Искусство судеб

      Промозглый ветер протяжно выл, и Франц Де Гир искренне радовался, что прихватил с собой согревающий артефакт, а не ограничился одной лишь тёплой одеждой. Впрочем, смотреть на нава, даже не застегнувшего светлое кашемировое пальто, ему всё равно было холодно.       Воздух лишь слегка фонил тёмной энергией — остаток от того, что произошло здесь пару часов назад. Не знай Франц, что творилось на опушке, даже не обратил бы внимания, все навы фонили, особенно Сантьяга.       — Что здесь произошло?       — Я пытался усовершенствовать боевой аркан.       — Каким бы ты арканом ни отнекивался, я в это не поверю, нав. Мы чувствовали возмущения полей.       — Заклинание новое, я ему даже название не придумал, — продолжал Сантьяга, казалось, совершенно не обращая внимания на возражения, как ожидалось, будущего главы Ордена.       Нав явно был здесь лишь наполовину. И Франц не мог точно сказать, придумывает ли тот новые беды на их головы или обеспокоен уже чем-то возникшим. Хотя Де Гир склонялся к последнему. И с чего бы это он тестировал заклинание вне подвалов Цитадели? Здесь было что-то другое, но Сантьяга даже под пытками не согласится это поведать, так и будет твердить про заклинание.       — Тогда тебе придётся поведать, что же это за аркан.       — М… Боюсь, что это бессмысленно, мои расчёты оказались неверны. Придётся всё переделывать или забросить. Не хочу обнадёживать.       — Не думал, что ты всё ещё увлекаешься подобным.       — Небольшое хобби в перерыве между работой, — комиссар улыбнулся и пожал плечами.       — Что бы тут ни случилось, Сантьяга, тебе следовало бы рассказать.       — Я уже рассказал.       — И Зелёному Дому тоже?       — И ему.       «Зелёный Дом вне игры, — понял чуд. — В одиночку от навов чего-то требовать — самоубийство…»       Сантьяга вновь застыл. Францу было ясно, что произошло нечто экстраординарное, но в случае с навами… Они были настолько скрытной семьёй, что любая новая информация о них или с ними связанная казалась чем-то невероятным. Никто из обитателей Тайного Города, кроме самих навов, не знал, сколько они живут, сколько лет тому же Сантьяге; любая информация об источнике: название, что представляет, когда сезонные всплески и снижение мощности, — замалчивалась. Да что там, никто даже женщин их не видел ни разу, да и не слышал о них упоминания. Это был правильный подход, по мнению Франца, чем меньше о тебе знают, тем спокойнее и свободнее себя чувствуешь. А тёмные после семьи превыше всего ценили именно свободу.       Сантьяга легко отбился от целой делегации людов: комиссару не составляло труда провести вокруг пальца даже жриц, к тому же, он был просто уверен, что ввязываться в кризисы после относительно недавней войны королева сочла глупостью.       Острый слух нава уловил тихий треск веток, и внимательный взгляд зацепился за белку на ветке. Лёгкая усмешка расползлась по лицу комиссара.

***

             В Цитадели было тихо. Или хорошая шумоизоляция. В любом случае Марк слышал только своё дыхание да тиканье часов. Здание было наполнено чем-то… странным, потусторонним, незнакомым и одновременно родным. Тихий гул отдавался легчайшими, еле заметными вибрациями по полу, Марк всё думал, кажется ли ему, а если нет, то что это? Тот самый источник?       А ведь ему теперь здесь жить… И быть таким. Он в который раз коснулся лица, совершенно не узнавая себя. У него даже голос был другой, словно за него говорит кто-то другой.       Он снова подошёл к зеркалу, снова столкнулся с незнакомцем в отражении. Красивым, но чужим. Марк старательно всматривался, пытаясь угадать знакомые черты, но ни одной он не напоминал самого себя. Незнакомец повторял его движения, пытался повторить мимику, но выходило плохо: чересчур остро, хищно и даже ядовито выглядело лицо. Тот, кого он видел в зеркале, был кем-то другим, не им. А неестественно чёрные глаза выдавали его нечеловеческую, какую-то даже демоническую природу.       Он смотрел печально, а тот другой, казалось, насмехался. Марк опустил голову, и чужак как будто бы улыбнулся. Словно насмехался над ним. Словно безгласно кричал: «Тебя больше нет!» Чем дольше он смотрел в отражение, тем громче слышал его крик.       И он взвыл сам. Резкий удар раздробил зеркало. Покрытое густой паутиной трещин, оно лишь преумножило отражений того незнакомца. Снова удар. И ещё, и ещё. Мелких отражений становилось всё больше и больше. Пока он не содрал зеркало со стены и швырнул его в угол.       Как будто это могло помочь ему сбежать от чужака. Но он всё так же был с ним.       Марк метнулся к открытому на проветривание окну, попробовал было распахнуть его настежь, но его ударило сильнейшим зарядом тока и отбросило. Его выгнуло от боли.       Ну конечно! Они заперли его здесь!       Он осмотрел трясущиеся руки — они болели больше всего. Взгляд зацепился за чёрные, не синие или голубые, как у людей, вены. Очередное напоминание о том, во что его превратили. Он упёрся спиной в кровать и подобрал ноги, спрятав лицо в обнятых руками коленях.       Его не отпустят. Да и куда ему идти? Завтра его — живого — похоронят, и его для всего мира не станет окончательно. А если он что-нибудь вытворит, например, раскроет себя, то лишение права видеть близких — меньшее, что могут устроить навы. Сантьяга был готов придушить его за угрозу Нави, то же самое он сделает и с теми, кто окажется посвящён в оберегаемую тайну.       «Но я же есть…»       Так он просидел весь день, заснув под вечер и проснувшись от звука открывающейся двери. Марк повернул голову и убитым взглядом посмотрел на Сантьягу. Франт недовольно осматривал устроенный им бардак, но ничего по этому поводу не сказал.       — Собирайтесь. Ваши похороны вас не подождут.

***

      — Они нас не видят?       — И не слышат.       Кладбище было почти пустым. Всего пара человек собралась около свежевырытой могилы и открытого гроба. Они с Сантьягой подошли почти вплотную. Марк смотрел на знакомые, исчерченные горем лица. Слова молитвы и дым от ладана разносились над ним. Над ненастоящим ним. Сантьяга сказал, что это кукла, хорошая кукла. Марк смотрел на эту точнейшую копию с ужасом. Кукла была похожа на него больше, чем собственное отражение. Но ведь это не может быть он! Он же жив!       Он быстро отыскал взглядом свою мать. Худенькая, истощённая болезнью женщина прижималась к груди своего старшего брата и нестерпимо выла.       «Мама!»       Крик застрял в горле. Если он сейчас попытается обратить на себя внимание, то Сантьяга, несмотря на морок, лишит его даже возможности просто смотреть на неё. Он стоял с открытым в немом крике ртом и застывшими в глазах слезами. Видеть её боль было невыносимо, крик резал сердце, и Марк чувствовал себя перед ней таким виноватым…       Вот же он! Совсем рядом! Пара шагов — и он сможет её обнять. Пара шагов, которые ему не дадут сделать. Короткое и непреодолимое расстояние. Только сейчас он понял, насколько мучительно стоять вот так, в стороне, и наблюдать за страданиями самого дорогого ему человека без возможности хоть как-то её утешить.       Сантьяга наблюдал молча, стараясь отвлекаться от эмоций окружающих. Это было весьма неприятно. Утешать новоиспечённого сородича он не считал себя обязанным, наоборот, решил сказать неприятную правду:       — Я понимаю Ваши чувства, но Вам следует как можно скорее их отпустить. Забудьте про них, как они забудут о Вас.       — Они не забудут! — Марк рявкнул, остервенело уставился на комиссара, но тот продолжал равнодушно наблюдать за челами.       — Все забывают. Боль со временем стихает, и люди живут себе дальше.       — Они меня любят.       — А я не говорил обратного. Именно потому, что они любили Марка, они забудут. Мы забываем, чтобы не мучить себя. Забудьте и Вы.       Марк выругался, отвернулся и отошёл от Сантьяги. Как ему принять всё, что случилось за последние два дня? Вроде жив, а его больше нет. Ни лица, оно вот-вот встретится с мраком гроба, ни имени, оно останется на табличке на кресте. И в его голове.       — У Вас нет другого выхода. Вы больше не принадлежите миру челов и этим челам, в частности. Теперь Вы — часть семьи Навь.       Одним взглядом Марк взглядом дал понять, что он думает о словах комиссара. В гробу он видел эту семью Навь.       — Однажды Вас всё равно разлучит жизнь. Пройдут годы — и эти челы умрут, а Вы останетесь таким же, потому что Вы…       — Больше не чел, я помню.       — Вега, я понимаю, что Вам тяжело, но контролируйте своё поведение. Не по моей прихоти всё так сложилось, такова Ваша судьба, смиритесь и научитесь жить новую жизнь. Уже ничего не изменишь.       Сантьяга был прав, и Марк это знал. Но чтобы принять… пожалуй, ему нужно ещё много раз это услышать, и что самое важное, услышать это от самого себя. Для этого нужно уметь смиряться, а он не умел, боролся и побеждал, никогда не верил, что смирение поможет. Но что ему оставалось сейчас?       — Мои соболезнования…       До Марка донёсся знакомый голос, и он резко обернулся. Прямо сейчас к его матери подошёл Виктор, его несостоявшийся убийца, и с самым скорбным видом вещал о том, каким хорошим он был человеком.       Потусторонняя, не свойственная ему, словно чужая, ярость объяла разум. Из-за него он всего лишился! Если бы не эта тварь, у него было бы его лицо и имя, у него были бы семья и друзья, его жизнь! Сделать шаг ему ничего не мешало, напротив, всё его естество призывало к справедливому возмездию. Отплатить ублюдку той же монетой, разукрасить ублюдскую рожу синяками и собственной кровью, заставить его умолять о прощении, которого он не подарит. И в конце…       Он рванул к челам, но его вдруг перехватил Сантьяга, да ещё и сжал так, что Марку показалось, что вместо рук у комиссара стальные тиски. Как ни брыкался — не получилось.       — Пусти меня! Он меня убить хотел!       — Потом поквитаетесь. Прекратите. Сейчас же.       Тон, которым Сантьяга сказал это, был… весьма пугающим и не оставлял иных вариантов, кроме как подчиниться. В голове снова всплыл образ страшного лица комиссара. Марку оставалось только тяжело дышать и скалиться, вперив злобный взгляд в чела, который даже не подозревал о нависшей опасности.       Он был так близко, он почти мог дотянуться. Почти. Ужасное ощущение этого «почти» не покидало с тех пор, как он оказался на кладбище. Он почти мог показаться, почти поговорить, почти достать. И собой он был почти. На глазах навернулись слёзы бессильной ярости, жуткой обиды на весь этот проклятый мир. Он ничего не мог сделать. Сопротивление спало на нет.       — Он убил меня. Вас когда-нибудь убивали? — В голосе Марка совсем не было эмоций, ничего, кроме боли.       Хватка пропала, но он стоял на месте. Имело ли смысл снова пытаться? На смену голой, но недолгой ярости пришло опустошение. Однако он совсем не собирался отказываться от своей мести.       — Мы уходим.       — Этот урод мне за всё заплатит.       — Не сомневаюсь.       Спустя, казалось, бесконечные мгновения борьбы с самим собой, он взял себя в руки и заставил сесть в машину, но тут же спрятал лицо в ладонях и взвыл от бессилия.       — Вега, я понимаю Ваши чувства, но поквитаетесь потом.       — Он может навредить маме.       — С чего Вы взяли?       — Уж поверьте, я знаю.       Сантьяга почесал кончик носа, сощурился и, словно обнаружив подходящий ответ, выдал:       — Мы за ним понаблюдаем. Екатерину Сергеевну он не тронет, не беспокойтесь.       Марк покосился на Сантьягу. Конечно, он не верил в альтруистические побуждения того, догадывался, что так этот нав пытается подмазаться, но… Ему же это выгодно, правда? Тем более, что он не просил, а значит, не в долгу. А Виктору он придумает, как отомстить. И обязательно отомстит, будет в кошмарах потом ещё сниться. Обязательно будет.

***

      Комиссар был зол. Очень зол. Он любил вызовы, но терпеть не мог, когда случались такие проблемы. Внезапный всплеск источника, перерождение чела в нава, нежелание князя что-то объяснять… И он совершенно ничего не знает! За тысячи лет привыкший работать в связке с князем, не имея друг от друга секретов, Сантьяга бесился от самого этого факта ещё больше.       «Откуда этот чел мог знать об Уратае? Неужто видел столицу во сне? Но как?»       Сантьяга присел на стол и потёр переносицу. Искать в библиотеке бесполезно, он перерыл всё по теме, залез в запретную секцию и… и ничего. Ещё и князь молчит. Значит, придётся работать с перерождённым в нава челом.       В библиотеку зашёл Ортега. Видимо, его помощник не смог дозвониться из-за того, что помещение было достаточно глубоко под землёй.       — Комиссар, пришли результаты анализа ДНК Исаевой Екатерины Сергеевны.       Сантьяга протянул руку, взял конверт и ожидаемо ничего удивительного не нашёл. Чистокровная чела, абсолютно не способная к магии.       «Надо искать среди всех родственников».       — Что сказали эрлийцы?       — Они погрузили её в сон в её квартире, провели операцию.       — И?       — Через пару дней будет здорова.       — Эрлийцы держат её в Обители?       — Да, без сознания.       — Хорошо.       Члены семьи Эрли имели не самый лучший характер, но, будучи вассалами Великого Дома Навь, исполняли все приказы сюзеренов, какими бы странными те порой ни были. В конце концов, такую защиту, какую давал Тёмный Двор, не был способен оказать более никто.       — Найдите всех… бывших родственников Веги. Мёртвых тоже. Мне нужны ДНК-тесты каждого. Как он, кстати?       — Бастует.       — Кто бы сомневался.        Сантьяга вздохнул. Он, конечно, был деятельной натурой, но Вега представлялся ему сейчас только в качестве головной боли.       — А что именно?       — Дежурные сказали, из комнаты не выходит. Я его не проверял.       Ладно, это тоже неплохо, хоть из окна не кидается. Чем меньше он видится с навами, тем проще сохранить тайну.       — У нас серьёзный кризис? — Ортега выглядел обеспокоенно.       — Не знаю. Пока — нет.       Слышать от своего начальника фразу: «Не знаю», — Ортеге было страшно. Лучше бы тот просто сказал: «Да». Сантьяга жил со времён падения империи Нави и знал, как иногда казалось Ортеге, едва ли не всё. Но если этот вопрос ставит в тупик даже комиссара…       — А…       — Князь не желает говорить.       То, с какой скоростью отреагировал повелитель, говорило об опыте или, по крайней мере, осведомлённости. И раз он ничего такого не знает, то, похоже, происходило это ещё во времена правления Нави или пока он не был комиссаром.       — Нам остаётся только ждать его решения и наблюдать за Вегой.       — Вы говорили, ему не нравится это имя, — Ортега усмехнулся.       — Придётся полюбить. Вот что, побудьте пока что его… нянькой.       Ортега удивился, даже брови приподнял.       — Следите за всем, что говорит, что ему снится… О любых странностях докладывайте. Помните, что он бывший чел и не может знать больше, чем чел, прочитавший учебники по истории. Идёмте, — он пошёл к выходу из библиотеки. — Бога не говорил Вам, когда у меня на столе будет отчёт по новому «походу очищения»?       — Уверял, что передаст всё завтра. И хвастался, что такого «купания в лучах славы» не было уже почти век.       — Да? Тогда пошлю его ещё, а то арнаты скучают, а масаны наглеют. Аналитики смогли выяснить природу колебаний? Помимо «вторжения в систему»?       Тяжёлый вздох стал ему ответом.       — Понятно. Похоже, мне пора искать себе кого-то другого, один прокол за другим, так работать нельзя.

***

      Читал Марк принесённые книги нехотя. То и дело отвлекаясь на свои собственные мысли. Пару раз он даже подходил к окну, тоскливо вздыхал, глядя на потоки машин, но тут же вспоминал предыдущий горький опыт и отходил от бьющегося током окна подальше.       Новая жизнь ему не нравилась. Единственным положительным моментом было то, что его мать вылечат. Ну и то, что его не пристрелили в лесу. И всё. В остальном его лишили всего: прошлого, имени, лица, даже расы. И свободы.       Марк покосился на «Краткий экскурс в историю Тайного Города и его обитателей». Всего было слишком много. Сантьяга ввёл его в курс дела весьма поверхностно. Марк одним только усилием воли кое-как запихнул тысячелетия истории в бедный мозг, да и то самую малость. Он даже лёг спать (хотя и не хотел), чтобы всё «переварить», но едва ли помогло.       «Навы живут неизвестно сколько… — Марк помнил, он тщательно вычитывал информацию о тех, чьим сородичем стал. — Это что?.. Бесконечно долго? — Он вспомнил искажённый облик Сантьяги и вздрогнул. — Что он такое, кто такие эти навы? Другие тоже так могут? Навы хорошие колдуны, — Марк пошевелил пальцами, он чувствовал странное тепло внутри, но, как ни пытался, не смог им управлять. — Ну да, конечно, было бы странно, если бы получилось. Если мне правда отсюда не выбраться, то надо этот мир хорошо выучить».       Итак, что он знает из основного? В Москве есть Тайный Город, в нём — три Великих Дома: Навь, Людь и Чудь. Все они имеют вассалов и свой собственный источник магической энергии.       Он до сих пор не мог свыкнуться с тем, что жил бок о бок с другими расами, целыми цивилизациями, притом ещё и магами. А ведь ему могло повезти куда меньше, стал бы Красной Шапкой… А так — могущественный Великий дом, где каждый знал своё место. Политическими решениями занимались князь с тремя советниками, а безопасностью и ведением войны заведовал комиссар.       «Хотя вот если бы я попал в ряды этих Красных Шапок… наверное, меня никто бы так не держал… Получается, мне не повезло. Или всё-таки повезло?» — он снова вспомнил про мать.       — Добрый вечер.       В комнату вошёл парень на вид одного с ним возраста. Такой же высокий, худощавый, черноглазый и черноволосый, как и все навы, в тёмно-синем костюме-тройке. В руках он держал две коробки.       — Добрый…       — Меня зовут Ортега, помощник комиссара. Я буду за тобой присматривать, — он поставил коробки на край кровати.       Марк угукнул и отвёл взгляд. Ну классно, теперь за ним ещё и этот следить будет. А то этих… гарок мало.       — Понравилась история?       — Очень, — выплюнул Марк.       Ортега усмехнулся.       — Тебе следует выучить навский, — помощник комиссара сказал это так легко, будто предлагал пойти пообедать.       — Зачем?       — Как это зачем? Ты — нав, позорно не знать свой язык. К тому же он помогает сохранить приватность разговора, его в основном знают только навы.       — А что… нельзя наколдовать, чтобы никто не слышал?       «У них что, настолько ограниченная магия?»       — Можно, но магию почувствуют, думаешь, хорошо, если мага почувствуют на задании? К тому же «История Нави» написана исключительно на древненавском. Мы бережём свои секреты.       — Да, я это уже понял.       По сравнению с другими расами о навах в книге написано было безумно мало, очевидно, писали её не навы и не для навов.       — Но ждать мы не можем, так что… — Ортега достал из кармана какие-то навороченные очки. — Это артефакт, «толмач», с его помощью ты сможешь читать книги на любом языке. Полагаю, какое-то представление о происходящем вокруг у тебя уже есть. — Марк кивнул. — Это просто замечательно. В таком случае, — взгляд Ортеги пал на коробки, — собирайся, поедем на практику, — и он вышел.       «Зашибись, хотят — сижу тут, как морковка, хотят — тащат меня…»       Марку ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Прогуляться он был не против. От вида комнаты, в которой он провёл последнюю неделю, его уже тошнило.

***

      Тихое урчание двигателя авто премиум-класса разрывало тишину.       — Ортега.       — Да?       — А сколько навы живут?       — Хочешь знать, сколько Спящий отвёл? — Ортега отвлёкся от дороги и посмотрел на Марка, но тут же вернул внимание управлению авто. — Ты счастливый чел, вместо каких-то семидесяти лет будешь жить, пока Спящий не прервёт сон о тебе. Вернее, ты уже не чел, Вега.       — Я Марк.       Ортега помотал головой и усмехнулся, но ничего не сказал.       «Что значит «не прервёт сон обо мне»? Это типа вечно?» — Вега покосился на Ортегу.       — Как только закончишь с книгами, будешь обучаться магии. У тебя внушительный потенциал, даже для нава.       — Нава-нава…       — Тебе выпал уникальный шанс: тысячелетия жизни, огромный боевой потенциал и протекция со стороны сильнейшего Великого Дома, а тебе ещё что-то не нравится.       — Почему сильнейший?       Марк решил, чем больше он знает, тем проще ему понять, что делать дальше. И как это сделать. О нынешнем раскладе сил в Тайном Городе он не знал: кого боятся, кого любят, а кого ненавидят — ничего из этого в книгах по понятным причинам тебе не напишут.       — Мы не тратим время на глупые занятия.       — Ну, например?       — Не режем друг друга.       — Что, совсем не соритесь? У вас не было никаких междоусобных войн? — Марк и правда не мог припомнить упоминания о чём-то подобном в том кратком экскурсе, но ведь воюют все.       — У нас, — поправил Ортега и задумался. — Была. Одна.       — И что, подавили восстание?       — Если бы это было просто борьбой за власть… Ты прочитаешь об этом во втором томе «Истории Нави». У меня нет желания об этом говорить.       — Ты был там?       — Я, конечно, стар по сравнению с другими разумными, но не настолько.       — Ясно, — разговор был исчерпан.       Ночные огни Москвы мелькали за стеклом автомобиля, и Марк, наблюдая за ними, начал погружаться в подобие транса. В голове плавно перетекали друг в друга обрывки мыслей о Тайном Городе и о том, как круто изменилась его жизнь из-за того «заказа»… Родная Москва не переставала казаться ему совершенно чужой. Он попал в совершенно другой, чуждый ему мир, где не было ничего знакомого, и он вообще не представлял, как в этом мире жить.       — Мы приехали.       Неоновая вывеска гласила: «Ящеррица».       — Не отставай.       Это был ночной клуб, элитный, судя по навороченным авто на парковке. Марк сощурился от сверкания и блеска внутри клуба, даже поморщился — его уши точно не были готовы к такой громкости музыки. Десятки тел дёргались в такт оглушающей песне. В общем, если бы сюда зашёл эпилептик, то выносили бы его вперёд ногами. Он чувствовал витавшую в воздухе магическую энергию (Сантьяга уже успел объяснить ему, что это за странные ощущения), видимо, это был клуб нелюдей. Марк остановился, осматриваясь, он заметил пару рыжих голов.       «Чуды, наверное».       Рыжие заметили его пристальный взгляд и нахмурились, показывая своё недовольство его поведением.       — Чё надо, нав?! — Марк, к своему удивлению, услышал крик одного из них.       Нав… Точно, он ведь для всех теперь же не чел Марк, а нав… которого зовут Вега. Навы не пялятся на чудов.       «Нужно вести себя естественно для нава, хотя бы постараться, — Марк поднял голову, медленно отвёл взгляд и отвернулся. — Это не выглядело чересчур надменно?»       Он тут же пошатнулся: довольно неприятный удар пришёлся на спину, в него кто-то влетел.       — Ой! — тоненький женский голосок. — Простите!       — Ничего страшно…       Марк повернулся. И встретился с зелёными глазами. Зелёными, как те всполохи над Уратаем.

———

      — Пора умирать, нав, — спокойный голос раздаётся сзади.       Ему даже смешно слышать такое в свой адрес. Ведомо ли этой низшей о том, кто перед ней? Сколько ему таких грозились, и где они сейчас? Помнит ли хоть кто-то о них? Впрочем, эта самка была права. Пора умирать. Но не от её руки.       Знакомая, родная рукоять катаны оказывается в руке, и он, молчаливо замахиваясь, с разворота атакует колдунью Зелёного Дома.       Лезвие катаны причудливо пляшет в воздухе, а губы на автомате шепчут арканы. Колдунья сильная, но и он не прост. Этой девке невдомёк, что он видел, кто вёл его в бой! Он до сих пор отчётливо слышит приказы, прозвучавшие тысячи и десятки тысяч лет назад. Ему указали путь, и эти слова ведут его сквозь веха времени.       Пора заканчивать с этим цирком, времени осталось совсем мало. «Эльфийская стрела» срывается с пальцев и летит прямиком в сердце ведьме. Отвлекающий удар, за которым следует настоящий. И колдунье не спастись от смертоносного чёрного лезвия катаны.

———

      Ортега среагировал мгновенно. Едва уши смотрящего на люду Веги начали заостряться, а взгляд — мутнеть, как он с бешеной скоростью подбежал к сородичу и схватил его, нашёптывая слова аркана. Вега толкнул его и, круто развернувшись, двинулся обратно к замершей от страха девушке, беззвучно двигая губами. Ортега снова кинулся к Веге, но теперь уже отбросил его, заканчивая читать заклинание. Оба застыли.       Взгляд новоиспечённого нава стал чётче, уши приняли человеческий вид, и он удивлённо осмотрел замерший клуб. В голове тут же зверски зазвенело, он поморщился.       — Что это было?! — заорал один из дружинников, подскочив к несчастной фее.       Мягко говоря, недовольный Ортега молчал, наблюдая за состоянием собрата. Он, не глядя, набрал номер Сантьяги.       — У нас проблема.       Через пару секунд из чёрного портала вышел комиссар.       — Ортега, идите, у Вас было дело, — Сантьяга подошёл к Марку. — А мы идём в Цитадель.       — Зелёный Дом этого не оставит просто так! Нав безосновательно набросился на люду! — продолжал дружинник, но под холодным взглядом комиссара и его помощника стих.       — Не безосновательно, — наконец ответил Ортега. — Вы, должно быть, не заметили, но был использован «заговор Слуа». Тёмный Двор начнёт расследование.       Снова повисла тишина, разрываемая только музыкой. Сантьяга кивнул и, схватив Марка, грубо затащил его в портал.       Первый опыт перемещения порталом Марк оценить не смог: до сих пребывал в ошалелом состоянии. Он как будто всё ещё был там, в разрушенном городе, и сражался с колдуньей. И он уж точно не понимал, что такого случилось в реальности, все слова Ортеги и остальных пролетели как-то совершенно мимо него.       — А что такое «заговор Слуа»? — Марк зацепился за единственное, что запомнил.       — То, чего там не было, — едва они оказались в Цитадели, как комиссар позволил себе выглядеть зло. — Почему Вы это сделали?       — Я… — глаза Марка забегали, тщательно избегая лица Сантьяги, он попытался вспомнить всё, что слышал от люда. — Я не помню. Я… набросился на кого-то, да?       — Да.       — О боже… — он уселся на диван.       — Вы видели что-то другое? Если да, то лучше рассказать. Мы должны разобраться, что с Вами произошло.       «Может, не надо? С другой стороны, не убил же он меня сразу, ещё и налгали этим людам».       — Я помню только… Я дрался с кем-то. Там тоже была девушка.       — Что было вокруг?       — Какие-то руины, обломки из чёрного камня…       — Вы о чём-то говорили?       — Она хотела убить меня.       — А Вы?       — Собирался умереть, — удивлённо заключил он. — Я… убил её. К. — Марк запнулся и с неверием посмотрел на комиссара, — катаной?       Сантьяга поднял брови, но ничего не сказал. Что ж, видимо, даже в рамках мира Тайного Города вся эта история была странной.       — Меня накажут?       — С чего бы?       — Я чуть не убил ту…       — Ну и что? — Комиссар сложил руки на груди и, обернувшись, вопрошающе посмотрел на Марка. — Даже если бы и убили, то что с того? Думаете, мы выдадим своего зелёным?       — Я бы не сказал, что я свой…       — Вам лучше забыть о своём мнении в этом вопросе. Вы нав, в Вас течёт кровь Тёмного Двора. И точка.       Марк поджал губы и уставился в пол. Что ж, даже хорошо, что Сантьяга заставляет его так думать, по крайней мере, его никому не выдадут. Он даже испытал некоторое облегчение. Правда, выдыхать было рано: мало того, что он каким-то образом поменял генетику, так ещё и видел того, чего не должен был. И вёл себя неадекватно. И Сантьяга, как он сам говорил, ничего не знал об этом.       Оставалось только порадоваться, что до люды он не добрался. Себе бы он такого не простил.       — Кстати, забыл сказать. Екатерине Сергеевне провели операцию, через пару дней она будет здорова, — как бы промежду прочим заметил комиссар.       — Правда? — Настроение Марка мгновенно улучшилось, он даже воодушевился. — А как… Вы рассказали ей о Тайном Городе?       — Нет, она всё это время находится во сне, он безопасен. Она заснула в своей квартире и проснётся там.       — Вот как… И как она?       Сантьяга молчал. Марк понял, что тому душевное состояние челы, пусть и матери новоиспечённого нава, было безразлично.       — Скажите, Вега, Вы… до перерождения не замечали никаких странностей?       — Типа магии?       — Да.       — Нет, не замечал, — Марк пожал плечами. — Пытаетесь узнать, как я стал таким?       — Да. Меня это очень интересует. Когда я буду знать причину, я смогу защитить Семью.       — По-моему, проще было бы от меня избавиться, — Марк сказал это только потому, что чувствовал, что Сантьяга его не убьёт.       — Вы предлагаете мне недопустимое.       — Чуды убивают друг друга, люды убивают друг друга… Чем навы отличаются?       — Всем. Не надо сравнивать нас с ними. Пока длится сон Спящего, Тьма многолика, понимаете, о чём я?       — Кажется.       Сантьяга взял пульт и включил телевизор.       «Что произошло в «Ящеррице»? Нав набросился на люду без видимой на то причины, — вещал конец-журналист, успевший прибежать в «Ящеррицу». — Ортега — первый помощник комиссара — заявил об использованном «заговоре Слуа», но никаких следов аркана обнаружено не было, посетители готовы это подтвердить. Это свидетельствует либо о том, что Тёмный Двор умалчивает, либо в Тайном Городе появился сильный маг, стремящийся внести смуту. Но Зелёный Дом не оставит это без внимания…»       — Кажется, другие не считают это мелочью, — заметил Марк.       — Меня мнение концев в этом вопросе не волнует.       — Зачем меня вообще туда привезли?       — Я попросил Ортегу наблюдать за Вами, познакомить Вас с нашим миром, а в «Ящеррице» он по работе встречался.       — Я ему всё испортил, да? — Марк вспомнил крайне злой взгляд Ортеги.       — Не думаю.       — Меня, наверное, больше в «Ящеррицу» не пустят, — он нервно усмехнулся.       — Вы, так или иначе, сделали рекламу «Ящеррице». Можете надавить на это. К тому же Птиций — трус.       — Я не буду запугивать, — Марк запнулся, — а это кто?       — Хозяин клуба. Представитель семьи концев.       — Ну вот. Он — вассал Зелёного Дома, нажалуется им и…       — Зелёный Дом не будет ради какого-то конца портить с нами отношения. Хотя Ярослава из чистого желания прорекламировать себя — вполне.       — Это их королева?       Он настроился внимать Сантьяге. Всё-таки за вылазку о новом мире он, в общем-то, так ничего и не узнал. А тут такой шанс.       — Жрица, соперница королевы Всеславы.       — Она опасна?       Сантьяга пожал плечами.       «Как глупо… — подумал про себя Марк. — Сантьяге наверняка не одна тысяча лет, раз он аж комиссар, а люды живут сто-сто пятьдесят. Сколько королев и жриц он видел? И всех пережил».       — Значит, нет?       — Жриц не стоит недооценивать, никого не стоит недооценивать. Пусть остальные расы и живут на порядок меньше, чем мы, но интеллект у нас, в основном, равный. Другое дело, что мы больше видели. Но я не думаю, что жрицы теперь примут сторону Ярославы, — Сантьяга, чуть сощурившись, наблюдал за Марком. — Она проиграла на выборах. Королева Всеслава достаточно сильная колдунья, за её спиной — Сокольники. И тот факт, что выбрана именно она, показывает лояльность большинства доменов. Да и смысл другим жрицам подставлять себя ради неоправданных амбиций Ярославы? Людь отходит от войны, а королева сейчас занята незавершённым переделом власти.       Похоже, комиссар тоже решил, что посвятить новообретённого сородича в жизнь Тайного Города — идея неплохая. Марк решил вернуться к более животрепещущей теме:       — Выходит, я в клубе колдовал? Или нет?       — Да. А что Вас так удивляет?       — Да то, что я… не умею, — Марк наблюдал за чуть рассеянным Сантьягой, который, по всей видимости, усиленно думал параллельно их болтовне.       — В клубе же Вы…       Сантьяга запнулся и замолчал. Повисла гнетущая тишина, Марку стало неуютно: очевидно, что объектом размышлений был он.       — Почему Вы молчите?       Тишина продолжалась действительно долго. Около минуты. И всё это время Сантьяга не сводил с Марка взгляд, из-за чего тот ёжился и хотел где-то спрятаться. Ещё через пару секунд Сантьяга вздохнул и отвёл взгляд, Марк явственно увидел крутящиеся шестерёнки в его глазах.       — Что я в клубе?       — Ничего.       Сантьяга вдруг подорвался и ушёл не попрощавшись.       Марк вздохнул. Зашибись, ему никто ничего не объясняет и, видимо, не собирается. Пребывать в незнании было отвратительно, но чутьё подсказывало ему, что в сложившейся ситуации нет абсолютно ничего хорошего. Ничего. Не то, чтобы до этого всё было классно, его и так здесь держат насильно, но этот приступ и сон… Это ещё хуже.       «Я влип…» — Марк спрятал лицо в ладонях и завыл.       Он подорвался и, схватив книгу, швырнул её в бубнящий телевизор и ещё раз взвыл.

***

             Сантьягу осенило крайне невовремя, пришлось даже грубо прервать разговор. В своих размышлениях, выдернувших его из реальности, он пришёл к следующему.       В Тайном Городе были известны случаи, когда дух захватывал тело, но обычно прежний владелец полностью терял контроль и погибал. Но не в случае с Вегой. А значит, в наве сейчас находится какой-то дух или его часть. Ребром стоял вопрос о том, как вообще дух смог выжить при контакте с таким количеством Тьмы — её бы на создание целого нава хватило (что, впрочем, и вышло). Однако затем комиссар пришёл к другому: а с чего он вообще решил, что Тьма должна убить дух? Ему было доподлинно известно лишь о теле. Впрочем, это необходимо ещё с князем обсудить (когда тот, наконец, соизволит встретиться).       Следующей проблемой стала задача понять, кто же сидит в голове у Веги. Судя по рассказам того, это был определённо нав, который, вероятно, погиб во время падения империи, и который, очнувшись, совершенно не понял, что происходит. Следовательно, он не видит то же, что и Вега, и война для него продолжается. Однако не факт, что духу всегда будет закрыта память Веги.       «И что вообще означает это «собирался умереть»? Как он оказался во Тьме?»       Сантьяга дал чёткие указания голему и сел ждать, пока тот принесёт ему все имеющиеся книги по менталистике.       Это был сложный раздел магии. Действительно сложный. Ещё сложнее материалистики. Здесь надо было понимать, что ты делаешь, чтобы не навредить хотя бы самому себе. Но опытный маг, специалист в этой области, не знал, что такое ложь или неисполнение его приказов. Маг играл с разумом жертвы, как только хотел, подселяя ей свою волю, заставляя видеть, желать, говорить и делать то, что хочет он. Это не простой морок, не «заговор Слуа», это куда более глубокое проникновение в разум, нейтрализовать такое воздействие крайне сложно. Захоти маг — и жертва упадёт замертво от расплавленных мозгов, как погибают от «иглы инквизитора».       Однако действительно одарённых в этой области даже в Тёмном Дворе не было. Единственный такой маг, настоящий гений, погиб в результате нападения. Кирнага когда-то и его пытался научить этому искусству, но не вышло. Сантьяга, однако, не сильно расстроился, в конце концов, он боевой маг, один из сильнейших, и этого достаточно.       Кирнага был стар, он помнил ещё Яргу и даже знал его лично. Он всегда сетовал на то, что ему не дали поговорить с первым князем после его предательства и вправить мозги. В прямом смысле. Но тогда ещё Парга решил, что Ярге, пролившему кровь тысяч навов в братоубийственной войне, не будет прощения никогда.       «По крайней мере, ты всё записал».       Он искренне надеялся, что найдёт подсказку, что же ему делать, среди всего этого обилия записей.