Запах грейпфрута

Дверь за спиной Блейза захлопнулась с громким стуком, и Драко шумно выдохнул, зарывшись пальцами в волосы. Когда все успело так запутаться? Он ощутил, что на плечи давит неподъемный груз, а левое предплечье буквально горит огнем. Перегруженный размышлениями мозг требовал разгрузки. Подрагивающими руками Драко вытащил из пачки сигарету, закурил прямо в спальне, сидя на своей кровати, скользя взглядом по небрежно брошенному на пол галстуку его друга. Дружба… Насколько точно это слово описывает их связь с Забини? Драко горько ухмыльнулся. Определенно, это не то, что представляют себе Поттер, Уизли, та же Грейнджер… Почему-то Драко был уверен, что от Грейнджер легко отвернутся друзья за отношения с «неправильными», по их мнению, людьми. Да и он, пожалуй, обязан был избавить этот мир от очередного предателя крови, вот только Драко с легким ужасом осознал, что он уже принял выбор Блейза. Потерять его казалось страшнее. Неужели старик Дамблдор прав каждый раз, когда вещает им про эту чертову любовь, дружбу… Драко не применял к себе понятие любви. Родителей он почитал и уважал, к девушкам испытывал симпатию, влечение, но никак не любовь. Мысли вдруг метнулись к Темному Лорду. На короткое мгновение перед его глазами предстал холодный пол Малфой-Мэнора, усыпанный телами… Мама… Отец… Блейз… Сам Драко. Он сжал в кулаке тлеющую сигарету, не обращая внимание на жжение. Как хоть так вышло, что от его действий зависит столько жизней? А что, если пойти к Дамблдору? Выложить ему все как на духу… просто прийти в директорский кабинет, сказать: «Профессор, если я не убью Вас, то он убьет всех дорогих мне людей, простите». Два слова. Зеленый луч… Раскалывающаяся в один момент душа… Он вспомнил, как вскользь об этом упоминал лже-Грюм пару лет назад. Искреннее желание убить и осознание, что твоя душа никогда больше не будет целой. Драко не желал Дамблдору смерти. Каждый раз, разбрасываясь проклятиями и оскорблениями в адрес директора, он не подразумевал реальность этого события. Откинувшись на постель, он уставился на темно-зеленую ткань балдахина, призывая себя собраться, хорошенько подумать, поискать лучший выход из всего этого дерьма, в которое его втянула жизнь. Будто бы ему решили сполна заплатить за каждую ошибку, оскорбление, издевку… Он положил руки на грудь, туда, где под тонкой тканью рубашки змеились едва зажившие после сектумсепры шрамы. Может, зря его спас Снейп? Гребаный Волдеморт дал невыполнимое задание! И как ему тут поможет Блейз? Будет держать за руки старого волшебника, пока Драко собирается с мыслями перед тем, как погубить свою душу вместе с Дамблдором? Вскинет палочку и совершит это преступление вместо него? Драко горько рассмеялся. Интересно, сколько еще выдержит его психика? Все то, что роилось в его голове, терзало не хуже круциатуса, только вот если у заклятия был срок действия, у эмоций его не было. Драко почти привык к тупой, давящей боли в районе сердца — он в конце концов был всего лишь человеком. И пока еще не был убийцей. Драко резко выпрямился. Он вдруг осознал. Убийство директора школы целиком и полностью лежит на его плечах, а вот исчезательный шкаф… Как там Лорд говорил? «Ума твоего сына недостаточно…» Он поднялся с кровати. Дрожащими руками оправил рубашку. Буквально вылетел из спальни, затем гостиной, несся по пустым коридорам, словно за ним прямо сейчас бежал сам Темный Лорд, занеся палочку, с замершим на бескровных губах убивающим проклятием. Позабыв, что идут уроки, Драко буквально влетел в кабинет Снейпа, застав того за изучением каких-то свитков пергамента. — Профессор! Я знаю, как спасти Блейза! ***** Небо, раскрашенное предзакатным оранжевым, лиловым и алым, нагоняло на Гермиону тоску. Брошенные Джинни слова потихоньку разъедали её душу, словно кто-то по капле капал на неё кислотное зелье, выжигая такую нежную, совсем еще юную привязанность. События этого мая ощущались как чертова поездка в шаткой вагонетке по петляющей в подземельях железной дороге банка Гринготтс: сначала её подняли высоко-высоко, так, что захватило дух, а потом резко бросили вниз, в бездну, и конца ей видно не было. Гермиона следила за медленно клонящемуся к горизонту солнцу и вспоминала. Каждое его слово. Каждый вздох. Стон. Поцелуй. Его пальцы на её плечах, ребрах, губах; его мурлыканье на итальянском; рассказы о его семье в конце концов… Неужели он с каждой делится такими подробностями? Может, Слизерин — это правда приговор? И они не способны на любовь и дружбу? Что-то не увязывалось. Будто от неё, всегда такой рациональной, ускользала какая-то важная деталь. Гермиона достала волшебную палочку, взмахнула ею: стайка крошечных желтых птичек тут же запорхала над её головой. Девушка отстраненно наблюдала за их хаотичным полетом, когда услышал тихие шаги позади себя. Она резко обернулась, встретившись взглядом с изумрудного цвета глазами своего друга. Он внимательно разглядывал её, сжимая в руке знакомый свиток пергамента. — Гарри, — выдохнула Гермиона, вдруг осознав, что её щеки были мокрыми от слез. Поттер медленно подошел к ней, с удивлением разглядывая покрасневшие глаза подруги. — Не подумай, что я слежу за тобой, но что-то мне подсказало, что ты на башню Астрономии пошла не карту звездного неба составлять. Все в порядке? Она всхлипнула, утирая скользящую по щеке слезинку рукавом кофты. — Да. — Врешь. Он все-таки обидел тебя? — тихим голосом спросил Гарри, ощущая, как в груди медленно просыпается гнев. — Ч-что? Кто? — Гермиона непонимающе посмотрела на друга, — а… ты о Блейзе. — Что-то его сегодня не видно, кстати. — Он уехал. Домой. Какие-то дела… подробности не знаю. Гарри аккуратно привлек девушку к себе, заключив в легкие объятия. — Почему ты плачешь? — О, Гарри… Нет, Блейз нет. Просто… просто Джинни сказала мне… что, — Гермиона судорожно вздохнула, понимая, как трудно ей повторить вслух слова Джинни, — что он перетрахал половину её курса. Она была очень зла. — Думаю, ей обидно, что ты выбрала другого. Не Рона. — Это понятно, просто… мне даже не спросить у него сейчас. Пока он вернется, я боюсь, я… — Накрутишь себя до умопомрачения, — догадался Гарри, осторожно поглаживая её по спине. — Черт, да. Они оба замолчали, глядя на золотые искры света, которыми заходящее солнце щедро усыпало гладь Черного озера. Каждый из них думал о своем: Гермиона ловила себя на мысли, что ей стало немного легче, и чувствовала бесконечную благодарность к Мальчику-который-выжил; Гарри же пытался понять и принять поступок Джинни, вот только сравнивал её реакцию со своей и не понимал, почему она обошлась с Гермионой так жестоко. Ему тоже был не совсем понятен и приятен выбор подруги, но обидеть её, отвернувшись из-за парня, он просто не мог. Гарри улыбнулся краешком губ — он бы попытался принять даже Малфоя. Если бы от него зависело счастье Гермионы. — Я ничего такого о нем не слышал, — спустя какое-то время произнес Гарри, выпуская девушку из своих объятий, — такие вещи частенько обсуждают в мужской раздевалке. И я видел, как он на тебя смотрит. На защите от темных искусств. Знаешь, до того, как ты поделилась со мной этим, я не обращал внимания на Забини… — Ага, все внимание на Малфоя, — хихикнула Гермиона. — Я убежден, что он что-то замышляет. Так вот, в понедельник я увидел это. Мне кажется… кажется, я так смотрю на Джинни. — За что она так со мной, — прошептала Гермиона, прижимая руки к груди, — я ведь не выбирала… разве я виновата в этом? — Вот уж винить себя в том, что ты полюбила, точно не стоит, Гермиона. Солнце скрылось за горизонтом. Хогвартс постепенно укутывала своим темным одеялом ночь. Парень и девушка на Астрономической башне еще долго обсуждали такое странное, иногда нелогичное, абсолютно не поддающееся контролю, безумно сильное чувство. Любовь. ***** Блейз медленно опустился в горячую воду. С наслаждением откинулся на бортик ванной, прикрывая глаза, глубоко вдохнул, стараясь не возвращаться мысленно к рассказу о его отце. Он решил, что подумает об этом завтра… а еще лучше — после визита к Волдеморту. Его главная задача сейчас — избежать метки любой ценой. Он не может так оскорбить память о своем отце. Он провел ладонью по глади медленно остывающей воды, внезапно ощутив гнетущую пустоту в душе… Прикрыл глаза; почему-то в голове возник образ девушки с длинными вьющимися волосами темно-каштанового цвета. Он не видел её лица — девушка стояла к нему спиной. Локоны её были чуть влажными, струились по плечам, обнаженной спине, заканчиваясь на уровне талии… Он вдруг понял, что тело реагирует на этот образ. Кто она такая? Блейз почему-то был уверен, что знает её, был с ней… в Выручай-комнате? Это она ускользнула оттуда, оставив его одного? Мозг упорно скрывал её лицо. В воображении она так и стояла спиной, проводя руками по своим плечам, поправляя струящиеся волосы, но не поворачиваясь к нему лицом. Он не мог её вспомнить. Как ни старался — не мог. Блейз резко погрузился с головой под воду, вынырнул, смахнул с лица воду. Кто все-таки она такая?