С миру по нитке

«Спасибо за всё. Джон, ты лучший. Я не знаю, куда поеду, и что буду делать, но я не вправе ломать твою жизнь, как поломал свою. Надеюсь, когда-нибудь ещё увидеть тебя. Используй свои навыки дедукции, когда будешь искать себе нового соседа. Искренне твой, Ш.Х.» Джон читал и перечитывал записку в поезде. Не потому что хотел запомнить, а потому что, пока глаза пробегали по строчкам Джон снова и снова слышал голос Шерлока. Закончив очередной цикл перечиток, Ватсон выглянул в окно. Это было как с водой. Напившись голоса Шерлока, что звучал в голове при чтении написанных им строк, Джон мог какое-то время думать о чём-то другом. О пейзаже за окном, к примеру. Мерно стучали колёса, в поезде было удобно и уютно, и Джон прилип к стеклу, глядя на кирпичные дома с белыми рамами, сочную зелень травы, которую не увидишь в городе, даже в самых ухоженных парках и на лужайках. Осень уже началась и листья многих деревьев уже окрасились в алый, оранжевый и жёлтый, но листопад ещё был слабенький, и большая часть листвы всё ещё держалась на ветках, а трава сохраняла свою сочность. Это время было любимым у Джона. Он любил вытаскивать Шерлока погулять, просто побродить по улицам, дыша прозрачным и таким свежим воздухом, что он звенел, когда Шерлок вдруг принимался смеяться над незатейливой шуткой. Во время прогулок Джон всегда держал Шерлока под руку, потому что тот постоянно вертелся, разглядывая людей, и совершенно не смотрел под ноги. А Джон наслаждался их близостью, хорошей погодой, да и просто – жизнью. Жизнью, вместе с Шерлоком. Джон не хотел жизни, в которой Шерлока не будет. «Найдёшь себе нового соседа». Неужели Шерлок считает его, Джона, всего лишь соседом? Не другом, не… ладно. Ладно, тут Джон ты сам виноват. Никогда, ни разу не дал понять Холмсу, что он для тебя значит. А когда тот сам пробовал робкие шаги к сближению, резко отступал, обрывал, если не сказать – обрубал. Жизнь солдатская научила Джона не привязываться к людям, понимая, что можно потерять их в любой момент, а это больно. Наверняка, то же самое пережил и Холмс. Хотя… Там, наверное, никто особо и не пытался. Не даром же у Шерлока нет друзей. Ладно. Самобичевание ни к чему не приведёт. Нужно найти Холмса и поговорить с ним откровенно. Уговорить вернуться или… или остаться с ним. Когда Джон кинулся за Шерлоком, после обнаружения записки, разумеется, он его не догнал и не нашёл, пока бегал по улицам и звал. Вот порог на сорок дорог, Холмс мог выбрать любую из них. Он мог решить покинуть страну! Но Джон надеялся, что так далеко сыщик не сбежит. Сыщик… Мысли Джона скакнули к инсульту. Эта болячка коварна. Может лишить человека возможности двигаться, думать, читать, да чего угодно. Смотря, какая часть мозга будет поражена и насколько сильно. Шерлоку в этом плане повезло, как человеку. Но не повезло, как гениальному Холмсу. С его же слов, он лишился своей дедукции и Чертогов. Всего того, что делало его, собственно, Холмсом и позволяло работать. Потому-то он и сбежал. Нет, в этой гениальной кудрявой голове могла быть тысяча причин, но Джон видел одну – Холмс считал, что таким больше не интересен и не нужен никому из прежнего окружения. И Джону в первую очередь. Джон погладил записку. Её касалась рука Шерлока. И снова посмотрел в окно. Шерлок не пошёл за помощью к брату, он не захотел принять её и от Джона. Раз уж жизнь младшего Холмса разбилась вдребезги, он решил склеивать её сам. Этот человек не привык рассчитывать на кого-либо ещё с самых ранних лет. Даже в такой вещи, как просто поговорить. В обычном дружеском участии. Джон уважал это решение и продолжал считать друга гением. С дедукцией или нет, тот всё равно оставался на одну или две ступени выше всех прочих, в мысленной иерархии Джона. Он стоял даже выше брата, всесильного Майкрофта Холмса. Всесильного… Джон телеграфировал ему на вокзале, пока ждал поезд. Объяснил, что случилось, и что он сам собирается предпринять. Также он отправил телеграмму в больницу, где работал. Скорее всего такой стремительный отъезд повлечёт за собой увольнение, и это печалило Джона. Работу свою он любил. И больницу свою он любил. Хороший коллектив, недалеко от дома, и посильная нагрузка – такое нечасто сходится в одном месте работы. Но Шерлок был важнее. Шерлок… Может, не стоило так срываться с места в карьер? Подготовиться получше. Ну да, когда каждая минута промедления может оказаться фатальной. След человека не висит в воздухе, исчезнуть можно и оставаясь в Лондоне. А Шерлок покинул его, Джон был уверен. Покинул, как место, где он больше не мог быть собой. А значит – не мог быть. И Джон поспешил за ним. Пока след парфюма Холмса не истаял в воздухе, а Джон мог бежать по этому следу. Метафорически, конечно. Шерлок Холмс любил поезда. Любил в том смысле, что любое путешествие, которое только могло у них состояться, по возможности планировал именно на поезде. Джону никогда ни о чём не нужно было беспокоиться. Холмс покупал билеты, выбирал им места, покупал припасы в дорогу, приносил чай, улаживал все вопросы с проводником и соседями. Он знал и помнил всех продавцов билетов, и те помнили его. Он всегда поздравлял их с прошедшими важными датами, когда клал деньги в окошко, спрашивал, как друзья и семья, называя имена и увлечения. Он мог видеть человека раз в пять лет, и беседовать так, будто они расстались вчера. Шерлок наверняка выбрал поезд. Будучи в таких расстроенных чувствах он не мог выбрать что-то другое. Дилижанс? Нет. Трясёт, мутит, слишком много людей рядом, слишком много запахов. Верхом? Ездить он умеет, как любой аристократ, но нет. Так путешествовать он не любит. Дирижабль? Джон хихикнул, представив Холмса в летающей корзине под облаками. Или даже выше облаков. Разумеется нет. Быстрота и комфорт железной дороги неоспоримы. На сегодняшний день это лучший и удобнейший вид транспорта. Да ещё и скоростной. Оказавшись на вокзале, Джон принялся обходить окошки продавцов билетов и спрашивать о своём друге. Он даже фотографию Холмса вытащил, припасённую в бумажнике, но был уверен, что все эти дамы и девушки по ту сторону кассы и так понимают, кто такой Шерлок Холмс. На седьмом окошке ему повезло. Сильно беременная девушка лучисто улыбнулась Джону и сказала, что мистер Шерлок был здесь, поздравил её с ожидающейся двойней, дал денег на чай и приданное для малышей, и купил билет до Сассекса. Джон попросил билет туда же, засыпав девушку вопросами, не говорил ли Шерлок что-нибудь ещё. Сассекс мог быть не конечным пунктом назначения. Да и туда он мог не доехать, а выйти раньше. Но девушка только улыбалась своему животу, прислушиваясь к ощущениям, и повторяла, как мило, что есть такие вежливые и внимательные покупатели, как Холмс. Ладно. Это уже что-то, это уже след. И вот Джон ехал и ехал, пытаясь насладится поездкой, но мечтая поскорее приехать. Он то и дело безотчётно поглядывал направо, пытаясь разглядеть высокую фигуру в синем дорожном пальто, о которую так приятно было опираться, дремать на её плече. Знать, что всё под контролем, все проблемы будут решены, а ему, Джону, только и нужно, что пить обжигающий чай и смотреть восхищённым взглядом на своего спутника. Шерлока не хватало. Как руки или ноги, если бы те вдруг отрезали. Как свежести в воздухе. Как чего-то привычного, что не ценил, имея, и не можешь без этого обойтись, потеряв. Неужели Шерлок не испытывает чего-то подобного и совершенно легко обходится без Джона, без их квартиры, без… Остановка. До Сассекса ещё немало часов пути, но Джон решил выходить подышать на каждой остановке. И отвлечётся, и новые места посмотрит. Стоянка была недолгой, и Джон не стал отходить от поезда далеко, но всё же сошёл с платформы, чтобы не мешать входящим и выходящим пассажирам. Разглядывая высокую траву, прогуливаясь туда и сюда Джон услышал странный звук. Нет, он узнал этот звук сразу же, но удивился, откуда ему тут взяться. Глянув на поезд, Джон пошёл на звук. И нашёл его источник. Некогда белый, а теперь ужасно грязный пёсик, если точнее, щенок, кажется бульдога. В ошейнике, и намертво привязанный грязной верёвкой к одной из опор платформы. – Вот же дела… Увидев человека, щенок заскулил ещё отчаяннее, засучил лапками, силясь бежать навстречу, но крепкая верёвка не пускала его. Неподалёку Джон увидел две железные гнутые миски. Видимо, одна предназначалась для воды, другая для еды. Сейчас обе были пусты и перевёрнуты. – Сколько же ты здесь, малыш? – верёвка была мгновенно перерезана армейским ножом. – Ладно. Теперь ты справишься. Тут полно людей. Кто-нибудь тебя подберёт. А мне пора, прости. Действительно было пора. Стоянка заканчивалась. Джон поспешил к поезду, и уже у вагона, обернулся и увидел, что щенок спешит за ним. Не обращая внимания на других людей и ловко лавируя между ногами, сумками и чемоданами. – Бублик, не могу! – имя щенку нашлось сразу и без раздумий. – Не могу я тебя взять! В поезд с собаками наверняка нельзя. А у Шерлока на собак аллергия. Жутчайшая! Мы это в деле о собаке Баскервилей выяснили. Щенок, сопя от усердия, спешил во всю силу своих кривых лапок. Храбро запрыгнул в поезд, под удивлёнными взглядами пассажиров и провожающих, перескочив дыру, что была шире его туловища. Добежал до Ватсона и сел на пухлую попу, глядя на него снизу вверх и вовсю виляя коротким хвостом. – Ох, ну что же… Руки как-то сами подхватили пухлое тельце и через несколько минут, Джон сидел на своём месте, обнимая подозрительно топорщащийся живот, напоминая себе ту сильно беременную продавщицу билетов. Живот под дорожным пиджаком подозрительно урчал, пыхтел, наступал лапами Джону на ноги, но скоро угомонился, свернулся и заснул. Придерживая его снизу, Джон снова уставился в окно. Вот дела. Теперь поиск Шерлока не единственная из его забот. Да и что делать с малышом, когда они его найдут? Вздохнув, Джон снова уставился на своё отражение в стекле. Вот не было рядом Шерлока, так Джон уже собаку завёл. Что дальше?