Солнце восходит на востоке

***

Тишина. В комнате царила тишина, которая изредка перебивалась чириканьем синиц и звонким веселящим хрюканьем мини-пига, что устроился на кровати, у Энджела в ногах, уткнувшись в одеяло розовым мокрым носом. Издав очередной ленивый звук, он приподнял голову. Хозяин проснулся. Сколько сейчас времени? Какой день недели? К счастью, Энджел не знал об этом и хотел бы оставаться в этом незнании ещё чуть дольше. Кости по-прежнему ломило, боль в голове появлялась в виде слабых приступов, словно удары металлическими молоточками прямо по черепной коробке. Работа изматывает на "ура". Проведя рукой по спутавшимся волосам, Даст приподнялся на локтях второй пары рук. Яркий свет ослепил сонные глаза, заставив зажмуриться. Паук так устал вчера, что, сам того не заметив, просто завалился спать. Он даже не зашторил окна, хотя делает это постоянно. В этом не было бы нужды , если бы не солнце. Всю жизнь, сколько Энджел себя помнит, он проклинает солнечную погоду. И не со злости, конечно же, а по понятной всем причине. Хотя, дабы не вводить тебя, дорогой читатель, в заблуждение, уточним, что Энджел никому не рассказывает о своей особенности. Почему? Стоит узнать это у него самого. Он даже, как-то раз, близко к сердцу воспринял ненавязчивую фразу о том, что "солнце светит лишь хорошим". Глупо, по-детски, но факт. Энджел никогда не считал, что его можно назвать хорошим и, уж тем более, честным демоном. Подобное высказывание стало бы противоречить тому образу распущенности, что он вокруг себя возвёл, всячески стараясь соответствовать. Звон будильника, который так бесцеремонно вторгся в убаюкивающую тишину, раздался на всю комнату, прервав забивающие голову мысли и напугав питомца. Энджел потянулся к прикроватной тумбочке и ударил по кнопке отключения звенящего уродства пальцами. – Наггетс, ты чего? Не пугайся так, иначе меня подобными выходками точно в гроб загонишь, – сказал актёр и заботливо похлопал испуганного мини-пига по спине, свободной рукой потирая опухшие после сна глаза. – Твою ж... Я тушь забыл смыть,– недовольно буркнул парень, обратив внимание на чёрную полосу, оставшуюся на пальцах. Вчерашняя беготня настолько вымотала его, что он не в силах был даже банально умыться. На это указывали туфли, небрежно разбросанные на полу, прямо перед кроватью. Спустив ноги на пол, Даст потянулся, встал с кровати и медленно пошёл в сторону ванной комнаты. Наггетс, который внимательно наблюдал за каждым действием хозяина, неуклюже спрыгнул на махровый белый коврик, довольно похрюкивая. Так началось утро актёра. Утро, в которое не нужно на работу. Но от следов вечерней усталости, конечно же, нужно избавиться, и как можно скорее.

***

Энджи почесал малыша за ушком и потрепал его за пухлые щёки, из-за чего тот недовольно прохрюкал в протест такому "неуважительному" обращению. – Ну ты и отъел их, Нэгги. Надо кормить тебя чуток пореже, – бегло проверив пальцами застёжку на ошейнике, паук поднялся с колен. Он так сильно любит своего поросёнка, что стал откармливать его до безумия. Любовь любовью, но здоровье любимца нужно поберечь. Стоило ему начать закрывать дверь, как Наггетс лёг на прохладный пол и упёрся носом в плинтус, грустно смотря на хозяина через оставшуюся щель в дверном проёме. – Скоро вернусь, – провернув ключ два раза, он лениво закинул его в карман и со вздохом прислонился лбом к двери, пытаясь собраться с мыслями. Проспал он сутки или даже меньше – это ни коим образом не сделало его состояние лучше. Только настроение стало менее паршивым, нежели вчера, хоть и оставалось таким же отвратительным. Валентино хорошенько постарался, подпортив его своему подчинённому. Понимаете, никому не хотелось бы услышать в свой адрес угрозу затушить сигару о кожу. Причём на лице. Это страшно. Да и Энджелу будет не выгодно выступать на шесте с огромным мерзким ожогом на размалёванной мордашке. Сколько тонального средства потребуется на сокрытие этого ужаса! Как бы жестоки и страшны не были подобные мысли, Даст не хотел начинать утро с них. Есть персоны, требующие внимания побольше, чем Вал и его пустые угрозы. Медленным шагом направляясь в сторону лестницы, Энджел оглядывал длинные, пустые коридоры с бардовыми обоями, на которых красовались причудливые узоры, сделанные из бархата более тёмного оттенка. Вот перед глазами предстали витражные окна, с подоконниками, украшенными чёрно–золотыми полосами, напоминающими хвосты саламандры. У Шарлотты весьма необычный вкус, раз уж ей захотелось совместить бардовый бархат с чёрнотой и золотом. В довесок были стёкла, на которых, в витражном стиле, изображены люди. Энджелу всегда было не совсем понятно, что именно красовалось на рисунке, да он и не пытался разглядеть. Лишь мельком пробежал глазами, шагая дальше. Когда красный ковёр на полу закончился, по помещению начали раздаваться стук каблуков и звон цепочек на ботинках, которые сегодня обул актёр, даже не смотря на то, как сильно устают его ноги. Он всегда старался быть неотразимым, чтобы скрыть некоторые свои недостатки. Чтобы быть безупречным. Таким, каким его желали видеть. На глаза попался необычный столик, сделанный из красного дерева. Раньше на нём стояла ваза. Красивая белая ваза, напоминающая кувшин. Узоры на фоне бронзового покрытия смотрелись гармонично. Аккуратные стебли цветов, что так напоминали извивающиеся лианы, скручивались и были похожи на узоры наутилуса. Столь ценный антиквариат Энджел разбил при очень странных обстоятельствах.

***

– Энджел, – в дверь постучалась принцесса. – Я могу войти? – Заходи, пока я голышом! – саркастично ответил Энджел, протирая мокрые белоснежные волосы полотенцем. Конечно же он придуривался, дабы засмущать юную леди, но та явно была готова к подобным выходкам соседа, поэтому в ответ лишь промолчала. – Ну я так не играю, сладкая. А где возмущённый визг? – сняв цепочку, парень открыл дверь. Чарли увидела розовый топ и мешковатые спортивные штаны, явно не недавно купленные. – Я уже привыкла, так что зря стараешься. В общем, нам нужна помощь. – Чья? – Твоя, конечно же. – В чём? – зачесывая ладонью чёлку назад, Даст облокотился плечом о дверь. – Нужно перенести коробки в подсобку. Она во-о-он там! – Чарли указала пальцем на дверь в конце коридора. – А Аластор? Он же, вроде, магией своей может это всё сделать. – Ну Энджи, сделай одолжение, – девушка посмотрела самыми грустными глазками в мире и сложила руки. – Если мы ничего не будем делать, то обленимся окончательно. – Я правильно понимаю, что это не твоя цитата? – Так и есть. Поможешь? Ещё недолго помявшись, Энджел всё таки кивнул в согласие, что заставило принцессу ада засиять. – Спасибо, ты лучший! – послав воздушный поцелуй, она направилась в сторону чердака.

***

Даст подсушил волосы феном, напевая задорную мелодию, крутя бёдрами в такт. Настроение было замечательным, просто прекрасным.  Незадолго до этого дня Валентино был шокирован внезапному росту дохода и популярности их кино-шедевров. Босс и весь съёмочный состав отмечали это за праздничным столом. Даста тогда восхваляли, словно восходящую звезду. Он так гордился собой, что, казалось, это чувство вот-вот пробьёт собой потолок и взлетит до небес. Актёр отключил фен из розетки, положил его на столик со всеми прочими вещами, которые аккуратно были расставлены по своим местам: косметика в одном стаканчике, а аксессуары и маникюрные принадлежности – в другом. У Даста был абсолютный порядок везде. Везде, кроме его жизни. В ней-то он точно плывёт по течению, даже не осознавая, куда его может со временем занести.  Опыт проживания в аду у него уже достаточно большой, но даже не смотря на это, однажды он наделает громаду ошибок, из-за которых придётся долго страдать. Как жаль, что его разум не осознаёт этого. Пока не осознаёт. Закончив с утренне-обеденными приготовлениями, Энджел покинул свой номер, направляясь к чердаку. Стоило ему только зайти в нужные двери, как все находящиеся в пыльном старом помещении охнули в унисон. – Ты чего так долго? Пешком через Италию шёл? – Хаск, оттряхнул руки от пыли и повернулся к пришедшему. – Да, красивый вид там. А долго я, потому что не удержался и засмотрелся на прекрасный Кастель-дель-Монте, – актёр не упустил возможности пококетничать, выдав очередную саркастичную фразу. Он бы так и продолжил подшучивать на барменом, если бы не он. Аластор, в кипельно белой рубашке, с галстуком-бабочкой на шее смотрелся и потешно, и сексуально одновременно. Шрамы на руках, которые казались столь яркими и выразительными на фоне бледно-серой кожи, завораживали. Они пугают, восхищают и выглядят до ужаса эстетично. Радио-демон не обратил внимания на суету, что началась буквально мгновение назад. Он задумчиво протянул монокль перед носом и читал текст, что был мелко напечатан на поверхности некоторых коробок. Тонкие, изящные пальцы были так напряжены, что на кистях рук выступили вены. Даст теперь был даже и не против поработать со всеми остальными. Желание сбежать погулять на время уборки куда-то испарилось, заменяясь на желание остаться подольше. – Возьми эту коробку. В ней все средства для уборки, швабры, тряпки. Ничего хрупкого, одним словом, — Вэгги всучила собеседнику достаточно тяжёлую ношу, продолжая говорить. —Это всё нужно отнести в подсобку. Понял? – Ага, – кивнул Даст и наклонился. – Ещё как понял. Энджел вышел в коридор, прикрывая за собой дверь ногой. Казалось бы, вещей он нёс не так уж и много, но ощущалось это так, будто он тащит с килограмм кирпичей. Сдунув тоненькую прядку волос с глаз, парень медленным шагом побрёл по ковровой красной дорожке. По привычке, он выпрямил спину, и шагал ровно, спокойно, маленькими шагами, как модель. Ему частенько приходилось работать во всевозможных агенствах, и блистать на обложках журналов «Playboys» в весьма неприличных позах. Компании рекламировали купальники, проводили дефиле. Они отбирали лишь лучших, и обычным демонам или демонессам туда попасть непросто, можно даже сказать невозможно. Успев пройти достаточно небольшое расстояние, Энджел услышал, как его окликнули. – Постой, – это была Вэгги. – Извини, я перепутала. Ты взял не ту коробку! Эту нужно оставить на чердаке. Даст резко развернулся. Он уже было хотел ответить, но неожиданно почувствовал, как задел что-то локтем, а затем и краем картона, который небрежно торчал снизу. Шум, крик, треск. Что-то разбилось, и явно не маленькое. Вагата стояла в ступоре около минуты, смотря то на осколки, разлетевшиеся по полу и ковру, то на побледневшее лицо виновника сего недоразумения. – Семейная реликвия, пережившая 4 поколения, которую пытались выкупить наибогатейшие и влиятельные демоны ада! Энджел, ты чёртов идиот! Ты что, белены объелся, раз не увидел эту огромную вазу прямо перед своим носом?! – Ты меня окликнула, а я даже не обратил внимания на то, что находится справа от меня. Или прикажешь смотреть во все стороны одновременно! ? – У тебя что, глаза на заднице находятся? Смотреть по сторонам — такая сложная и непосильная задача, верно? На шум выбежала Чарли. – Дорогая, что случилось? – не посмотрев на Даста, спросила принцесса. – Этот долбоклюй разбил одну из твоих ценностей! – указывая рукой на паука и осколки, девушка ещё как-то пыталась держать свой вырывающийся из горла гнев и матершину. – Энджел, – Чарли вздохнула и подбежала к осколкам, грустно разглядывая потрескавшиеся узоры, что сверкали из-за падающих на них лучей света. – В следующий раз будь аккуратнее, пожалуйста. Ты никогда не замечаешь того, что находится у тебя прямо перед глазами. Не в первый раз ты что-то разбиваешь. – Прости, конфетка. Я обещаю, что заплачу полную сумму, которую пришлось отдать вам за эту вазу. – Не нужно, – встав с колен, Чарли грустно улыбнулась. – Всё хорошо. Теперь это просто куски стекла и керамики, которые ничего не стоят. Дасту стало стыдно. Он во второй раз застаёт отчаяние и печаль на этом круглом нежном личике. День оказался испорчен. Вэгги была в нескрываемой ярости, но Шарлотта попросила её сильно не злиться, и огонь  немного поугас. Леди подошла к своей любимой и поцеловала её в щеку, немножко приподнявшись на мыски. Энджел успел расслышать что-то про то, что материальное не имеет ценности, как и то, что с ним происходит. Это была обычная ваза, которая стояла всё это время лишь для декора. Разве стоит огорчаться из-за той вещи, про существование которой ты со временем забываешь и вспоминаешь в последний момент? Конечно нет. Таким образом поступила и Чарли. Да, ей было грустно. Да, вещь дорогая, так ещё и передавалась по наследству. Но она не стоит того, чтобы в отеле стояли крики, ругань и чтобы все подряд переругались из-за неё. Вагата погладила спутницу по голове, устало вздыхая. За ними вскоре вышел и Аластор, понимая, что пропустил всё веселье, застав лишь эпилог с примирением. – Что за тоска? – подбирая осколки, с усмешкой спросил радиоведущий. – Не нужно отвлекаться от работы из-за таких мелочей. Я всё улажу. – Спасибо, Ал. Только вот как убрать осколки с ковра? – Шарлотта пригляделась, встав на корточки, пытаясь зацепиться взглядом за белые кусочки уже бывшей вазы на бардовом ковре. – Это предоставьте мне. Энджи стоял в стороне, не выпуская коробку из рук. Он не услышал, что такого сказал красноволосый демон, и из-за чего Чарли вдруг залилась звонким смехом. Он не слышал ничего. В голове крутилось изображение ещё целой вазы и принцессы, которая искала самое видное место для красочного сосуда, а потом гордо рассказывала его историю. Хоть она и старалась скрыть огорчение, Энджел понимал, что разбил нечто столь важное для неё, ценное. Но она не захотела портить отношения с ним, поэтому натянула притворную улыбку до ушей. Что же ты наделал? Аластор похлопал девушку по плечу, говоря, что разбитая посуда или ваза – к счастью, поэтому она не стоит лишних переживаний и слёз. Блондинка лишь посмеялась в ответ на такое заявление и кивнула в согласие. Взгляд кроваво-красных глаз упал на паука, который смотрел в одну точку, не осмеливаясь вымолвить ни слова. Аластор впервые видит его таким. Это что-то новенькое и интересное. То, что любит влиятельный демон. Это эмоции и их секреты. Нет, не те, которые проявляют на постоянной основе, а те, которые скрывают глубоко внутри грешной души. Так что скрываешь ты, Энджел Даст?