, ему нравится не сам Пьюси, а флирт со стороны Пьюси, — уточнила она.              Блейз нахмурился.       — Это одно и то же.       — Нет, не одно, — возразила подруга.              — Нет, одно, — стоя на своем, раздраженно процедил Блейз, чувствуя нарастающую в груди злость. — Если мне не нравится человек, то мне и не будет нравится, что он со мной флиртует, я просто скажу ему, чтобы он отвалил и всё, а если он нравится мне, то и его заигрывания будут мне приятны. Третьего не дано.       — Это у вас не дано. А у нас дано, — пожала плечами Панси.       — У кого "у нас"? — спросил Тео быстрее, чем сам Блейз успел задать этот вопрос.       — У нас у омег. Ну и у бет, если это женщина бета, — пояснила Паркинсон. — В Роне ведь живет женская сущность, а любой женщине будет приятно, когда красивый, богатый и востребованный альфа проявляет к ней знаки внимания.       Блейз крепко сцепил челюсти, и из его груди снова послышался рык, такой громкий, что Панси невольно вздрогнула.       — Панс, по-моему, ты совсем не помогаешь, — тяжело вздохнув, негромко подметил Драко, потирая переносицу. — Давайте просто сменим тему.       — Нет, не сменим, — Панси снова взглянула в глаза сидящего напротив Блейза. — Пойми одну вещь, нам, омегам, может просто нравиться внимание красивых альф в свою сторону. Нам просто это льстит, а Уизли так, должно быть, льстит вдвойне, если вспомнить времена учебы в Хогвартсе, — фыркнула она, Блейз непонятливо нахмурился. — Но это не означает, что у нас есть ответная симпатия к тому, кто за нами увивается, это не значит, что мы будем как-то развивать это, отвечать на флирт или принимать ухаживания. Иногда это просто приятно и не более.       “Возможно, мне немного и льстило внимание со стороны Пьюси, но не более. Я никогда не флиртовал и не заигрывал с ним ответ”, — всплыли в голове утренние слова Рона.       — Просто льстит? — скривившись ещё больше, переспросил Блейз. — Но какой в этом смысл?       — Именно так, просто льстит, — кивнула Панси. — А смысл в поднятии собственной самооценки, и это именно то, в чём нуждается Уизли.       — У Рона всё в порядке с самооценкой, — отмахнулся Блейз.              — Ну да, конечно, — театрально закатила глаза Паркинсон. — Блейзи, не знаю, помнишь ты или нет, но в Хогвартсе Уизли был, как бы это помягче сказать… Задротом, — в лоб выдала подруга.       — Это неправда! — тут же возмущенно запротестовал Блейз. — Рон никогда не был задротом!       — Это для тебя не был, — усмехнулась Панси. — Ты же ещё в школьные годы начал на него слюни пускать. Но у всех остальных девушек, да и парней тоже, он не пользовался особой популярностью. У него были бочка, он ходил вечно лохматый и растрепанный, а эти его убогие свитера чего стоили…       — А помнишь его этот маскарадный костюм с рюшами, в котором он был на Святочном балу четвертого курса? — хохотнув, вставил комментарий Тео.       — Эй! Перестань, — хмурый Блейз раздраженно пихнул Нотта локтем и перевел негодующий взгляд обратно на подругу. — А те свитера ему Молли вязала. И мне нравились эти свитера, они ему очень шли.       — Ты был единственным, кто так считал, — с трудом сдерживая улыбку, негромко произнёс Драко, на что Панси усмехнулась и подтверждающие кивнула, как бы говоря “вот видишь”. Нотт же снова нагло заржал, за что получил новый тычок.       — Мы говорим всё это не для того, чтобы как-то оскорбить Уизли, Блейз, — уверила Панси, заметив, что друг обиженно хмурится. — Я просто пытаюсь до тебя донести, что Рон до пробуждения сущности не был особо популярен или привлекателен в романтическом плане, это ты у нас ещё в школе был нарасхват и давно привык к вниманию. Он же и не встречался толком ни с кем, разве что с этой Браун, ну ещё с Грейнджер.       Блейз слегка поджал губы, понимая, что подруга права. Альфа в груди что-то бурчал о том, что их полностью устраивает, что у их омеги не было кучи партнеров до них, и Блейз был с ним согласен, поскольку прекрасно помнил, как нелегко ему давались встречания Рона с Грейнджер на восьмом курсе Хогвартса. Руки так и чесались каждый раз свернуть Грейнджер шею, стоило увидеть эту парочку в Большом зале или коридоре. А уж о табуне, что ухлестывал за Солнышком, когда он пришел работать в Министерство и говорить нечего.       — Никогда не понимал, что Гермиона нашла в Уизли тогда, — негромко произнес Тео, кажется, тоже припомнив восьмой курс Хогвартса.              — А я не понимал, что он нашел в Грейнджер, — повернув голову к другу, ехидно произнес Блейз.       — Следовательно, — продолжила Панси. — И во внимании к своей персоне Рон не купался, хотя, как мне кажется, всегда этого хотел. Поэтому сейчас ему это внимание конечно льстит. Получая признание от такого, объективно завидного альфы, как Пьюси, он прокачивает свою самооценку, но не более. Уверена, что Пьюси ему и сто лет как не сдался.       — Думаешь, Рон не считает себя красивым? — с сомнением уточнил Блейз. — Он же умопомрачительно красив, он же видит себя в зеркало, в конце концов.       — Возможно, сейчас и считает. Но никогда не будет лишним дополнительное подтверждение со стороны, — пожала плечами Панси.       — Но я часто делаю ему комплименты...       — Значит их нужно делать еще чаще.       Блейз слегка нахмурился и задумчиво кивнул.       — И всё равно это так странно, — произнес он. — Ведь он просто невероятный, потрясающий. Как он может не видеть этого? — не обращаясь ни к кому конкретному, поинтересовался Забини, затем тяжело вздохнул и негромко добавил: — Иногда мне даже кажется, что он слишком хорош.       — Слишком хорош в целом или для тебя? — уточнил Драко.       На мгновение в вокруг повисла тишина. Блейз поставил локти на согнутые колени, опустил голову и взъерошил волосы на затылке.       — И то, и другое, — спустя примерно минуту наконец ответил он, смотря в пол, и тут же почувствовал, что на душе вдруг стало легче. — Ведь Рон красив не только внешне, он невероятно красив душой, он самый добрый человек из всех, кого я знаю, самый заботливый и сопереживающий, он ласков, очень понимающий и…       — И ты думаешь: “А что если в один день он поймет, что я недостаточно хорош для него и уйдет”, угадал? — перебив, задал вопрос Драко. Ответа не последовало, но Драко знал, что попал в цель. — Он не твоя мать, Блейз, — четко произнес Малфой. Блейз, услышав это, едва уловимо вздрогнул, поднял голову и взглянул на друга, тут же натыкаясь на пронзительный взгляд серых глаз. — Он не поступит как она, не ведись на поводу у своей аутофобии.              Блейз лишь гулко сглотнул.       — Да. Вы же истинная пара, — напомнил сидящий с другой стороны Тео. — Скажи, Уизли хоть раз бросал тебя за все ваши жизни?       — Вот именно. Думаю, Уизли скорее умрет, чем оставит тебя, — фыркнула Панси.       — Я не думаю, что он захочет оставить меня. Но, увы, я знаю, что он может любить двоих одновременно… — вдруг произнес Блейз. — Я знаю это, потому что в одной из прошлых жизней такое уже случалось.       Вокруг снова резко стало очень тихо. Казалось, что все друзья на мгновение впали в ступор. Примерно с полминуты они молча переглядывались, а затем Теодор всё же осторожно спросил:       — Хочешь сказать, что в одной из ваших прошлых жизней Рон завел любовника?       — Вроде того, — усмехнулся Блейз, вот только эта усмешка была совсем не веселой.       Друзья снова переглянулись, кажется, впервые в жизни не зная, что сказать.       — Я был тем любовником, — пояснил Забини. — В одной из жизней я встретил Рона, когда нам обоим было уже далеко за тридцать, — начал рассказывать Блейз, сердце защемило в груди, когда в памяти всплыли воспоминания той жизни, а альфа-сущность заскулила. — К тому времени Рон, в той жизни его звали Роланд, уже был в браке, и у него даже был ребенок, сынишка семи лет. С такими же ярко рыжими волосами. В той жизни я был простым учителем испанского и жил довольно скромно, я не был богат, знаменит или влиятелен, но помню, что очень любил свою работу. Ради неё даже переехал в Барселону. Я почти год был учителем Кристиана, так звали сына Рона, но никогда не видел его родителей. Его обычно привозили и забирали слуги, они же со мной и расплачивались. И вот однажды мне прислали письмо, в котором говорилось, что ребенок болен. — Блейз как-то печально улыбнулся. — Мне кажется, что в той жизни еще до того, как я увидел Рона, я, будучи учителем, влюбился в его почерк. Я отчетливо помню, как долго рассматривал то письмо, любуясь каждой идеально выведенной буквой. А ещё от пергамента исходил едва уловимый аромат, настолько тонкий, что я толком и не мог понять, чем пахнет, но от этого запаха всё внутри меня сжималось. В письме Рон предложил мне двойную оплату, если я приеду позаниматься с Кристианом к ним на дом. За мной даже прислали экипаж с лакеем, и я согласился. Стоило мне переступить порог их особняка, как мой мир буквально взорвался. Аромат апельсин, лаванды и солнца витал в воздухе, и был таким потрясающим, что я чуть не рухнул на колени прямо на пороге. Он мешался с запахом какао и грецкого ореха, но всё же я четко улавливал запах именно Рона. Альфа в груди буквально сошел с ума, метался, то и дело норовя перехватить контроль, кричал в голове, что мы нашли своего омегу, а стоило мне увидеть спускающегося по лестнице со второго этажа Рона, как я вообще забыл обо всем на свете…       Блейз снова взъерошил волосы, после чего продолжил:       — Я видел как широко распахнулись его синие глаза, как он слегка дернулся вперед и резко побледнел, стоило ему подойти ко мне достаточно близко, чтобы уловить мой запах. И сам еле удержался от того, чтобы броситься вперед и обнять его, поцеловать, несмотря на то, что видел его впервые, наверное, тогда меня остановило только то, что несколько слуг были в холле. Само собой, меня поразил мой порыв, если не сказать напугал, ведь я даже имени Рона не знал. Солнышко буквально сквозь зубы объяснил мне, что меня проводят в спальню его сына, а затем со всех ног унесся прочь. На следующий день я получил от него письмо, в котором говорилось, что в моих услугах их семья больше не нуждается. И в начале я был даже рад. Поскольку понимал, что влечение, которое я испытал к замужнему, меченому омеге, не нормально. Но очень скоро я понял, что рано радовался. Альфа буквально сводил меня с ума, требуя отправится к своему омеге, постоянно пытался перехватить контроль, рычал и метался, убиваясь, что на шее Рона уже стоит метка другого альфы. Рон снился мне, я думал о нём днём и ночью, в итоге я сдался и написал ему письмо с просьбой о дружеской встрече. Думал, что если хоть раз увижу его, альфа-сущность наконец успокоится. Он ответил отказом. Я написал снова, и вообще не получил никакого ответа. Тогда я стал писать ему каждый день. Рассказывал о том, что почувствовал, когда увидел его, о том, что думаю только о нём и что он снится мне, и снова и снова умолял о встрече.       Блейз слегка улыбнулся, на этот раз с теплотой.       — Когда мы с Роном смотрели воспоминания той жизни, я узнал, что он бережно хранил все мои письма до самой смерти, и не раз перечитывал их. Он хранил их, потому что его тоже тянуло ко мне, но он сдерживал себя, хотя давалось ему это не просто. Наконец моё терпение лопнуло, и я прибег к открытому шантажу, написал, что если он не придет ко мне на встречу, я приеду к нему в особняк и в открытую заявлю его мужу, что мы истинная пара…       — Дай угадаю, — перебила Панси. — Уизли пришел на встречу, чтобы запустить аваду тебе в лоб за твою наглость?              — Почти, — усмехнулся Блейз. — Он прислал краткий ответ с адресом кондитерской и временем встречи. Счастливый, что наконец его увижу, я, надев свою лучшую одежду, буквально прибежал туда со всех ног, а он, придя, тут же вылил мне на голову молочный коктейль, который я для него заказал, размазал мне по лицу пирожное, а затем прорычал, чтобы я отвалил от него, иначе, цитирую: “Я прокляну тебя так, что впредь будешь манную кашу сосать через соломинку, понял? Нахал!”. После чего снова сбежал.       — А ты что? — улыбаясь, спросил Драко.       — А я просто сидел весь перепачканный кремом, мокрый и улыбался до ушей, смотря ему вслед. Наверное, именно тогда я в него и влюбился, — Блейз пожал плечами. — Уизли, конечно, упертый в любой из жизней, но мне тоже упорства не занимать, особенно если дело касается завоевания Солнышка. После неудачного свидания в кондитерской, я завязал дружбу с лакеем, который работал на их семью и разузнал о Роне всё что можно, что он любит, где бывает, весь распорядок его дня, и с восторгом обнаружил, что у нас много общего. Собрав информацию, я стал буквально преследовать его, постоянно писал ему письма и посылал небольшие подарки, намеренно сталкивался с ним то в парке, когда он гулял с сыном, то в книжной лавке, которую он регулярно посещал. Это было форменное сумасшествие, я понимал, что он в браке и у него ребенок, но мне было плевать. И дело было уже далеко не в том, чтобы успокоить сущность, просто этому притяжению между нами невозможно было противостоять, хотя Рон упрямо пытался, а я и сам не заметил, как по уши в него влюбился.       — Думаю, любому из нас было бы плевать, — прокомментировал Драко. — В одной из жизней я отбил Поттера у одного придурка полководца, когда они были уже обручены.       — Да, и это потом вылилось в десятилетнюю гражданскую войну, — напомнил Тео.       — Кто бы говорил, — фыркнул Драко. — А кто в той жизни, воевал с шотландским лордом за Грейнджер?       — Откуда вы это знаете? — удивленно спросила Панси.       — В той жизни мы тоже дружили, — ответил Тео, а затем перевел взгляд на Блейза. — И что было дальше?       — В общем, я буквально не давал Рону прохода, — продолжил свой рассказ Забини. — Я специально устроился на подработку в конюшне и, скажем так, “заимствовал” там лошадь, чтобы кататься вместе с Роном каждый раз, когда он выезжал на утреннюю прогулку.       — Очень романтично… — мечтательно вздохнув, прокомментировала Панси.       — Да, — улыбнувшись, согласился Блейз. — Правда, Уизли удирал от меня со всех ног так, что пыль столбом стояла, и угрожал проклясть, если я не оставлю его в покое, но я пропускал это мимо ушей, потому что нутром чувствовал, что он ко мне тоже неравнодушен. А однажды Рон, разозлившись, вообще снёс меня с лошади на полном ходу. — Драко присвистнул. — Конечно, я не мог упустить такую возможность и притворился, что потерял сознание. Солнышко, испугавшись, что убил меня, спрыгнул со своего коня и, бросившись ко мне, рухнул рядом на колени. Он трепал меня за плечи и слегка бил по щекам, пытаясь привести в чувства, пока из его груди слышался взволнованный скулеж омеги, от которого всё внутри меня трепетало. Поняв, что я не прихожу в себя, Рон, чертыхаясь, склонился, чтобы сделать мне искусственное дыхание рот в рот, и я, будучи уже до одури в него влюбленным, само собой, не мог не воспользоваться моментом, — слушающие рассказ друзья дружно рассмеялись. — Я резко прижал его к себе и поцеловал. Конечно, первые секунд десять,он активно пытался сопротивляться, а затем со стоном сдался. — Блейз заулыбался до ушей. — И это было похоже на взрыв. Хотя наши поцелуи это всегда взрыв, особенно первые поцелуи, но целоваться с ним там в высокой зеленой траве под лучами утреннего солнца Испании, чувствовать, как он от желания сходит подо мной с ума, отчаянно за меня цепляясь, срывать с него…       — Так. Дорогуша, — перебив, вскинула руку Паркинсон. — Можно без подробностей. Мы и так поняли, что вы Уизли сошлись в том поле во всех смыслах, и у вас был офигенный секс.       — Ну, в общем. Да, — кивнул Блейз и умолк, друзья терпеливо ждали продолжения, но Забини, уйдя глубоко в века в своих воспоминаниях, не спешил продолжать рассказ.       — А дальше что было? — нетерпеливо подтолкнула Панси. — У вас завязался роман?       — Увы, всё было совсем не так, как я рассчитывал, — тяжело вздохнув, продолжил Блейз. — После нашей первой близости, я был на седьмом небе от счастья. Был уверен, что теперь уж Рон будет полностью мой, что он порвет со своим придурком мужем, заберет ребенка, и мы поженимся. Но он не согласился… “Я понимаю, ты боишься его гнева. Но поверь, я смогу тебя защитить”, уверял его я, целуя руки, плечи, скулы, всё подряд. Однако Рон молчал, и на его лице отражалась такая глубокая печаль и чувство вины, будто он только что убил человека, а не мы с ним занимались любовью, сгорая от страсти.       — Или хочешь мы вообще уедем из Барселоны, я продам всё, что у меня есть, мы заберем твоего сына и уплывем на корабле в новый свет. Говорят там сейчас куча возможностей, денег на первое время нам хватит…       — Это не только мой сын, — убитым голосом ответил Рон. — И я никуда с тобой не поплыву.       Он резко подскочил с травы и начал быстро одеваться. А я сидел и просто в пав в какой-то ступор наблюдал за ним.       — Всё это было неправильно. Я не должен был идти на поводу у своих чувств и желаний сущности.       После этих слов я резко подскочил на ноги и бросился к нему.       — Не говори так, — взяв его лицо в ладони, умолял я. — Я понимаю, ты расстроен, хочешь, кричи на меня, ругай за то, что я соблазнил тебя, но не смей говорить, что это было неправильно, слышишь? Потому что мы оба знаем, что то, что произошло между нами, это, черт возьми, самая правильная вещь на свете. — Я взял его ладонь и приложил к своему сердцу. — Слышишь, как стучит? Впредь оно стучит только для тебя. Я люблю тебя, Солнышко…       Рон поджал губы и в его синих глазах блеснули слезы. Я снова впился ему в губы поцелуем, и он ответил, но спустя несколько секунд опять вспомнил о своем блядском муже и оттолкнул меня.       — Я замужний человек, и… Я люблю своего мужа, — смотря мне в глаза, дрожащим голосом произнёс он, и тут же сцепил челюсти, пытаясь скрыть скулеж омеги. — То, что сейчас произошло, было ошибкой.       Услышав это, я разозлился.       — Ты не думаешь, что ты немного поздно вспомнил, что ты замужем? — ехидно поинтересовался я, складывая руки на груди. Рон вздрогнул от этих слов, будто от пощечины.       — Ты прав, — вздернув подбородок, ответил он. — И мне теперь нести это бремя до конца жизни. — Он почти бегом направился к своей лошади и запрыгнул в седло. — Прошу, если ты действительно меня любишь, как говоришь, то больше не ищи со мной встречи, — произнёс он, после чего развернулся и ускакал прочь, оставляя меня стоять посреди поля, голым, окрыленным и абсолютно разбитым одновременно.       Блейз снова умолк.       — И? — вопросительно вскинув светлую бровь, минуту спустя спросил Драко. — Что было потом?       — Да. Сомневаюсь, что ты так просто сдался, — вставил комментарий Тео.       — Конечно, не сдался. Я продолжил добиваться его внимания всеми силами, даже нагло заявлялся к нему домой, когда его муж был там, и говорил, что пришел позаниматься с Кристианом. Я видел, как Рон смотрит на меня, я чувствовал, как по его телу шла дрожь, стоило мне украдкой едва уловимо коснуться его руки, когда я проходил мимо. Я знал, о чем он думает и чего хочет, даже когда он находился на другом конце огромной комнаты, нас словно магнитом тянуло друг к другу. Однажды его муженек в качестве благодарности за занятия с Кристианом, пригласил меня на бал, который они устраивали. Я, само собой, согласился, потратил почти половину своих сбережений и купил себе смокинг по последнему писку моды, такие в девятнадцатом веке носила только высшая знать, поэтому меня там приняли за своего. Я то и дело слышал шепотки, как лорды альфы строили догадки, кто я такой, а беты и омеги хихикали и шептались, хлопая ресницами. Но мне было плевать, что думают все вокруг, я хотел впечатлить только Рона, но он тем вечером едва удостоил меня взглядом. Стоя у стены, я наблюдал, как он, потрясающе красивый во фраке и белых перчатках, в свете сотен свечей танцует вальс со своим мужем, и загибался от ревности. Мне было невыносимо смотреть на это, знать, что он принадлежит не мне... — Блейз слегка поморщился от собственных воспоминаний.       — Мерлин, не говори, что грохнул его мужа на глазах у всех гостей, — произнес Драко.       — Нет, — отрицательно помотал головой Блейз. — Хотя мне очень хотелось, но я сдержался, вместо этого я решил в отместку уколоть Уизли. Хотел, чтобы он тоже меня ревновал, чтобы понял, каково мне. Я утащил танцевать первую попавшуюся даму, она пожирала меня взглядом весь вечер, и мне это было только на руку. Я умело работал на публику, целовал ей руку, обольстительно улыбался и кружил ее в танце, прижимая к себе чуть сильнее, чем позволяли рамки этикета того времени, пока она восторженно хихикала. Закончился вальс, но ни я, ни она не спешили уходить с центра зала, мы стали танцевать еще и котильон. И вот примерно в середине танца пол под нами вдруг стал очень скользким, будто кто-то применил заклинания скольжения, и мы с громким стуком оба грохнулись на паркет.       Панси одобрительно усмехнулась.       — Молодец Уизли. Я бы сделала так же.       Блейз тоже улыбнулся, и продолжил:       — У неё задрались все юбки, музыка смолкла и на нас пялились со всех сторон, я же первым делом нашел взглядом Рона. Он с перекошенным от ярости лицом стоял среди гостей и, сверля меня убийственным взглядом, самодовольно усмехался. Я, с трудом удерживаясь от того, чтобы ликующе закричать, что Солнышко меня ревнует, не без труда поднялся на ноги, помог подняться моей горе-спутнице, и снова посмотрел туда, где стоял Рон, но его там уже не было. Повертев головой, я заметил, как он выходит в сад через большие стеклянные двери и, забыв о даме, тут же направился следом. Я уже довольно неплохо знал планировку особняка, поскольку регулярно занимался с Кристианом, но в саду мне до этого бывать не приходилось. Вокруг стояла кромешная тьма, но и позвать Рона я не мог, мало ли кто ещё мог гулять в этом саду. Стоило мне подойти к живой изгороди, как меня тут же дернула в сторону чья-то рука. А в нос ударил любимый до дрожи аромат апельсин, лаванды и солнца, который мешался с ненавистным запахом какао и грецкого ореха. Рон затащил меня в лабиринт из высоких кустов и, прижав одной рукой к изгороди, сделал несколько взмахов волшебной палочкой, скрывая нас от возможных посторонних глаз.       — Ты что, нападаешь на людей в собственном саду? — вопросительно вскинув бровь, пошутил я.       — А ты что, решил подхватить гонорею? — ехидно выплюнул в ответ он.       — В смысле? — сердце в груди билось галопом от близости Солнышка, а альфа восторженно метался и скулил, мысли путались, и всё, о чем я мог думать, это как дико по нему соскучился.       — В том смысле, что Катрин Диос, с которой ты так яро выплясывал, та ещё шлюха и с радостью тебя ей наградит, — сквозь зубы выплюнул Рон, прожигая меня взглядом своих блестящих синих глаз.       Я был так рад, что Солнышко так очевидно меня ревнует, что не сдержался и задорно рассмеялся, с трудом подавляя в себе желание схватить Уизли в охапку и поцеловать.       — Что смешного? — хмурясь, требовательно спросил Рон.       Схватив его за руку, которой он прижимал меня к изгороди, я резко крутанулся и сам прижал его к кустам.       — Ты ревнуешь, — довольно констатировал я.       — Вот ещё! — показательно фыркнул он, хотя даже в свете луны было заметно, как он покраснел. — Я тебя вовсе не ревную, делать мне больше нечего.       — Правда? — игриво вскинул бровь я. — Что ж, значит показалось, — я склонился слегка вперед и Рон тут же замер, явно ожидая поцелуя, его взгляд переместился на мой рот, но я лишь усмехнулся и произнёс: — Тогда, если ты не против, я пойду угощу свою спутницу бокалом игристого, она как раз предложила показать мне ваши дивные оранжереи…       Из груди Рона послышалось злое шипение сущности, он нахмурился и резко толкнул меня в грудь.       — Ну и вали!       Я попятился от силы толчка, но тут же снова бросился к нему.       — Убирайся! — он опять попытался меня оттолкнуть, но в этот раз я был к этому готов, и напрягся всем телом. — Ненавижу! Зачем ты пришел сюда?! — кричал он, пытаясь меня оттолкнуть.       — Куда? В сад? — спросил я, позволяя ему толкать и пинать себя.       — Нет, на бал! — прокричал в ответ он, вскинув на меня голову, и я увидел в синих глазах какое-то отчаяние, по его щекам уже во всю катились слезы. — В мой дом. В мою жизнь! — он снова толкнул меня. — Зачем ты мучаешь меня? Для чего принял приглашение Марио… Зачем пришел на бал?!       — Ты знаешь зачем, — мой голос был спокоен, хотя внутри бушевал ураган, я видел, что причиняю ему боль, что он разрывается между тем, как правильно поступать, и тем как ему действительно хочется. Разрывается между долгом и любовью, и всё равно не мог отказаться от него, даже ради его спокойствия. Потому что просто знал, что только со мной он будет счастлив по-настоящему.       — Чтобы поиздеваться надо мной? — Рон снова попытался толкнуть меня в грудь, но я поймал его руку, резко развернул его лицом к изгороди, прижался к его спине всем телом и держа его в объятиях, зашептал в самое ухо:       — Потому что я люблю тебя, Солнышко, я люблю тебя, слышишь?       Рон всхлипнул.       — А я… Я нет… — сквозь слезы выдавил он и снова дернулся.       Я потерся носом о его шею, чувствуя, как нежная кожа тут же покрывается мурашками.       — Врешь… — я игриво прихватил губами мочку его уха, отчего Рон снова дернулся, но на этот раз непроизвольно, из его груди вырвался тихий стон. — Ты пытаешься сдерживать свои чувства ко мне, пытаешься бежать от них, но твои взгляды выдают тебя с головой, — шептал ему я, прижимая к своей груди всё крепче и чувствуя, как он буквально тает в моих объятиях, жадно меня слушая. — Твое тело идеально на меня реагирует, ты будто создан для меня, — я размашисто огладил ладонью его торс, чувствуя, как бешено бьется в груди любимое сердце. — Твой потрясающий запах пьянит меня, сводит меня с ума…       — Я не могу быть с тобой… — теперь он не кричал, а говорил едва слышно, с такой болью и отчаянием в голосе, что у меня дыхание перехватывало. — Как бы мне этого не хотелось, как бы я не мечтал об этом, я просто не могу, слышишь? — он на мгновение умолк, и сильно закусил губу, сдерживая скулеж сущности, затем гулко сглотнул и продолжил: — И мне так жаль, что я не встретил тебя раньше… Десять, или хотя бы восемь лет назад, но теперь я принадлежу другому. — Услышав это, я непроизвольно зарычал и инстинктивно сжал его в объятиях так крепко, что он пискнул от боли. — Прошу… — хрипло повторил он. — Почему ты просто не отступишься от меня?       — Потому что каждую секунду, что ты не рядом, я думаю только о тебе, ты буквально стал моим кислородом, поэтому не проси меня уйти или отступиться, ведь отказаться от тебя для меня то же самое, что перестать дышать, мой омега, — прошептал ему я. Рон снова вздрогнул.       — Я… Понимаю, что ты чувствуешь… — хриплым от слез голосом снова начал он.       — Уверен, что прекрасно понимаешь, потому что ты чувствуешь то же самое, — я приник губами к его шее, а пахом вжался в бедра. Из его груди послышалось громкое мурчание. — Прошу,, не гони меня мой омега, — умоляюще прошептал я, чувствуя, как он дрожит в моих объятиях, балансируя на грани, едва себя сдерживая. — Потому что для меня такая мука быть без тебя… Ты так нужен мне… — Запустив одну ладонь в его огненные волосы на затылке, я повернул голову Рона к себе и, не спрашивая разрешения, впился в губы поцелуем. Секунда, две, он не реагировал, а затем я с восторгом почувствовал, как его выдержка наконец летит в Мордер. И он начал отвечать мне так страстно, с такой жадностью и отчаянием, что у меня просто сорвало крышу. Мы занимались любовью прямо там в саду у живой изгороди, сгорая от страсти, пока ублюшный муженек Рона попивал в доме огневиски и обсуждал со своими друзьями очередной законопроект.       — Похоже у вас в той жизни был фетиш на занятие любовью на свежем воздухе, — хохотнул Тео.       Блейз легонько пихнул друга локтем.       — Придурок, — беззлобно произнес он, а затем продолжил рассказ. — После того раза Рон окончательно мне сдался, в итоге мы стали любовниками. Мы жадно проживали каждое совместное мгновение, наслаждались каждым тайным свиданием, совместной прогулкой, поцелуем украдкой или касанием. Понимание, что мы ходим по лезвию ножа, будто усиливало всё ощущения в разы. Но всё же мы не могли отказаться друг от друга. Каждый раз после наших встреч, после моих ласк и поцелуев, Рон, покидая мою постель, обмазывал себя какой-то вонючей настойкой, которую брал у одной целительницы знахарки, чтобы скрыть мой запах, убирал со своего тела все следы моих поцелуев, а затем отправлялся домой к своему ебучему мужу, ну и маленькому сыну, конечно. И это просто убивало меня. Я уверял себя, что ему просто нужно время. “Ещё неделя и он поймёт, что ему нужен только я. Вот после нашей следующей встречи он точно одумается и согласится уехать”. Я перестал заниматься с Кристианом, потому что мы не могли держать себя в руках, и Рон слишком боялся, что нас случайно увидит кто-то из его слуг или домовых эльфов, когда я в очередной раз попытаюсь украсть у него поцелуй. Но даже тот факт, что я больше не посещал его дом, а следовательно не видел его мужа, не особо помогал мне. Я буквально сходил с ума от ревности, чувства собственничества и злости каждый раз, когда думал о том, как Рон засыпает и просыпается в чужих объятиях. Хотя он клялся, что они с мужем спят в разных спальнях. Я впадал в ярость каждый раз, как представлял, как он завтракает и ужинает в компании его, а не меня, как обсуждает с ним какие-то дела, или как читает ему книгу. Я умирал изнутри, если случайно встречал его прогуливающегося в парке со своим мужем под ручку, пока их сын весело бежал чуть впереди. Я ненавидел этого блядского Марио, так отчаянно хотел быть на его месте, что готов был на всё ради этого. Сталкиваясь с ними, я замечал с каким теплом этот придурок относится к Рону и, самое главное, как тепло, пусть и сдержанно, Рон относится к нему в ответ, и это просто убивало меня. Я жаждал свернуть шею этой мрази, отнявшей у меня Рона, но я понимал, что Рон не простит мне, если я сорвусь и всё же прикончу отца его ребенка, поэтому я старался терпеть, но всё же не выдерживал и когда совсем накрывало, закатывал Рону сцены ревности. Я клялся, что сам пойду к его муженьку и всё расскажу, а он умолял меня не делать этого, чем злил ещё больше.       — Он поедет с тобой? — требовательно спросил я, одним осенним днем, метаясь как зверь в клетке по своей спальне. Рон, стоя у постели, наблюдал за мной с болью во взгляде.       — Возможно, — виновато поджав губы, кратко ответил он, и из моей груди вырвался раскатистый рык сущности. Перед этим у нас был потрясающий секс, после которого Уизли сообщил, что должен будет через пару дней уехать в другое их поместье на неделю.       — Нет! Я против!       Рон лишь тяжело вздохнул, явно подбирая слова.       — Ты должен уйти от него! — уже не просил, а требовал я.       — Прости, но я не могу… — ответил он с самым виноватым и раскаивающимся видом. — Мы ведь обсуждали это и не раз.       Это его “не могу” из раза в раз приводило меня в лютую ярость.       — Если ты так печешься о чувствах своего ненаглядного блядского мужа, почему каждый раз возвращаешься в мою постель?! — надрываясь, кричал я сжимая кулаки. — Или как в тот раз скажешь, что любишь его?       — Мы сто раз это обсуждали. Я не могу бросить его, — снова устало повторил он.       — Почему?! Я не понимаю! Ты не можешь оставить его из-за денег? Или у вас какой-то магический брачный договор, который ты не можешь разорвать?! Это из-за ребенка?! — подлетев к нему, я схватил его за плечи, требуя ответа. — Скажи мне, почему ты спишь со мной, но продолжаешь жить с этим ублюдком, потому что я так больше не могу, слышишь?! Мне невыносимо видеть тебя с ним, делить тебя с другим, это меня убивает!       — Мне правда жаль, что я причиняю тебе такую боль, Блейзэус, я даже представить не могу, как для тебя всё это тяжело, пожалуйста, прости меня, — он виновато поморщился — Но я не могу порвать с ним… И с тобой расстаться я тоже не в силах.       — Просто скажи, в чём причина?!       — Причин множество, — устало ответил Рон хриплым голосом, опустившись на мою постель, которая ещё не остыла от тепла наших тел. — Я не оставлю его, потому что у нас ребенок, потому что мы в браке, — начал перечислять он. — Он не последний человек к магической Испании, и я не могу так его опозорить, допустить, чтобы из-за меня его высмеивали в обществе.       — Да плевать я хотел на этого ублюдка и его сраную репутацию! Как-нибудь переживет, — зло рычал я, но Рон, похоже, меня даже не слышал. Уставившись в ковер, он продолжил изливать душу.       — Я знаю его с пятнадцати лет. Ещё до того, как стать мне мужем, он был моим другом. Все девять лет, что мы в браке, он был добрым, заботливым и любящим, прекрасным мужем и отцом… — Я с трудом подавил желание закрыть уши руками. — Он ни разу не обидел меня, он очень хороший человек и не заслуживает получить такой нож в спину… Я уверен, что Марио просто умрет от горя, если я украду Кристиана и исчезну, сын для него всё. Он так любит меня и нашего сына, что просто не переживет такого предательства. Хотя, если подумать, я уже предал его и не раз… — Рон всё продолжал с нежностью и вселенской печалью в голосе расписывать мне своего ненаглядного муженька, говоря это скорее даже себе, чем мне. А я смотрел на него и внезапно ко мне пришло осознание, от которого стало так больно, что захотелось сдохнуть.       — Черт, ты ведь правда его любишь, верно? — спросил я, не узнав собственного голоса.       Рон шмыгнул носом и вскинул на меня затравленный взгляд, в его синих глазах блестели слезы. И ответ был написан на лице огромными буквами. А на моем лице видимо читалась такая боль, что он виновато поморщился, подскочил на ноги и попытался меня обнять.       — Я сам не знаю, как такое возможно, и это даже объяснить сложно… — жалобно скуля, лепетал он, отчаянно за меня цепляясь и целуя плечи и грудь. Я же будто остолбенел. Пока альфа внутри меня в отчаянии ломал мне ребра, я, слушая откровения Рона, буквально сгорал изнутри от душевной и физической боли.       — Я люблю тебя всем сердцем, клянусь… Хотя, Мерлин свидетель, я пытался этому сопротивляться, но я люблю тебя так, что задыхаюсь, если тебя нет рядом. Думаю о тебе каждую минуту, что мы не вместе. Наша любовь – это нечто абсолютно особенное и потрясающее, то, от чего я просто не в силах отказаться, ты будто часть меня. Но и к Марио у меня тоже есть теплые чувства… Пусть и не такие сильные, как к тебе. Но он тоже важный для меня человек. Я думаю, что… Я люблю вас обоих, просто разной любовью… — признал он, моча слезами мою грудь и продолжая лихорадочно меня зацеловывать. Я стоял как парализованный. Сам не знаю, чего я тогда хотел больше, запустить аваду себе в лоб, чтобы больше не слышать этого, накричать на Рона, возможно, даже ударить, чтобы он наконец замолчал, или аппарировать и прикончить его блядского муженька, что был у меня как кость поперек горла.       — Я понимаю, что прошу слишком много, но умоляю, не требуй от меня оставить мужа. Марио этого не переживет, я не хочу быть виноватым перед своим сыном до конца дней за то, что довел его отца до самоубийства…       — Ты спишь с ним? — услышал я собственный голос будто со стороны.       — Что? — Рон растерянно вскинул голову, встречаясь со мной взглядом и продолжая меня обнимать. Я резко сдернул с себя его руки и отошел на несколько шагов назад, после чего повторил вопрос:       — Я спросил: он тебя трахает? — сквозь зубы выплюнул я, чувствуя, как внутри всё кипит от злости, а горло сжимает какой-то первобытный страх. Мне казалось, скажи Рон сейчас “Да”, и я точно умру на месте.       — Нет, — спокойно уверил он. — Я же тебе говорил, что не сплю с мужем с того нашего с тобой раза в саду.       — Вы спите в разных спальнях?       — Да.       — И его это устраивает? Что муж с ним не спит несколько месяцев, — вопросительно вскинул бровь я, альфа в груди буквально сходил с ума, норовил перехватить контроль, чтобы пометить нашего омегу, закрыть, привязать к себе. Сделать всё что угодно, чтобы он был только наш и больше ничей, чтобы из этой рыжей головы выветрились все мысли о ком-то другом.       — Я ссылаюсь на недомогание, — поджав губы, буркнул Рон, краснея. — Для конспирации хожу к врачу для омег, к тому же, у меня скоро течка… — ляпнул он, и тут же прикусил язык, поняв, что проговорился.       Меня словно молнией поразило. Стоило на мгновение представить, что Рон проведет течку со своим блядским мужем, как у меня окончательно упала планка.       — Когда? — хрипло уточнил я.       — Через три дня, — негромко ответил он, складывая руки на груди и обнимая себя за плечи.       — Ты поэтому уезжаешь за город? — Я буквально не мог дышать от накатившего на меня чувства отчаяния. Альфа в груди загибался от боли. — Ты… Ты хочешь провести течку с ним?       — Я действительно уезжаю из-за течки, но я проведу её в одиночку… — уверил он. — Я сказал Марио, что врач запретил мне близость в эту течку и что мне лучше из-за этого уехать на время. Он сказал, что не тронет меня, но все равно хочет поехать со мной, чтобы просто быть рядом… — после этих слов мне показалось, что моя жизнь закончена. Грудную клетку пронзила такая боль, что я поморщился и согнулся пополам, Рон тут же кинулся ко мне, альфа внутри меня не скулил – он выл от боли, Рон бережно взял моё лицо в ладони и затараторил: — Любимый, послушай меня, я запечатаю свою комнату магией, даже если он поедет со мной, то не коснется меня. Ты же знаешь, я больше всего на свете хотел бы провести течку с тобой, клянусь, но я не могу, ведь мы оба будем под инстинктами, это слишком опасно… — Я едва ли его слышал, в голове словно на репите крутилась картинка: Рон закрывается в какой-нибудь из комнат, чтобы провести течку в одиночестве, мучается и стонет, а его ебучей муженек естественно решает не упускать такую возможность и врывается к нему, а затем они трахаются как кролики.              Блейз тяжело вздохнул.              — Стоило мне это представить, как планка окончательно упала, и меня словно цунами накрыли инстинкты альфы.              — Мерлин, что ты сделал? — широко распахнув глаза, спросила Панси.       — Сделал то, чего очень хотел, но чего явно делать не следовало, — ответил он. — Озверев от ярости, боли и ревности, я схватил Рона и насильственно пометил его. Прокусил уже имеющуюся метку, присваивая его себе, заменяя запах ебучего какаю и грецкого ореха своим. На нас тут же нахлынули воспоминания прошлых жизней. А стоило мне убрать клыки, как у Рона началась течка. Моя метка спровоцировала её начаться раньше. Мы почти неделю сходили с ума, заперевшись магией в моём доме, поглощенные инстинктами, страстью и любовью, забыв обо всем на свете. А ублюдочный муженек Рона в это время поставил на уши не только всю Барселону, разыскивая своего мужа, но и всю магическую Испанию.       Блейз снова тяжело вздохнул и потер руками лицо. Из его груди послышался скулеж сущности.       — Когда всё закончилось, Рон пришел в себя раньше меня. И тут же отправился домой, даже утра не дождался. После того, как мы увидели наши прошлые жизни и поняли всю суть и глубину истинности, он, окрыленный, стремился покончить со всем как можно быстрее и начать со мной новую жизнь. Он рассчитывал поговорить со своим понимающим и добрым мужем по душам, рассказать, что встретил и полюбил свою истинную пару и попросить развод. Наверное, он действительно любил его, потому что наивно верил, что Марио окажется настолько понимающим, что отпустит его и даже согласится оформить совместную опеку над их сыном, тогда Кристиана не нужно было бы красть. Но этот ублюдок оказался далеко не таким любящим и понимающим, каким его считал Рон…       Блейз снова умолк, поморщился, будто от боли, и гулко сглотнул, из его груди не переставая звучал скулеж сущности. Все друзья смотрели на него, кажется, даже не дыша, ожидая финала истории и уже предполагая, что финал этот, увы, далеко не счастливый.       — Он убил Рона, — наконец хрипло выдавил из себя Блейз. — Причем зверски, сорок режущих заклинаний, по всему телу.              Панси округлив от ужаса глаза, прикрыла рот ладошкой, а Драко и Тео шокировано переглянулись.       — Он избивал его и издевался, пока Рон умирал в муках, истекая кровью, а затем… — Блейз уставился в потолок и быстро заморгал, не давая пролиться слезам, которые стояли в глазах каждый раз при воспоминании о той жизни. — Затем он раздел его и подбросил обнаженное и замученное до смерти тело Солнышка на моё крыльцо.       — Вот же ублюдок! — громко выругался Драко.       Панси и Тео сидели, словно громом пораженные.       — Ранним утром тело нашел газетчик и вызвал наряд авроров. Меня обвинили в совращении, износиловании и жестоком убийстве Рона… — Блейз снова поморщился, сердце в груди разрывалось от боли. Эта жизнь была самая трудная и болезненная из всех для них обоих. Мерлин, как бы он хотел больше никогда этого не вспоминать, но почему-то как назло помнил эту жизнь лучше, чем другие.       — Я проснулся от того, что мне в дверь ломились авроры. А когда увидел на своём крыльце израненное окоченевшее тело, накрытое белой простыней, из-под которой торчала макушка огненно-рыжих волос, я… Я просто… — Панси поднялась на колени и крепко обняла уже плачущего друга. — Хватит, Блейз, — прошептала она, гладя его по голове и чувствуя, как он дрожит всем телом. — Ни к чему вспоминать это, всё давно в прошлом.       Блейз благодарно сжал её в ответных объятиях.       — Запах Рона, следы его магии были везде у меня дома, на его шее была оставленная мной свежая метка. Меня приговорили к поцелую дементора без какого-либо следствия, — через время отстранившись, произнес он. — И я принял этот поцелуй как благоговейное спасение, мечтая только о том, чтобы та кошмарная жизнь поскорее закончилась, и я снова встретился с Роном, потому что моё сердце стучало и стучит лишь для него.       Вокруг воцарилась тишина. Сейчас на лицах всех друзей читалось глубочайшее сочувствие и шок. И теперь кажется каждый из них понимал, чего именно в этой жизни боится Блейз.       — Прошло уже три жизни, а я до сих пор виню себя в том, что тогда не сдержал инстинкты… Рон умер из-за меня ужасной зверской смертью, — негромко произнес Блейз. — Возможно, если бы я тогда не стал навязываться ему, если бы смог отпустить, если бы не ревновал так сильно и не пометил его…       — Не нужно так истязать себя, Блейз, — произнес Тео. — Это было роковое стечение обстоятельств.       — Да. Иногда инстинкты просто невозможно контролировать, — добавил Драко.       — А связи истинности ты бы всё равно не смог противиться, потому что этому буквально невозможно сопротивляться, — сказала Панси. — Ведь истинные это те, кто идеально нам подходит, мы как магниты, самой природой задумано так, чтобы мы влюблялись снова и снова.       — И даже если бы ты не добивался его, а, допустим, просто уехал, твой альфа бы свел тебя с ума, стремясь вернуться к Уизли, — привел аргумент Тео.       — Лучше бы так, чем такая смерть Рона, — ответил Блейз.       — Но ты же не мог знать, что всё так закончится, — парировала Панси. — Вам просто не повезло встретится поздно, вот и всё.              — Да. Рон тоже считает, что в той жизни нам просто не повезло, — с печалью в голосе произнес Блейз. — Говорит, что сам был слишком доверчив и наивен, и что такая смерть всё равно стоила нашего мимолетного, но бурного счастья.       — Напомни мне похвалить Уизли за то, что он такой здравомыслящий, — сказала Панси, а затем откинула назад волосы и звонко хлопнула в ладоши, так, что сидящие напротив альфы вздрогнули от неожиданности. — Так. Всё. Хватит тут тоску разводить, — требовательно произнесла она. — Сейчас за окном двадцать первый век, вы с Уизли вместе, счастливы, молоды, красивы и женитесь послезавтра. А сегодня у тебя, кстати, мальчишник.       Блейз слегка нахмурился.       — Спасибо, но на мальчишник, организованный этим уебком Пьюси, я не пойду.       — А причем тут Пьюси? — Паркинсон недовольно нахмурилась. — Хочешь, чтобы Драко с Тео обиделись? Это, вообще-то, они всё организовали.              Малфой и Нотт удивленно захлопали глазами, уставившись на подругу и явно не понимая, о чём вообще речь. Панси, смотря на Блейза, растянула губы в хитрой елейной улыбке.       — Правда, мальчики, вы же обидитесь? — спросила она.       — Обидимся? — скорее вопросительно произнес Тео.       — Конечно, обидитесь, — с нажимом произнесла Панси, бросив на Нотта быстрый многозначительный взгляд.       Блейз взглянул на Тео, а затем повернул голову к Драко.       — Вы организовали для меня мальчишник? — спросил он.       Драко метнул быстрый взгляд на Панси, и её взгляд буквально кричал “Малфой, хоть ты не тупи!”.       — Эм… Да. Блейз, мы хотели сделать для тебя сюрприз, — поняв, что у Панс есть какой-то план, тут же подхватил ложь Драко, переводя взгляд обратно на вопросительно смотрящего на него Забини. — Но раз уж Панси проболталась, сегодня вечером у нас мальчишник.

***

      В ночном клубе “Змеиного Древа” было не протолкнуться, что, в общем-то, было обычным делом для вечера субботы. Бармены едва успевали принимать заказы, а диджей за зачарованным пультом что-то скандировал под музыку, ещё больше заводя подвыпившую толпу веселящихся магов и волшебниц. Впрочем, в одном из VIP-лож клуба этим вечером царила довольно унылая атмосфера.       Драко, Тео и Маркус, потягивая неприлично дорогой огневиски и закусывая прошутто, болтали с прибывшим пару часов назад из Монако Грэхемом, расспрашивая его о том, как идут дела с ремонтом недавно приобретенного особняка, который был куплен как новый филиал “Змеиного Древа”. Блейз же не задавал никаких вопросов, он едва ли вообще слышал, о чем беседуют друзья. Сидя на мягком диване, он вертел в руке свой недопитый бокал огневиски и уныло смотрел вниз, наблюдая за смеющимися и извивающимися на танцполе альфами, бетами и омегами.              Мысли то и дело возвращались к Рону, воспоминания той жизни, о которой Блейз рассказал друзьям днем, в очередной раз напомнили ему, насколько это больно – делить Рона с кем-то ещё. А ещё он четко для себя понял, что не допустит повторения истории. Слова Панси поселили в сердце надежду, но даже если Рон скажет, что ему нравится Пьюси, Блейз знал наверняка, что ни за что не отступится от своего Солнышка и сделает всё, чтобы блядская симпатия к Пьюси угасла в Роне так же, как и появилась.       После разговора с Драко, Тео и Панси, Блейз пошел домой, чтобы поговорить с Солнышком, но застал дома только Тикси.       — Хозяин Рон ушел с друзьями, — сообщил эльф.       — Куда ушел?       — Он не сказал, но, кажется, лорд Гарри Малфой упоминал покупки одежды, — топчась на месте, ответил Тикси. Блейз, стоя посреди гостиной, тяжело вздохнул, а затем, поразмыслив, решил, что так даже лучше. Ведь Рон тоже с утра был на взводе. Он немного расслабится и успокоится, погуляв с Гарри и Гермионой по магазинам, а затем вернется домой, и Блейз вернется после мальчишника, и они спокойно всё обсудят.       — Итак, тост, — наигранно торжественно произнёс сидящий рядом и уже слегка захмелевший Драко, вскидывая свой бокал с горячительным. Блейз будто нехотя перевел на друга тоскливый взгляд. — Давайте выпьем за прощание Блейза с холостяцкой жизнью, — все остальные друзья дружно заулюлюкали, вскидывая свои бокалы. — И за то, чтобы их с Роном брак был полон счастья и любви.       — И детей! — весело подхватил сидящий с другой стороны от Блейза Тео.       — Это точно, — усмехнулся Маркус, он склонился к небольшому стеклянному столу, который буквально ломился от различных закусок и, самое главное, алкоголя, оторвал от лежащей на тарелке грозди винограда несколько виноградин и закинул себе в рот, после чего продолжил: — Дети – цветы жизни.       — Мы пьем за вас с Роном, дружище, — добавил сидящий неподалеку Грэхем, Блейз перевел на него взгляд. Само собой, Грэхема уже успели оповестить о случившемся и сейчас в карих глазах друга легко читалось сочувствие, что никак не вязалось с его радостным пожеланием. — Уверен, вы будете очень счастливы.       “Я сделаю всё, чтобы так и было”, — мысленно произнес Блейз.              Альфа в груди тоскливо взвыл, за целый день он дико соскучился по своему омеге, и Блейз хоть и пытался сдержать этот вой внутри, всё равно был уверен, что все друзья его прекрасно слышат, так как на их VIP-ложа были наложены специальные чары, которые приглушали кричащую на танцполе музыку, чтобы было комфортно общаться.       Все друзья снова дружно заулюлюкали, старательно делая вид, что не слышат этого жалкого скулежа, и потянулись к нему со своими бокалами.              Забини, пытаясь выдавить из себя благодарную улыбку, которая получилась скорее вымученной, чокнулся с каждым, а затем залпом влил в себя остатки огневиски.       — Огневиски отборный, — довольно подметил Грэхем, откидываясь на спинку полукруглого дивана. — Кто подбирал алкоголь?       — Пьюси, — на автомате ответил Маркус, потянувшись к прошутто и тут же, получив тычок от сидящего рядом Драко, прикусил язык. В ложа повисла неловкая пауза.       Блейз буквально чувствовал на себе опасливые взгляды друзей, но ничего не сказал, вместо этого он потянулся к стоящей на столе бутылке и плеснул себе ещё немного. Несмотря на все уверения друзей, что это они за пару часов общими силами организовали ему мальчишник, и этот предатель Пьюси тут вообще не при чем, Блейз прекрасно знал, что всё подготовил именно Пьюси.       Его чувство стиля, любовь к роскоши и помпезности легко читались в каждой идеально подобранной детали.              Алкоголь только самый дорогой и высшего качества, закуски идеально подходящие к выпивке, чтобы увеличить приятное послевкусия и раскрыть пряные нотки спиртного. Салфетки, свернутые, как светских приемах, идеально сочетаются с посудой, а посуда, в свою очередь, сочетается с мебелью и цветом тяжелых бархатных штор, что висели по периметру, скрывая их VIP-ложа от любопытных глаз, лишь с одной стороны шторы были слегка отодвинуты, что позволяло Блейзу наблюдать за людьми внизу.              Стоит ли говорить, что это было самое просторное ложа в клубе? И сейчас тут даже была небольшая сцена, правда, Блейза не особо интересовало, зачем она. В общем, не нужно быть Трелони, чтобы догадаться, что организовывал всё это именно Пьюси.       Как любой истинный слизеринец, Блейз был прекрасно осведомлен, что, когда мстишь, нужно бить точечно, по самому дорогому и ценному для противника. А самым дорогим жизни Эдриана Пьюси были вечеринки, веселье и друзья. С последним, видимо, можно поспорить, иначе он никогда бы так не поступил. Хотя, возможно, именно Блейз не был ему таким уж другом, каким наивно себя считал.       Забини печально усмехнулся своим мыслям и пригубил горячительное. Он прекрасно знал, что Пьюси сейчас пожирает зависть, тоска, обида и, скорее всего, злость. Ведь ни одна вечеринка обычно не проходила без его участия, он всегда был за любой кипиш и терпеть не мог пропускать веселье или что-то интересное.       Понимание того, что все веселятся на мальчишнике, который он организовал, без него, что он сейчас практически отвергнут всеми своими друзьями, должно просто убивать такого зависимого от внимания пижона, как Пьюси. И именно это подстегнуло Блейза пойти на этот мальчишник, именно это грело душу и позволяло хоть немного почувствовать удовлетворение. Месть – прекрасное чувство. Впрочем, Блейз только начал, и этот мальчишник был лишь маленьким шагом в гораздо более грандиозных планах.       Он был намерен сделать так, чтобы Пьюси буквально был изгнан из их компании, чтобы больше не мог посещать “Древо” и был едва удостоен приветственного кивка от людей, которых считал практически своей семьей.              Это самое меньшее, что он заслужил за то, что сделал.       — Сколько времени? — послышался негромкий вопрос Тео, вырывающий Блейза из раздумий.       — Почти одиннадцать, — так же негромко ответил Маркус, быстро взглянув на наручные часы.       Блейз окинул друзей взглядом и заметил, как они переглядываются, слегка поджав губы.       “Они что, считают минуты, чтобы уйти без зазрения совести?” — возникла мысль в голове.       “Наш мальчишник стал самым отстойным мальчишником и истории…” — подметила альфа-сущность. — “Это плохой знак. Если мальчишник ужасный, то и свадьба будет плохой!” — альфа опять взвыл в груди, а Блейз слегка нахмурился и сел ровно.              Ну уж нет. В конце концов, он Блейз Забини, это именно он всегда устраивал самые отвязные и знаменитые вечеринки, на которые люди мечтали попасть. И он никак не может допустить, чтобы эта вечеринка сравняла его репутацию тусовщика с землей. А потом до Пьюси дойдет слух, что он пропустил не самую отвязную и крутую вечеринку, а самую нудную вечеринку, с которой все друзья мечтали сбежать, и тогда эта сволочь не будет раздавлена, он будет злорадствовать, ещё и возомнит потом о себе невесть что. Хера с два, не бывать этому.       Блейз залпом осушил свой стакан, достал из кармана брюк волшебную палочку и взмахом распахнул тяжелые шторы со стороны танцпола, открывая обзор на переполненный ночной клуб и впуская громкую музыку, а затем ещё одним взмахом вызвал официанта, замечая, как друзья снова переглядываются, но теперь скорее удивленно.       — Пять “Адских вишен”, пожалуйста, — минуту спустя сделал заказ Забини.       — Что-нибудь ещё, мистер Забини? — кивнув, уточнил официант.       — Знаешь, лучше принеси сразу десять, чтобы два раза не бегать, — слегка улыбнувшись, ответил Блейз. Парень снова кивнул и удалился.       — Зачем ты заказал “Адскую вишню” ? — спросил Грэхем.       — Да, мы же пьем огневиски, нас просто убьет, если мы сверху “вишенкой” закинемся, — подметил Тео.       — Поэтому и заказал, — улыбнулся Блейз, и впервые за вечер его улыбка была не вымученной. — Я хочу на время забыться и просто оторваться, как в старые добрые времена, в конце концов, это же мой мальчишник, — пожал плечами он. — Скоро я стану замужним человеком и все наши отвязные тусовки останутся позади, так почему бы не повеселиться сегодня как следует?       Друзья снова переглянулись, а затем их лица озарили радостные улыбки, и они снова дружно заулюлюкали.       — Вот это Блейз, которого я знаю, — весело произнес Маркус. Потянувшись через Драко, он хлопнул его по плечу.       Официант принес коктейли и снова удалился.       — Ну что, за отвязную ночь? — Блейз взял один из коктейлей.       — Думаю, эту ночь ты точно не забудешь, — хитро сверкнув серыми глазами, усмехнулся Драко, а затем VIP-ложа наполнил звон бокалов и смех. Ритмичная музыка ревела на всю, но еще громче кричали столпившиеся вокруг люди.       — Пей! Пей! Пей! Пей! — весело скандировали они, пока уже явно захмелевший и слегка растрепанный Блейз пил наперегонки текилу у барной стойки с ещё более пьяным Тео. Забини взял очередную рюмку и быстро влил в себя, а затем со стуком поставил на барную стойку и усмехнулся, подсчитав, что обгоняет Тео уже на три шота, после чего взял новую рюмку. Сущность отключилась от выпитого алкоголя, а мысли в голове стали вязкими.       — Я сдаюсь… Я больше не могу… — поморщившись, Тео отвернулся от стойки. По собравшейся вокруг толпе прошла волна радостных и разочарованных восклицаний.       Блейз снова улыбнулся и протянул раскрытую ладонь, в которую проигравший Тео вложил купюру в сто галлеонов.       — Зачем я вообще на это согласился? — не обращаясь ни к кому конкретному, спросил он. — Меня тошнит…       — Если собрался блевать, то отойди от меня подальше, — произнес стоящий рядом Грэхем, задорно смотря на покачивающегося и бледного Тео.       — Где Драко? — проигнорировав комментарий друга, задал новый вопрос Теодор.       — В туалет пошел, кажется, — ответил Блейз.       — А зачем он тебе? — уточнил Маркус.       — У него тонизирующее зелье… — ответил Теодор, слегка покачиваясь.              Блейз постучал ладонью по стойке, привлекая внимание бармена.              — Дай стакан холодной воды с лимоном, — попросил он.       Бармен кивнул, давая понять, что услышал, и полез под стойку за водой.       Музыка стала играть немного тише.              — Друзья, мне тут Пикси нашептали, что у нас в клубе сегодня отмечают мальчишник! — полился усиленный сонорусом голос диджея. Толпа одобрительно загудела. — Давайте вместе поздравим жениха!       С двух сторон на барную стойку поднялись четыре омеги, два парня и две девушки. Толпа буквально взорвалась восторженными воплями. Парни были босиком и с голым торсом, лишь брюки, явно являющиеся частью свадебного смокинга, низко висели на бедрах, а на девушках были миниатюрные платья, очень походящие на свадебные, но такие короткие, что они едва прикрывали самое дорогое. У всех омег был рыжий цвет волос, но всё же не такой красивый и яркий, как у Рона.       — Посмотри, жених, чего ты лишаешься, — задорно произнёс диджей, опять прибавляя звук музыки.              Толпа снова загудела, свистя и подбадривая. Кто-то из друзей хлопнул Блейза по плечу, но он так и не понял, кто именно. Омеги, танцуя, пластично извивались на барной стойке, соблазняя, заводя толпу и демонстрируя свои подтянутые тела во всей красе. Но всё, что чувствовал Блейз, смотря на это, это тоску по своему Солнышку.       Он, наверное, сейчас крепко спит, свернувшись клубочком в их огромной постели. Вдруг нестерпимо захотелось домой, к любимому, забраться в постель, прижать его сонного к себе и глубоко вдохнуть любимый до дрожи аромат своего омеги. Зацеловать его прекрасное лицо и взглянуть в сонные синие глаза. А потом до хриплых стонов любить его в их постели.       Блейз развернулся к друзьям и заметил, что Драко вернулся из туалета, а Тео уже пьет тонизирующий тоник.       — Ребят, спасибо за мальчишник, — склонившись к ним, произнёс Забини, — но я хочу домой. Пока. Завтра увидимся, — с улыбкой попрощался он, и уже сделал шаг, чтобы обойти друзей, когда Маркус и Драко одновременно положили руки ему на плечи, останавливая.       — Не спеши так, — произнес Маркус.       — У нас для тебя ещё один сюрприз, — усмехнулся Драко, а затем они с Маркусом буквально потянули Блейза через толпу к ведущей на второй этаж клуба лестнице.       — Слушайте, спасибо, конечно, — заговорил Блейз, когда они снова вошли в VIP-ложе. — Но я не хочу никаких сюрпризов, я хочу дом…              — Не одолжишь мне свою волшебную палочку? — протянув руку, перебил Драко.       — А твоя куда делась? — спросил Блейз, всё же протягивая другу палочку.       — Я её Тео дал, — пояснил Малфой, а затем взмахом стал задвигать тяжелые шторы.       Блейз остановился посреди ложа, с удивлением замечая, что стеклянный стол теперь отодвинут в угол.       — Что происходит? — слегка нахмурившись, настороженно уточнил он.              Пьяный мозг отказывался быстро анализировать происходящее.       — Присаживайся, — кивнул в сторону дивана Маркус.       — Зачем?       — Чтобы ты спросил, — закатив глаза, пьяно фыркнул Флинт, он явно хотел, чтобы это прозвучало пафосно, но весь эффект был испорчен, поскольку его язык слегка заплетался. — Просто сядь и всё.       — Тебе понравится, — усмехнувшись, добавил Драко и, не церемонясь, пихнул Блейза в грудь так сильно, что тот попятился, а затем буквально плюхнулся на диван.       Драко подошел к дивану и вручил Блейзу небольшую колбочку с тонизирующим зельем.       — Пей, — произнес он.       — Зачем? — снова как болванчик повторил Блейз.       — Потому что ты пьян, — послышался голос Маркуса.       — И что? Мы все пьяные, — изрек великую истину Блейз, уставившись на флакончик с зельем.       — Но ты же собрался идти к Рону, — напомнил Драко. — Вряд ли он оценит ввалившиеся домой бухое нечто.       Флинт громко хохотнул, а Блейз, решив, что в словах Драко есть доля истины, откупорил пузырек и выпил содержимое.              Алкогольный дурман тут же отступил, а концентрация стала в разы выше. Блейз буквально почувствовал, как он стремительно трезвеет. Хотя, если учесть, сколько он выпил, до полной трезвости ему всё ещё было далеко.       — Отлично, — с улыбкой произнес краснощекий Драко, он сделал ещё один довольно изящный для настолько пьяного человека, взмах палочкой, и добавил: — Ну, пока. — После чего развернулся и направился на выход из VIP-ложа. Должно быть, он тоже выпил тонизирующее зелье, поскольку походка его была довольно твердой.       — И постарайся не сломать диван, — подмигнул Маркус, а затем пошел следом за Драко.       — С чего мне его ломать? — непонятливо скривившись, переспросил Блейз ему вслед. — Куда вы? — Но Флинт с Малфоем уже скрылись за тяжелыми шторами, задернув их хорошенько на последок.       Блейз тяжело вздохнул, оставшись один, и вдруг заметил, что в ложе стало абсолютно тихо, какая-то звенящая тишина, будто за этими шторами не творилось сплошное безумие и клубная музыка не ревела во всю.       “Должно быть, двойные заглушающие чары”, — возникла мысль в голове. — “Но зачем они наложили чары?”.       Блейз потянулся в карман за своей палочкой и внезапно осознал, что Драко ему её так и не вернул.       Он негромко чертыхнулся и поднялся с дивана, чтобы пойти за Малфоем следом, когда освещение вдруг стало приглушенным, и ложа наполнила громкая музыка.       Блейз взглянул на небольшую сцену и заметил стоящую на ней зачарованную колонку, из которой и доносился звук. Забини непонятливо нахмурился. В голове стали всплывать догадки, какой именно сюрприз к мальчишнику ему подготовили друзья…       “Ну нет, не могли же они…”       Занавес сцены начал разъезжаться в разные стороны, являя стоящего на сцене парня.       На нём были широкие спортивные штаны черного цвета, белые скейтера, такая же белая толстовка на замке с капюшоном и красная бейсболка. Он стоял, широко расставив ноги и опустив голову, отчего козырек бейсболки, в совокупности с натянутым на голову капюшоном, почти полностью скрывал лицо, его руки были спрятаны за спину, и он явно приготовился… Танцевать?              “Салазар, только не…” — парень, слушая ритм музыки, сделал шаг вперед, а затем ещё один, не поднимая головы, скинул капюшон и потянулся к замку своей кофты, а затем стал медленно её расстегивать. — “...стриптиз”, — с досадой закончил свою мысль Блейз.       Серьезно?! Его друзья не придумали ничего лучше, кроме как заказать для него стриптизера? Мерлин, и о чем они только думали?! Постойте… А слова Марка про сломанный диван… Он что, решил, что Блейз на собственном мальчишнике, поругавшись с Роном, решит натянуть по пьяне стриптизера?! И Малфой хорош, он для этого всучил ему отрезвляющий тоник?       Блейз почувствовал, как в груди поднимается волна возмущения и злости. Он даже отрезвел окончательно. Резко захотелось пойти и пересчитать Флинту и Малфою все зубы.       “Салазар, они что, серьезно решили, что я буду сидеть и пялиться на стриптиз? Что я способен изменить Рону?!” — думал Блейз, злясь всё сильнее, а танцующий парень между тем уже полностью расстегнул толстовку, сделав ещё один шаг вперед, и приспустил кофту с одного плеча, а затем, слегка повернувшись, игриво повел этим самым голым плечом, всё так же не поднимая головы.       Блейз со всех ног бросился на выход из VIP-ложа. Мерлин свидетель, для его же друзей лучше, если они уже отправились по домам, или скандала точно не избежать.       Он так стремительно несся на выход, что когда врезался лбом в шторы, которые оказались застывшими и твердыми как камень, шлепнулся от силы удара на пол. Но даже не сразу понял, что произошло, Блейз громко чертыхнулся, потер ушибленный лоб, резко подскочил на ноги и, протянув руку вперед, коснулся тяжелых штор.       Ну точно! Малфой сделал их каменными! Тем самым буквально замуровав Блейза с этим стриптизером. Ни зайти, ни выйти. Просто потрясающе!       — Я прикончу этих массовиков затейников, — практически прорычал Забини, после чего резко обернулся к теперь находящейся справа сцене. Парень всё так же продолжал танцевать, будто не замечая, что происходит.              — Эй, парень, перестань, — громко потребовал Блейз, сделав шаг в сторону сцены. — Для меня не нужно танцевать. Я не хочу никакого стриптиза, ясно? — четко разъяснил свою позицию он, но стриптизер, похоже, страдал глухотой, ну или был умственно отсталым, потому что продолжал плавно двигаться под музыку, стягивая с себя чертову толстовку.              Из-за полумрака и низко натянутой на лоб бейсболки, Блейз никак не мог рассмотреть его лица, поэтому не понимал, он вообще замечает, что к нему обращаются?       Забини снова нахмурился и, обойдя сцену так, чтобы оказаться перед парнем, замахал руками, привлекая к себе внимания.       — Эй, ты слышишь, что я тебе говорю? Мне не нужен никакой стриптиз! Я без пяти минут замужний человек, и моему жениху точно всё это не понравится, — чеканя каждое слово, пояснил он, на что стриптизер, сделав волну всем телом, полностью снял с себя кофту, оставаясь в белой майке. Блейз устало потер переносицу двумя пальцами, после чего попытался снова. — Я говорю: не надо раздеваться! — уже злясь, прикрикнул он, а затем до него дошло. — Я понял, мои друзья хорошо тебе заплатили, я заплачу тебе больше, если ты наконец перестанешь танцевать! И одолжишь мне свою волшебную палочку, чтобы я мог выйти отсюда. И убить своих придурков друзей, — последнюю фразу Блейз пробубнил себе под нос.       В следующую секунду белая толстовка полетела прямо ему в лицо, и Блейз на автомате поймал её, а затем резко замер. Потрясающий аромат, апельсин в шоколаде, миндаля, лаванды и летнего ветра с обожаемым до дрожи ароматом солнышка ударил в нос. Сердце пропустило удар, а затем гулко застучало в груди, как у наркомана, получившего дозу.              Альфа-сущность от любимого запаха встрепенулась, приходя в себя, а Блейз прижал кофту к лицу и сделал глубокий вдох. Ему не показалось, эта кофта пахнет Роном!       Он резко вскинул голову, тут же встречаясь взглядом с парой любимых синих глаз, смотрящих прямо на него. Сказать, что у Забини челюсть упала на пол, когда он понял, что стриптиз для него танцует никто иной как его Солнышко, это ничего не сказать. Он, разинув рот, ошарашенно моргнул, затем ещё раз, и стал лихорадочно спускаться изучающим взглядом по подтянутому телу своего омеги, который продолжал пластично двигаться под музыку, теперь смотря на него в упор. Лишь сейчас Блейз различил лепестки набитых на груди Рона роз, которые выглядывали из под борта белой облегающей майки. Он с трудом удержался от того, чтобы броситься вперед, схватить в охапку своего омегу, после чего сорвать с него эту чертову майку и зацеловать любимую татуировку, покрыть поцелуями всё гибкое тело, которое сейчас двигалось так пластично и красиво, что сносило крышу.       Альфа-сущность, полностью разделяя желание носителя при виде своего омеги, заскулила от нетерпения и забилась в груди как ненормальная, но Блейз, собрав волю в кулак, сдержался, уж очень ему хотелось досмотреть этот танец до конца. Он, не отрывая взгляда от Рона, чтобы не пропустить ни секунды, попятился назад, пока не уперся в диван позади себя, а затем опустился на него, завороженно наблюдая, как омега, расставив ноги, то плавно, то резко двигает бедрами вперед-назад в такт музыки, вскинув руки и держась за козырек своей бейсболки.       Пластично, словно змея, Рон стал опускаться ниже, затем вдруг резко крутанулся и, опустившись на колени, буквально заскользил по сцене вперед, к самому бортику, снова сделал волну всем телом, при этом так сексуально оглаживая себя, что рот Блейза наполнился слюной, и ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы усидеть на месте. Солнышко между тем, продолжая проверять выдержку Блейза на прочность, встал на четвереньки и стал игриво отползать назад, при этом будто пружиня всем телом в такт ритму музыки и тем самым имитируя бедрами движения, будто он скачет на… На… Ну вы поняли на чём!       Блейз почувствовал как ему резко стало жарко, а вся имеющаяся в теле кровь устремилась в пах. Салазар, если среди вас есть несовершеннолетние, немедленно закройте глаза. Хотя почему только несовершеннолетние? Все закройте! И вообще валите отсюда. Нечего пялиться на Солнышко, когда он такой сексуальный, такой игривый и такой жаждущий… Когда он стягивает с себя майку, обнажая спортивный торс, а затем откидывает её в сторону.       Блейз резко подскочил на ноги, тут же плюхнулся обратно на диван и, не отрывая от Рона взгляда, откинулся на спинку, уповая на свою выдержку. Хотя это было ой как не легко. Альфа в груди сходил с ума от восторга и желания, наблюдая за своим омегой глазами носителя, и Блейз сходил с ума вместе с ним.              Рон снова крутанулся вокруг своей оси, принял упор лежа и сделал новую волну всем телом. И Мерлин, Моргана и Салазар, до чего же он сейчас был сексуален! Блейз до боли закусил губу, в штанах стало совсем тесно. Солнышко продолжал танцевать, двигаясь то плавно, то резко в зависимости от музыки, каждая его мышца перекатывалась под кожей, стоило ему в очередной раз принять упор лежа или оттолкнуться руками от сцены, чтобы подняться на ноги.              Конечно, Блейз за свои почти двадцать не раз видел стриптиз, как девушек, так и парней омег. Но стриптиз в исполнении Рональда Уизли однозначно самый горячий из всех, что Блейзу доводилось видеть.              Танец Рона совсем не был женственным, как обычно танцевали стриптиз парни омеги. Развязным? Да. Дерзким? Само собой. Игривым и одновременно бесстыдным? Пожалуй. Но точно не женственным. И это заводило ещё больше. Даже в этом танце чувствовалась индивидуальность Рона, его взрывной и временами необузданный характер.              Салазар, Солнышко был абсолютно великолепен, эротичен и сексуален до дрожи, настолько, что Блейзу уже было до боли тесно в области паха, и он готов был молиться всем богам, чтобы этот танец наконец закончился, и Рон поскорее оказался в его объятиях, и одновременно умолять, чтобы любимый продолжал танцевать.       Забудьте, что Блейз грозился устроить Маркусу и Драко взбучку, завтра при встрече он их расцелует.       Оказавшись у края сцены, Рон крутанулся на пятках поворачиваясь к своему альфе спиной, сорвал с головы бейсболку, отбросил её в сторону, а затем, сделав сальто назад, просто спрыгнул со сцены. Приземлившись на мраморное покрытие пола, он снова широко расставил ноги и, всё так же стоя к Блейзу спиной, резко сорвал с себя штаны, мысленно уповая, что Тикси распорол их правильно и они поддадутся, слетят как нужно, а не застрянут в каком-нибудь месте.       Слава Годрику, все получилось как надо, широкие реперские штаны были сорваны, и Рон остался в одних лишь красных кружевных стрингах, белых носках, ну и скейтерах. Он не сдержал довольной улыбки, когда со стороны сидящего позади Блейза послышался какой-то странный булькающий и одновременно пищащий звук.       “Кажется, наш альфа поперхнулся слюной”, — послышался в голове ликующий голос омеги.       На самом деле, Рон и сам до сих пор не мог поверить, что решился на такое. Он ведь никогда ни для кого не танцевал стриптиз и, признаться честно, дико нервничал. Пол дня придумывал и репетировал танец в одной из танцевальных студий магического Лондона. Об этом позаботился Пьюси, выкупив на пол дня танцевальный зал, пока Гарри и Гермиона носились по магазинам маггловского Лондона, приобретая для него вещи, которые Рон попросил их купить. Но, кстати, стринги он покупать как раз не просил. Он так и не понял, чьей из друзей это было идеей. Рон склонялся к тому, что всё же Гермионы. Он покраснел до кончиков ушей, когда рассматривал купленное для него нижнее белье, и на мгновение даже засомневался, не слишком ли это. Но омега-сущность билась в груди, настаивая, что нужны решительные меры, и Рон быстро натянул на себя стринги, решив, что если он и хотел чтобы кто-нибудь когда-нибудь увидел его в подобного рода белье, то это именно Блейз.       Рон резко крутанулся, поворачиваясь к альфе лицом, и плавно опустился на колени, быстро сбросил свою обувь, оставаясь лишь в белых носках и полупрозрачных кружевных стрингах, едва ли прикрывающих что-либо. А затем снова сделал волну всем телом, поглаживая свой голый торс и бедра. Взгляд Блейза был абсолютно безумным, диким, полным похоти, страсти, любви и желания. И именно этот жаждущий и одновременно обожающий взгляд любимых карих глаз помогал Рону побороть нервозность, этот взгляд заставлял его чувствовать себя уверенно и раскрепощенно, наслаждаться своим телом и танцем.       “Наш альфа точно простит нас!” — довольно изрекла омега-сущность, умирая в груди от облегчения и счастья, а Рон встал на четвереньки и, двигаясь под музыку, игриво пополз вперед к своему альфе, продолжая смотреть в глаза любимому и чувствуя себя при этом самым сексуальным и желанным на свете.       И для Блейза он действительно был самым желанным. Забини реально казалось, что ещё минута, и он схлопочет разрыв сердца, ну или члена от переизбытка крови.       Рон мучительно медленно полз к нему, прожигая его взглядом блестящих синих глаз и то и дело извиваясь, а у Блейза буквально сносило крышу. Эти кроваво красные кружевные, мать их, стринги, исчезающие между аппетитных оттопыренных кверху ягодиц, и так красиво оттеняющие молочного цвета кожу…       Салазар, помоги… Блейз хотел бросится вперед и сорвать их зубами. Возбужденный до предела, он правда не понимал, как умудрялся всё ещё усидеть на месте. И вот когда Рон оказался примерно в полуметре от него, Блейз не выдержал. Он дернулся вперед и, схватив своё сексуальное и желанное до дрожи Солнышко, резко дернул его на себя, усадил к себе на колени и, положив ладони на голые ягодицы, жадно сжал их, одновременно впиваясь в белую шею полупоцелуем полуукусом.       Седлающий его бедра Рон застонал от удовольствия и легкой боли, он положил ладони на сильные плечи своего альфы и стал в такт музыки тереться промежностью об ощутимое возбуждение любимого. Из Блейза вырвался гортанный рык, от которого по телу Рона пошла дрожь, омега в груди затрепетала, усиливая ощущения, и Рональд, чувствуя, что сам стремительно возбуждается, негромко застонал, запустил дрожащие пальцы в темные волосы и посильнее прижал голову любимого к своей шее, подставляясь под губы альфы, которые сейчас терзали его нежную кожу, оставляя собственнические метки.       Блейз оторвался от вкусной шейки и тут же с рыком впился и пухлые губы. Рон, так сильно соскучившись по любимому, только этого и ждал.Он тут же ответил, чувственно застонав альфе в рот.              Стоило их губам соприкоснуться, как время вокруг будто остановилось, они больше не слышали громко кричащей музыки, они вообще ничего не замечали, только целовались как умалишенные, отчаянно прижимаясь друг к другу, впиваясь в друг друга пальцами и зубами, лаская языками и губами, жаждуще хватаясь один за другого, желая слиться воедино и никогда друг друга не отпускать.              Блейз рычал, целуя яростно и властно, стремясь стереть собой ненавистные касания другого альфы со своего омеги, а Рон восторженно урчал сквозь поцелуй и прижимался лишь сильнее, стремясь показать всю свою любовь, то, как они истосковались по своему альфе.       — Я люблю тебя, родной… — сбивчиво зашептал в самые губы Рон, разорвав поцелуй. Музыка наконец умолкла и теперь вокруг опять было очень тихо. — Только тебя, слышишь? — он снова впился в любимые губы поцелуем, а затем опять слегка отстранился. — Тебе не нужно ни с кем делить меня… Я только твой, мой альфа… — изливал душу он, мешая слова с поцелуями полными отчаяния. — Душой и телом, клянусь… Слышишь… Только твой, всегда только твой…       Из груди Блейза послышался скулеж сущности, Рон резко распахнул веки и взял в ладони лицо любимого. Смотрящие на него глаза сейчас были практически черными от возбуждения, но всё же в них легко читался отпечаток боли.       — Пьюси никогда и ничего для меня не значил, клянусь, — четко произнес Рон. — И между нами никогда ничего не было, кроме того… Той пьяной выходки этого придурка. — Сердце болезненно тянуло в груди, бушующие чувства переполняли душу, и сейчас Рон был готов рухнуть перед своим альфой на колени и попросить прощения столько раз, сколько понадобится, за то, что сразу не пресек флирт со стороны Пьюси. — Прости меня, любимый… Мне так жаль, что я, пусть и не специально, но всё же причинил тебе такую боль… — полным раскаяния тоном попросил прощения омега.       Блейз протянул руку и нежно коснулся щеки любимого.       — Я люблю тебя, Солнышко… — хрипло произнёс он, смотря в синие глаза.       — Я тоже тебя очень люблю, — полушепотом ответил Рональд, чувствуя, как его накрывает волна просто вселенского облегчения.       — Ты у меня самый красивый, самый потрясающий, самый желанный и сексуальный, у тебя просто великолепное тело. — Блейз, размашисто огладив спину любимого, снова сжал в ладонях упругие ягодицы сидящего на нем омеги. — Даже с моей меткой на шее на тебя пускают слюни толпы похотливых придурков. Ты, возможно, этого не замечаешь, но я вижу всё. Любой из них хотел бы тебя себя, но ты мой. И я так благодарен Мерлину, что ты именно моя истинная пара… — Блейз нежно взял любимого за подбородок. — Ты ведь знаешь, что великолепен и идеален до кончиков волос, правда? — спросил он.       — Я… — Рон на мгновение как-то даже растерялся от потока комплиментов. — Ты больше не злишься на меня?       — На тебе красные стринги, как я могу злиться, Солнышко? — улыбнулся краешком губ Блейз.       Рон слегка покраснел и счастливо улыбнулся в ответ, а затем потянулся к любимый губам за поцелуем, но Блейз неожиданно прижал к его рту указательный палец, останавливая.       — Ты так и не ответил. Ты ведь понимаешь, что ты невероятно красив и умопомрачительно сексуален?       — Эм… Да… Наверное… — как-то не очень уверенно ответил Рональд.       — Не наверное, а абсолютно точно, — хрипло произнёс Блейз. Он положил руки на ребра омеги и стал медленно вести ладони вниз, с наслаждением лаская стройное тело. — Ты у меня самый желанный, самый чувственный. — Альфа снова склонился к усыпанной засосами вкусной шее любимого и стал спускаться поцелуями ниже. — Самый страстный, самый эффектный, невероятно бесподобный, самый обожаемый… — урчал Блейз, покрывая поцелуями острые ключицы и яркую татуировку на груди своего омеги.       Рон прикрыл от наслаждения глаза и слегка запрокинул назад голову, даже не замечая, что урчит на всю комнату. Он внимательно слушал своего альфу, пока сердце в груди буквально таяло от потока комплиментов.              — Любой альфа бы убил за возможность быть с тобой, — продолжал Блейз. — А я убью любого, кто посмеет претендовать на тебя… — он стал размашисто поглаживать молочные бедра любимого, то и дело намеренно подцепляя пальцами красный гипюр и чувствуя, как возбуждение Рона упирается ему в живот.              Не удержавшись, Забини на мгновение оторвался от нежной кожи и бросил взгляд вниз. И Салазар, лучше бы он этого не делал, потому что все слова резко вылетели у него из головы, оставляя лишь чистую похоть.              Возбужденный член Рона не помещался в стрингах, и теперь часть пениса, с блестящей от смазки головкой, призывно выглядывала из-под красного кружевного бортика белья.       Альфа в груди забился в экстазе и раскатисто зарычал от желания. Блейз сцепил зубы и с шумом втянул в себя воздух, что совсем не помогло успокоиться, скорее, наоборот, подействовало как дополнительный афродизиак, поскольку из-за возбуждения омеги его аромат стал в разы более резким и сейчас буквально дурманил.       — Твою мать… Солнышко… — хриплым от возбуждения голосом пролепетал Блейз, нетерпеливо впиваясь пальцами в бедра любимого. — Ты хоть понимаешь, насколько охуительно сейчас сексуален?       В этом вопросе было столько желания, столько нужды и даже какого-то отчаяния, что Рон не выдержал. Взяв Блейза за подбородок, он поднял его голову вверх и жадно впился в любимые губы поцелуем. Он громко урчал и целовал своего альфу с дикой страстью, стремясь передать всю ту огромную любовь, что испытывает, при этом параллельно расстегивая его белую рубашку, но она, как назло, не поддавалась. Рон, сгорая от нетерпения, раздраженно рыкнул сквозь поцелуй и резко дернул полы рубашки в стороны, отрывая к чертям большую часть пуговиц.       Блейз довольно улыбнулся сквозь поцелуй и, поглаживая поясницу омеги, проурчал ему в губы:       — Мой страстный нетерпеливый мальчик.       Рон сдернул рубашку с сильных плеч и, громко мурча, стал покрывать жаждущими поцелуями шею и плечи альфы, наслаждаясь любимым до дрожи запахом и привкусом шоколада на смуглой коже и чувствуя, как Блейз, нырнув пальцами под стринги, стал ласкать ложбинку между ягодиц.       — Блять… Ты такой мокренький… — хрипло простонал он, добравшись до колечка ануса, из которого уже во всю выделялась смазка, а затем скользнул внутрь сразу двумя пальцами.       Рон чувственно застонал, на мгновение прикрыв глаза от наслаждения, и непроизвольно поддался ягодицами навстречу умелым пальцам, охуительно приятно, но всё же этого было так мучительно мало!              Член уже пульсировал и болезненно ныл от возбуждения. И сейчас Рону хотелось почувствовать Блейза внутри себя, слиться с ним воедино, чтобы его альфа полностью заполнил его собой…       Он снова впился в любимые губы поцелуем, уперся коленями в диван, и слегка приподнялся с бедер Блейза, а затем, не отрываясь от желанного до искр перед глазами рта, стал на ощупь расстегивать ремень на брюках альфы. Разделавшись с ремнем, он приступил к пуговице на брюках, но пальцы не слушались. Годрик, что за беда у Рона сегодня с расстегиванием пуговиц?       Блейз разорвал поцелуй.       — Давай я, Солнышко, — предложил он и, не дожидаясь ответа, одной рукой расстегнул пуговицу и молнию, а затем слегка приподнялся и так же одной рукой, немного неуклюже, стащил с бедер штаны вместе с бельем.              Рон посмотрел вниз, и его рот тут же наполнился слюной. Высвобожденный из белья возбужденный до предела член Блейза буквально сочился смазкой.              Просунув руку между их телами, Уизли обхватил пальцами стоящий колом пенис любимого и сделал плавное поступательное движение. С губ Блейза тут же слетел стон вперемешку с рыком сущности, он дернул бедрами вверх и активнее задвигал пальцами, через раз ударяя по комочку простаты, отчего по телу Рона пошла приятная дрожь. Закусив губу, он громко застонал и активнее задвигал рукой, активно дроча истекающий смазкой пенис любимого.       Лаская друг друга руками, они снова слились в диком поцелуе, вырывая стоны из друг друга и тут же жадно ловя их губами.       — Солнышко… Ахх… — хрипло простонал Блейз ему в рот. — Если мы продолжим в том же духе, долго не выдержу.       Рон, прикусив нижнюю губу своего альфы, слегка потянул ей на себя и, сделав последнее вращательное движение ладонью, убрал руку с пениса. Отстранился и сел ровно, чтобы стащить с себя стринги, однако Блейз неожиданно перехватил его руку.       Рон замер и бросил на любимого вопросительный взгляд.       — Не снимай их, — попросил Блейз. — Я хочу, чтобы ты был в них.       Рон усмехнулся краешком губ.       — Кажется, у кого-то появился новый фетиш? — вопросительно вскинув бровь, игриво поинтересовался он.       — Ты мой ходячий фетиш, — ответил Блейз, а затем вытащил из Рона пальцы, сдвинул на ягодицу полоску красного кружева, сместился бедрами слегка вниз по дивану, чтобы было удобнее, взял в руку свой пенис и приставил его к горячему влажному входу.              Он хотел войти плавно, чтобы не причинить любимому боль, но Рон сгорая от нетерпения вдруг сам резко опустился на член, полностью и до упора, буквально вбирая его в себя. Оба громко застонали от удовольствия и, как по команде, снова слились в страстном поцелуе. Для лучшего удобства Рон уперся руками в сильные плечи и стал двигать бедрами, постепенно наращивая темп и буквально утопая в удовольствии.       Блейз, чувствуя, как в груди напротив бешено стучит самое дорогое на свете сердце, с наслаждением истязал любимые губы. Он положил руки омеге на бедра и каждый раз слегка направлял и подталкивал их вверх, чтобы любимому было легче двигаться. Внутри Рона было так тесно, так охуительно приятно, что буквально дух захватывало, его горячие стеночки обволакивали член со всех сторон, даря целую гамму наслаждения.       Урчание сущностей и чувственные стоны наполнили VIP-ложа, тела двигались в такт, наслаждаясь любовной гонкой, от которой у обоих уже сбилось дыхание.       Рон разорвал поцелуй и слегка сменил позу. Выгнувшись назад, он уперся руками в широко расставленные колени альфы и, запрокинув голову назад, продолжил двигаться, дыша глубоко и загнанно, но не сбавляя темп, наоборот, двигая бедрами всё рваней и быстрее.              Он полностью отдался ощущениям, чувствуя зарождающийся где-то внизу живота оргазм, поэтому не видел с каким обожание и похотью за ним наблюдает его альфа.       Раскрасневшийся, растрепанный и явно кайфующий Рон скакал на члене словно наездник, мурча и стоня от удовольствия, и был до умопомрачения сексуален.              Затуманенный похотью взгляд Блейза лениво спускался всё ниже по телу омеги, наслаждаясь каждой оставленной чуть раньше отметиной, каждым багровым засосом, украшающим шею, и перекатом каждой мышцы под молочного цвета кожей, пока громкие стоны любимого ласкали слух.              Взгляд снова опустился на красные стринги, которые оттопыривал жаждущий внимания член и от этой картины слетели последние тормоза.              Подцепив пальцами красное кружево, Блейз резко потянул его на себя, сжимая ткань к кулак, так сильно, что она жалобно затрещала, а бортики белья буквально впились Рону в бедра. Чертовски сексуально…       Салазар, ну до чего же Солнышку шло красное кружево. Как думаете, Блейз сильно обнаглеет, если попросит Рона теперь всегда носить только стринги? Хотя, пожалуй, лучше не стоит, ведь тогда Блейз и думать ни о чем другом не сможет.       Обхватив пальцами член омеги, альфа потер большим пальцем влажную головку. Скачущий на нем Рон дернулся от удовольствия и громко вскрикнул. Блейз резко дернул любимого на себя, так что тот буквально упал ему на грудь, обхватил его одной рукой поперек талии, прижимая омегу к своей груди, и стал сам вколачиваться в желанное до дрожи тело, заполняя любимого собой до основания и параллельно продолжая одной рукой ласкать его член. Вскидывая вверх бедра, он перешел на какой-то дикий темп.       Из груди Рона вырвался какой-то нечленораздельный звук, и он, уткнувшись носом Блейзу в стык между плечом и шеей, громко застонал, впрочем, ненадолго, минуту спустя омега уже не стонал, он, впиваясь зубами и пальцами в сильные плечи своего альфы, кричал от удовольствия.              В таком положении каждая фрикция приходилась ударом точно по простате, а умелые пальцы Блейза, так приятно ласкали чувствительную головку, даря ещё больше ощущений.       Оргазм накрыл Рона словно цунами, резко, оглушительно, сильно, проносясь по телу волной и заставляя биться в экстазе. Блейз чувствовал пульсирующий член в своей руке, который пачкал его пальцы вязкой смазкой, пока Рон изливался на него, ощущал, как Солнышко дрожит в его руках, бессвязно что-то лепеча о любви. И этого было слишком много.       Горячие стеночки ануса, пульсируя от оргазма, сжали член так сильно, что Блейз с громким стоном тут же сорвался следом. Изливаясь глубоко внутрь своего омеги и ощущая, как буквально распадается на атомы, пока разнеженный после оргазма Рон, лежа на его груди, громко мурчит и вылизывает ему шею.       Блейз, уперевшись затылком в спинку дивана, уставился в высокий потолок и счастливо улыбнулся. Оргазм постепенно отступил, дыхание приходило в норму, но накрывшее его с головой счастье будто вся сильнее разрасталось в груди.       — Сейчас ведь далеко за полночь, — произнес он.              — Ну… Да, наверное, — ответил Рон, продолжая громко мурчать и зацеловывать шею любимого, сейчас было так хорошо, что совсем не хотелось шевелится.       Блейз поднял голову и встретился с ним взглядом.       — Знаешь, что это значит? — ярко улыбаясь спросил он.       — Что? — растерянно моргнул Рональд.       — Что мы завтра поженимся, Солнышко! — радостно закричал Блейз и бросился зацеловывать своего омегу. — Поженимся! Поженимся! — счастливо приговаривал он, осыпая поцелуями любимое лицо.       Рон задорно засмеялся и начал падать в сторону, Блейз тут же навалился сверху, вдавливая его собой в диван, и продолжил осыпать поцелуями.       — Мы ведь правда завтра поженимся? — вдруг как-то неуверенно спросил Рон, будто сам до конца не мог поверить, что это действительно случится.       Услышав это, Блейз слегка приподнялся на локтях и взглянул в синие глаза.       — Скорее ад замерзнет, чем я позволю хоть чему-нибудь помешать нашей свадьбе, Солнышко, — серьезно произнес он, а затем втянул любимого в новый поцелуй.