До скорой бесконечности

Вампиризм — это тонкое дело Работа над тонкими чувствами Чтоб самому не влюбиться, и сытым был демон И всё-таки вот что хочу сказать, послушай сюда: Если встретишь такого же, будь осторожней Играй, но крайне потом равнодушно Пока ему первому не стало скучно Сделай укус и захлопни ловушку Pyrokinesis

      Алекс скучающе вглядывалась в идеально приготовленное зелье, мерцающее в её котле. Всего два грамма корня имбиря, и зелье обрело не только фантастически насыщенный цвет, но и стало избавлено от побочных эффектов — безудержного смеха и гнойных высыпаний.       Профессор Слизнорт, медленно шагая между рядами, казалось, был более заинтересован в своих любимых учениках, чем в зельях остальных. Жертвой его внимания стала Клементина Таккар, которая, как оказалось билась за полное равнодушие. Зелье у неё было такое же, как у Хардман, но только последняя смогла заработать баллы. Таккар безнадежно покачала головой и начала собирать свои вещи. Невидимки и призраки — все, кто не имел заслуг в глазах Горация Слизнорта, уже привыкли к сухому: «Молодец». Поэтому Алекс больше уважала профессора Шарпа: тот умудрялся хвалить даже Уизли, который взорвал его кабинет всего урок назад.       Возвращение в это время перестало быть чем-то захватывающим. На этот раз Хардман не потребовалось долго привыкать. Обыденность поглотила её восторг. Уроки, домашние задания, ответы на которые она знала наизусть, минимальное количество новых знаний и зубрежка теории магии — всё это приедалось с немыслимой скоростью.       Ей хотелось выбраться на свежий воздух, поиграть в «Поле призывателя» с профессором Роненом. После уроков вместе с Себастьяном сразиться с парой хвастливых зазнаек в «Скрещенных палочках», вызывать восторженные крики Люкана Шумсби. Наведаться с Поппи к сниджетам, выслушать о проблемах Натсай с матерью. Как только ей удалось вернуть зрение, интерес к жизни вновь начал набирать обороты, а она продолжала выслушивать заученные материалы.       — …прошу еще Вашего внимания, — похлопал в ладоши Слизнорт, заставляя слизеринцев прекратить сборы и поднять на него взгляды. — Вы, конечно, знаете, что на Рождество в школе будет проводиться ежегодный бал. В этом году руководство обязало следовать традициям, чтобы, так сказать, ученики могли расслабиться в сложившейся ситуации в мире. Вам, как седьмому курсу, поручается открытие бала; явка, разумеется, обязательна для всех вас, — произнес он, понизив голос и не скрывая улыбки. — Старосты школы откроют бал, а затем нас ждет чудный вечер, в который я надеюсь, каждый сможет отдохнуть душой и телом…       Алексис вымученно потерла глаза, стараясь сдержать желание упасть в обморок, чтобы не слушать этот поток. Если в её времени для девушек это считалось бы даже приемлемым, то здесь это расценили бы как признак болезни. Впрочем, вариант неплох — она соскучилась по больничному крылу.       — …несмотря на Ваше совершеннолетие, любые напитки с одурманивающими свойствами запрещены…       Со всех уголков класса послышались тяжелые вздохи, но Слизнорт нарочно не обратил на это внимания, не желая углубляться в обсуждение вреда.       Когда профессор закончил распинаться о том, как повезло ученикам, все поспешили покинуть класс. Мимо Алексис пробежала группа девушек, глупо смеясь и оглядываясь, уже представляя, с кем пойдут на бал. Скрипя зубами, девушка покинула кабинет, за дверью её уже ждала воодушевленная Клементина и, на удивление, поникшая Кассиопея.       — Как интересно, — тут же услышала блондинка голос Таккар, и кто бы сомневался, что ей будет интересно. — В прошлом году был только пир с музыкой, и на бал это не похоже. Но в этом, наконец, они решились сделать что-то стоящее, думаю, это будет похоже на святочный бал… Жаль, что он проводится только во время турнира трех волшебников…       — Действительно, жаль, что турнир отменен, и студенты перестали умирать на этих смертоносных испытаниях, — вторила ей Кассиопея, неодобрительно качая головой.       — Я же не об этом… — стушевалась Клементина, переводя свой взгляд на молчавшую слизеринку. — Что-то ты совсем поникла.       — Думаю, что лучше: отравиться или подорвать зелье, чтобы оказаться в больничном крыле? — на неё взметнулись два удивленных взгляда. — Впрочем, можно обдумать и другие варианты: упасть с метлы или впустить яд акромантула в кровь…       Слова её, полные почти театральной серьезности, заставили Таккар подавиться воздухом от изумления.       — С ума сошла? — прорвал первый шок Малфой. — Калечить себя, чтобы избежать бала? Ты так боишься, что никто не пригласит?       Алекс остановилась, высоко подняв бровь. Почему же все считали, будто нежелание идти на бал исходит из страха остаться одной в рождественскую ночь? Собрав по капле терпения, чтобы не нагрубить подругам, она снисходительно взглянула на них.       — Я готова прыгнуть в пещеру к акромантулу, лишь бы не идти на этот паршивый вечер! — произнесла Алексис, её голос стал наигранно ласковым, словно она распевала незабвенную песню. — Меня пресыщает мысль тратить драгоценные часы на выбор фасона платья в страхе, что кто-то выберет такое же. Я готова сжечь всю омелу, лишь бы не пройти под ней. Вы всё ещё думаете, что этот вечер я боюсь провести в одиночестве?       Девушки, притихшие под гул студенческого смеха вокруг, внимательно слушали её, пока их окружали товарищи. Клементина приложила палец к губам, словно подводя итог:       — Несомненно, она просто боится, что её не пригласят.       Они вместе с Малфой засмеялись, под не читаемый взгляд напротив. Конечно, ведь подруги спали и мечтали о шикарных платьях, под светом которых они выйдут, заключая в объятия своих неподражаемых спутников. Восторг, первый танец… Но в груди у Алекс поднималась тошнота, и она поспешила обогнуть смеющихся девушек. Не нагрубить и не обидеть — вот её главная цель на последние несколько минут.       Кажется, вся атмосфера, пропитанная любовными надеждами и проклятой омелой с того дня, как в большом зале объявили о бале, была ненавистна блондинке. Она видела, как девушки лишь и стремились найти среди толпы «того самого». Молодые люди, будто магниты, тянулись к омеле.       Пару жалостливых фраз от миссис Уизли в прошлом, и она уже могла ускользнуть домой, прямо перед балом. Но сейчас, казалось, её единственным спасением было совершить прыжок с метлы, желательно в объятия акромантула, и выпить зелье с отравой после этого.       Уроки завершились, и Алекс осталась без дела, не зная, как заполнить время. В скрипторий идти не хотелось, ведь надо было поймать живность в окрестностях Хогвартса — свою змею она отпустила в лес. Учитывая постоянные перемещения, едва ли осталось времени заботиться о чешуйчатом питомце. Запретный лес вызывал у неё усталость, а обращаться к Тому с просьбой о его змее, которую он пригрел, было чревато. Как минимум — разговором. Держать с ним нейтралитет, перебрасываясь время от времени лишь прожигающими взглядами, было куда проще, чем говорить.       Уверенность, несомненно, приносила мысль, что после Рождества она будет свободна и не обременена долгом. На этот раз, когда Том озвучил свою плату, Алексис настояла на возвращении домой. Дожить до января и навсегда забыть, кто такой Том Реддл. Пусть этот парень с манией величия достигает успехов в чем хочет. Она не была похожа на Оминиса: пыталась, но не могла, как и он, оберегать другого человека от глупостей. К тому же, если взять в расчет взаимную ненависть, это было глупо. Истребление маглов… что ж, многие пытались; едва ли амбиции Реддла были больше, чем у великих темных магов, ставивших перед собой такую жизненную цель. А даже если так, она не хотела вмешиваться в войну, к которой не имела отношения — вдоволь хватало неразберих в её жизни и без него.       Заворачивая на восьмой этаж, Алекс уставилась в пустую стену, вырисовывая в воображении привычную комнату. Изящная резная дверь появлялась на её глазах, а последней возникала ручка, которую девушка незамедлительно прокрутила.       Алекс быстро отыскала в шкафу рядом с виварием свою метлу. Порывистый снег, поднимающий крупные хлопья, не мог заглушить её желание оседлать метлу и взлететь ввысь, к облакам, где свобода ждала её с распростёртыми объятиями.       Сменив школьную форму на темные брюки и высокие сапоги, в которые она незамедлительно спрятала свою палочку, Алекс оставила белую рубашку, закатав рукава. Жилет с нашивкой факультета покоился в стороне, а мантия, осталась лежать на полу. Девушка планировала обойтись согревающими чарами и темно-зеленым шарфом, перекинутым через шею.       Вдруг треск в соседней комнате заставил её остановиться на полпути к выходу. Вспомнив о том, сколько зелий хранится в шкафу, Алекс фыркнула, покидая выручай-комнату. Мало ли что там могло упасть…       Астрономическая башня была пуста в это время года, и ничего не стоило девушке перебросить ногу через метлу и молниеносно взлететь в воздух.       Мгновенная, обманчивая свобода охватила её в леденящем ветре, словно ветер сам был духом свободы, вторгнувшимся в ее душу. Шаткое древко метлы не пугало её — напротив, оно добавляло адреналина в полет. Снег пронизывал одежду, но не жег кожу; согревающие чары работали, как всегда, исправно. Это было истинное удовольствие — летать без мантии и экипировки для квиддича.       Она уже выписывала седьмой круг над Фелдкрофтом, решив ненадолго приземлиться и передохнуть возле лавки бродячего торговца. Её занесло сюда совершенно случайно; помня о прошлом опыте, Алекс не рискнула лететь дальше и оставаться долго над долиной Хогвартса.       Воссев на камне, девушка выпрямила ноги, держа метлу правой рукой. Она наблюдала за людьми, населяющими такое знакомое ей поселение, обволакиваясь ностальгией.       — Юная мисс, не желаете купить волосы единорога или рябиновый отвар? — скосил на блондинку взгляд торговца, пересчитывающего вырученные деньги.       — Горячим чаем не торгуете? — усмехнулась она, потирая запястья, в которых все еще ощущались остатки холода.       — К сожалению, такого добра не имеем, — произнес он, почесывая бороду и возвращаясь к потенциальным покупателям.       Пора было возвращаться. Алекс уже не метала молнии взглядом, да и настроение её изменилось; убивать тех, кто произносит слово «бал» уже не было так воодушевляюще в её мыслях. Руки ныли от долгого удерживания своенравной метлы в такую плохую погоду.       — Рассядутся тут всякие, а мне потом не пройти, — пробормотал мимо проходящий старик. Алекс подтянула к себе ноги, хотя они никак не мешали ему взобраться на тропинку. — Даже не извиняются, вот и нравы у нынешней молодежи… слышишь меня?       Седовласый, беззубый старик смотрел на неё в упор, а она лишь кривила губы.       — Извините, — выдавила она, вставая с камня.       Разглагольствования старика остались звучать лишь для ветра. Взгляд девушки упал на волосы единорога, потребности в них не было, но узнать расценки всегда интересно.       — … а в какую цену…       — Роджер, дайте мне пару пузырьков рябинового отвара, пожалуйста, — перебила её женщина, непробиваемым камнем влетая в плечо Алексис.       Алекс поморщилась; русоволосая женщина, спохватившись, принялась извиняться. Плечо и без того ныло после долгого полета, а толчок словно окончательно выбил и без того напряженные кости.       — Все в порядке, — выдохнула блондинка, гневно озираясь на женщину, но не хотелось кричать о манерах на взрослого человека.       — Миссис Сэллоу, возьмите… вот, — торговец протянул пузырьки, к тому времени женщина уже не обращала на него внимания, целиком сосредоточенная на незнакомке, которую невзначай покалечила.       Вся злость, вся распаленная страсть — испарились, их место заняла волна удивления. Слепота была в её жизни, бесспорно, но нарушением слуха Алекс пока не страдала.       — Сэллоу? — переспросила Алексис, чувствуя, как сердце забилось быстрее.       Миссис Сэллоу кивнула, протягивая руку.       — Мелисса Сэллоу, я живу здесь. Можем зайти, я посмотрю Ваше плечо: как-никак, я целитель, — с гордостью представилась она, а Алекс, ошарашенная, продолжала смотреть на неё с открытым ртом. Расценив это как согласие, Мелисса уверенно повела незнакомку домой.       В голове роились вопросы — от самых безобидных до весьма нетактичных. Но произнести ни один из них она не могла, пока шла знакомой дорогой. Когда женщина открыла до боли знакомую дверь и усадила её напротив того самого камина, у которого они так часто проводили вечера прошлым летом, Алексис растеряла весь пыл.       — … Мисс, я прошу прощения, Вы слышите меня?       Мелисса, уже черт знает сколько времени, пыталась достучаться до девушки, которая, была погружена в свои мысли, осматривая изменившееся помещение, заметно утратившее краски. Алекс, мотнув головой, активно закивала, понимая, как странно сейчас выглядит.       — Да… я Алексис Хардман, и я…       — Как Вы сказали? — удивление охватило Мелиссу, которая замерла с зельем в руках. — Алексис Хардман? Какое удивительное совпадение…       — О чем вы?       — Мой отец… впрочем, это не важно, извините, — было видно, как женщина борется с собой. Сдавшись, она подняла глаза, аккуратно проводя ватным диском по предплечью блондинки, снимая легкую боль, которую Алекс уже почти не замечала. — Вашу бабушку случайно не звали так же, как и вас? Бестактно спрашивать, но, возможно…       — Д-да, — спохватилась Алекс, — меня назвали в честь неё.       Мелисса лишь добродушно улыбнулась, и редкие морщинки на её лице не портили, а, наоборот, придавали ему строгость. Темно-русые волосы были собраны назад в аккуратную заколку. Черты лица так напоминали Алекс о прошлом… прямые брови, слегка опущенный кончик носа и выразительные тепло-карие глаза.       — Ваш отец Себастьян Сэллоу, верно? — наконец озвучила вопрос, который давил на её мысли, Хардман.       — Вы правы, удивительно, что мы с Вами встретились. Мой отец, моя мать и Ваша бабушка дружили в юности. Мы с сестрой не уставали слушать о ней в детстве, воспринимая как легенду. Впрочем, это не так уж далеко от правды. Тяжело поверить, что одна девушка Вашего возраста могла подавить восстание гоблинов практически в одиночку. Мой отец всегда любил приукрашивать, рассказывая, как они, будучи подростками, не уставали обезвреживать лагеря гоблинов и убийц… как он спасал её.       Алекс усмехнулась, это было похоже на Себастьяна.       — Мы были близки с бабушкой, она тоже не упускала возможности слагать истории… вроде как у Себастьяна была сестра, я не ошибаюсь? — наигранно вздохнула Алексис, стараясь не выдать радость от их встречи. Тепло в груди от мысли, что у Сэллоу могла быть такая приятная дочь, доставляло ей неописуемый восторг.       Мелисса замялась, глядя девушке в глаза, словно сомневаясь, стоит ли говорить, но любопытство не давало ей промолчать.       — Тётушка Анна, да, она несколько лет назад умерла, — печально опустила голову женщина, но Алекс успела заметить в уголках её глаз собирающуюся влагу. Они определенно были близки. — Мы с семьёй долго не могли справиться с потерей, признаться, честно, до сих пор тяжело переживаем её уход.       Умерла, едва переступив порог семидесяти лет. Алекс тяжело выдохнула. Такую информацию она и не хотела слышать, боялась. Однако теперь не могла попрощаться с Мелиссой, желая узнать как можно больше. Переступив порог этих знаний, очень тяжело вернуться обратно и не выпытать большее.       — Я сожалею, миссис Сэллоу, — протянула Алекс, боясь выказать больше сожаления, чем того требовала ситуация. — У Вас большая семья? — решила она сменить тему. — Моя бабушка была бы рада узнать, как сложилась жизнь её давнего друга. Жаль, что они так и не встретились после школы.       — Отец говорил, она сбежала из-за него. Замужества боялась, как огня, да всё из-за ответственности, — вздох, полный негодования, был приглушен сдавленным кашлем. — У них были романтические отношения ещё в школе… маме, конечно, всегда неприятно, когда речь заходит о ней, но их чувства с отцом появились гораздо позднее. Имельда Рейес, Вы слышали о ней, мисс Хардман? В молодости она играла в квиддич, куча наград до сих пор пылятся на полках.       — Разумеется, слышала, — сквозь зубы протянула девушка.       Неожиданный союз был выгоден лишь для Сэллоу, но никак не для Имельды. Как она могла согласиться? Чистокровная волшебница с блестящим будущим вышла замуж за полукровку — это никак не укладывалось в голове девушки.       — Я думаю, мне пора, извините, — резко вскочила с дивана блондинка, чуть не уронив зелья на столике. — Спасибо вам за помощь и за… за то, что я снова вспомнила бабушку.       За нотку ностальгии.       — Мисс Хардман, постойте, — окликнула её Мелиса, схватив со стола листок и быстро вырисовывая что-то на нём пером. Закончив, она протянула его девушке. — Думаю, мои родители будут рады, если вы заглянете к нам в гости. Отец, так точно, будет вне себя от счастья, услышав, как сложилась судьба вашей бабушки. Пожалуйста… если потеряете адрес, загляните ко мне, я проживаю с мужем здесь. Возьмите же.       Настойчивость Мелиссы была почти завораживающей. Алекс, с лёгким вздохом, положила в карман обрывок листа с адресом поместья Рейес. Будто она его не знала. Имельда не упускала возможности упомянуть, какое у неё огромное поместье в Норвегии, и как им повезло с местом.       — Постараюсь оправдать Ваше доверие, благодарю вас, миссис Сэллоу, — бросила Алекс, желая побыстрее покинуть знакомые стены, которые стали давить на неё.       Как только она вышла из дома, тут же взмыла в воздух, набирая скорость. Жмурясь от ледяного ветра, она уже в воздухе натянула на глаза защитные очки.       В груди Алексис уже давно разрасталось нечто тягучее, заставляющее её набирать скорость всё больше, а метлу направлять всё выше, прямо в эпицентр метели. Ей было не меньше сорока, и, казалось, жизнь её уже давно определилась. Себастьян, судя по всему, не раздумывал долго, с кем связать свою судьбу. Ревность обжигала её грудную клетку, но не от вспыхнувших чувств — скорее, от горького осознания, о цене любви Себастьяна, раз тот в силах молвить бравые речи, но забыть о них во мгновенье.       Пустые слова вспоминались всё чаще, колючая обида оплетала её грудную клетку, подобно ключей лозе. Наивность — девичья основополагающая, и, пройдя долгий путь, она надеялась избавиться от этой черты, приписываемой всему женскому полу.       Безбоязненно вылетев в запретный лес, она наткнулась на плевунов. Расправа над ползучими тварями восстановила баланс её гнева. Обратная дорога заняла больше времени, ведь Алекс не грозилась свалиться с метлы, столкнувшись с любой птицей. Скорость была приемлема, но мысли не отпускали её вплоть до приземления на астрономической башне. Вытряхивая снег из волос, она вошла в выручай-комнату, желая привести себя в порядок.       Внезапный треск заставил её вынырнуть из шкафа, пока она стояла в одном мягком бюстгальтере, повесив белую рубашку на дверцу, чтобы та высохла. Из-за перепада температуры снег на ней начал стремительно таять. Что бы там ни происходило, девушка, похоже, грозилась лишиться зелий, сваренных собственным трудом. Оставив рубашку высыхать, она направилась вниз по лестнице, желая расставить зелья, чтобы они перестали сыпаться.       Но вместо разбитых склянок с вытекающей жидкостью Алекс не поверила своим глазам, когда увидела черноволосого парня, который, упираясь двумя руками в стол, стоял над учебником, пока котел рядом с ним издавал бурлящие звуки. По полу катился пузырек, который и привлек её внимание, заставляя спуститься.       Пока Алекс пыталась совладать с собой, парень, услышав звук шагов, поднял голову и встретился с её удивленными серыми глазами. Однако долго задерживаться на них не стал, невольно проскользнув взглядом ниже. Том не пытался тактично отвести взгляд от её едва прикрытой небольшой груди, облаченной в бюстгальтер.       — Какого черта? — пропищала она, не своим голосом, но, увидев, куда смотрит молодой человек, скрестила руки на груди, стараясь прикрыться.       Она чувствовала, как румянец предательски расползается по щекам. Сильнее прижимая руки к груди, девушка спешно побежала по ступенькам наверх. Наспех надевая белую рубашку, что неприятно облепила тело мокрой, холодной тканью, она вновь спустилась, уже куда увереннее.       — Для сведения, ничего не изменилось, — выдохнул он, намекая на то, как плотно мокрая рубашка облегает её тело, становясь прозрачной.       — Это моя выручай-комната! — напомнила Алексис, не пытаясь сдержать рвущуюся злость, держа руки скрещенными на груди. — Что за дрянь ты варишь в МОЕЙ комнате?       — Тебя это не касается, — нарочито спокойно ответил Реддл.       Темный полумрак комнаты ещё сильнее вырисовывал изгибы её тела, рубашка, как вторая кожа, прилипала к груди, распаляя, разве что, ещё больше желания убрать её. Он мог видеть тонкие выступающие ключицы, когда она подошла ближе к его столу, чтобы рассмотреть бурлящее зелье.       Злость из-за предшествующих неудач неправильного состава зелья испарилась, оставляя после себя тянущееся низменное желание. Её тело было не в новинку, но сейчас он не проводил ритуал, опасаясь ошибок; сейчас он мог смотреть, невольно, мысленно убирая прозрачную ткань с её тела.       Женское тело задолго до её появления не было для него чем-то таинственным. В приюте, том мрачном убежище, он испытывал отвращение, когда девочки задерживались в душевой. Он видел больше, чем хотелось бы. Пару лет назад, в ванной старост, гриффиндорка, как бы случайно не рассчитав время, уронила полотенце, оставаясь абсолютно обнажённой. Интересно, но это не вызвало в нём ничего, кроме равнодушия. Тогда он понял, насколько он был особенным, независимым от плотских желаний. Алексис, с её дерзким и вызывающим поведением, словно плевок в его сторону, ставила под сомнение эту его особенность.       Том не заметил, как сделал несколько шагов, но через мгновение уже прижал её к столу, запирая между своим телом и холодной поверхностью с жесткой силой.       Запах. Въедливый, одурманивающий аромат лекарственных трав заполнил его легкие. Она благоухала им постоянно, казалось, бадьян так прочно впитался в её многочисленные шрамы, что никакое душистое мыло не смогло бы вымыть эту горькосладкую память.       Подняв голову, Реддл задохнулся от ярости, исходившей от её серых, металлических глаз. Взгляд промаршировал в воздухе, словно крик: «Как он посмел быть здесь?» — распылялся всё сильнее. Одним резким движением он затянул её мокрые волосы, наматывая их на кулак, лишь для того, чтобы заставить её откинуть голову назад.       Подчинить её себе. Завладеть желанным телом, которое так долго находилось вне его власти. Это чувство вседозволенности наполняло его, как опьяняющий эликсир.       Кровь стремительно разгонялась по его венам, приливая к паху и натягивая школьные брюки. Он не мог отрицать того, как сильно хотел её. Мысли о постороннем просто не могли пробиться сквозь этот мрак желания, и в этот момент он как никогда понимал Себастьяна Сэллоу. Её могущество пьянило сильнее любого горячительного напитка, а огромная сила, заключённая в таком хрупком теле, электризовала его нервные окончания.       Ватные, негнущиеся ноги из последних сил держали её. Слишком близко. Прерывистое, тяжёлое дыхание Реддла заставляло её сердце бешено стучать в груди. Артериальная венка на её шее притягивала взгляд, и, не удержавшись, он впился губами в манящую влажную кожу, как изголодавшийся вампир. Он желал сделать ей больно, а не доставить удовольствие.       Приглушённый стон, вырвавшийся из её губ, отрезвил её. Резкий толчок и его щеку обожгло, заставляя задушено сжать зубы.       — С ума сошёл? — прерывисто произнесла она, не веря, что её голос может быть таким глухим. — Нанюхался амортенции или той дряни, что ты варишь… — сердце стучало так сильно, что казалось, в груди разорвётся.       Её тело противилось принятию происходящего, она обняла себя, как будто пыталась создать барьер. Прикосновения Реддла с его вечно ледяными руками казались давящими. Жар, затянувший узел внизу живота, не позволял сделать и шага. Алекс, не понимая, что происходит, потянулась за палочкой в сапоге, заметив, как Том осознанно проводит пальцами по щеке, которую она наградила сильным ударом.       — Проваливай, Хардман, — выплюнул Том, возвращаясь к котлу, его пальцы сжимали столешницу, грозясь надломить её.       Его голос вернул её к действительности, злость вспыхнула вновь, как огонь, что никогда не угасал.       — Что не ясного я произношу? Ты не услышал? Это моя комната, Реддл! Я её создала такой пятьдесят два года назад!       Но Том, казалось, действительно не слышал, поспешно убыстряя процесс, добавляя в своё зелье какую-то настойку. Она его ударила — ведьма посмела ударить его… И сейчас важнее всего было не допустить повторения этого момента, не сумев совладать с самим собой.       — Ещё раз прикоснешься ко мне — это станет твоим последним решением, — предупреждение звучало грозно и строго, проникая в тишину комнаты. — И не смей являться передо мной в таком виде, имей уважение к самой себе.       Унизить, растоптать тонкие девичьи чувства — он мог это сделать. Кто угодно сбежал бы в слезах, прикрываясь руками, но на удивление Тома, Алекс продолжала стоять, гордо вскинув голову и тяжело дыша.       — Это моя комната, и я в праве делать здесь всё, что угодно! — резко воскликнула она, вскидывая брови.       Девичьи чувства? Он засомневался в их наличие. Реддл тяжело выдохнул, может поэтому выдержка слетала именно на ней.       — Не при мне, — произнес он, остановившись и держа в руках очередной ингредиент над котлом. — Когда ты добавляла перечную мяту в самом конце, оно отменяло побочные явления или действовало как антидот?       Девушка, с неким потрясением, подошла ближе, не узнавая варево ни по цвету, ни по запаху.       — Антидот.       Том кивнул, стараясь отбросить мысли и не поднимать лишний раз голову. Зелье. Он не для этого провел весь день здесь, чтобы сейчас его мысли завладела чертова ведьма. Алекс, не дождавшись ответа, поплелась за мантией, желая привести себя в порядок сильнее, чем разбираться, почему парень так нагло вторгся в её пространство.       Высушив одежду и прихватив мантию, заталкивая метлу глубоко в шкаф, Алекс осторожно спустилась, издалека наблюдая, как сосредоточен Реддл. Она сразу не обратила внимания на жар, стоявший в комнате, и на то, как долго он здесь, чтобы комната успела так нагреться. Его мантия была аккуратно сложена на соседнем столе, рукава белой рубашки небрежно закатаны, а верхние пуговицы расстегнуты. Испарина на лбу выдавала, как сильно он устал за это время.       — Что ты задумал? — не выдержала Алекс, вновь подходя к нему.       — Как я уже сказал, тебя это не касается.       — Судя по запаху, ты пытаешься модернизировать зелье утраченного, — задумалась Алексис, оглядывая ингредиенты на столике и возмущенно закатывая глаза. — Ты использовал почти весь гной бубонтюбера. Знаешь, я чуть не умерла, добывая его в пещере тролля…       — А это не касается меня.       — Разве зелье утраченного не обладает достаточной силой, чтобы найти Меропу Мракс? — непринужденно хмыкнула Алекс, подняв двумя пальцами пустой флакончик из-под зелья на столике.       — Не стоит раздражать меня своими догадками. Проваливай, Хардман, — больше всего его злило, что девушка даже без вопросов знала, зачем ему это зелье. Работа её мозга не поддавалась пониманию.       — От чего зависит твое настроение, Реддл? — скидывая мантию, которая до этого висела на руке, произнесла Алексис. Она не боялась его гнева. — Десять минут назад ты не хотел, чтобы я уходила, — усмехнулась девушка, и воспоминания приятно разлились по её телу. — Скорее наоборот…       — Не провоцируй меня, — выдохнул он с трудом, как после длительного забега.       В котел едва не опустилось четыре ветви имбиря, но Алекс, цепляя длинными ногтями, успела вырвать одну из них прямо их котла, пока та не успела опуститься на дно.       — Неужели я так сильно отвлекаю лучшего ученика школы? — спросила она, положив ветвь на стол перед парнем, лицо которого оставалось каменным. — Зачем ты мучаешься? Давай найдем чертов учебник, по которому мы учились у Шарпа. Там определенно есть рецепт улучшенного зелья на последней странице. Проще улучшать улучшенное, чем пытаться сделать из мандрагоры розу.       — Где ты собираешься его найти… — раздраженно выпалил Том, но осекся, вспоминая, где они находятся. Желание убить и крепко обнять девушку разрывало его.       Каждый раз, когда он приходит к мысли, что она являет собой бесполезное сочетание глупости, самонадеянности и бессмысленной отваги — она его удивляла. Лицо Алексис расплылось в улыбке от его вопроса, и он почувствовал, как ему хочется стереть это самодовольное выражение с её лица.       — Видимо, комната отвечает нам обоим. Ты воссоздал её из моей памяти, а я, придя сюда, представляла её в мельчайших деталях. Моя помощь будет стоить тебе не так много, как твои расценки… — её голос звучал уверенно.       — И что ты хочешь?       — Увидеть дочь Марволо воочию, — серьезно произнесла Алекс, — я хочу познакомиться с твоей матерью, Том.       — Нет.       Коротко и ясно, чтобы Алекс лишь покачала головой на его неразумный, но вполне очевидный ответ. В ту же секунду оба ощутили, как напряжение в воздухе набирало силу.       Она расплатилась перед ним. Парселтанг с ритуалом полностью покрыло её поступок — она отвела его в прошлое. Но взамен на то, что Том не убил её мать, она должна была оставаться здесь до Рождества. Помощь, оказанная ей, нужно было чем-то оплачивать; он и так использовал её ингредиенты, некоторые из которых добывались ценой крови. Отказ в пустяковой просьбе взять её с собой глубоко огорчил Алексис.       — Тогда не вижу смысла нам пересекаться до моего очередного ухода, Том, — прозвучала в её голосе обида, словно невидимые узы стягивали душу, — если твой план держать меня здесь в надежде, что я никуда не уйду, то он, честно говоря, провалился. Возможно, раньше мне и не хотелось покидать ваше время, но не сейчас. Пару дней назад я помирилась с Оминисом, помирюсь через него с Анной, и заставлю Себастьяна переключить свое внимание на другую — это не составит труда. Всё, что я хочу, это вернуться к Мраксу… Не ожидала, что мы станем так близки, — добавила она с теплой улыбкой, в сердце её затрепетали воспоминания о друге, вызывая трепет. — Ни одна привязанность в этом мире не сравнится с теми, кто остался там.       Алексис, не дождавшись реакции на свои слова, покинула выручай-комнату, отдалённо услышав глухой звук падения чего-то тяжёлого на пол.       «Вот значит, как», — оскалился Том Реддл, стоя возле пустого стола, пока зелье вытекало на пол из опрокинутого котла. Безразлично… Оно всё равно не отвечало его требованиям. Он упустил Алексис за своими делами, позволив ей мило беседовать с Мраксом в прошлом и оставаться наедине с ним. Неконтролируемая ошибка. Стремление поставить ведьму на колени было для него важнее любых целей на данный момент. Подчинить её следует до Рождества, чтобы не пришлось передвигать планы, в которых она уже имела своё место.       Если и в этот раз не получится, Реддл был готов использовать методы полного подчинения без её согласия.       Он не упустит древнюю магию. Не сейчас.

***

      Следующее утро ничем не отличалось от вчерашнего, позавчерашнего…       Обыденность медленно поглощала девушку; она не понимала, как справляются с этим другие ученики. Неужели некоторые могут вполне спокойно учиться, обедать, делать домашние задания, ложиться спать и не сходить с ума от нескончаемых, будто вечность, дней? Алекс боялась признаться себе, что последний год она громче всех кричала о том, как хочет спокойствия, но, обретя его, была готова умирать от скуки.       Ни разговоров с Хранителями, ни гоблинов, ни убийц, похищающих детей — даже война с Грин-де-Вальдом не касалась никого из студентов Хогвартса. Судя по его выступлениям, даже мысли напасть на школу не было. Исидора исчезла уже давно, и вот с этим фактом удавалось легко примириться; девушка была довольна тем, что её мозг наконец перестал воспроизводить образы древней хранительницы.       Алекс дожевывала салат, наблюдая, как совы плавно приземляются с письмами рядом с учениками. Чёрная с серыми вкраплениями на перьях сова аккуратно опустилась возле неё. Удивительно, кто мог ей писать в этом времени, раздумывала девушка, пока отвязывала письмо.       Она пыталась заглушить отголоски беспокойства, расползающиеся в груди, лишь убеждая себя, что это, возможно, ошибка.       Как только она взяла письмо, сова тут же вспорхнула и улетела. Девушка поспешила его развернуть.

«Дорогая, Алекс, Моя дочь Мелиса описала тебя точно так же, как я тебя и запомнил. Для тебя должно быть, прошло не больше недели с нашей последней встречи, а я за это время женился и у меня две потрясающие дочери близняшки, даже внуки есть. Прошло много лет, но я так ясно помню нашу последнюю встречу. Ты не попрощалась со мной, разбила сердце и ушла. Я смотрю сейчас на прошлое с опытом пройденных лет и до сих пор не понимаю зачем ты стараешься бежать от всего… Я не могу написать о том, что в юности мои намерения были чисты и благоразумны — это не так. Я приглашаю тебя в наше поместье, как внучку нашей давней с женой подруги. Должен предупредить — я стар. Растерял всю свою обаятельность и красоту к тридцати годам, на моем лице морщин больше, чем когда-то была твоя заначка сладостей. Увы, время не щадит никого. Отправь ответное письмо, если согласна. Для тебя мир, в котором я живу, изменчив; он зависит от твоих действий, а встреча со мной — всего лишь мгновенье. Но я прожил в нем всю жизнь, поэтому прошу о встрече. Разжалобить тебя — дело не простое, и почему-то уверенность в том, что ты не придешь, не оставляет меня. Я будто знаю это наперед, прежде твоего ответа. Знаю, ты хочешь спросить о нем, но наши пути с Оминисом (знала бы ты, как давно я не вспоминал это имя) разошлись после моей женитьбы. Моя трусость, не дала мне открыться ему так, как он этого хотел. Оказалось, у нашего мистера Мракса терпение, увы, не бесконечно. Думаю, он будет рад, если ты напишешь ему… он обосновался на Фарерских островах, в деревне Лангасандур. Моего духа никогда не хватит, даже взяться за перо, чтобы обнадежить мысль написать ему. Когда ты вернешься в прошлое… я не уверен, что мне стоит знать о моем будущем. Вряд-ли что-то изменится; я помню свои амбиции и не уверен, что пойду против них. Мне не хватает Оминиса. Мне не хватает тебя. Два года уже мне не хватает Анны. С любовью и первым искренним письмом, навеки твой друг в любом из времени,

Себастьян Сэллоу»

      Она не могла прийти в себя, перечитывая каждую строчку вновь и вновь. Встреча казалась бессмысленной, по крайней мере для неё. Согласившись на это, она сможет воспринимать его иначе. Нет, это не её время, а в её воспоминаниях Себастьян всё ещё молод, красив и не торопится умирать. Встретиться, чтобы не дать ему совершить какие-то ошибки? Это бесполезно; Оминис всю жизнь только и делает, что оберегает его.       Алекс боялась вмешиваться.       — Всё в порядке? — блондинка подняла голову на Клементину, которая с интересом смотрела на неё. — Ни разу не видела, чтобы тебе писали…       — Да, это мой старый… очень старый друг, — уголки её губ поползли вверх, но в глазах читалась тревога.       Спросить издалека — одно, а встретиться лицом к лицу — она была не готова.       Таккар, словно понимая, кивнула.       Подхватив с собой Кассиопею, у которой день не задался с самого утра, они направились на урок защиты от тёмных искусств.       — … не знаю, удастся ли мне найти что-то в Хогсмиде. Я думала, будет обычный пир, а тут… бал! Где мне найти платье за десять дней? — продолжала ныть Малфой, когда они завернули за угол. — Я отправила, конечно, сову в «Твилфитт и Таттинг», но как можно выбрать на расстоянии… в «Шапке невидимке» я ничего не найду, да и Хогсмид не пестрит магазинами одежды…       — Почему же? Я планировала там купить платье, — обиженно протянула Клементина.       — Я не говорю, что магазин плохой — нет, просто мне нужно что-то… особенное.       Алекс молча шла рядом, стараясь слиться со стеной, дабы избежать лишних вопросов, но девушки продолжали спорить о магазинах, вводя её в удручающую скуку.       — Хардман! — голос заставил её обернуться. Темноволосый парень, в глазах которого плясали недобрые огоньки, подошёл ближе. — На минуту отойдём, — кивнул он головой, когда приблизился к девушкам.       Алекс, сокрушительно вздохнув, прошла к колонне за ним.       — Вестерн, что тебе нужно? — устало протянула она, словно каждая буква вырывалась из её уст с трудом.       — Приглашаю тебя на бал, Хардман, — усмехнулся Эллиот, заводя руку на свой затылок.       Девушка округлила глаза от удивления, в них читалось искреннее недоумение.       — Вестерн, ты действительно думаешь, что я пойду с тобой? Ты мне не то чтобы не симпатичен, — она сделала паузу, чтобы убедиться, что он понял её серьезность, — я даже разговаривать с тобой не хочу без надобности, — произнесла Алекс, не кривя душой.       — Какая разница? — не понял он её отказа, словно слова не имели веса. — Я не вижу, чтобы парни у твоих ног валялись, пойдёшь одна?       — Явно не с тобой, — парировала девушка, поджав губы, словно защищаясь от непрошенной настойчивости.       — Да ладно тебе, разве это не будет развлечением? — продолжал он настаивать, не замечая её скептического взгляда. — Это лучше, чем стоять в сторонке, жалея о своей гордыне, которую не смогла вовремя усмирить.       — Ответ тот же, — возмущённо выдохнула она. — Не в этой временной линии, Вестерн.       Развернувшись на каблуках, она направилась в противоположную от него сторону, задыхаясь от негодования.       — Кажется, ты была несколько резковата, — осторожно произнесла Клементина, когда они вошли в класс.       Так они еще и слышали, мало того, они были на стороне Вестерна.       — Я не пойду на бал, — в который раз объяснила Хардман, опускаясь на стул с тяжёлым вздохом. — Пожалуйста, давайте закроем эту тему.       — Если ты пропустишь бал без причины, с факультета снимут баллы. Реддл тебе этого никогда не простит, — покачала головой Малфой, замолкая, как только упомянутый ей зашёл в класс.       Алекс фыркнула. Что он может сделать человеку, который может поспособствовать тому, что бы он не рождался? Конечно, она не собиралась вмешиваться в это, но могла бы, если бы захотела.       Достав чистый пергамент, Алекс принялась писать, но не то, что диктовал Вилкост.

«Дорогой Оминис, Себастьян прислал мне этот адрес. Если ты напишешь мне пару строк, я буду счастлива. Твоя вечно молодая Алексис Хардман»

      Она сложила пергамент, пряча его в карман мантии. Мракс мог уехать за это время, или того хуже… Поэтому девушка боялась писать о чем-то личном. Сначала стоило убедиться, что это действительно Оминис, прежде чем заводить переписку. Любопытство одолевало её. В его родословной не было ни жены, ни детей.       Пока Вилкост разжевывала тему занятия, Алексис напряжённо думала, сможет ли она добраться до Оминиса, если он вдруг не ответит. Встречаться с Себастьяном было бессмысленно: она уже знала слишком много, а вот про Мракса — ничего. Риск был оправдан её естественной тягой к новым открытиям. Отсутствие проблем в жизни было её главной проблемой, с которой она не могла смириться.       Возможно, Оминис был прав летом: её основное хобби — это искать неприятности. Несомненно. Вся жизнь, проведённая в стенах поместья, а затем два года бешеных гонок. Ей не хватало эмоций, она была заперта в стенах школы, зависимость от адреналина не давала ей жить жизнью обычной ученицы.       Фарерские острова по её воспоминаниям располагались где-то между Великобританией и Исландией. Не на другом конце света, конечно, но и не поблизости. Технически можно было аппарировать, а затем долететь; необходим был лишь омут памяти.       Ещё будучи ребёнком, они с отцом путешествовали по миру, и Фарерские острова представляли собой восемнадцать, большей частью пустых, островов. Волшебники часто наведывались сюда, чтобы побыть наедине с природой, один на один со своими силами.       В омуте памяти следовало рассмотреть эту местность, которую она уже видела лучше, и можно было смело отправляться.       В конце урока девушка в приподнятом настроении стремительно спешила отправить письмо. Она успела получить согласие Кассиопеи, которая разрешила одолжить сову.       Как быстро мог прийти ответ, она даже не представляла.