Пламя прошлого

      «Город огней, город любви, город… войны.»       Войны, окончившейся два года тому назад, но все так же горевшей в сердцах простых людей ее переживших. Два года тому назад мы вошли сюда. Мы — 16 пехотный полк, озверевшие от войны парни, терявшие своих друзей на Кассерине и в Нормандии, месившие лицами грязь под огнем пулеметов и прорывавшие бесконечные заграждения «бангалорами». Нас вернулось домой гораздо меньше, а уж навестить бывшие места боев почти никто не отправился. Кроме меня.       Этот город никогда не отпускал меня. Его закутки и переулки, по которым сновали отважные Маки́, мост через широкую Сену, за который мы бились вместе с ними. И в конце концов долгожданная победа, ознаменовавшаяся большим салютом. Все это было там, в прошлом, но оно стремительно пробуждалось с каждым шагом по вечернему городу.       Оно звучало живым людским говором, разливалось прохладными водами Сены, горело уличными огнями и стремительно неслось свежим ветром.       Пожалуй, для простых парижан я был самым что ни на есть обыкновенным туристом, разве что выглядящим несколько отлично от других. С иголочки костюм, темная шляпа, в зубах дымящаяся сигарета. Быть может для остальных во мне и угадывался американец, но как бы там ни было, сейчас, в своих воспоминаниях я был другой.       Штаб-сержант Даниил Слуцкий, боец 16 пехотного полка армии США. А говоря проще, сын русского эмигранта.       Страна позвала меня я пошел, как и тысячи таких же как я парней. Нас разбросало по миру, фронтам, но у каждого была одна задача: разбить военную машину Оси.       Именно это крутилось в моей голове, пока я неспешно проходил мост Александра 3. Раскинувшийся на противоположной стороне Дом Инвалидов ярко сверкал огнями в ночи и, будто бы всячески заманивал меня прийти к нему, пусть именно туда я и направлялся.       Меня не манила величественностью свой Эйфелева башня, будучи символом побед и свершений меня не звала Триумфальная Арка. А вот этот Дом был изначально, пожалуй, основным местом, что я желал посетить в городе. И желание мое, подкрепляемое все сильнее разгорающимся огнем воспоминаний в груди, только усиливалось. Глядя на простых людей, я невольно и тщетно пытался узнать в их лицах хоть кого-нибудь из нашего Сопротивления. Мари Кавелье, Жиль Туре, Рука Ошида, Андо Рена… Вставлявшие палки в колеса оккупантам, невероятно смелые и решительные французы, действуя бок о бок с которыми мы внесли свой вклад в освобождение столицы.       Их судьбы после войны остались для меня неизвестны. Наши пути разошлись слишком резко, чтобы я мог хотя бы спросить на будущее их адреса, поэтому, они и растворились во времени, как и та страшная война.       Сойдя с моста, я подумал об Эльбе. Об округленных глазах солдат, услышавших чистый русский от, казалось бы «брата с запада». Меня под руки потащили в самую гущу бойцов, расспрашивать как, кто и откуда, а отвечал я, будто бы на автомате, невольно изучая лица каждого окружавшего меня бойца. И эти парни, прошедшие столько всего на восточной стороне, казались мне тогда роднее всего на свете и, почему то, разожгли внутри тот самый «Русский огонь», которого у меня отродясь не было, ведь родился я уже в Денвере.       Человека можно убрать с войны, а вот войну из человека…       Территория перед Домом Инвалидов была хорошо освещена везде, поэтому я даже не сразу решил куда мне направиться. Людей здесь было поменьше. В основном, под руку неспешно прогуливались пары, лишний раз подтверждая звание города любви. Лишь я одинокой тенью брел под рядом фонарей, направляясь к небольшому скверу.       Вот он-то уже встретил меня тишиной. Меня никто и ничто не тревожило. Я молча созерцал. Я пытался впитать, впечатать в память все, что вижу сейчас. Огни Дома, мост, сверкающий фарами машин и абсолютно чистое небо с полной луной.       И заглядевшись на это, я даже и не удивился, услышав сзади женский голос:       — Вы не могли бы описать как выглядит мост?       Я снова перевел взгляд на сооружение, помедлил, подбирая слова и начал:       — По мосту один за одним проезжают автомобили, сверкая огнями фар. Фонарные столбы освещают идущих друг за другом по тротуару пешеходов, а так же барельефы и скульптуры… — Я внезапно замедлился, а после, негромко спросил незнакомку — А что же, вы не видите?       Позади сначала была только пауза, после чего, девушка ответила:       — Нет. Больше нет.       В конце концов я обернулся. Я увидел перед собой девушку одного со мной возраста, одетую в синее с поясом платье, туфли и черный берет. Сначала я заметил темные очки у нее на лице и уже тогда все понял, затем разглядел трость у нее в руках и только потом, разглядев черты ее лица, наконец узнал ее.       — Андо?       Выражение лица девушки сменилось на удивленной и она сказала:       — Скажите еще что нибудь.       Я незамедлительно ответил:       — Андо, это ведь ты?       — Да, я. А ты ведь… Даниэль, верно? Американский солдат, воевавший вместе с нами.       Воспоминания стремительно прокручивались в моей голове и я тихо ответил:       — Это я, но… Что случилось?       Девушка только вздохнула, поправив берет, а после сказала:       — Давай сядем.       Когда мы, наконец, устроились на лавочке, она начала:       — После освобождение города наш отряд не остался на месте. Мы присоединились к новой армии и продолжили воевать. Ошида ушла в санчасть, а я с Мари и Жилем остались в боевых… Туре был убит снайпером через два месяца. Он умирал на моих руках. Мари была ранена и отправлена в госпиталь. А меня схватило гестапо… Меня держали в плену и пытали и в конце концов вот, что они сделали. — Сказал она, указав себе на лицо — Наши пришли буквально за день до моей казни. Меня отправили домой. Только… Я так и не нашла Мари…       Я медленно холодел от каждого сказанного девушкой слова. Все надежды о встрече рушились. Они, разбившись, с грохотом падали у меня внутри и каждый удар от их падения совпадал с ударами моего сердца. Андо умолкла, сложив руки на коленях, а я, сняв с себя шляпу, медленно приблизился к ней и обнял.       Мы молчали. Смысла в словах не было. Небо горело луной и звездами. Город горел уличными огнями. Наши сердца пылали в незатухающем пламени давно угасшей войны…