Отныне мы с тобою связаны

Так, так. Стоп.

Давайте ка начне́м немного с начала. С начала этого мира. Буквально пару десятков лет назад наш мир был таким, каким мы знаем его сейчас. Тихо, мирно, достаточно спокойно. Относительно. Но люди снова накосячили. Снова что-то пошло не так. Самые страшные сюжеты сбылись. Почти. Атомная катастрофа в Европе и Африке, что сте́рла их с лица Земли почти моментально, остальные континенты пострадали не меньше. Самый малый ущерб понесли острова. К слову, и Япония. А дальше как по списку. Ядерная зима лет на пять, вымирание всех слабых, объединение выживших в организации, банды и тд. Кто-то плохой, кто-то хороший. Кто-то живе́т припеваючи, а кто-то таскается по трущобам. Мир так несправедлив. Люди были загнаны в метро, подвалы, бункеры. Когда же ядерная зима кончилась и большая часть радиации осела, люди стали выходить. Только все́ снова пошло по одному месту. Война. Одни выжившие возомнили себя лучше других и вместо того, чтобы помогать слабым, решили истребить весь "мусор". Япония погрузилась в хаос. Хаос длиной в пять лет. С официального окончания войны прошло три года, но беспорядки продолжаются по сей день. Коррупция стала основной валютой выживания. Мир стал грязным. *** По крайней мере, это все́, что Акито успел уловить из бесконечного монолога Ан, которая крутилась возле него часа два, после того, как тот очнулся. - Кстати, - спустя почти минуту молчания Шираиши встала напротив его койки, складывая руки на груди, - Тойа попросил отвести тебя в душ, как очне́шься. Одежду мы тебе дадим другую, не против? - Нет. - тихо прокряхтел рыжий, чем удивил даже себя. - Так ты не немой! - темноволосая резко оказалась почти впритык, сверля блестящими глазами парня. Еще́ около минуты длилась ее́ радость, пока в комнату не вернулся Тойа, что за время рассказа Ан о здешнем мире ни разу и не дыхнул в сторону комнаты. В этот раз взгляд его был мягче. Скорее, даже безразличнее. Но Шинономе отчего-то снова стало ужасно холодно, словно выбежал зимой на улицу без куртки. Аояги перекинулся с девушкой парой фраз, в которые Акито, если быть честными, не особо то и вслушивался. В голове снова поплыло, картинки метались размытыми облаками и рыжего пугало лишь то, что эти картинки заблюрены. Что это вообще такое? Из очередных головных болей его вытянула рука на свое́м плече. Резко, возможно, даже слишком, он вскинул голову, цепляясь за серые глаза. - Пошли. Я тебя доведу. - вряд-ли Акито успел понять хоть что-то, как его за плечи подняли с койки и повели в другую комнату. Тойа закинул одну его руку себе на плечи, давая опору. К ноге зеленоглазого была прибинтованна палка, а нога ныла, как только на нее́ делали слишком сильный упор. - Она сломана? - тихо прошипел рыжий, пока по горлу больно шкребло чем-то. Словно, он двадцать рыбьих костей за раз проглотил. - Возможно. Мы не врачи, а открытых ран на ней у тебя нет. - спокойно и ровно излагает Аояги, доводя парня до другой двери и садит на импровизированную тумбочку из старых железных ящиков, - Мы уже попросили одну знакомую осмотреть тебя. В ближайшие дни и узнаем. - Что случилось тогда? Когда вы нашли меня под плитой. - следит за чужими действиями, пальцами сжимая ящик под собой. - Достали тебя и потащили с собой. - снова холод бье́т из чужого рта и Шинономе готов поклясться, что сейчас он дрогнул. - Нет, я про... - резко замолчал, чуть приклонив голову, чтобы глазами впиться в плитку и не встречать серые. - Что было до этого? Почему я вообще был там? - Откуда нам знать, что было с тобой там? Мы пришли через день после обрушения. - Тойе хватило одного шага, чтобы в маленьком помещении снова оказаться рядом с рыжим. Чуть наклоняется к нему. - Через день?... - зрачки сужаются, а рот остае́тся открытым, но не издае́т ни звука. - Значит я там был целый день? - Почему ты спрашиваешь? В маленькой комнатушке воцарилась тишина. Акито казалось, что он задыхается. Снова. Будто бы он опять оказался зажатым бетонной плитой. Мыльные картинки в голове исчезли. Испарились. Теперь они не были мутными. Теперь их и вовсе не было. Шинономе раскрыл губы и начал бешено, рвано глотать воздух. В голове засвистело. И свист этот перекрывал все́, что было вокруг него, разрезал тишину в комнате, словно та была упаковкой от чипсов. Руки, что изначально ме́ртвой хваткой сжимали ящик под собой, теперь сжимали голову. Закрывали уши, в попытках больше ничего не слышать. Нет.нет.нет.нет.нет.нет.нет.нет.нет.нет. Не может этого быть. Не может быть, чтоб он ничего не помнил. Не может же голова быть пуста, как будто он только родился. Все его воспоминания. Все́ это. Почему этого всего сейчас нет?! Паника настигает снова и за те пару секунд, что это длилось, Акито был уверен, что соше́л с ума. Вдруг его запястий касается что-то такое же холодное, как замороженный фарш из морозилки. Он рефлекторно вздрагивает от контраста температуры своего и чужого тела. Через пелену свиста слышит слова. Только вот чтобы их разобрать, нужно слишком сильно подавить этот свист в черепной коробке. - Акито. Собственное имя звучит неожиданно че́тко, он поднимает голову, на секунду переставая дышать. Два серых болота смотрят прямо в душу, топят в себе без попытки выбраться. И Акито тонет. Дуло пистолета снова у его лба. Чужие пальцы снова снимают предохранитель. Че́рный метал снова неприятно скрипит. Снова.снова.снова.снова. - Акито! И свист уше́л. Совсем. - Ты меня слышишь? Дай хоть знак! - на бледном лице во всю бушует беспокойство, а его руки плотно сжимают запястья рыжего, не давая ему снова закрыть уши. - Слышу... - тихо роняет Шинономе, полностью расслабляя тело. Его руки в последствии отпускают и второй парень плюхается на пол, опираясь на соседнюю стену, - Я не помню... Совсем ничего не помню... Только эта серая плита и... Дальше Акито снова ничего не помнит. Потому что отключился.

***

Тьма. Это все́, что есть у него перед глазами. Он спит? Это сон? Перед ним вдруг рождается что-то. Что-то в этой темноте. Оно кружит, обвивает его ноги, руки, шею, оно исчезает, как только он пытается сфокусировать взгляд. Оно такое мимоле́тное. Акито задевает его пальцем, тянет на себя, поближе к лицу. Засматривается. Нитка. Красная нитка. Такая тонкая, что казалось вот-вот порве́тся от очередного прикосновения, но в то же время ужасно острая. Она затягивает его ноги, руки, шею. Прорезает кожу, выпускает из тела миллионы красных струек, что тут же превращаются в пыль и оседают в этой тьме. Шинономе снова тянет ее́ на себя, не обращает внимания на боль, притягивает совсем близко, подносит к губам. Нежно целует красную линию, пока та продолжает разрезать его на части. Такое странное чувство.

***

Зеле́ные глаза раскрываются с видом на уже знакомый потолок. Голова болит. Судя по выключенному свету сейчас ночь, Акито хочет привстать, но боковым зрением ловит что-то похожее на фигуру. Разворачивает голову, тупит взгляд на сплит чужих волос, а после изгибает брови в удивлении. Тойа сидел за небольшим столиком в стороне от койки, лбом упирался в изгибы локтей, что лежали на столе. Кажется, он спал. Только вот делал он это так бесшумно, не издавая даже посапываний, словно не дышал вовсе. На столе рядом с Аояги лежал поднос, ну, точнее большая деревяшка, на которой стояла одноразовая тарелка с чем-то внутри. Она была накрыта тряпочкой, видимо, чтоб не остыло. Пальцы зарылись в рыжие волосы и чуть оттягивали пряди, приводя Акито в чувство. На Тойу он больше внимания не обращает, осматривая собственное тело. А именно одежду на себе. Это была не его одежда. Похоже, кто-то из ребят помыл его и переодел, пока рыжий мирно лежал себе в отключке. Живот крутило безумно, но есть не хотелось, потому до еды он даже не докоснулся, продолжая осматривать свои ноги, что-то напоминающее... Гипс? Если это вообще можно было так назвать. Палка, примотанная кусками бинтов к правой стороне ноги. Шинономе попытался согнуть ногу, что у него получилось с первого раза, даже без боли. А вот все́, что находилось ниже колена, кажется, почти анимело. Если это и не перелом, то разрыв или вывих как минимум. Голова снова повернулась в сторону сероглазого, что продолжал мирно спать, опираясь на этот деревянный светлый столик. Акито сложил руки на столе, практически касаясь его грудью и положил на них подбородок. Зеле́ные кристаллики бегали по ровным волосам, что слегка спутывались, вызывая в рыжем желание провести по ним гребешком, развязать все узлы. Но одновременно с этим хотелось и взять волосы двух цветов в пальцы, грубо сжать, взъерошить, оттянуть, чтобы колтунов стало в два, а то и в три раза больше. Пистолет у лба снова не дае́т покоя. Он сложил пальцы одной ладони в пистолетик и осторожно подне́с к голове Аояги, оставляя между пальцами и кривым пробором пару миллиметров. "Как бы ты отреагировал, поднести я пистолет к твоему лицу?" - мысль назойливо тре́тся о стенки мозга, не желая отступить и исчезнуть где-то в подсознании. Акито устало выдохнул, резко поднимая импровизированный пистолет вверх, имитируя выстрел и случайно цепляя прядь светлых волос, что тут же упала обратно к остальным собратьям. Рука, на которой осталось ощущение ползущих волосинок, опустилась обратно и в нее́ парень упе́рся лбом. Сон нагрянул снова, унося парня куда-то далеко. Так он и уснул, за столом, напротив другого парня, что утром явно удивится картине глаза.

Почему тут так холодно?