С понедельника по воскресенье

Несколько дней назад

      — Давно не виделись, Хэйдзо.              Тихий тон голоса, раздавшегося со стороны подошедшей фигуры, вынуждает Хэйдзо неохотно, впервые за пару часов нахождения здесь, на старом пирсе, отвлечься и обернуться к человеку, что осмелился нарушить его одиночество.              — Привет, Овада.              На самом деле ещё до того, как полицейский забрался сюда, Хэйдзо знал, кто именно направляется к нему — он догадался по звуку каблуков, которыми Овада ступал по трухлявым доскам, готовым в любой момент проломиться под тяжестью человеческого тела.              — У тебя что-то срочное? — с толикой равнодушия спрашивает Сиканоин, уведя взгляд обратно к морю, за которым наблюдал, наслаждаясь своим уединением после долгого рабочего дня. Сегодня он ездил в город по делам гостиницы и за всей этой суетой так устал, что даже не смог найти в себе силы сходить поужинать с семьёй. Вероятнее всего, Овада именно поэтому и пришёл за ним — выяснить, почему он не вернулся домой к ужину. Впрочем, это была не та причина, ради которой следователь бы пошёл искать пропавшего Хэйдзо. Возможно, у него была куда более значимая цель.              — Ты ведь и так знаешь, зачем я здесь, — коротко усмехается полицейский, подходя к краю пирса и равняясь с Хэйдзо. — Твои сёстры волнуются, когда ты пропадаешь на долгое время, — присаживаясь рядом с парнем, поясняет Овада и достаёт из кармана своей кожаной куртки пачку сигарет — его излюбленная привычка перед началом сложного разговора.       Интересно, догадывается ли сам Овада, что этим своим жестом он заранее предупреждает собеседника о «тяжести» предстоящего диалога? Или это просто была очередная деталь, которую Хэйдзо подмечал просто потому что… мог?              — Ты ведь не о моих сёстрах пришёл поговорить, — заявляет барабанщик, вновь коснувшись взглядом севшего рядом приятеля, — давай пропустим формальности и долгую подводку, которую ты репетировал, пока шёл сюда. Просто скажи, в чём дело.       Выговаривая всё это своему некогда близкому товарищу и коллеге, Сиканоин не чувствовал и толики вины за грубость или холодность произносимых им слов. Просто временами ему надоедало делать вид, что он не понимает сути происходящего или заинтересован хоть в чём-то, кроме правды и целей того, с кем говорит. Притворяться глупым человеком было куда сложнее, чем строить из себя умного.       — Ну ты и скотина, Сиканоин, — ухмыльнувшись, отзывается Овада, встречаясь с парнем взглядами, — а я думал, ты попроще стал с того времени, как уехал учиться.       — Размечтался, — хмыкает Хэйдзо, откинув голову чуть назад, чтобы поднять взгляд к красивому ночном небу, усыпанному мириадами звёзд. — Всё как и прежде. Ничего нового.              Проследив за парнем, полицейский также, будто по инерции, запрокидывает голову, дабы взглянуть наверх — туда, куда прямо сейчас устремляет свой взор Хэйдзо. Внимательно и так сосредоточенно, словно в попытке найти что-то особенное в бесконечном тёмном полотне.              — Ладно, будь по-твоему, — соглашается Овада, опуская голову, чтобы достать сигарету из пачки и наскоро подпалить её, — я действительно хотел поговорить с тобой о кое-чём важном.       — Спросишь у меня про Аки? — заранее предупреждая вопрос, уточняет Сиканоин, не сводя взгляда с красивого небосвода.       — Слушай, ты меня уже бесишь, — без тени агрессии посмеивается Овада, делая первую глубокую затяжку, — просто дай мне начать разговор. Почему с тобой всегда так сложно?

«Почему с тобой всегда так сложно, Хэйдзо?»

      — Ладно, — пожав плечами, соглашается музыкант, на мгновение прикрывая глаза, словно желая дать себе перерыв от пристального созерцания звёзд.              Впрочем, он и без того знал, зачем Овада искал его.              Для одного весьма неприятного разговора касаемо истинных причин возвращения Хэйдзо в родной город.              За всей этой историей про «болезнь Наны» и «необходимость вернуться, чтобы помочь с гостиницей» крылось нечто более существенное. Отец бы не стал так просто звать Хэйдзо обратно, в родной город, в котором никто, кроме семьи, не желал его видеть. И, возможно, Овада прямо сейчас намеревался поведать об этом. Так Хэйдзо думал.              — Прости, мы как-то по-дурацки начали, — спустя некоторую паузу вздыхает Овада, чуть сильнее сдавив пальцами сигарету, которую он прижимает к губам, пока делает затяжку. Хэйдзо с лёгкостью подмечает каждое его действие, вызванное заметным волнением из-за предстоящего разговора. Если бы Сиканоин мог — он бы облегчил приятелю задачу и начал бы диалог первым, но… это снова всё усложнит, да?              — Ты прав, — начинает Овада, — с тобой ходить вокруг да около не имеет смысла, поэтому расскажу как есть, — он вновь переводит к Хэйдзо взгляд, наполненный тревогой…              — Твой отец попросил тебя вернуться в город не просто так.              Ожидаемо.       — Нам нужна твоя помощь, — продолжает Овада, голос которого на мгновение становится настолько серьёзным, что это заставляет барабанщика окончательно опустить голову, дабы взглянуть на товарища:       — Моя помощь?       — Да, — коротко кивает мужчина, опустив глаза, словно стыдясь того, что он намеревается сказать, — в городе снова начали пропадать люди, Хэйдзо.              Что…?              — Как ты там сказал: «ничего не изменилось», да? — нервно усмехается следователь, проведя ладонью по своим волосам. — В городе происходит что-то странное. Молодые парни в возрасте восемнадцати лет постоянно пропадают. Они просто исчезают, будто их никогда и не было.       Прямо как…       — Прямо как Рикуто два года назад.              Услышав имя своего лучшего друга, пропавшего без вести после той самой злополучной ночи, когда Хэйдзо признался ему в своих чувствах, Сиканоин замирает, слегка округлив глаза — в неверии того, о чём именно прямо сейчас говорит Овада.              — За последние пару месяцев пропало шесть молодых людей. Мы даже не успеваем полноценно формировать дела, не говоря уже о расследовании.       — Почему ты решил сказать мне об этом только сейчас? — заметно мрачнея, уточняет Хэйдзо. — Я уже неделю как вернулся в город.       — Потому что у меня не было доказательств моей теории, — серьёзным тоном отвечает следователь, не сводя с бывшего коллеги пристального взгляда. — Когда два года назад ты уехал, я был уверен, что всё закончилось. Рикуто пропал, тебя не успели обвинить в его убийстве — и дело закрылось. По крайней мере, я так думал…              Вспомнив о том, что именно Овада после пропажи Рикуто посоветовал Хэйдзо как можно скорее уехать из города, пока не началось расследование в отношении него, Сиканоин едва заметно прикусывает губы. Отчасти он был благодарен другу за помощь тогда, ведь если бы не Овада… вероятнее всего, Сиканоин-младший прямо сейчас сидел бы в тюрьме. В ту пору в полиции отчего-то творился сущий бардак: один из детективов был совершенно точно уверен, что к пропаже Рикуто причастен именно Хэйдзо, и, даже не имея доказательств, он намерен был отправить парня под суд.       Именно поэтому Овада, работающий в полицейском участке и имевший некоторые сведения, начал торопить Хэйдзо уехать, советуя ему поступить в университет, как тот того и хотел.       — …пока тебя не было, эти два года действительно не происходило ничего странного, но пару месяцев назад, как я и сказал, начали пропадать люди. Первое время я пытался решить это дело своими силами, однако в один вечер, когда я находился в доме одного из пропавших парней, я нашёл среди его вещей странную записку — со временем встречи и… твоим номером телефона.              Что…?              — И я сразу же вспомнил дело Рикуто. Ситуация с ним происходила один в один.              В тот день, после пропажи Рикуто, полиция заявилась к нему домой и нашла среди его вещей маленькую, смятую записку. С датой и временем встречи с Хэйдзо — на той самой смотровой площадке, на которой Сиканоин и признался лучшему другу в любви. Следствие считало, что именно эта «улика» могла послужить доказательством вины Хэйдзо, но поверить в это не мог никто. Никто, кроме парочки полицейских и матери самого Рикуто.              — Человек, который подбросил эту записку одному из пропавших парней, явно что-то знает о том деле, — продолжает пояснять Овада. — И так как всплыло упоминание твоего имени, я хотел сначала позвонить тебе, но, когда мы с Наной узнали, что тебя отчисляют, твой отец предложил и вовсе вернуть тебя сюда.              Значит, предлог о помощи Нане в гостинице и в самом деле был фальшивым…              — Прости, что пришлось обмануть тебя. Зная, как сильно ты ненавидишь этот город, ты бы ни за что не согласился приехать и…       — Ты правда думаешь, что я стану помогать вам? — перебивая следователя, резко вставляет своё слово Хэйдзо, наклоняясь чуть вперёд, чтобы приподняться и встать. — Я не стану больше работать с полицией, Овада. Я уже говорил тебе.              В прошлый раз, когда Хэйдзо сотрудничал с полицией — это плохо кончилось.              — Я знаю, — вставая следом за другом, произносит мужчина, — но разве тебе совсем не хочется попробовать выяснить, что произошло два года назад? Ради Рикуто и…       — Нет, — наотрез отказывается Сиканоин, отворачиваясь от полицейского, — я не смогу тебе ничем помочь, прости.       

«Когда дело касается любимого человека, ты становишься тупым…»

             — Значит, это правда? — ступая ближе к парню, проговаривает вдруг Овада.              Что…?              — То, что сказал Аки в день, когда ты уезжал из города. Про то, что ты не можешь заниматься расследованием дела Рикуто из-за…       — Хватит, — резко мотнув головой, одёргивает полицейского Хэйдзо, — это тебя не касается. Это вообще никого не касается больше, понятно? Оставь меня, Овада. Не пытайся втянуть меня в то, от чего я бежал. Ты ведь прекрасно понимаешь…       — Хэйдзо, тебе нечего бояться. У полиции нет доказательств твоей вины, а тот следователь, что хотел посадить тебя, переехал в другой город…       — Не в этом дело, — повысив голос, срывается Хэйдзо, — я не смогу тебе помочь! Даже если… если очень захочу.              Его голос на мгновение вздрагивает, наконец-то обличая следователю истинную проблему — причину, почему именно Хэйдзо отказывается помогать.              — Когда дело касается Рикуто, я становлюсь бесполезным, — нервно усмехнувшись, признаётся Сиканоин, — Аки был прав. Мои мозги превращаются в кисель, стоит только мне подумать о нём…              Что Рикуто, что Горо — история повторяется раз за разом…              — Хэйдзо…       — Прости, — перебивает Оваду Сиканоин и, убрав руки в карманы ветровки, направляется в сторону — подальше от бывшего коллеги, старого пирса и красивого звёздного неба.              — Я действительно ничем не смогу помочь.              

Настоящее время

30 декабря, 34 часа до Нового Года

             — Что?! Что значит Хэйдзо похитили?!              Резкий шквал вопросов из-за ворвавшегося, словно буря, известия оглушает почти каждого гостя, находящегося в холле гостиницы: атмосфера праздника, которая и без того едва держалась на добром слове, была окончательно уничтожена, а любой разговор или поток мыслей был прерван и сбит. Очередная выходка бывших друзей Хэйдзо не на шутку взволновала каждого, кто был хотя бы отчасти знаком с этой историей…              — Нана! Ты их видела?       — Что там произошло?!              Первыми к запыхавшейся, донельзя напуганной девушке подоспели Горо с Итэром, едва не столкнув мимо идущих или застывших на месте прохожих: либо откровенно не понимающих, какого чёрта творится в холле снятой ими на праздники гостиницы, либо растерянных и даже напуганных…              — Я возвращалась сюда вместе с Овадой на машине, — тяжело дыша, пытается объясниться Нана, пока вокруг неё собираются люди, — недалеко от леса мы заметили Хэйдзо, которого волокли к машине. Там был друг Аки, тот высокий парень… он тащил его прямо по земле, — голос девушки сильно дрожал, пока её всю буквально трясло.       — Они схватили его прямо у дороги? — возмущённо возникает Итэр. — Как такое вообще возможно?!       — Полиции вообще плевать, что происходит в вашем городе? — мрачным тоном интересуется Аято, складывая руки на груди.       — А где сейчас Овада, Нана? — уточняет у девушки Кадзуха, подходя к ней ближе.       — Он поехал за ними, — тихо всхлипывает девушка, проведя ладонью по глазам, чтобы смахнуть выступившие слёзы, — всё произошло так быстро, он попросил меня выйти из машины, а сам поехал за Хэйдзо.       — О чёрт…              — Нана!              В одно мгновение посреди разговора и всей той суеты, что начала твориться в зале, в помещении раздаётся звонкий девичий голос, кличащий Нану. Обернувшись к дверям, выходящим в коридор — в сторону того, кто теперь спешил к ним, парни и все присутствующие узнают в зовущей девушке младшую сестру Хэйдзо — Сайко.              — Мне позвонил отец, — громким голосом сообщает она, почти бегом направляясь к ребятам и остальным, — он сказал, что Овада поехал за Хэйдзо и…       — Да, друзья Аки его схватили прямо у дороги, — договаривает за неё Горо.       — Может, нам стоит пойти за ним? И помочь? — внезапно предлагает Тома, озвучивая мысль, которая буквально висела в воздухе и успела посетить каждого из присутствующих.       — Это не самая разумная идея, Тома, — таким же мрачным тоном отзывается Аято, — возможно, туда уже вызван наряд полиции, а мы будем только мешать.       — А если нет? — предполагает Итэр. — Тома прав, я бы тоже пошёл.       — Итэр… — хмурится Сяо, обративший к парню недовольный взгляд.       — У нас свои личные счёты с этими ебланами, — хмыкает Скарамучча, припоминая тот случай, когда друзья Аки пытались угрожать ему, Итэру и Горо, встретив их в лесу.       — Скара прав, — подхватывает Горо, — они заебали уже страшить весь город и трогать Хэйдзо, я хочу лично навалять каждому из них…       — Понимаю и даже разделяю ваше рвение, но я всё ещё думаю, что это очень опасно, — покачивая головой, высказывается Аято, — а если эти ребята вооружены?       — А ты что? Предлагаешь сидеть и ждать? — резко обернувшись к Камисато, вопрошает Горо. — Или тебе плевать, что эти придурки уже пытались убить Хэйдзо?!       — Горо, полегче… — пытается успокоить его Кадзуха, как и все, предчувствуя, что юноша начинает сердиться. Его можно было понять: он волновался за Хэйдзо больше, чем кто-либо другой, оттого и готов был сорваться бежать за ним, чтобы помочь, но…              — В словах Аято есть смысл, эти люди могут быть очень опасны…       — Мне тоже не нравится эта затея, — произносит Сяо, качнув головой. — Наше присутствие может только усугубить ситуацию…       — Мне всё равно! — громко, почти срывая голос, выпаливает Горо, с силой сжимая свои ладони в кулаках. — Я пойду туда, даже если буду один!              Он почти выкрикивает это, в то же мгновение зажмурив глаза, будто пытаясь сдержать внезапно подступившие слёзы — не от горечи или жалости, а, вероятно, от чувства несправедливости. От мысли, что люди из прошлого Хэйдзо никак не оставят его в покое, и ничего существенного его друзья сделать не могут…              — Успокойся, парень.              За бурей эмоций и продолжающейся в холле суетой ребята и не заметили, как к крыльцу гостиницы подошла отчасти знакомая мужская фигура…              — Пап…?              Это был Сиканоин Шоичи — отец Хэйдзо.              — Успокойтесь. Все вы, — оглядев ребят и всех присутствующих, невозмутимым тоном просит мужчина, — Хэйдзо сделал это намеренно, — замечая недоумение в лицах парней, поясняет Шоичи, — последние пару дней они с Овадой занимались расследованием, и попасться в руки Аки было заранее спланировано.       — Что…? — не веря словам отца Хэйдзо, Горо поднимает на него удивлённый, распахнутый взгляд. — Но зачем? Он что… совсем идиот?       — Нет, — качнув головой и внезапно улыбнувшись, отвечает мужчина, — он гений. И он согласился помочь навести порядок в этом городе.       — Согласился помочь…? — спрашивает кто-то из ребят, явно не понимая, о чём толкует отец Хэйдзо.       — Поэтому я настоятельно рекомендую вам остаться здесь и дождаться, пока Хэйдзо вернётся, — равнодушным тоном произносит рыбак, — с ним полиция и представители спецслужб. Они разберутся.       — Но… — в то же мгновение возникает Горо, на что Шоичи лишь качает головой:       — Ты должен доверять ему, Горо, — пристально, не сводя взгляда с парня, просит его Шоичи, вместе с тем игнорируя недоумённые взгляды остальных людей… — Я, например, верю, что он справится. И что он найдёт ответ на вопрос.       — Вопрос…? — чуть хмурится юноша, пока наконец до него не добирается осознание. То, что он слышал тогда, в разговоре Хэйдзо с его отцом…              — Куда пропадают ни в чём не повинные люди.              

30 декабря

31 час до Нового Года

      Застывший во рту металлический привкус крови и пылающие огнём ссадины, словно язвы, растёкшиеся по всему телу — были для Хэйдзо всего лишь пунктами маленького, плохо отработанного сценария.              — Блять…              Придумать грандиозный план за пару дней, да ещё и в преддверии Нового года, казалось Хэйдзо и его коллегам из полиции абсолютным безумием, главные роли которого исполняли такие же сумасшедшие ублюдки — под стать всей этой истории.       Но выбора у них не было: ни Хэйдзо, ни Овада, ни помощники следствия — никто из них не мог допустить ещё одного вероятного убийства.              Несмотря на то, что по прибытии в родной город, ещё несколько дней назад, Сиканоин наотрез отказывался приближаться к расследованию, слова отца, слова Горо и происходящее здесь, в этом проклятом месте, наконец подвели его к решению — раз и навсегда закрыть эту брешь и найти виновного в смерти Рикуто.              То, что он был мёртв, Хэйдзо понял ещё очень давно, буквально сразу после того, как друг пропал. Просто все эти годы Сиканоин никак не хотел мириться с его смертью, и где-то глубоко внутри, пока Хэйдзо не притрагивался к расследованию его дела, в нём теплилась надежда…              Но теперь, спустя почти два дня, проведённых в участке, за которые Хэйдзо успел изучить материалы расследования, он пришёл к окончательному выводу: Рикуто, как и все, кто пропал за последние пару месяцев — мертвы.              Это была целая серия убийств, связанная одним очень простым, даже в некоторой степени банальным мотивом: сумасшествие. Если бы только Сиканоин взялся за это дело чуть раньше, вероятно, жертв тех людей, которые недавно пропали, можно было избежать. Но у Хэйдзо сейчас не было ни времени, ни сил, чтобы думать об этом и корить себя. Его задачей было выйти на того человека, который всё это затеял.              И, к большому сожалению, Араши, он же Сиканоин Хэйдзо, догадывался… кто именно это был.              Пока Овада и его коллеги занимались расследованием дела о пропавших молодых людях, они подметили одну очень странную деталь — каждый из эпизодов происходил в «особенные» дни: фестивали, государственные праздники и важные исторические события. Одним словом, это были дни, когда над их маленьким городком запускали фейерверк.              Именно эта деталь, которую остальные полицейские не приметили по ряду объективных причин, и стала для Хэйдзо главным открытием. В отличие от остальных следователей, Сиканоин не просто знал об особом значении фейерверка в этом городе, для него это был символ его прошлого — того, чего он тщетно избегал, боясь притрагиваться к правде.       О которой кто-то настойчиво желал ему напомнить.              Та записка, которую этот кто-то подкинул последней жертве с именем и номером телефона Хэйдзо — была лишь доказательством этой теории. Кто-то очень сильно хотел вернуть Хэйдзо обратно в город, кто-то намеренно устроил всё это, чтобы заставить его оказаться здесь…              И вот он здесь, почти в руках человека, к которому вели дороги.              — Здравствуй, Араши.        После прибытия сюда, в это совершенно незнакомое, похожее на заброшенный ангар место, Хэйдзо на протяжении пары часов жестоко избивали, привязав его к стулу. Сиканоин не упускал возможности пошутить на эту тему, назвав способ его «удерживания» до смешного наивным, за что, впрочем, получил по лицу ещё больше.              Ублюдков, которые его избивали, ужасно злило поведение Хэйдзо, но он ничего не мог поделать с этим — с одной стороны, ему было невероятно интересно выяснить, насколько далеко смогут они зайти, учитывая, что их главному — тому, ради которого Сиканоин и прибыл сюда, он нужен был живым.              — Выглядишь ты не очень, Араши…       — Твои дружки постарались.              И вот теперь, сидя привязанным и склонив голову чуть вниз — от тяжести и боли, которая со временем начала казаться привычной, Хэйдзо встречает перед собой человека, до которого всё это время, пока терпел побои, он намеревался добраться…              Аки.              Этот высокомерный, безумный ублюдок, который прямо сейчас, пересекая площадь ангара, направлялся к Хэйдзо, собираясь предстать перед ним. Ни его друзей, ни его старшего брата, который часом ранее избивал Араши — никого, кроме Аки, больше не было. Только он и его надменная расслабленная ухмылка, с которой он осматривал привязанного к стулу парня.              — Мои ребята сказали, что ты начал расследование? Как мило, — делая несколько шагов прямиком к Хэйдзо, Аки касается взглядом его руки, на которой виднелся кровоподтёк из-за падения. Один из ублюдков так сильно врезал ему, что Хэйдзо упал на землю, ударившись плечом.              — И зачем тебе это? Разве ты не говорил, что не хочешь ввязываться в дела полиции? — приближаясь к своему бывшему другу, спрашивает Аки, на что Сиканоин лишь молча поднимает к его лицу взгляд, не собираясь давать никаких ответов.              На самом деле задачей Хэйдзо по плану, который они с Овадой наспех придумали, было вытащить из Аки всю правду касаемо Рикуто и тех, кто пропал следом. Поэтому единственное, что барабанщику оставалось — это просто терпеть и ждать.               Аки обязательно выдаст себя сам.       — Не хочешь говорить со мной? Ладно, — улыбаясь, соглашается парень, рукой касаясь головы Хэйдзо, чтобы запустить в его волосы ладонь и крепко её сжать, — раз уж мы теперь здесь одни…              Да, одни. Как же.              — …мы можем поговорить начистоту, Араши.              Тупой идиот. Он даже не подозревал, что они находятся здесь далеко не одни.       Просто все ждут момента. Одного особенного момента.              — Если честно, я очень удивлён, — начинает Аки, не сводя с лица ехидной улыбки, — когда ты уехал два года назад, я думал, ты никогда уже не вернёшься. И мне было так скучно без тебя…              Он говорит это так, словно переживал некую обиду, которая то и дело проскальзывала в его голосе…              — Из-за малыша Рикуто ты не хотел возвращаться и браться за расследование. Как я тогда сказал? «Когда дело касается Рикуто, ты становишься тупым»? — горько усмехаясь, продолжает Аки. — А ведь это было всего лишь началом нашей маленькой игры, Араши…              Слушая этого сумасшедшего, Хэйдзо в ответ лишь хмыкает, замечая, как его реакция начинает ещё сильнее раздражать парня. Тот факт, что Сиканоин молчал, никак не реагируя ни на имя Рикуто, ни на упоминание некой «игры»…вероятно очень сильно злил его.              — Блять, почему ты такой спокойный?! — вдруг возмущается ублюдок, отвешивая Хэйдзо слабую пощёчину. — Думаешь, я не знаю, что ты пытаешься сделать, Араши?!              Нет, Аки даже близко не ведал, что происходит. Он был уверен, что поймал Хэйдзо, но на самом деле…       — Думаешь, я не знаю, зачем ты вернулся, милый? — ещё сильнее сжав волосы Хэйдзо, Аки тянет его голову на себя, тем самым заставив парня приподняться. — Тебе ведь понравилось играть со мной? Скажи, что понравилось, Хэйдзо! Скажи, что тебе понравилось!       Тон его голоса, окрашенный оттенком безумия, будто сам дьявол пытался вытрясти из Хэйдзо хоть слово, теперь не на шутку начал пугать музыканта: он вовсе не боялся Аки, он ведь намеренно поддался ему, чтобы оказаться здесь, и даже теперь, оставаясь избитым и привязанным, Хэйдзо не переставал думать о своей цели, но…       — Я скучал по твоему сердитому взгляду, Сиканоин.       Помешательство — то, что звучало в голосе Аки, то, что отображалось в его бездонных голубых глазах, то, что никоим образом невозможно было просчитать наперёд — вот что действительно было опасным.       — Я хотел бы так много рассказать тебе о том, как прошли эти два года, пока ты учился и игрался в игрушки. Музыкальная группа? Серьёзно? Ты никогда не умел выбирать себе окружение, друг мой.       Пока Аки выговаривал весь этот бред, упоминая «ANEMO», Сиканоин, не сводя пристального взгляда со своего бывшего товарища, ни на секунду не менялся в лице. Вполне очевидно, что Аки пытался просто нащупать его больное место — причину, которая выбьет Хэйдзо из колеи.       — Но теперь это не имеет значения, — приближаясь, договаривает Аки, ладонью касаясь синяка на щеке своего некогда близкого друга — того, с кем провёл почти всю свою юность; того, кто вызывал в нём наибольший интерес, — потому что теперь… ты здесь, — шепчет парень, едко улыбаясь прямо в чужие губы. Для любого другого человека это могло быть чем-то отвратительным, чем-то, что вызвало бы отторжение или гнев — но не для Хэйдзо, которому было абсолютно всё равно. Аки не делал ничего, что могло сбить его с толку. Пока что.       — Ты очень смелый, Хэйдзо, — продолжает Аки, садясь на колени к музыканту и заводя руки ему за спину, — так подставиться ради того, чтобы оказаться здесь… — он шепчет слова очень медленно, делая из себя какого-то свихнувшегося идиота, роль которого ему очень подходит, но…       — Но ты молодец, ты почти добрался до правды… — признаётся наконец-то парень, проводя ладонями по шее Хэйдзо в слегка настораживающем барабанщика жесте. Вряд ли Аки хватит смелости убить его — даже та история, когда его дружки выбросили Хэйдзо в море… была всего лишь представлением. Этому безумцу Сиканоин действительно нужен был живой.       — Мне нравится загадывать тебе загадки, ты всегда так умело их решаешь. Это восхищает, — ещё шире улыбаясь, Аки заводит руку к затылку Хэйдзо, слегка оттягивая его голову назад. — Ты очень порадовал меня, Араши, поэтому я позволю тебе узнать чуточку больше.       Хэйдзо прекрасно понимал, что именно Аки пытается сделать. Он и в самом деле намеревается подвести разговор к правде, за которой Сиканоин гнался последние несколько дней…

«Куда пропадают ни в чём не повинные люди?»

      — Знаешь, почему ты здесь, милый? — шепчет парень, опускаясь губами к шее своего бывшего товарища…       Сумасшедший идиот… какого чёрта он делает?       — Потому что… я этого захотел. Ты здесь, чтобы помочь полиции, с которой ты всегда работал, даже когда мы были близки. Ты здесь, чтобы найти ответ на вопрос: кто же этот человек, из-за которого пропадают люди? Неужели это и в самом деле Аки? Не может быть, чтобы он был так жесток…       Слушая всё это, Хэйдзо едва держался, чтобы не врезать придурку коленом прямо в живот — наверняка Аки и это предусмотрел и теперь всеми силами старался спровоцировать его на драку, на побег или хоть что-нибудь, что могло бы показаться интересным.       Только вот…       — Ты вернулся, чтобы найти Рикуто, — целуя Хэйдзо в изгиб шеи, шепчет парень, — как жаль, что он уже никогда не вернётся.       Сволочь…       — Как и все те, кого я утопил в море…       Услышав это, Сиканоин едва заметно сжимает губы, держась из последних сил, чтобы не позволить эмоциям взять верх, чтобы не дать Аки подловить себя. Он мог врать, мог обманывать его намеренно, зная, что стоит только ему упомянуть имя Рикуто, и Хэйдзо перестанет адекватно соображать, но…       — Ты придурок, Аки, — спокойным, совершенно невозмутимым тоном произносит Сиканоин, заставляя своего бывшего товарища замереть и, приподнявшись, взглянуть на него, слегка нахмурив брови.       — Какие планы? Какие загадки? Я здесь, потому что меня отчислили из универа, идиот.              Промелькнувшая в голубых, светлых глазах парня тень недоумения, сменившаяся в то же мгновение разочарованием, наконец-то даёт Хэйдзо основание полагать о правильности принятых им решений.              — Всё это время я не играл с тобой ни в какие игры, — лукавит Сиканоин, зная, насколько сильно его слова прямо сейчас ранят бывшего друга. — Что в прошлом, что сейчас… я здесь не из-за твоих дурацких загадок.              С самого начала, с того времени, когда Хэйдзо вступил в банду Аки и его друзей, он преследовал одну-единственную цель:              — Я тут ради Рикуто.       — Ты лжёшь, — понимая, что Хэйдзо обманывает его, Аки начинает нервно посмеиваться, словно боясь признать слова своего бывшего товарища правдой. — Ты не можешь быть настолько глуп. Я не верю, что ты не понимал моих намёков…              Хэйдзо прекрасно их понимал.              — Рикуто был ошибкой, мешающей мне быть рядом с тобой, — выпаливает Аки, сжимая плечи Хэйдзо, тем самым принося ему боль. — Все эти парни — я топил их в море ради тебя. Чтобы ты приехал сюда, чтобы вспомнил обо мне.              Боже, какое сумасшествие…              — И то, что ты попался сегодня, приехал сюда — разве не потому, что завтра Новый год?! Не потому, что я хотел утопить того парня, который притащился за тобой?!              Значит это правда… Он и правда намеревался убить Горо…              — Я планировал всё это ради тебя, Араши! Я хотел, чтобы ты нашёл меня! Я думал, ты разгадал мои планы, мои намерения: каждый раз, когда гремел фейерверк, я убивал парня, в имени которого была цифра…              Рикуто — означает цифру шесть, а Горо — означает цифру пять…              — Я делал это, чтобы вернуть тебя, — признаётся Аки, — я простил тебя за предательство, за то, что ты сдавал нас полиции…              Когда Хэйдзо был главарём банды, он работал с полицией. Он мешал своим же ребятам проворачивать дела, связанные с убийствами и причинением вреда, позволяя заниматься лишь воровством и контрабандой.              Когда Рикуто захотел вступить в эту банду, Хэйдзо пошёл следом. Он не хотел допускать, чтобы его лучший друг испачкал руки в крови, и, умелыми манипуляциями заняв место главаря, Сиканоин начал действовать на опережение: он обманывал Аки и его друзей, сливая информацию об их делах Оваде, который работал в участке.       Благодаря Хэйдзо, банда не ввязывалась в дела, касающиеся убийств. Он позволял этим ублюдкам лишь воровать и грабить, что и стало причиной недовольства некоторых из его «друзей».       Вероятно, именно тогда Аки и решился убить Рикуто? Чтобы отомстить Хэйдзо? Но зачем? Из-за ревности?              Хэйдзо проследил абсолютно всю последовательность этих событий, ему стали понятны мотивы и все детали, кроме одной…              — Зачем ты убил его, Аки?              Зачем ты начал всё это? Всю эту жестокую, жуткую игру с фейерверками и цифрами…              — Ха… — улыбается внезапно парень, опуская голову, а затем, резко поднимаясь, начинает вдруг громко, протяжно смеяться, — тебе не понравится ответ, — сквозь истерику проговаривает Аки, — это была случайность.              Что…?              — Я ударил его, мальчишка упал и разбил себе голову, — с довольной улыбкой на лице разводит руки парень, — а потом я, прямо как его отца, выкинул в море. Вот и всё. Бесполезная смерть.              Рикуто… погиб по случайности? Как и его отец когда-то, его тело выбросили в море?              — Знаешь, меня правда очень веселил тот факт, что ты отказался расследовать его убийство. Если бы ты хотел, ты бы давно нашёл ответ, — отходя чуть в сторону, произносит Аки, поворачиваясь к Хэйдзо лицом. — Но ты наделал так много ошибок, Араши…              Сейчас.              — Прямо как ты, Коидзуми, — поднимая взгляд к своему бывшему другу, улыбается Хэйдзо, замечая, как лицо Аки внезапно мрачнеет. Он ненавидел, когда к нему обращались по фамилии, но сейчас…              — Стоять! Руки за голову!              …под топот входящих в ангар полицейских во главе с Овадой, который наставляет на Аки пистолет…              — Коидзуми Акито, вы подозреваетесь в непреднамеренном причинении вреда и серии убийств. Поднимите руки и опуститесь на землю.              …его фамилия была сигналом — началом к действию, к захвату полицейскими, которых было достаточно, чтобы оцепить весь периметр.              И которых Аки, как полный идиот даже не заметил.              — Когда дело касается меня, Аки, ты становишься таким тупым, — улыбаясь, проговаривает Хэйдзо, наблюдая за ужасом на чужом лице, который парень отображал, даже не пытаясь сопротивляться.              Он явно был сбит с толку, каким таким образом он допустил всё это, будучи настолько гениальным?              — Эй, Аки… — обращается к нему Хэйдзо, пока один из полицейских, подошедших к нему, начинает разрезать верёвку на его руках, — получается… — продолжается он, пока встаёт и направляется прямо к своему бывшему другу, которого в тот же момент удерживают двое, заключая его руки в наручники.              И стоит только Хэйдзо подойти ближе и наклониться к другу, чтобы прошептать…              — …я выиграл?              …как на лице пускай и повязанного, готового встать перед законом парня…              Расплывается счастливая улыбка.              Он в самом деле был рад, что Хэйдзо смог обыграть его.              

Примерно два года назад

«Почему ты всегда такой, Хэйдзо…?»

      Несясь между деревьев, сквозь душащие слёзы и горечь отчаяния, Рикуто спешил как можно скорее пересечь участок леса, расположенный у подножия горы, дабы добраться до площади — до сестёр Хэйдзо, которым он обязан был что-то сказать…              Он бежал так быстро, что пару раз спотыкался, едва ли не падая лицом прямо в землю. Он не хотел думать об остатке времени или собственных силах, он попросту не мог выдержать тяжести мыслей, что роились в его голове.              Хэйдзо…              Он и в самом деле это сделал.       

«Я… влюблён в тебя…»

      Он признался ему.              Каким бы Рикуто с виду ни был наивным парнем, он не был настолько слеп, чтобы не видеть и не догадываться об этом. Он давно уже подозревал, что Хэйдзо, его лучший друг, позволяя себе разного рода шутки, действительно испытывал к нему нечто похожее. И внезапно для самого себя Рикуто открыл, что… не был против его всего этого.              Хэйдзо — удивительный человек. Невероятно умный и смышлёный, у него красивое лицо и приятный голос, а самое главное — он всегда поступал по совести. Пускай он умеет ловко обманывать и притворяться полнейшим дураком, он всегда был честен перед собой и действовал, исходя только из самых благородных помыслов.              Рикуто знал, что Хэйдзо вступил в банду Аки только ради него. Чтобы защищать его и оберегать от дурного влияния этих людей, от которых Рикуто нужно было только одно — деньги.              Работая в банде Аки и его друзей, Рикуто зарабатывал достаточно, чтобы помогать своей матери. Лишившись отца, единственного кормильца в семье, Рикуто взял эту ношу на себя. И, будучи ещё совсем юным парнем, он отправился в море — единственное, что могло принести хоть какой-то доход.              Рыбаки имели особый статус в этом городе: благодаря им он процветал, привлекая всё больше новых туристов. Морепродукты и рыбная инфраструктура были действительно важной торговой отраслью, но… это было далеко не всё, чем на самом деле занимались местные предприятия.              Контрабанда, запрещённая ловля редкой рыбы и продажа субпродуктов на чёрном рынке — вот на чём действительно держался доход маленького портового городка.              Этим заведовал глава семьи Коидзуми — отец Аки и его брата Кадзи. Они вместе с отцом и его влиятельными друзьями, один из которых был главным комиссаром полиции, и промышляли контрабандой. Они зарабатывали огромные деньги, пуская их на городской бюджет.              Не все рыбаки были согласны с такой политикой, и от тех, кто возникал или был против — они просто избавлялись.              Рикуто подозревал, что его отец и стал одним из таких неугодных.              Но как бы сильно совесть ни мучила его, он не мог пойти против объективного положения дел: пускай семья Коидзуми проворачивает незаконные дела, их бизнес помогает городу. Именно поэтому Рикуто и решился вступить в банду Аки в надежде изнутри, добравшись до семьи Коидзуми, если не остановить их, то хотя бы переиначить их методы. Рикуто хотел занять место Аки, он намеревался сколько угодно работать, дабы достичь своей цели и помочь любимому городу, чего когда-то давно желал его отец.              Рикуто не нужна была правда или месть. Он не знал наверняка, кто убил его отца, и оттого и не рисковал выяснять, переходя дорогу семье Коидзуми. Но теперь…              Возможно, его планам невозможно было сбыться.              Во всей этой истории Рикуто всегда мешал и помогал одновременно один человек. Тот, кто пошёл за ним в банду Аки, тот, кто хотел остановить его и вместе с тем… уничтожить.              Его лучший друг — Сиканоин Хэйдзо.              Аки всегда с особым вниманием относился к нему. Он любил его как друга и восхищался его умом. Он постоянно загадывал ему загадки, оставляя подсказки, чтобы Хэйдзо решал их и находил конечный пункт, где его ждала какая-то награда.              Рикуто никогда особо не противился этому. Он был рад, что Хэйдзо и Аки дружили, но… в последнее время Коидзуми начал выдумывать всё более изощрённые способы запутать Хэйдзо. Он хотел придумать загадку, которую тот не сможет решить.              И тогда Аки обратился за помощью к Рикуто. Пару дней назад он сообщил, что он со своим братом хочет выкрасть Юмико — среднюю из сестёр Сиканоин. Она была настоящей красавицей, и Кадзи всегда мечтал познакомиться с ней, но та отказывала ему по ряду разных причин.       Рикуто, конечно же, возразил, сказав, что эта идея ужасна и что нельзя поступать подобным образом с людьми, на что Аки пригрозил ему.       

«Ты ведь не хочешь остаться сиротой, правда, Рикуто?»

      Поняв, что эти ублюдки хотят навредить его матери, Рикуто согласился. Он был хорошим другом для сестёр Сиканоин, и те доверяли ему, как родному брату. Именно поэтому Аки и попросил его, в сегодняшнюю ночь, отправиться на фестиваль и под любым предлогом привести Юмико к берегу.              И вот теперь…              Рикуто бежал на фестиваль, чтобы успеть к сёстрам Хэйдзо, чтобы предупредить их об Аки и Кадзи, которые намереваются сделать нечто ужасное. Он должен был успеть сказать им, что Хэйдзо и все остальные в опасности.              Он не мог поступить так со своим лучшим другом. С человеком, который только что признался ему в любви…              И поэтому, поэтому…              — Кто это тут у нас…?              В одно мгновение, стоило только Рикуто выбежать из леса и остановиться на пару секунд, чтобы передохнуть, его внезапно прошибает холодным потом…       Он поднимает голову и видит перед собой того, кого боялся встретить больше всего: Аки и его брата Кадзи.              — Куда это ты так спешишь, Рикуто? — улыбаясь, спрашивает у него Аки, подходя ближе. — Мы договорились, что ты придёшь позже.              Возможно, Рикуто ошибался, возможно, он был неправ, поступая из раза в раз необдуманно и глупо, не так умно, как делает Хэйдзо, но…              — Нет…!              …он всегда желал следовать своей совести.              Именно поэтому, бросившись в сторону, рискнув сбежать от Аки и его брата в ту ночь и ввязаться в драку, он оказался на краю собственной смерти.              Может быть, кто-то осудил бы его за наивность или импульсивность, но… он остался честен перед человеком, которого любил в ответ.              

Настоящее время, 31 декабря

Спустя сутки после поимки Аки.

За десять минут до Нового года

      — Это просто пиздец.              Шаркая ногами по вытоптанной в траве дорожке, Горо шёл рядом с ребятами, направляясь куда-то к подножию горы, куда их прямо сейчас вела Сайко…              — Да уж, не думал я, что мы вот так будем отмечать свой Новый год, — вздыхает Итэр, плетясь где-то позади. Он, как и большинство присутствующих, был опечален происходящим бардаком накануне главного праздника в году: все эти разборки, следствия, банды и Хэйдзо, который сразу после поимки Аки сбежал куда-то на целые сутки…              Всё совсем не так представляли себе парни из «ANEMO», когда собирались приехать в этот «курортный» городок, в котором от курортного было, судя по всему, только название.              — Не бурчите. Хорошо, что Хэйдзо вообще жив остался, — успокаивает ребят Тома, идя следом за Сайко, которая шла впереди и спокойно напевала себе песенку под нос. В отличие от остальных, она была в более чем приподнятом настроении…              Наверное, она просто была рада, что наконец-то вся эта история с Аки и его дружками закончилась?              Вчера вечером, после того как Аки схватила полиция, Овада спустя несколько часов вернулся в гостиницу и рассказал обо всём ребятам. О том, что Аки признался в убийстве Рикуто, о том, что Хэйдзо подставился, чтобы вывести этого психопата из себя и добраться до правды.       Обо всём этом следователь ведал с большим облегчением, с принятием наконец-то финала этой истории, от которой не успело пострадать ещё больше людей.       Однако единственный, кому, вероятнее всего, было сложнее всего осознать произошедшее — это Хэйдзо. После того, как Аки и его друзей взяли под стражу, он исчез. Он сказал, что прогуляется, и ушёл куда-то в горы. И если бы не его сообщения, которые он иногда писал Оваде, на его поиски бы уже давно отравили целую группу полицейских.              Хотя на самом деле никакой угрозы не было. Хэйдзо всё это время сидел на одной из смотровых площадок… По крайней мере, именно так сказала Сайко, которая встретила его там сегодня утром.       — Не переживайте вы так, — заверяет сестра Хэйдзо, коротко улыбнувшись, — сейчас мы найдём Хэйдзо и вернёмся в гостиницу. Он не оставит вас на Новый год одних.       — Почему ты так в этом уверена? — обгоняя девушку, интересуется Итэр. — Овада ведь сказал, что Хэйдзо был очень расстроен после случившегося. Может, он просто хочет побыть один? Так бы он уже давно пришёл…              Отчасти его можно было понять. Возможно, весь его мир перевернулся, и теперь он размышлял над всем произошедшим…              — Неа, — беззаботно качнув головой, улыбается Сайко, — я думаю, он просто заранее решил прийти на площадку, чтобы посмотреть на фейерверк. Хоть и ненавидит их после той истории.              Что…?              Услышав это предположение, Горо вздрагивает и начинает замедляться. Он останавливается, поднимая голову к высокому склону, по которому витиеватой дорожкой вёл проход на самый верх — на смотровую площадку, куда Сайко уже однажды приводила ребят.              Именно отсюда было хорошо видно весь город, главную площадь, море и… фейерверк.              — В честь Нового года мы всегда запускаем фейерверки, — продолжая идти впереди, поясняет Сайко, за которой следуют почти все остальные, кроме… Горо. Обратив внимание, что парень внезапно остановился, Кадзуха оборачивается к нему, в то же мгновение заметив то, с каким сожалением во взгляде юноша всматривается в высоту склона…              — Стойте, — просит друзей Каэдэхара, на что те, повернувшись, в недоумении начинают переглядываться. Все до единого, даже сестра Хэйдзо.              — Горо, — Кадзуха делает шаг к парню, заставляя того чуть стыдливо опустить взгляд и поджать губы.              Он не понимал, что с ним происходит. Может быть, это было чувство сожаления или очередной жалости к себе за несделанные и несказанные вещи. А может…              — Иди к нему. Один. — уверенно предлагает Каэдэхара. — Давай. Сейчас самое время.              Горо поднимает к Кадзухе чуть обеспокоенный взгляд, который после переводит к своим друзьям, замечая на их лицах тени одобрения. Но ведь…              — Беги уже наконец, придурок, — повысив голос, словно требуя, просит его Скарамучча, на что Горо в ту же секунду коротко кивает и…              — Простите…              …срывается с места, бросаясь вперёд — прямо к дороге, ведущей наверх.              Он решительно пересекает расстояние до смотровой площадки, отчего-то вдруг начиная переживать, что не успеет.              Что не сможет сказать Хэйдзо то, ради чего приехал сюда. Ради чего переиначивал себя, вытесняя из себя всякие сомнения и дурацкую наивность, глупость, которая никак не позволяла ему принять одну простую истину.              Горо начал волноваться, что не успеет рассказать обо всём этом тому, кого любит, кого готов защитить, но, самое главное…              — Хэйдзо…!              …он желал изменить его отношение к некоторым вещам. К цифрам и фейерверкам.              — Горо…?              И вот, наконец встретив его на площадке сидящим у самого края, от которого он слегка отклоняется, изображая на лице откровенное недоумение, Горо спешит к нему, и под грохот первого, оглушившего всю округу залпа он выкрикивает громкое, заветное, то, что теперь не имеет смысла прятать от него и всего мира.              

— Я люблю тебя!