Ресторан "Карасуно"

Наверное, нет человека, ни разу в жизни не слышавшего такое выражение, как «реакция на стресс», после которого обычно перечисляются заветные «беги», «замри» и «бей». Было бы странно, если бы игроки делились на три эти реакции во время матчей. Хороший игрок всегда знает, когда надо бежать, даже если очень хочется в бой, может замереть и спрятаться, даже если инстинкты подсказывают сматываться побыстрее, и, конечно, может броситься на соперника, даже если страх сковывает все его тело. Так что, конечно, по матчу такое дело определить довольно сложно. Некома лгала насчет многих вещей, но они никогда не скрывали от Карасуно, что хотят их съесть. Некоторые вещи порой нельзя скрыть. Насчет чего Некома могла не лгать, но приукрашивать, так это на тему того, что по вкусу мяса игроки могут узнать что-то о человеке, которому оно принадлежало. Господи, конечно нет. Они могли отличить человечину от другого мяса, могли любить разный вкус, подачу, жесткость и прожарку, но разве поймешь по одному кусочку характер человека, которого ты ешь? Да, порой пары капель крови достаточно, чтобы почувствовать более сильное чувство в животе, чем обычно, но, чтобы испытать настоящий, глубокий и неконтролируемый голод, сначала надо узнать человека поближе. Еще поближе. Еще ближе. И тогда, когда происходит «дзинь», ты понимаешь – это оно. Следуя за запахом, ты пробираешься все глубже, осматриваясь, понимая, что чем дольше смотришь, тем больше хочешь есть. Любой факт о человеке, любая черта его характера – все это делает его только желаннее. Конечно, если «дзинь» вообще произошел. Какая разница, что тебе нравится больше? Может, ты главный фанат кошек-мышек, любишь наблюдать за тем, как человек день за днем загоняет сам себя в сложный лабиринт, а затем каким-то чудом раз за разом выпутывается из него. Может, ты больше любишь стоять чуть в стороне, изредка делая шаги ближе, пока человек рассматривает небо над своей головой, настолько погруженный в свои мысли, что не чувствует ножа, медленно впивающегося в его спину. А, может, ты не любишь всех этих сложных игр. Может, ты любишь хватать зубами сразу, ты любишь, когда человек отбивается и делает все возможное, чтобы не проиграть, но в итоге все равно остается ни с чем, несмотря на все предпринятые попытки. В общем, «беги», «замри» и «бей» – красивые слова, безусловно влияющие на вкус блюда, но если ты, скажем, первогодка – у тебя всегда есть время подумать. Посидеть на удобном диванчике ресторана, полистать меню, посмотреть на картинки, на состав, может, попробовать что-то и отказаться а, может, попросить добавки. Если же ты третьегодка, который общался с таким же третьегодкой столько лет, ты давно определился с выбором. Да, они знают об этом, относятся по-разному, но знают. Кто-то предпочитает об этом не думать, кто-то находит это даже романтичным, а кто-то смело принимает вызов. В любом случае, этими действиями они делают себя только вкуснее.

***

– Не получается перехватить их сигнал? – обернулся на программиста Суга. – Я даже примерно не близок… – неловко пробормотал Ямагучи. – Мне кажется, я… Переоценил себя. – Все в порядке, – мягко улыбнулся мужчина. – Мы сами не ждали, что они так ускорятся… Если не сможешь – продолжай пытаться потом! Это отличная идея! – Угу… – кивнул парень. Повернувшись к мониторам, связующий позволил себе перестать улыбаться и нервно постучать пальцами по столу, осматривая бегущие по экрану точки. Во время матчей с Некомой всегда было такое неприятное, тревожащее ощущение, будто за тобой наблюдают, даже если ты сто раз убедился, что рядом никого нет. Увы, Суга пока не научился отделываться от этого ощущения, поэтому то и дело мелко оглядывался, словно планировал найти скрытую камеру или просто Кенму, спрятавшегося у него под столом. Услышав сигнал от Нишинои, мужчина коснулся наушника и улыбнулся. – Милый? Как прошло? – Потрясающе, Суга-сан! Суга вздрогнул, поняв, что голос принадлежит далеко не Ное. – Эй, ты что, не рад меня слышать? Мы же даже не поболтали до матча! – Яку, где Нишиноя?.. – напряженно спросил Коуши. – Нет настроения разговаривать? – Яку, – повторил мужчина. – Где Нишиноя? – Да расслабься ты, – вздохнул либеро Некомы. – Не убил же я его. Здесь, под ногами у меня лежит. – Твою мать… – вздохнул Суга. Быстро переключив канал, он попросил Ячи направиться к Юу и снова соединился с Яку. – И из всех вариантов ты решил, что взять его наушник – лучшая идея? – А почему нет? – Он же выигрывал… – устало протянул Суга, потирая веки. – Как ты это сделал?.. – Тебе в красках описать? – Нет, – тут же качнул головой он. – Не надо. Верни ему наушник, когда Ячи добежит. – Без проблем, – судя по голосу, улыбнулся Яку. – Кстати, что насчет Ойкавы? Ты говорил, вы поболтали. На этот раз диалог закончился ссорой или неконтролируемым сексуальным влечением? Суга вздрогнул и обернулся на Ямагучи, который, хоть и был сосредоточен на работе, явно понял, что Суга говорит далеко не с игроком Карасуно, поэтому слушал внимательнее обычного. Быстро развернувшись обратно к мониторам, Коуши прижал наушник крепче к уху и тихо прошипел: – М-мне надо напоминать тебе, что я сейчас не один?.. – Черт, точно… – пробормотал Мориске. – Непривычно… Мне нравилось болтать с тобой, пока ты тусил в фургоне один. – Я понимаю, – все еще неровным от напряжения голосом сказал Суга. – Но давай поговорим потом, ладно? – Обязательно. Ты должен рассказать мне, как все прошло. Он снова оскорбился с нихуя? Подавив улыбку, связующий лишь кивнул. – О да. Но об этом потом! – Договорились. О, Ячи, привет! И на этом Яку отключился. Тяжело выдохнув, Суга откинулся на спинку стула и еще раз глянул на Ямагучи, но тот, кажется, не услышал ничего, что могло бы сильно его напрячь. Все-таки такие разговоры были не для детских ушей, и, боже, Суга был счастлив, что сможет промыть Ойкаве косточки вместе с Яку после матча. О да, ему было, что сказать, а Яку в таких вопросах всегда его поддерживал, так что Суга сможет зарядиться нужной энергией перед завтрашним матчем. Это было много лет назад, и тогда Суга казался Яку намного более ответственным, чем он был на самом деле. Суге Некома не понравилась с самого начала. Он безусловно мог оценить их любовь к роскоши и красоте, но его воротило от самого концепта крови, открытых ран и травм, – что уж тут говорить об идее поедания человеком другого человека. Насчет Куроо Суга все решил быстро. Он был раздражающим провокатором, и Суга мог хотя бы попытаться рассмотреть в нем что-то кроме этого, но как только Куроо сфокусировался на Дайчи, какой-либо интерес отпал, осталось только желание плюнуть ему в лицо и, в идеале, натянуть на него намордник, чтобы он не клацал зубами рядом с его возлюбленным. Кай Суге немного приглянулся. Он был молчаливым, очень спокойным, но от него веяло чем-то таким загадочным, чуть опасным. Оно и неудивительно, он, все-таки, из Некомы. Впрочем, довольно быстро Суга возненавидит его так же, как и Куроо, потому что Асахи этой опасности не чувствовал, а Кай, кажется, был этому только рад. Яку Мориске был самым приятным из них. Не лучшим человеком на свете – это точно, но он хотя бы умел заставить Сугу смеяться, а не скрежетать зубами от злости. Было обидно видеть в его глазах полное безразличие, но такие глаза были у всех из Некомы, так что Суга уже привык. В конце концов, в друзья никому из них набиваться он не планировал. – Что делаешь? Связующий обернулся и тут же увидел Яку, который каким-то образом оказался прямо за его спиной, хотя секунд десять назад точно был на улице. – Пытаюсь смешать себе хоть что-то нормальное, – пожал плечами сероволосый и продолжил рассматривать бутылки за барной стойкой. Нишиноя зализывал раны после матча, поэтому Суге пришлось разбираться с искусством создания напитков самостоятельно. – Смешаешь мне что-нибудь? Коуши прыснул и, достав случайную бутылку, открутил крышку. – У нас смена, вообще-то, закончилась. Я тебе не обслуживающий персонал. – Боже… – засмеялся Яку и запрыгнул на барный стул. – Как Савамура говоришь. Вы из одного города? – Я не рос в трущобах, если ты об этом. – Ладно-ладно, можешь не мешать, если тебя так ранит сама идея. Соизволишь хотя бы достать нам два бокала? Проверив телефон, Суга едва слышно выдохнул и положил его на стойку. Довольно быстро стало понятно, что Яку он проигнорировал. Для себя доставать бокал он тоже не планировал – просто запрокинул бутылку и сделал несколько больших глотков. – Вот так, значит, – весело фыркнул прокурор. – Ты похож на человека, который пил из воронки во время всяких студенческих тусовок. – Не учился в вузе, – отмахнулся Суга, опуская бутылку. – …Впрочем, из воронки пару раз пил! – Да? Удачно? – Иногда тошнило, конечно… – связующий улыбнулся и, увидев протянутую руку, рефлекторно передал бутылку Яку. – Но побед у меня было больше, чем поражений! Телефон Суги не издал ни звука, но на секунду его экран вспыхнул, и Яку тут же перевел взгляд на уведомление, однако связующий быстро перехватил мобильник и сложил в свой карман. – Что это было? – улыбнулся Мориске. – У игрока телефон не должен стоять на беззвучке. – Ой, прошу! – качнул головой Суга. – У тебя тоже телефон орет, когда тебе пишет кто-то не из игроков? Сплю и вижу, как ты подрываешься от сообщения случайного клиента или кого-то из семьи. – Тебе написал кто-то из семьи? Это мило. Мама? – Моя мать мертва, – усмехнулся связующий и потянулся обратно к бутылке, но Яку отстранился и тоже сделал пару глотков. – Если бы мне написала она, я бы перепугался, что в аду все же появилась связь! Прокурор засмеялся и кивнул. – Понятно, понятно… Папа? Сиблинги? – Папа, – согласился Суга. – Ты уж извини, но не хочу переписываться со своим папой под таким пристальным взглядом кого-то из Некомы. – О нет, что-то лично-душевное? – Можно и так сказать, – вздохнул он. – Папа скинул фотку из моего детства, так что мы начали болтать про всякое, вспоминать… Но, опять же, это не для твоих глаз! – Разумеется, – Яку провел пальцами по горлышку бутылки. – Не знал, что твоего папу зовут «Тоору». Забавное совпадение, прямо как капитана- Коуши, напрягшись, тут же перестал улыбаться. – …Может, ты еще и в переписки мои залезешь? Не суй свой нос в чужие дела. – Воу, откуда такая реакция? – приподнял брови Мориске. – Я не хотел обидеть тебя. Можешь ответить ему, если хочешь. Я отвернусь, раз дело не терпит отлагательств. – Я не понимаю, о чем ты говоришь, – покачал головой Суга и выхватил бутылку из чужой руки. – Мы можем сменить тему? – Нет, нет, погоди, – улыбнулся прокурор. – Ты ведешь себя странно, теперь мне интересно! – Я веду себя странно, потому что ты задаешь странные вопросы. – Я задаю странные вопросы, потому что ты ведешь себя странно. – Господи, – закатил глаза Коуши. – С тобой невозможно разговаривать. Как твои сокомандники вообще тебя терпят? – По-разному справляются, – засмеялся Яку, подпирая подбородок рукой. – Ты про кого конкретно спрашиваешь? – Не знаю, Куроо. Вы постоянно грызетесь, и теперь я понимаю, почему. – Куроо? – прыснул он. – Если бы ты хоть немного поработал под началом капитана вроде Куроо, ты бы и не так с ним грызся! Хотя, я так посмотрю, вы уже друг друга ненавидите. – А как мне относиться к человеку, который слюной исходит, когда смотрит на моего парня? Я бы еще понял, если бы это было что-то сексуального характера! – Только не говори так Куроо, – покачал головой Яку. – Когда речь заходит о сексе, у него сразу такое растерянное выражение лица, и он тут же понятия не имеет, что ему делать и как себя вести – не его специальность… Хотя нет, можешь попробовать! На самом деле, это выглядит очень смешно! – Воспользуюсь советом в случае чего! – засмеялся Суга. – Но он должен хотя бы примерно понимать, что люди обычно понимают под «я хочу тебя» не «я хочу отъесть тебе ноги»! Ему надо научиться фильтровать речь, он сам не понимает, как глупо звучит! – Это точно, – весело фыркнул Мориске. Он смог заполучить себе бутылку и сделать несколько глотков, но вдруг понял, что они говорят на максимально отстраненную тему, хотя он даже примерно не приблизился к ответу на свой вопрос. Прищурившись, прокурор вытер губы и отставил бутылку в сторону. – …Ну и верткий у тебя язык, Сугавара. Я как будто пообщался с кем-то из сокомандников. Так почему тебе пишет этот Тоору? – М? – приподнял брови Суга. – Разве мы не разобрались, что мне писал папа? – Нет, мы разобрались, что ты наврал мне с три короба, – улыбнулся Яку. – Мне кажется, ты сам запутался в своих словах, – засмеялся связующий. – Не думаю, что у меня хоть один контакт назван «Тоору». – Неужели? – Конечно, я не могу быть уверен на все сто процентов… – пожал плечами Суга. – Но мне кажется, что так. По крайней мере, папа у меня записан, как «папа». Знаешь, без эмодзи и прочих добавок. А вот с твоим номером я не удержался и добавил эмодзи котика. – Какая прелесть, – прыснул Мориске. – Не прелесть, я так сделал со всеми из Некомы, чтобы быстро понимать, что мне не надо брать трубку, – показал язык связующий. – А как я у тебя записан? Наверное, как-нибудь по-деловому, имя-фамилия? Или, может, сухо «связующий Карасуно»? Яку уже открыл рот, чтобы ответить, но осекся. Суга изворачивался и выскальзывал из его лап, просачивался сквозь пальцы, как песок. Уводить разговор у него получалось грубее, чем у игроков Некомы, но все равно получалось. А еще Яку чувствовал, что если надавит сильнее, то Суга перестанет сводить все к мирной беседе и начнет настоящую ссору. И, скорее всего, в этой ссоре он выйдет победителем, наговорив сто случайных вещей, но так и не ответив на один вопрос, который Яку так интересовал. – Пей осторожнее, – усмехнулся Суга, глядя на него. – У тебя подбородок мокрый. Дать салфетку? – А?.. – Яку коснулся влажного от слюны подбородка и быстро кивнул. – Да, давай. Я просто вот смотрю на тебя – так сожрать захотелось, что совсем поплыл… Связующий, который уже начал тянуться за салфеткой, быстро обернулся на него, даже не пытаясь скрыть отвращения. – Чего?! Яку! – Да не истери ты, я шучу… – отмахнулся либеро. – Или ты сейчас из-за шутки шум поднимешь? – …Пошел ты, – огрызнулся Суга, но протянул ему салфетку. – Нельзя так шутить, если ты сокомандник Куроо Тетсуро. Люди могут подумать, что ты такой же бешеный. – Да, это реально страшно… – кивнул Яку и, вытерев подбородок, быстро потянулся к орешкам на другом конце стойки, чтобы хоть немного утолить голод. Пальцы то ли были влажным от слюны, то ли слишком дрожали, – в любом случае, небольшая тарелочка перевернулась, и орешки посыпались на пол, Яку едва успел поймать один из них. – У-у… – с улыбкой протянул Коуши. – Совсем напился? Да ладно, мы сделали пару глотков! – Отвянь, – пробормотал прокурор, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – …Лучше скажи – хочешь, научу тебя одной прикольной штуке? Для игрока полезно. – М-м? – Второе пространство на телефоне – слышал о таком?

***

– Ох… – выдохнул Асахи, отодвинув лист фанеры. Цукишима был без сознания. Видимо, он забился сюда прежде, чем отключиться полностью, и было очень необычно видеть такого длинного парня в таком согнутом состоянии. Он лежал на боку, приобнимая свои колени, уткнувшись лицом в холодную землю под собой. Парень смог избежать проигрыша от рук Льва, но, конечно, он не смог бы держаться весь остальной матч на ногах. Рано или поздно кто-то должен был его добить. – Цукишима? – мягко позвал ас. Не услышав ответа, он протянул руку и осторожно коснулся чужой шеи. Пульс был. Судя по состоянию, Кей должен был очнуться с минуты на минуту, но его явно было пора выводить из игры. Пошарившись в мусоре, Асахи нашел очки Цукки и, чуть ли не дыша, чтобы не сломать их, выпрямил дужки и надел на него. – Кто-нибудь? – позвал ас, касаясь наушника. – Да, Асахи-сан? – ответил первым Кагеяма. – Цукишима выбыл. Можешь, пожалуйста, позвать Ячи, чтобы она проверила его? Я боюсь навредить ему. – В пути, – после недолгой паузы ответил связующий. Мужчина убрал фанеру совсем, чтобы Ячи быстро смогла найти пострадавшего. Приподняв одну руку над глазами, прикрывая их от света, он осмотрелся. Неподалеку проскользнула красная ткань, и Асахи, не думая, метнулся к ней. Он не был самым быстрым и юрким, но он выдыхался медленнее остальных, так что кого-то обессиленного и уставшего догнать для него не было проблемой. Уже через пару мгновений Асахи держал в своих руках Фукунагу – шестой номер Некомы. Парень явно был ранен и уже успел сильно выдохнуться, так что Асахи не посчитал нужным ранить его сильнее. Держа одной рукой за шкирку, ас положил вторую на тонкую шею и чуть сжал пальцы. «Чуть» – потому что за все эти годы он успел понять, что для других людей его хватка ощущается сильнее, чем для него. Поняв, что Фукунаге, наверное, страшно задыхаться без опоры под ногами, Асахи мягко положил его на землю и продолжил сжимать шею до тех пор, пока парень не перестал хватать ртом воздух. Когда его веки прикрылись, а руки обессилено упали, пианист отпустил его и осторожно поправил ему порезанный во время одной из схваток воротник формы. – Асахи? Мужчина поднял взгляд и, увидев неподалеку еще один красный силуэт, расплылся в улыбке. – Кай!.. Кай быстро глянул на Фукунагу, а затем улыбнулся в ответ. – Ты в порядке? Выглядишь раненым. – Да?.. – Асахи осмотрел свои руки и понял, что Фукунага, видимо, вырывался довольно активно, не выпуская нож до последнего. – Ох, я не заметил… – Возможно, тебе стоит сообщить своим связующим о том, что ты выбил его? – Ой, точно… Тебе, наверное, тоже надо сказать Кенме? Улыбаясь, Кай кивнул. Асахи коснулся наушника, быстро передал информацию Суге и, убедившись в том, что друг также проинформировал своего связующего, поднялся на ноги. Нобуюки медленно моргал, не сводя с него глаз. Они не сражались около года, но это не значило, что он забыл, как надо вести себя с Асахи. Слегка поклонившись, он протянул руку, словно приглашал Асахи на танец. Ас тихо засмеялся, поклонился в ответ и, выждав вежливую паузу, ринулся вперед. Кай был осторожен, так что он не планировал бросаться в бой, вместо этого он побежал прочь, немного сбавляя скорость, чтобы Асахи за ним поспевал. Это было много лет назад, и тогда Асахи казался Каю намного более тревожным, чем он был на самом деле. Асахи не был уверен, как он должен относиться к Некоме. Карасуно как команду тогда только собрали, и он еще не успел привыкнуть считать себя «игроком», как у них сразу появились какие-то соперники, которых он, видимо, должен был не любить?.. Пока что он не очень понимал, за что. В смысле, он понимал недовольство Суги и Дайчи, когда они говорили о Некоме, но не чувствовал чего-то похожего сам. Яку был… Немного грубоватым для Асахи. Хоть он и был меньше раза в три, он мог смотреть снизу вверх так, как обычно люди смотрят сверху вниз – с осознанно плохо скрытым презрением. От этого взгляда Асахи хотелось плакать. Но постепенно Яку становился мягче, так что, возможно, он просто закрытый человек, который отталкивает так от себя тех, кому не доверяет?.. Куроо был очень веселым. Не смешным, как казалось Асахи, а именно веселым. Этим он был похож на Яку, но Куроо реже злился и намного больше разговаривал. На Асахи он не злился, кажется, ни разу, и это было приятно. Конечно, чувствовалось, что с ним стоит быть осторожнее, он, все-таки, капитан, однако в остальном с ним было здорово. Хоть иногда он и говорил какие-то страшные и очень бесчувственные вещи. А Кай… Был каким-то призрачным?.. Он всегда был рядом с Куроо и Яку, но часто отмалчивался, и Асахи понимал, почему. Суга и Дайчи тоже разговаривали больше, чем он, и ему нравилось просто молчать и слушать их, не перебивая. А еще Суга и Дайчи тоже часто говорили страшные и бесчувственные вещи, тоже смотрели на людей с презрением, так, как Асахи не умел. Кай, наверное, находился в похожей ситуации. С двумя немного озлобленными сокомандниками рядом, он хорошо понимал их чувства, хоть и не разделял их. По крайней мере, это то, что Асахи вынес из постоянной тишины со стороны доигровщика. – Тебе не холодно? Асахи повернулся на голос и, встретившись взглядом с Каем, покачал головой. – Нет, спасибо. У них только что закончился очередной тренировочный матч, и Карасуно вновь проиграли. Это не казалось Асахи чем-то страшным, но ему было жаль, что это так расстраивает Дайчи. В остальном ему нравилось, как команды проводили время после этого – они шли в ресторан, разговаривали. Сейчас ему стало немного жарко в зале, так что он вышел на улицу, чтобы чуть подышать свежим воздухом. Но зачем вышел Кай? – Ам… Ты вышел, чтобы проверить меня? – неловко уточнил Асахи. Нобуюки склонил голову. – Думаю, проверять людей – важная привычка для вице-капитана. Смущенно улыбнувшись, пианист кивнул. – И правда… Извини, что я вышел. Просто стало жарковато. – Почему ты извиняешься? – приподнял брови Кай. – Не знаю… Потому что тебе было бы проще проверять всех, если бы все были в одном помещении?.. Судья с улыбкой покачал головой. – Звучит мрачно, словно у нас здесь тотальный контроль. Тебе не нужно извиняться. – Оу, хорошо… – кивнул он. Немного подумав, Нобуюки встал рядом и, проследив за взглядом Асахи, запрокинул голову и уставился в небо. Он не очень понимал, на что они смотрят, потому что ни звезд, ни луны, ни красивых облаков там не было. Когда люди только знакомились с Асахи, они обычно считали его грубым и жестоким. Не из-за его слов и поведения, а из-за внешности, низкого голоса и довольно озлобленного выражения лица. Когда они узнавали его поближе, они понимали, насколько он нервный. Он постоянно извинялся, его голос дрожал, и он мог легко заплакать, если ему вдруг покажется, что он расстроил или обидел кого-то. Но сейчас он не выглядел ни злым, ни встревоженным. Разве что очень, очень задумчивым. – Знаешь, иногда смотришь на звезду, а потом она начинает мигать?.. – …Ты видишь где-то звезды? – Нет, – покачал головой Асахи. Кай неуверенно посмотрел на него, затем снова на небо. За эти пару секунд ничего не изменилось – зимняя, тучная серая пелена. – Просто мне нравится, когда это происходит, – продолжил пианист. – Оу, – только кивнул Кай. – Да, я понимаю. – Я не знаю азбуку Морзе, но я думал ее выучить на случай, если звезды общаются с нами так… Потом, правда, я подумал, что у них, наверное, свой язык. Не думаю, что я смогу его выучить. – …Свой язык? – Угу, – мечтательно улыбнулся Асахи. – Знаешь, который мы не сможем понять, будучи людьми. Его нельзя перевести на японский. Там нет частей речи, нет звуков, это даже нельзя передать изображениями или образами. Совсем, совсем другой язык. Кай просто молчал, растерянно глядя то на небо, то на Асахи. – И это немного грустно, потому что они пытаются говорить с нами на нем, но мы не понимаем. А мы пытаемся говорить с ними на своем, но они тоже нас не понимают. Впрочем, главное, что мы пытаемся. Если я чувствую, что они хотят поговорить, значит и они чувствуют это в ответ, правильно?.. – …Да, – после долгой паузы сказал Кай. Ему хотелось добавить «наверное?», но он решил, что, пожалуй, не стоит. – А еще они, те, которые мигают, постоянно движутся. Никогда не стоят на месте. В этом они напоминают мне Нишиною и Сугу. Мне нравится на них смотреть. – «Движутся»?.. – переспросил судья. – Ох, погоди, ты говоришь про спутники? – А? – моргнул Асахи, отрывая взгляд от неба. – Спутники, – объяснил Кай. – Мигающие и движущиеся звезды, о которых ты говоришь – это спутники. – Оу, – он неловко улыбнулся и кивнул. – Да, я знаю это, просто… Мне иногда нравится представлять, что это звезды. Извини, если запутал. И больше голову к небу он не поднимал. Более того – он чуть напрягся, видимо, стыдясь того, что наговорил странностей. Его взгляд забегал по асфальту, словно он пытался придумать в голове причину для того, чтобы вернуться в ресторан, к остальным, и Кай почувствовал, что должен перехватить его раньше. Он не был уверен, почему именно, но решил довериться инстинкту. – Но в спутниках есть своя романтика, верно? Даже в искусственных. – …Да? – Это как искусственно созданные звезды, – неуверенно кивнул Кай, пытаясь перестроить свой язык на язык Асахи. – Но они созданы человеком, так что они ближе к нам, чем настоящие звезды. Возможно, ты можешь практиковаться разговаривать с ними, прежде чем перейдешь к настоящим. – Ох… – впечатленно протянул Асахи, медленно моргая. – И правда… То есть, это что-то между звездой и человеком?.. – Можно сказать и так, – улыбнулся судья. – Это так красиво… – ас снова посмотрел на небо, стараясь выискать взглядом хоть небольшой проблеск среди туч. – Их язык наверняка ближе к нашему!.. И, я уверен, есть хоть один спутник, который хочет стать «настоящей звездой», но… – Но?.. – Но он уже настоящая звезда, – мягко улыбнулся пианист. – Он в небе, он светится и движется, он радует людей, когда они видят его. Это же прямо определение звезды, да?.. – У тебя большое сердце. Когда ты научишься разговаривать с ними, ты сможешь объяснить ему, что он настоящая звезда, – синхронно с ним улыбнулся Кай. Неловко это признавать, но он слегка вздрогнул, увидев среди туч неяркий свет. Асахи встрепенулся, чуть приоткрыл рот, наблюдая за ним, но парни быстро поняли, что это лишь взлетающий самолет. – Хм… Ты когда-нибудь представлял себя внутри самолета, когда видел его с земли? – тут же спросил Кай на случай, если Асахи вновь расстроится. – Все с высоты птичьего полета. – Да, иногда… – тихо засмеялся пианист. – И представляю сейчас. Я не уверен, как с высоты выглядит префектура, но… Я вижу ее красивой. Очень темной, но очень красивой. – Ты видишь нас? – Нас? М-м… – Асахи прищурился, продолжая стоять с запрокинутой головой. – Да!.. Очень далеко, мы очень маленькие, но вижу… – он чуть поднял руку, видимо, чтобы помахать себе там, в самолете. – И вижу наш ресторан… Его окна так тепло светятся ночью, да?.. – Очень тепло, – Кай немного подумал и продолжил. – Ты видишь, как этот свет ложится на асфальт? На нас, выделяя наши силуэты?.. Я знаю, мы далеко, но, может- – Я вижу, – улыбнулся ас. – И даже отсюда я вижу, как красиво в твоих глазах играют блики от звезд, Кай. Судья улыбнулся и замолчал, склоняя голову, рассматривая Асахи, пока тот был прямо здесь, у него под боком, но при этом в десятках километров над землей. Прошло около минуты, и Кай, осторожно вытянув руку, провел ею перед лицом пианиста, но тот никак не среагировал – лишь продолжал смотреть вверх, мягко, сонно улыбаясь. Как легко, оказывается, заставить такого громадного, сильного, а главное – опасного человека замереть на месте. Почувствовав, как рот наполняется слюной, Кай плотно сомкнул губы, отстраняясь от Асахи. Он сделал это очень вовремя, потому что уже через мгновение Асахи моргнул и, качнув головой, опустил на него взгляд. – Прости, я задумался… Знаешь, в самолетах всегда дают какую-нибудь сладость, чтобы не так закладывало уши? Я как раз вспомнил, что у меня с собой есть, – нырнув рукой в нагрудный карман, ас достал небольшую конфетку в красном, поблескивающем фантике и протянул Каю. – Хочешь? Нобуюки опустил взгляд на его руку, застывшую в воздухе, и улыбнулся. – Как будто ты и правда побывал в самолете. Спасибо. Хоть голод усилился в какое-то безумное количество раз всего за пару минут, он сложил конфету в карман своего пальто, чтобы оставить на потом. В отличие от Куроо и Яку, он контролировал себя намного лучше. Он знал, что если раскроет рот чуть шире – слюна прольется на асфальт. – Кстати о высоте птичьего полета, – вернулся к теме Кай, склоняя голову. – Ты когда-нибудь бывал в горах? Я имею в виду не поход, а более комфортный отдых. – Ох! – приподнял брови Асахи. – Я… Хм… Бывал, но очень давно, да и не на самых высоких… – Там очень красиво, – улыбнулся судья. – Если захочешь, для меня будет честью сопроводить тебя. Асахи бежал за Каем долго, но не так долго, как обычно. Он привык к тому, что Некома берет измором, и, хоть лучше всех с этим справлялся Дайчи, Асахи был достаточно выносливым, чтобы переживать эту стратегию. Он мог гнаться за Каем столько, сколько потребуется, особенно сейчас, когда они так давно не виделись. Особенно сейчас, когда Кай периодически чуть оборачивался через плечо, на мгновение встречаясь с ним взглядом. Он был готов к тому, что эта погоня будет тянуться долго, и он был совсем не против. Они бежали по прямой, и через минуту мышцы привыкли и начали двигаться автоматически, пока он просто смотрел перед собой, на не удаляющийся, но и не приближающийся красный силуэт. Но это длилось совсем не долго. В один момент Кай резко замедлился, и Асахи поднял руки, накрывая его своей тенью, но неожиданно судья метнулся в сторону, изворотливо спасаясь от его хвата. Такое случалось часто, и Асахи был бы рад метнуться за ним, но в следующий неосознанный шаг нога коснулась не земли, а воздуха. Он не успел понять, что случилось, летя вниз, в глубокую яму, полную тяжелого мусора. Он лишь успел увидеть Кая там, сверху, на краю, прежде чем потерять сознание от грубого столкновения земли со своим затылком. Асахи называли «асом» не просто так, но даже самого сильного аса можно вывести из игры всего за пару минут, даже не касаясь его, если знать, как.

***

– Сука, ну не за волосы же! – зашипел от боли адвокат, когда Дайчи выволок его на чуть более открытую местность. – Извини, в следующий раз буду тащить тебя за ручку, – огрызнулся мужчина. – А там мы не могли посражаться?! – Там ты бы все время прятался, – наконец отпустив его, Дайчи выпрямился и достал оружие. – Мне, все-таки, приятнее лицом к лицу. – О-о… – с умилением протянул Куроо, улыбаясь. – Настолько соскучился по мне?.. Мужчина фыркнул и тут же нанес первый удар, бросаясь вперед, замахиваясь ломом. Раздался звон металла – Куроо заблокировал его ножом и со всей силы пнул в щиколотку, но, хоть Савамура и скривился от боли, он не упал. – Скажи мне, почему прошло полчаса с начала матча, а у меня уже выбыло четверо игроков? – Может, Карасуно так и не научилась играть? Дайчи отскочил назад и, согнувшись, набросился на Куроо, обхватывая его за талию и руша на землю. Как бы ни хотелось, Тетсуро не мог пырнуть его в спину, так что ему вновь осталось лишь защищаться, стопоря его оружие своим. – Вы никогда не атаковали так быстро, – прищурился Дайчи. – Почему решили в этот раз? – А вы никогда так не медлили! – расплылся в улыбке адвокат. – Почему тянете сегодня? Куроо был прирожденным блокирующим. Он умел отвлекать, носиться кругами, ранить понемногу, но так часто, что человек просто падал от изнеможения. Дайчи был прирожденным доигровщиком. Он умел добивать за секунду, мог удерживать сильнейших игроков на месте, а главное – он никогда, никогда не падал от изнеможения во время матча. В силе они были равны. Куроо был выше и не менее крепким, чем Дайчи, но он просто не мог избавиться от привычек юркого блокирующего, которые на Дайчи не работали от слова совсем. В жестокости они тоже были равны, поэтому обоим приходилось очень сильно контролировать себя, когда им счастливилось столкнуться на тренировочном матче. Наверное, никто не ждал «Битвы на мусорной свалке» так, как они. Настоящей войны, с настоящими победителями и проигравшими. Что ж, если честно, когда-то Куроо относился к этой идее скептически, мол, слишком много чести для каких-то новичков, но меняются времена, меняется и отношение, верно? Это было много лет назад, и тогда Дайчи казался Куроо… Никаким. Куроо даже не мог запомнить его имя, но, справедливости ради, он и не особо пытался. Это было так давно, что тогда Дайчи даже не был капитаном. Капитаном Карасуно был… Как же его звали… Хироки, кажется. В общем, единственный опытный игрок среди Карасуно. Поскольку Куроо уже тогда был капитаном, он, конечно, общался с Хироки, но имя и лицо его вице-капитана, который обычно просто стоял где-то рядышком, он запоминать не планировал. В тот день, когда тренер рассказал Куроо про Карасуно, Куроо решил, что Некомата-сан, видимо, окончательно выжил из ума. Да, потрясающе, у этих команд когда-то была своя сопливая история, но сейчас-то состав совсем другой, у Карасуно даже тренер другой, так откуда взялись все эти танцы с бубном? Во-первых, почему Некома вообще должна играть с кем-то не из столицы, а уж тем более из никому неизвестной префектуры? Во-вторых, почему матчи должны быть тренировочными, почему нельзя просто убить их всех и забыть, как страшный сон? В-третьих, почему, господи, почему им запретили жульничать и мухлевать?! Это то, как Некома привыкла играть, это то, как их обучали, а теперь внезапно, абсолютно с ничего они должны перекраивать себя полностью ради… Ради Карасуно?! Это было безумно, безумно раздражающе. Мало того, что Куроо пришлось пережить этот гнев самому – ему, как капитану, надо было как-то разжевать и преподнести эту потрясающую информацию своей команде. В их первый матч Куроо только и делал, что закатывал глаза. Было немного забавно наблюдать за тем, как недовороны отпадают один за другим, с каждой минутой зарывая себя все глубже, но время шло, есть хотелось все больше, а дома, в столице, было столько нерешенных дел и вопросов… Хироки сражался лучше всех, но и он не справился, довольно быстро оказавшись под завалами мусора, и Куроо притаился неподалеку, выжидая. Разгребать грязные пакеты и тяжелые листы, чтобы добраться до кого-то – работа не для его рук, а Хироки успел крикнуть связующему о том, что ему нужна помощь, так что оставалось только ждать. Уже через минуту он увидел чью-то невысокую фигуру. Парень с вышитой на водолазке двойкой несся, ловко перепрыгивая через куски металла и картонные коробки, на бегу пряча оружие в карман. – Хироки-сан! – крикнул он, заметив капитана. Не прошло и секунды, как он, сгорбившись, пролез в груды мусора и, уперевшись в него руками, попытался поднять эту тяжесть, чтобы мужчина смог хотя бы вдохнуть. – В-вы в порядке?.. Куроо, не издавая ни звука, прошел чуть в сторону, чтобы рассмотреть игрока получше. Крепкий. Широкие плечи и ноги, но такой низкий… И не такой сильный, как кажется – видно, как трясутся руки, пока он кричит, пытаясь разбудить своего капитана. Но время идет, Хироки приходит в себя очень медленно, а парень все стоит, трясется, но стоит, выжидая. Было такое ощущение, что он скоро может начать кричать от боли из-за той тяжести, которая давила на его тело, но продолжит стоять и час, и два. Куроо любил, когда мышцы могли долго находиться в напряжении. Такие казались ему самыми вкусными. Сделав еще пару шагов вправо, он присел, скрываясь за оторванной дверью машины. На чем этот игрок держит весь вес? Не на руках же, да? Конечно нет – вот он опустил один из кусков металла на плечи, освобождая одну руку, чтобы протянуть ее капитану и помочь ему встать. Получается, держит все ногами. Принято к сведению. – В-все хорошо?.. – нервно пробормотал парень. – Да, спасиб-бо, – просипел Хироки, выбираясь из-под завала. – Вам нужна медицинская помощь? Я могу- – Нет, нет, – покачал головой мужчина. – Я в порядке. Было не очень понятно, сможет ли Куроо справиться сразу с двумя. В смысле, он мог, если бы им не запретили игнорировать правила и убивать людей во время тренировочного… Но все шло неплохо – Хироки еще немного поговорил со своим вице-капитаном, а затем бросился прочь. Он остался один. Самое время узнать, хороши ли эти ноги на вкус так же, как и на вид! Дождавшись момента, когда парень отвлечется на разговор со связующим через наушник, Куроо бесшумно обошел его со спины и, схватив за плечи, с силой ударил коленом по чужому позвоночнику. Когда второй номер выгнулся от боли, адвокат повалил его на землю, не забывая на всякий случай приложить головой – чтобы меньше вырывался. В конце концов, Куроо придерживается правил – он не убьет его, хотя, наверное, нехило напугает. Впечатлило то, что парень, хоть и явно плохо соображал от такой скорости развития событий, не прекращал брыкаться. Он даже попытался атаковать Куроо ножом, но, конечно, у него мало что вышло. А потом… На самом деле, Куроо плохо помнит, что было потом. Он помнит, как Кенма кричал ему в наушник, что ему срочно надо уходить, а он не мог. Он помнит, как он согнул чужую ногу в колене и вцепился зубами в его ляжку, он помнит, что вторая нога парня в этот момент уперлась в его лоб, мешая продолжить кусать, но он все равно кусал. Он помнит, как смог отгрызть что-то, потому что, когда он поднял голову, в его рту осталось что-то кровавое и очень теплое, а еще, кажется, кусок черной формы. Так Куроо стал первым из своей команды, кто нашел себе «парочку». Он тогда этого, конечно, не понял. Он вообще не понимал, что происходит, потому что человечину он ел уже много лет, но последний раз, когда его живот издавал такой громкий звук, был, пожалуй, ещё на посвящении. Куроо выпал в сторону лица парня, но тот успел выставить вверх оружие, сдерживая его. Лезвие впилось в шею, однако капитан Некомы все тянулся, клацая зубами в воздухе. Он наверняка мог бы сделать что-то более умное, чем продолжать наклоняться, буквально заливая чужое лицо слюной вперемешку с кровью, но он едва ли мог вспомнить, где вообще сейчас находится. Кенма продолжал кричать что-то в наушник, а этот вице-капитан Карасуно с, господи, прогрызенной ногой и самым напуганным выражением лица на свете, не нашел других слов, кроме как: «Т-ты не можешь убить меня. Это тренировочный м-матч. Это не по правил-лам». И сейчас Куроо было бы, что ему ответить. Он сказал бы, что они могут хоть перебить все Карасуно из огнестрела, кто заметит пропажу такой мелкой команды? Он сказал бы, что правила делают все только скучнее, что раз парень такой смелый, то пусть уберет оружие, но он не мог говорить, потому что он никогда, никогда не чувствовал такого голода раньше. Он никогда не пробовал ничего столь вкусного. Он никогда не ощущал себя так, что если прямо сейчас не сожрет этого человека, то просто сдохнет от голода. Потом все, правда, пошло не по плану, потому что, оказывается, Кенма пытался предупредить его о том, что к ним движется Асахи. Вышло странно – Куроо буквально подняли за шкирку и откинули так далеко, что он удивился, как ничего не сломал себе при падении. Но после этого матча его жизнь буквально превратилась в ад. Как бы там ни звали этого парня, его, как выяснилось, было не так просто съесть даже вне матча. По одну руку у него был этот Асахи, который мог бы сломать Куроо за секунду и не заметить, а по вторую руку у него был Суга, их связующий, который угрожал такими страшно-сформулированными словами, что Куроо даже впечатлился. Вот только делать что-то было надо. Потому что вся еда, которую адвокат сейчас ел, на вкус казалась пресной, он никак не мог уснуть от бурчания в животе, а если засыпал, то наутро подушка была мокрой от слюны. Куроо всегда мог получить все, что пожелает, так что он не планировал сдаваться сейчас. Разобраться с Сугой, разобраться с Асахи, а потом напасть вне матча и набить себе желудок до отвала, да так, чтобы его рвало от количества мяса, потому что он правда так больше не может. Но во время следующего сражения все немного изменилось. В тот момент, когда он пристально наблюдал за Сугой и Асахи, его живот пронзила такая сильная, но такая непохожая на голод боль, что стало по-настоящему страшно. Куроо не видел ничего, только руки, крепко обнимающие его со спины, вонзающие короткое лезвие глубже. И Куроо знал, что не может развернуться – оружие слишком близко к важным органам, но еще он знал, что сильнее. Он вцепился в чужие запястья, пытаясь отвести их, он сильнее, он сильнее, чужие руки трясутся от напряжения, но не сдвигаются ни на миллиметр. Тогда Куроо впервые узнал, как можно использовать свойство «выносливости» в атаке, а не только в защите. И когда Куроо медленно, пытаясь сморгнуть непрекращающиеся слезы, обернулся, его взгляд встретился с черными, прищуренными от гнева глазами. Только тогда Куроо вспомнил, что у парня, вообще-то, было имя. Его звали Дайчи Савамура, и после того дня Куроо этого не забывал. А еще тогда и произошел тот самый «дзинь», потому что нет ничего вкуснее человека, который не сдается до последнего. Нет ничего вкуснее напряженного мяса, зажатого челюстями, мышц, которые не перестают сокращаться даже после того, как их подали на тарелке. Ох, а какова была радость Куроо, когда Хироки умер, и капитаном Карасуно стал Дайчи. Теперь, когда они обсуждали матчи, сотрудничество и так далее, Куроо хотя бы было весело. Дайчи этого, кажется, не разделял, но это неважно. – Как ты относишься к Некоме? – однажды спросил Куроо. – Ого, – поднял взгляд доигровщик. – Ты мало слышал от меня про мое отношение к богачам? Я с радостью повторю тебе. – Нет, нет, я не про команду в целом, – покачал головой парень. – Я про людей. – С чего ты взял, что я считаю вас людьми? – приподнял бровь Дайчи. – Вы зарабатываете столько, сколько никогда не сможете потратить. Вы покупаете те же самые вещи, что и остальные, но только если они стоят, как яхта. Вы живете в домах размером с торговый центр и даже не знаете, сколько у вас комнат. – М-м… – расплылся в улыбке Куроо. Он знал, в какую сторону пойдет диалог. Поэтому и спросил. – А что-то кроме зависти будет? – Я скорее умру, чем выберу такую жизнь, – строго ответил Дайчи. – И меня тошнит, когда вы притворяетесь «просто людьми, любящими роскошь». Я вижу, как вы смотрите на мою команду и на меня. – Голодно? – Нет, это только ты, – поморщился он. – С отвращением. Я надеюсь, ты знаешь, что у меня отвращения к вам намного, намного больше. – Ну… Если тебя это порадует, я начал намного лучше относиться к людям вроде тебя, – засмеялся капитан Некомы. – Я вообще не знал, что вы умеете читать и писать! – …К людям вроде меня? – переспросил Дайчи, складывая руки на груди. – М-гм, – с улыбкой кивнул Куроо. – Ой, прости, слишком завуалированно? К нищим. Ох, как бы еще проще сформулировать… К- Обычно после такого они дрались. Да, не только во время матча, они вообще постоянно дрались. Но потом, когда они успокаивались, смывали кровь и снова садились за стол, Дайчи выглядел поспокойнее. Их споры насчет денег никогда не могли утихнуть, но если разбить друг другу носы – становится немного легче. – …Яку мне не нравится, – сказал Дайчи, осматривая подранный после драки рукав водолазки, словно пропустив тот факт, что они только что катались по полу в схватке, и просто вернувшись к беседе. – Он как ты, что ужасно само по себе, но он постоянно говорит эти отвратительные вещи, а когда я смотрю на него, он тут же оправдывается, что «пошутил». – Может, у тебя нет чувства юмора? – Может, ему смешнее шутить? – У-у, я передам... – улыбнулся Куроо. Это было немного больно, потому что минуту назад Савамура разбил ему губу. – Кай не шутит. – Про Кая я вообще говорить не хочу, – нахмурился Дайчи. – Я всю жизнь только и смотрел на политиков, которые говорили «да, на этот вопрос можно смотреть с разных сторон» или «у всех может быть свое мнение», когда речь шла про базовые человеческие права. Если человек говорит, что придерживается нейтралитета, всегда понятно, на чьей он на самом деле стороне. – Как мило! Получается, я твой любимчик? Тяжело вздохнув, Дайчи поднял на него взгляд. – …Куроо, я не идиот. Я знаю, что ты не просто «провоцируешь» меня, говоря вещи, которые ты обычно говоришь. Я знаю, как ты относишься к людям ниже себя. Я знаю, что если бы у тебя была вся власть мира, которая у тебя и так наверняка есть, ты бы не остановил глобальные проблемы, потому что это- – Навредило бы экономике, – улыбнулся Куроо. – И мне лично в финансовом вопросе. Да, я помню, мы про это уже давно говорили. Куда ты ведешь? – Не перебивай меня, – нахмурился парень. – И я знаю, что ты скорее сам себя сожрешь, чем пожмешь руку малоимущему. Как и все вы в Некоме. – …Будет какое-то «но»? – …Но ты хотя бы говоришь это в лицо. Мне приятно знать, что ты сам раз за разом даешь мне достаточно веские поводы, чтобы вмазать тебе. Куроо с улыбкой прищурился. Он был первым из Некомы, кто прошел весь этот сложный путь. И, хоть теперь он вновь мог нормально питаться и получать немалое удовольствие от еды, он знал, что никогда не будет полностью удовлетворен. Не пока Дайчи, который только и умеет, что злиться и злить других, сидит здесь перед ним, как капитан, будто бы наравне. Но было очень приятно знать, что Куроо будет продолжать нападать, а Дайчи будет отбиваться так сильно, как может, до тех пор, пока его великая выносливость не подведет его. – Вытри лицо, на тебя смотреть противно, – поморщился Савамура. – Да, я просто задумался о том, как ты будешь кричать, когда я наконец смогу обглодать твои кости... – мечтательно улыбнулся Куроо. Парень усмехнулся. – Фантазируй, пока можешь. В следующий раз, как попробуешь укусить, я раздавлю тебе голову ногами. Куроо соврет, если скажет, что за все эти годы не начал испытывать немного теплые чувства к Дайчи. Это нормально для всех из Некомы – ну не можешь ты столько лет крутиться вокруг одного человека и не начать притираться. Это не значило, что Дайчи стал его лучшим другом или что-то в этом роде. В смысле, да, в какой-то момент они с Куроо начали общаться на довольно близкие темы и да, может быть, уставший и голодный, Куроо пару раз случайно изливал душу или говорил что-то слишком искреннее, и да, ему правда было весело с Дайчи, а Дайчи, хоть он это и скрывал, было весело с ним, но это не значит, что наступит день, когда он решит не есть этого слишком высоко забравшегося оборванца. Будет ли он расстроен, когда Дайчи перестанет отбиваться, а его сердце перестанет стучать? Да. Да, будет. Но оно всегда, всегда будет того стоить. Вот только тактика «помощи», которой пользовались все из Некомы, на Дайчи тоже не особо работала. – Кстати, хотел спросить – как у вас на троих человек всего одна машина? Да и та, извини меня- – Суга не водит. – Вас с Асахи все еще двое, – улыбнулся Куроо. – Эй, хочешь- – Заткнись, – коротко отозвался Дайчи. – Никогда в жизни я не приму помощь от кого-то вроде тебя. – …Ну и пошел нахер, – совсем не красноречиво и не по-адвокатски вздохнул он.