«Акула в формалине»

      — Ничего себе!.. — и вновь переглядки, вскинутые брови и удивление. Кавински любезно помог снять с плеч верхнюю одежду, забрав её в свои руки.       — Если ты и про это рассказал, тогда я точно могу сделать вывод, что успел. Теперь моя очередь.       — Так тебя тоже Прокурор попросила? — титанических усилий тогда стоило не начать улыбаться: «Она меня точно убьёт за такие шутки».       — Конечно, — она ухмыльнулась, про себя подумав: «Я тебя придушу, Кавински». — Так ты покинешь аудиторию или решил студентом сделаться?       — О, а мне можно остаться? — возрадовался юноша. — Я тогда посижу тут, — и он улизнул от неё, забрав преподавательский стул, поставив сбоку стола, чтобы смотреть со стороны, повесив на спинку тренч. Приподняв себя на руках, Валери села на стол, закинув ногу на ногу.       — Ладно, думаю, господин наблюдатель не помешает мне рассказать о своём алгоритме, которая хоть и называется аналогично его, но кое-чем отличается… Извините за небольшое отступление от времени, пару минут на передышку прошли. Я представлюсь — Цесария, председатель Кабинета Безопасности Империи, — то было новое название, — который юридически является специальным подразделением Корпуса Наблюдателей. Мои полномочия намного шире, нежели у наблюдателей из Корпуса. Моя зона действий — цифровое пространство. Верно, я так же могу просматривать записи видеокамер и имплантов, но главное отличие состоит в том, что я имею доступ к имплантам высших должностных лиц, кроме Архонтов. Я могу с лёгкостью отследить любой звонок, сообщение, могу контролировать все выкладываемые в сеть данные, блокировать их, изменять, могу просмотреть всю информацию — от времени посещения до геолокации посещения и параллельно открытых ссылок, — она рассказывала это, слегка улыбаясь, серьёзно и достаточно холодно, так, что сразу складывалось правильное понимание об объёме власти, сосредоточенной в её руках. Кавински это всё знал, точнее, он это понимал, но слышать это от самой Валери с созданной атмосферой было куда… Эффектнее, нежели просто понимать. — Проще говоря, я могу контролировать всё цифровое информационное пространство. Цель моего алгоритма такая же, как у Прокуратуры и Наблюдателей — наблюдая, я осуществляю надзор. Теоретически, надзор — вид наблюдения, поэтому можно просто сократить название функции. Алгоритм выполняется на постоянной основе, оплата фиксированная, равна высокому окладу наблюдателя, это около пятисот часов в месяц. Из нюансов алгоритма: секретность, постоянность исполнения, высокая ответственность, риск. В моём подчинении находится не так много людей, но они даже не знают друг друга в лицо, только по номерам и именам. Штат небольшой, меньше пятидесяти человек. Выполнять алгоритм вы сможете только с наивысшим уровнем доверия, так что сразу ко мне попасть не получится, если, конечно, никто из вас уже не обладает таковым… Из интересного не могу ничего рассказать, потому что вы всего лишь студенты, кроме того, я не имею права разглашать это. Могу лишь предупредить, что вашим хобби станет просмотр всей существующей информации в сети, так что сёрфинг по сети приобретёт крайне интересные черты… — она мягко усмехнулась, полузакрытыми глазами осматривая аудиторию, в которой послышались первые нервные смешки. — Если вы одиночка, если любите монотонную работу, если график вас устраивает, то планируйте пойти туда. Прочие требования такие же, как к государственным служащим, кроме полиции. Вопросы? — она оглянулась.       — Почему Вы не прокурор по надзору за информационной безопасностью?       — Это хороший вопрос. Может, кто-то выскажется на эту тему? — один юноша поднял руку, сразу начав говорить.       — Ну, как мне кажется, Прокуратура не должна так скрыто осуществлять свою деятельность, практически все её дела и деятельность в целом мы можем наблюдать, но про Кабинет Безопасности мы знаем намного меньше, да и его секретность это и обуславливает.       Одна девушка подняла руку, та, что сидела на последней парте, Валери кивнула ей:       — Прокуратура осуществляет надзор за исполнением законов и их реализацией, её рамки ограничены, в отличие от Кабинета Безопасности, который может под основанием угрозы безопасности Империи сделать практически ли не всё, что угодно. Кроме того, насколько я знаю, решается конфликт интересов, то есть в отношении друг друга могут вести расследования и подавать жалобы.       — Да. Именно так. Я, в отличие от Генерального Прокурора, — на этом моменте Винс чуть не захохотал как не в себя, — не могу следить за деятельностью государственных служащих, проверяя правильность их отчётов или результаты квалификационных экзаменов. Точно так же Прокуратура не может отслеживать звонки и сообщения, для этого необходимо обращаться за помощью ко мне. — «Ага, да, конечно, не может…» — думал про себя Винс, положив кулак под щёку, смотря на Валери, не замечая, абсолютно, что его очень тихо обсуждают несколько людей, прикрывая рты ладонями. Точнее, он видел, что они шушукались, но не придал этому значения.       — Можно вопрос? — звонко спросила девочка с длинными волосами. Валери повернула на неё взгляд, кивнув. — Только он личного характера…       — Нет, — она отвела взгляд.       — Да подожди ты, что сразу «нет»? — возник Кавински. — Ты же вопрос ещё не услышала.       — Наблюдатель, доброе утро, это сфера частная, я имею полное право хранить молчание, — она повернулась к нему, больше опираясь на бедро, сидя в пол-оборота.       — Тогда можно Вам вопрос? — девочка обратилась к нему. Он резко повернулся:       — Ну да. Если я смогу на него ответить.       — Вы вместе?.. — гробовая тишина в аудитории.       — Нет, — сухо ответила Валери, смотря на часы. «Этого вопроса можно было ожидать».       — Да, — одновременно ей ответил Винс, не задумавшись. — А, ой. — Крайне озадаченное лицо Валери медленно повернулось на него. Наблюдатель сглотнул, его улыбка перешла в подмятые в смущении губы, взгляд — в окно.       — Интересно получается, — произнесла другая девочка, лукаво улыбаясь.       — Я не в том смысле, — поспешил объясняться наблюдать. — Типа, мы, вместе, мы общаемся, мы лучшие друзья. Но мы не встречаемся. Я просто не понял контекст этого вопроса… — студенты разочарованно вздохнули.       — Получается, Вы свободны? — вопрос соседки был обращён к обоим. Валери кивнула, Винс тоже — крайне утвердительно.       — Я не знакомлюсь, девочки-мальчики, сразу говорю…       — С тобой никто и не горит знакомиться, наблюдатель, уймись, — по-доброму улыбаясь, подколола Валери, спускаясь со стола, заходя за спину под пристальным взглядом. Девушка хотела взять тренч, но он не позволил, поднявшись, накинув тот на плечи. Убирая стул, ворчал:       — Женщины!.. Ты даже не с ними в отношениях, но знакомиться тебе с другими нельзя!.. — конечно, он шутил, это было понятно по тону. Валери встала перед студентами, которые уже начали обсуждать оба рассказа, которые выслушали за первую часть пары.       — Будущие коллеги, чуточку внимания, — голоса стихли, — первое занятие у нас с вами стоит на следующей неделе, встретимся тогда.       — Хорошо, госпожа Цесария!       — До свидания! — говорили ей вслед.       — А с Вами мы больше не увидимся? — спросил у Винса парень, первый увидевший его, когда тот только пришёл.       — Ну, может, увидимся, но я не преподаватель, да и учить чему-то не умею и не хочу. До встречи!.. — он спешил за Валери.       Как только он вышел из кабинета, началось обсуждение, напоминающее собрание тайного общества.       — По ним не видно, что они друзья, — грустно произнесла та девочка с длинными волосами.       — А ты чего, на свидание с Кавински пойти захотела? — усмехнулся над ней однокурсник, повернувшись лицом.       — Да, честно, я бы и с госпожой Цесарией сходила…       — Да, согласен, шикарная женщина, — успел сказать другой парень.       — Я даже не удивлена, что он на неё так смотрел, мы все сидели смотрели как ювелиры на бриллиант.       — Киара, она на твою маму похожа, — кто-то обратился к девушке с чёрными косами. — Мне кажется, они знакомы.       — Я спрошу. Но скорее всего, да, потому что информация по оружию тоже считается делом госбезопасности…       В аудиторию зашёл другой рассказчик, на этот раз — Адвокат, которого на пару минут задержала в коридоре Валери, перебросившись парой слов, что позволило Кавински догнать её. Адвокат был не молод, коротко стрижен, шатен, в брючном костюме. Опыта у него было больше в публичных выступлениях, он говорил немного другим тоном, более уверенным и бесстрастным. Правда, его авторитет на фоне госпожи Валери и госпожи Цесарии мерк в глазах студентов, они то и дело спрашивали про Прокурора, желая услышать мнение о её личности.       — Моё отношение к госпоже Прокурору?.. Она очень уверенный человек, ответственная, сильная. Разве вам нужны мои слова для того, чтобы понять, кто вами руководит? Я думаю, её должность говорит сама за себя и в полной мере всё описывает.       — И Вы с ней никогда не спорили, не враждовали? Вы же представляете противоборствующие стороны в суде.       — Алгоритм в данном случае не имеет значения. Она знает, какие требования вправе предъявить, поэтому мне даже не приходится с особым упорством добиваться того, чтобы смягчить приговор ещё больше. Её стоит уважать хотя бы за то, что она вдвое младше меня, не каждый другой прокурор смог бы себя вести подобно ей. Наверное, никакой бы не смог…       — Мам, а ты же знаешь госпожу Цесарию? — тем же вечером Киара спросила это у матери за ужином.       — Знаю, — Вивьен отвлеклась от еды. — Почему ты спрашиваешь?       — Она сегодня приходила к нам, рассказывала про свой алгоритм. Мне показалось, очень уверенная женщина. Ну, не только мне, нам всем понравилась она.       — Ну, женщиной я бы её не назвала, — с лёгкой брезгливостью сказала Вивьен. Это не было ничем обосновано, просто Цесария ей не нравилась. — Она ещё молодая, не доросла до женщины. Да и слишком вульгарно выглядит иногда, вот эти каблуки, шуба…       — Какая шуба? — похлопав глазами, спросила девочка.       — Ох, да, ты же не знаешь… Да, шуба, раньше была бордовая, теперь тёмно-синяя. Она всегда ходит в ней, когда становится холодно. Это что-то вроде визитки.       — А-а, поняла. А шуба, как твоя?       — Нет, — сквозь зубы ответила женщина, сдерживая зависть, — она совершенно другая, более объёмная, да и мех… Посмотришь зимой, она должна у вас что-то вести?       — Наверное, я не помню… Она нам сильно напомнила госпожу Валери, — Вивьен закатила глаза. Ей явно не нравился выбор кумиров у дочери. — И тебя тоже.       — Меня?.. — усмешка. — Не смеши меня, сравниваешь винтовку и детский пистолет… Тоже мне, совсем я на них не похожа, — Киара видела реакцию матери, которая была ей не совсем понятна, поэтому она закрыла эту тему, больше не поднимая её.       — Ты доволен? — по тону девушки было понятно, что она не то чтобы рада произошедшему, но осуждения в нём тоже не было.       — Я случайно, я правда не понял, извини, пожалуйста… — внутри у Кавински всё сжалось.       — Ты чего? — девушка искренне удивилась, не понимая, отчего у него была такая реакция. Посмотрела на наблюдателя — и ей, тут же стало за саму себя стыдно. — Прости, я забыла тон поменять, — она дотронулась его плеча, чтобы понять, может ли касаться. — Я в том смысле, что: ты доволен, как всё прошло?       — Фух, я думал, ты меня сейчас с потрохами сожрёшь… — у него прямо-таки отлегло. Юноша предложил ей взять его под руку, что она и сделала. — Ну, я им рассказал, они вопросы даже задавали. Наболтал много чего, вроде им понравилось, — он улыбнулся в лёгком смущении.       — Я же говорила, что всё хорошо будет, а ты думал, что рассказывать нечего.       — Да они вообще всё готовы слушать, кажется. Кстати, тебя куда-то подвезти или сегодня прекрасный выходной.       — Мне нужно в Башню Света, до шести вечера я точно буду занята. Потом, если хочешь, можешь забрать. Или я Льва попрошу довезти меня, по своей занятости смотри, — она это просто говорила, не рассчитывая на то, что тем самым заставит Винса ревновать.       — Я заберу. Нечего с левыми мужиками в тачках ездить, — серьёзно ответил он, открывая для неё дверь. Валери усмехнулась и, подождал, пока он сядет в авто, сказала:       — Я бы не сказала, что Лев — левый мужчина. Он мой подчинённый, который в прошлый раз меня подвёз. Но ты не переживай, твоя компания в несколько раз лучше и нравится мне намного больше, — она хитро улыбнулась.       — Я не по этому поводу переживаю, а просто переживаю. Нам на днях пришлось вскрывать машину с трупом девушки. Её коллега, мудила этот блять, домой предложил довезти, увёз за город, изнасиловал и оставил одну в запертой машине, а сам пошёл в колодец и утопился, — ему нисколько не было приятно это говорить достаточно ободрённой Валери. Но наблюдатель очень сильно после этого начал переживать. — Я понимаю, что тебя невозможно убить, а, кхм, изнасиловать, — это слово он максимально исказил в произношении, — и подавно, но мне не по себе от того, что какой-то пидор может просто позволить себе это сделать…       — Я знаю, как с помощью одного лёгкого движения лишить человека сознания, у меня всегда при себе огнестрел, нож или заряженные кольца, а ещё я владею парой-тройкой боевых искусств. И я это всё говорю к тому, что тебе не стоит так категорично относиться к любому представителю мужского пола рядом со мной.       — Да блять, я понимаю, но, сука… — он замялся. — Я помню, как тебя трясло после того паба в Омен-Сити. Конченые мужики это, блять, страшно. Вот хуй поймёшь, чё там у него в башке творится, лучше не рисковать, — парень внимательно смотрел за дорогой, не смотря на Валери, хмурясь.       — Я поняла, о чём ты. И, чтобы не рисковать, ты сегодня заберёшь меня после шести, — она обернулась на наблюдателя, положив ладонь на его плечо. Он кивнул. — До вечера.       — До вечера.       В Башне Света её кое-кто ждал. И Валери это знала, потому что с ней ранее связались как с Цесарией, да не кто иной, как Перьюрор. Она могла ожидать чего угодно, но только не самого Судью. Иронично было то, что сам старик не имел доступа в Кабинет Безопасности, он ждал её у входа в один из кабинетов какого-то священника. Издалека заметив его, девушка надменно улыбнулась. Подойдя, поприветствовала его:       — Добрый день, господин Судья.       — Он был бы лучше, если бы ты пришла раньше, — он относился к Цесарии просто как к заносчивой девчонке-выскочке, которая влезла во власть, получив такие полномочия, которые ему в жизни не видать было, поэтому не считал нужным даже уважительно обращаться. Валерий сдала в кулаки руки, убранные за спину –она бы тотчас от весила ему пощёчину или прострелила голову, но роль не позволяла — нельзя было из неё выходить. Цесария ни с кем не ссорились, не выступала в конфронтации. Она всегда была достаточно мила, но при этом манипулятивна, хитра, и её невинность заставляла бояться этого тихого омута только больше. Ведь все прекрасно знали, что было в тихом омуте.       — Извините, господин Судья, но я выполняла просьбу Генерального Прокурора, госпожа просила рассказать её студентам о моём алгоритме. Кроме того, я ни на минуту не опоздала, — самодовольное лицо было Перьюрору крайне не приятно, но приходилось мириться с этим в общении с ней.       — Мы можем поговорить в более закрытом месте? У всех на виду не стоит, — проскрипел он. «Намекает на то, чтобы я провела его в свой Кабинет. Не дождётся».       — Вы сомневаетесь в таинстве слов, сказанных под куполом церкви? Священники не имеют права разглашать исповеди, не беспокойтесь, иначе ни меня, ни Вас уже бы здесь не было, — она сказала очень опасные слова с точки зрения тактики, но они были и своеобразной проверкой. Старик поджал губы, начиная нервничать. Он сжал свою мантию в ладони, озираясь вокруг, а потом словно коршун сгорбился, уходя куда-то, бросив:       — Пойдём, — он был раздражён. «У кого-то явно нервы шалят. Ещё бы, он, наверное, от кошмаров посреди ночи просыпается с тех пор, как Брайба и Фергера убили». Она аккуратно прошла за ним, зайдя в кабинет, в котором не было хозяина. Крайне маленькое помещение было ещё и душным. — Я надеюсь, ты понимаешь, что если проболтаешься, то тебя ликвидируют? — он стоял к ней спиной.       — Конечно, господин Судья. А жить мне ещё хочется.       — Не ёрничай. Твои фокусы действуют только на мужчин помоложе, — с отвращением произнёс. — Ты должна посмотреть, где живёт Прокурор.       — Для чего? — приятный голос, резавший по ушам.       — Меньше знаешь — крепче спишь, — едкий ответ.       — Я и так могу Вам сказать, где она живёт, — Валери оперлась бедром на стол, подогнув одну ногу.       — А ты-то откуда знаешь? — он обернулся.       — Часто навещаю дядю, — врала и не краснела.       — Она живёт с Инспектором?.. — он зацепился за это, начав о чём-то думать.       — А где же ещё? — легкомысленный ответ.       — Ты хочешь сказать, что она так и не смогла… Жениха себе найти? — от этого вопроса Валери чуть не рассмеялась.       — Не смогла. Кто ж за неё пойдёт, господин Судья? Никому сильные женщины не нравятся. Да и, знаете, я не уверена, что для неё в Империи мужчина найдётся, чтобы характер вытерпеть, — Свет, как же ей самой смешно было, весёлый тон говорил за себя.       — Характер любой женщины можно унять. Любая женщина должна быть за мужчиной, она по природе слаба, может лишь казаться сильной. Да и не о физической силе речь… Ей просто нужен такой же, как её отец, чтобы мог в случае чего взять за горло, пригрозить, ударить для дисциплины, если язык показывать будет. Но это потом… Сначала нужно задобрить, а потом, когда она поддастся своей девичьей натуре, не сможет от мужа уйти — это же позор будет. Да и, к слову, возраст у неё такой, что скоро и рожать нужно будет, а там с появлением детей уже и с должности уйдёт, может, даже добровольно, — слушать это было просто невыносимо: «Я быстрее умру, чем с должности уйду, мечтай дальше. Такую чушь несёт, уши вянут. Да и какое ему, старику, дело до чужих будущих детей? Знал бы он, что я не могу забеременеть, хах, как бы расстроился. Да и какой-то у него крайне изощрённый способ сместить меня с должности. Видимо, законного не нашёл. Идиот». Но лицо своё она сохраняла спокойным, якобы находилась в приподнятом настроении. — Ладно, от тебя я всё услышал. Если что, то я напишу по выделенной линии. — Не попрощавшись, он вышел из кабинета, оставив после себя затхлый и противный старческий запах: «Какая гадость».       — Это ещё что за клоун?! — шикнул Винс после того, как они с Валери остались в её кабинете одни. Был небольшой перерыв на перекус, поэтому у них было тридцать свободных минут. Он проводил ненавистным взглядом высокого мужчину, одетого в брючный костюм, который, по его мнению, крайне часто стал ошиваться вокруг Прокурора.       — Его зовут Шон, но, знаешь, ты дал ему более точное описание, — недовольно сказала Валери, читая документ в своих руках. «Свет, они действительно подослали ко мне какого-то имбецила, который, по их мнению, должен стать моим мужем. Перьюрор, какое же ты позорище». Наблюдатель заметил букет нарциссов, который без должного внимания лежал на столе.       — Это он подарил? — сморщившись, уточнил, положив свой отчёт как можно дальше от цветов.       — Да, — она шумно выдохнула, — нужно будет подарить какой-нибудь бабушке на улице, потому что у меня скоро коллег не хватит эти цветы передаривать. По-человечески же попросила, чтобы он прекратил, как со стенкой разговариваю, — ворчала та, в конце резко смяв лист бумаги, находившийся в руках, выбросив в мусорное ведро.       — Он чё, признание в любви написал? — усмехнулся Винс, собираясь присесть в кресло.       — Да, — и он чуть не сел мимо, упав в пустоту.       — Чего-о?.. — оправившись, сел-таки на место. Он взглянул в лицо Валери, в котором увидел максимальное равнодушие к ситуации, переходящее в усталость.       — Судьи думают, что мне пора уходить в декрет.       — Какой декрет?! — он чуть не упал со стула, уставившись на неё шокированными глазами.       — Обычный, Кавински. Обычный декрет по уходу за ребёнком, которого у меня пока нет, но кое-кто прилагает все возможные усилия для того, чтобы прицепить ко мне мужчину, от которого я бы и родила этого ребёнка, после чего меня бы начали унижать или терроризировать, — с едкой злостью пояснила девушка, нахмурившись, сцепив пальцы в замок.       — Больше ничего им не надо? — гордая усмешка со скрещенными на груди руками и нахмуренным лицом выдавала настрой Кавински со всеми потрохами.       — Ну, я в курсе только этого.       — Свет, да когда они уже отстанут от тебя… Они мне-то уже надоели, а про тебя я вообще молчу.       — Мне тоже интересно, когда. Кроме того, с такой тактикой им не добиться результата, он изначально провальный по нескольким причинам.       — Каким? — с интересом спросил юноша.       — Первая: я не поведусь на такие ухаживания, кроме того, глупо с их стороны думать, что план сработает с первым попавшимся мужчиной. Вторая: на их месте я бы не посвящала в эти планы никого, кроме устоявшейся тройки Судей. Третья: я быстрее умру, чем оставлю свою должность. Четвёртая: я не могу забеременеть ни в каком случае. — «Есть ещё пятая причина, но знать её тебе не обязательно».       — Мм, я помню, про последнее, ты когда-то говорила про это, тогда ещё Энтони влез. А, эм… Я забыл только, почему…       — Потому что всё удалено хирургическим путём, — она не стеснялась этой темы.       — А это типа было задумано или как?.. То есть, я в курсе, что могут удалять, но тебе зачем? Неужели Инспектор такой поехавший, что заставил это сделать для того, чтобы алгоритму не мешало?       — Нет, Инспектор не заставлял, я сама согласилась. Просто истекать кровью каждый месяц и терять сознание от болевого шока не входило в мои планы на будущее.       — Ёмаё, из-за месячных можно сознание потерять?! — он был крайне удивлён.       — Ну, у всех по-разному. Мне не повезло.       Войд вернулся домой на обед, который обычно он проводил с Валери. После они должны были уехать в Полицию. Открыв квартиру, он немного удивился, не увидев Валери на кухне, но еда на столе стояла. Первым же делом мужчина заглянул в её комнату, постучавшись перед этим, слегка приоткрыв дверь и спросив:       — Валери?       — А?.. — протянула девочка, сжавшись на кровати, замотавшись в одеяло. Она была бледная и её немного трясло.       — Что с тобой? — он прошёл в комнату, сев на корточки перед её постелью.       — Живот болит.       — Ты звонила Лаванде?       — Да. — Месячные у неё начались ещё год назад, поначалу они проходили безболезненно, но после полугода становилось всё хуже. Приходилось пить сильные обезболивающие, но и те практически не помогали.       — Пила таблетки? — она кивнула. Да и Войд увидел на тумбе стакан с водой и открытую пачку. — Одну?       — Да. Лаванда сказала, что больше нельзя, передозировка будет, — пока она говорила то периодически сжимала и сжимала ноги, прижатые к животу. — Я не смогу пойти на алгоритм.       — Я и не позволю тебе на него идти… Ты слишком бледная, — понял он в один момент.       — Меня сейчас вырвет… — она успела произнести это, а потом сбросила с себя одеяло, на дрожащих ногах отправившись в ванную. Её плечи тряслись, Войду стало не по себе, он подхватил ту подмышки и дотащил до ванной, понимая, что сама она вряд ли сможет дойти на волочащихся ногах. Он посадил дочь перед туалетом, который она сразу же открыла. Как только Валери схватилась за ободок, её начало рвать. Отец был позади, придерживая за колышущиеся плечи. Позже та отпрянула, подавшись назад. Противный привкус рвоты во рту, слёзы на глазах, боль в области таза на протяжение нескольких часов добили её, Валери опустила руки, почувствовав слабость во всём теле, холод в затылке — он сиюминутно сменялся жаром и наоборот. Было желание ещё раз что-то выплюнуть из себя, горло ныло. Она медленно оседала на пол, не в состоянии держать голову и спину. Опустившись головой на холодную плитку, девочка начала размеренно дышать, думая, что от того ей стало бы легче. Войд во все глаза насмотрелся на изнеможённое тело дочери, на её судороги, ему резко стало плевать на абсолютно всё. Он спешно взял телефон, набрав номер, при том одна его ладонь держала дочь за руку:       — Здравствуйте. Можно машину скорой помощи по адресу… У дочери месячные, но я… — его перебили. — Я это знаю, но её тошнит и у неё судороги, — он говорил слегка дрожащим, но спокойным голосом. Рука Валери ослабла. — Валери?.. — он понял, что она закрыла глаза, сказав это не в трубку. — Чёрт… — выругался про себя. — Вы меня послушайте: у меня дочь потеряла сознание из-за этого, я бы!..       — Всё, выезжаем, — сказали ему, бросив.       — Почему, блять, чтобы приехала скорая, надо терять сознание?! — шипел он, но ругался совсем не на дочь, а на систему. Подняв Валери на руки, он донёс её до комнаты, там взял из шкафа её сумку с вещами — такая была на всякий случай. Войд предполагал, что его дочь положат в больницу.       Но в кабине скорой ему сказали другое:       — Для чего госпитализировать? Вот объясните? Через пару дней всё пройдёт, — говорила ему взрослая женщина.       — Всмысле «для чего»?! Если она сознание теряет, это нормально что ли?! — Войд держал её за руку, в которую бессознательной Валери вводили обезболивающее.       — Господин Инспектор, я бы поговорила на эту тему с матерью, но, увы… — Она развела руками. — У многих девочек и женщин боли, но они же терпят. Да, иногда теряют сознание. Да, может вырвать. Но все терпят. И Ваша дочь тоже может потерпеть, — как же было ему противно слушать эти слова.       — Нельзя разве как-то убрать эти боли? — он явно хотел добиться большего.       — Боли происходят из-за матки и яичников, Вы предлагаете их удалить или что? — женщина тоже была не в восторге от собеседника.       — Если это поможет, то да, удалить, — резкий ответ.       — «Да, удалить»! — фыркнула женщина. — Она тогда не родит, не несите чепухи! Женщина, не родившая ребёнка, да какой в этом смысл? Это такой стресс будет, понимаете, когда она поймёт уже взрослая, что не сможет ребёнка воспитать! Она же будущая мать!       — Не несите ерунду, женщина не свиноматка, — прервал её Инспектор. — Захочет — возьмёт ребёнка и воспитает.       — Да в чём смысл чужое чадо брать? Своё надо!       — Женщина, уймитесь наконец и перестаньте со мной спорить! — Войд нахмурился, забирая из рук врача тело еле-еле открывшей глаза Валери. — Спасибо и до свидания! — сквозь зубы сказал он, направляясь обратно в квартиру. По пути ему позвонили из участка, на что он ответил — это Валери слышала, вцепившаяся в его плечо, чувствуя себя стыдно, — Я приеду позже, возникли некоторые обстоятельства, мне нужно отвезти дочь в больницу. Да-да, я потом отработаю все часы. Всё, спасибо за понимание, до свидания… — Он зашёл вместе с дочерью в квартиру, усадил её на кухонный стул — руки её, обвисая, падали на колени, обезболивающее разливалось по телу не так быстро, как хотелось бы. — Доча, тебе надо поесть, — он посмотрел в её пустые глаза, огорчённо хмурясь.       — Знаю, — она хотела было встать, чтобы разогреть себе еду, но отец придержал её за плечи, не разрешив встать.       — Сиди, я сам тебе разогрею, — он пошёл управляться с едой и техникой — это то в его силах было. Валери повернула голову в сторону, обратив взгляд на остывший обед, приготовленный отцу.       — Себе сначала разогрей, тебе надо на алгоритм давно, я потом поем и поеду в больницу.       — Одна не поедешь. И тебя вряд ли примут там.       — Плевать, пусть вырезают, я каждый месяц не собираюсь терпеть это, — её затылок уткнулся в стену. Войд застыл, включив микроволновую печь, повернувшись к ней лицом, смотря на полную серьёзности Валери. — Я не хочу так же, как мама, — сухо сказала девочка, — сейчас технологии развиты, нужно просто сдать биоматериал, это если ты так переживаешь о внуках, — Войду иногда казалось, что Валери слишком много знала для своих лет, это происходило и сейчас, но он лишь поджал губы, уточнив:       — Ты уверена?       — Лучше сделать, иначе я не смогу нормально работать.       — Дети у меня быть могут, но вынашивать их буду не я.       — Ну, если это спасло от адских болей, то, конечно, это хорошо, нефиг страдать ни за что… И сколько этот клоун за тобой ходит?       — Уже месяца полтора. Цветы, письма, конфеты, предложения сходить вместе куда-нибудь — я всем этим сыта по горло. Не нужно мне такого счастья.       — И сколько ещё это будет продолжаться?.. — всё настроение Кавински было испорчено. — Типа, мне не нравится этот мужик, да и вообще, его Судьи подослали, это сразу минус сто очков доверия.       — Если тебя это так интересует, то подойди и спроси: «Судья Перьюрор, а когда к Генеральному Прокурору перестанет ходить один мужчина, который мне и ей не нравится?», — съязвила девушка, улыбнувшись. Ясное дело, злилась она не на Кавински, но он знал, что она шутила, поэтому усмехнулся.       — А я пойду и спрошу! — он встал со стула, взяв букет нарциссов, держа его цветами вниз. — Ладно, мне пора, нужно ещё найти бабулю, чтобы цветочки подарить.       — Удачи.       В первых числах Ноября пошёл снег.Валери помнила момент, когда на выходе из здания Суда она заметила тонкий белый слой на сыром тротуаре. После тяжёлого рабочего дня её настроение практически сразу поднялось — снег она любила, и его приход по какой-то случайности всегда привноси в жизнь ощущение счастья и чего-то незабываемого. Небо по-прежнему было серым, светлым, хотя наступил вечер. Прокурор, оглядевшись по сторонам, заметила отца с Аринесом, Подходя к беседующим, заметила, что мужчины прекратили беседу.       — Здравствуйте, Судья Аринес. Добрый вечер, — второе относилось к отцу, на одну сторону с которым она и встала.       — Привет, — тихо сказал Войд, сразу же подав ей локоть для того, чтобы дочь взялась за него, что она и сделала под взгляд Судьи, во взгляде которого возникло отвращение. «Смотрит на меня так, будто меня отец как малого ребёнка на руки взял», — Валери тоже не понравилось поведение того, с кем она должна была делить пространство. Это произошло всего в секунду, за которую Инспектор посмотрел на пришедшую. Потом вернув свои взгляд и внимание на собеседника, вот только Аринес замолк, точно не хотел вообще продолжать разговор.       — Судья Аринес, Вы хотите мне что-то еще сказать? — в тоне Инспектора было давление, время терять не хотелось.       — Я б хотел поговорить только с Вами, Инспектор… — стушевался тот.       — В чём проблема присутствия моей дочери? — нахмурился.       — Ваша дочь — Генеральный Прокурор, кхм… — «Говорит так, будто я глухая», — она чуть не фыркнула.       — Судья Аринес, я всё ещё здесь и меня крайне волнует подтекст Ваших слов. Неужели есть, что скрывать? — девушка старалась не показывать своего оскорбления.       — Госпожа Прокурор, а Вы можете своё мнение держать при себе? Я никаких заговоров против вас не готовлю, не переживайте. — Это было из ряда вон выходящим. Затыкать рот ей ни один Судья не осмеливался. Валери представила, как даёт ему пощёчину, но её останавливал разум.       — Судья Аринес, а Вам стоит помнить об этике государственного служащего, — замечание ему сделал Войд, крепче прижав руку Валери к себе. — Вы ведёте себя непозволительно.       — Мне бы не хотелось продолжать диалог, Инспектор Войд, поэтому я вынужден откланяться. О встрече мы договоримся позже. До свидания. — Он гордо ушёл, чуть ли не сразу начав ворчать себе под нос.       — Клянусь, я скоро не смогу терпеть его истерик, — так же тихо сказала девушка, провожая далеко не дружелюбным взглядом. — Его жизненная ситуация не даёт никакого права так себя вести. — Они пошли к автомобильной стоянке.       — Ты про смерть его матери?       — Да. Могу понять, что его не было на алгоритме месяц, похороны прошли, но не припомню, чтобы в законе разрешали на всех огрызаться, чем он сейчас и занимается.       — Закон в таких случаях применяет смягчающее…       — Я знаю, что применяет закон. Именно поэтому у Аринеса ещё нет ни единой жалобы в личном деле от меня.       — Как щедро с твоей стороны, — усмешка.       — Я просто знаю, что могу требовать, а что нет. С требованиями в Книге Света всё понятно, они, на мой взгляд, самые адекватные из существующих.       — Значит есть те, которые ты считаешь неадекватными?       — Разумеется, ничто не идеально, а некоторое просто выглядит как очередное сумасбродство…       — Как поправки, которые предложил Перьюрор?       — Конечно. Я понять не могу, к чему мне административные полномочия? Мне и своих хватает.       — Он просто пытается тебя задобрить.       — Он должен выполнять свой алгоритм отлично, чтобы я была к нему добра, остальное не имеет значения. Его попытки впасть в милость просто… Отвратительны.       — Понимаю твоё негодование, мы с Хейго обсуждали некоторые пункты, там и Секретариату досталось…       Прокурор вела у первого курса пары по дисциплине «Судебная власть и правоохранительные органы», поэтому вторую половину дня каждой Пятницы проводила в Академии, где её встречали с уважением.       — Ребята, там госпожа Прокурор приехала! — кто-то взглянул в окно, с сияющими глазами наблюдая за только что припарковавшимся правительственным авто чёрного цвета.       Несколько из группы кинулись смотреть.       На занятиях Валери просила убирать все материалы за исключением электронных книг, в которых при надобности можно было посмотреть тексты нормативно-правовых актов, на все вопросы студенты отвечали самостоятельно. Нельзя было назвать данную форму обучения лекций или семинаром, потому что то было чем-то средним — одну или две пятых от занятия что-то объясняла Валери, остальные четыре или три части студенты объясняли своё понимание материала. Прокурор нашла эту форму наиболее эффективной, потому что ей категорически не нравился формат лекций и семинаров. Система оценивания тоже была другой, работы можно было сдать в любом формате — хоть устно, хоть письменно, выбор был и в том, делать ли некоторые задания коллективно или нет…       И в этот раз Кавински думал, что та на занятиях, но когда наконец-таки дозвонился, то немало удивился:       — Свет, да чего же ты не отвечаешь-то?.. Куда делась? Я хотел забрать тебя из Академии.       — Я уехала кататься, — совершенно спокойно ответила.       — На чём? У тебя же машина стоит на парковке.       — На мотоцикле.       — С кем? — Винс сразу насупился, нахмурился.       — Одна. Что за вопрос?       — Да так, неожиданно, — наблюдатель стал нервно перебирать пальцы. — Да и уже поздно…       — Хочешь со мной? Я заеду. — Парень сразу же встал на ноги, подбегая к шкафу и спеша одеться.       Он ждал на улице, стоя под фонарём, немного замёрзший и уже успевший вернуться за перчатками с шарфом. Девушка остановилась перед ним на чёрном мотоцикле, сняв с головы шлем. Она поправила слегка влажные и растрепавшиеся пряди, протягивая Кавински другой шлем. Парень только тогда понял, что ему нужно будет сесть сзади, стало неловко… Особенно когда он-таки сел, попытались держать дистанцию.       — Ты хочешь, чтобы тебя сдуло? — усмехнулась та. — Возьмись за меня крепко, — готовая вновь рассекать трассу, она наклонилась к рулю, ожидая, пока Винс справится со своей неловкостью. «Ладно… Она сама разрешила, поэтому я могу?.. Могу же?..». Наблюдатель продвинулся ближе грудью, но не торсом, обнимая.       — А куда поедем?       — Я покажу тебе одно место, где мне нравится гулять. Это рядом с домом.       — Понял.       Звук ревущего мотора рассёк тишину улицы. Валери любила ездить быстро, держась уверенно даже на достаточно тяжёлых поворотах понимая, что мотоцикл может заносить куда больше — в этот раз она была не одна. Девушку мало волновало то, насколько сильно через несколько минут в неё вжался попутчик, полностью обхватив талию. Она знала, что на ней лежит ответственность за его безопасность, поэтому было совсем не до раздумий о романтике и интимности момента. Вид вечернего Альт-Сити, живого, но отчего-то казавшегося колючим и неприветливым, от которого хотелось сбежать в тёплую кровать, сменился коридором из высоких еловых деревьев по бокам от дороги. Кавински думал, что ему будет тревожно — всё-таки они ехали по тёмному лесу, одни, но было… Спокойно? Он не знал, связывать ли это с тем, что рядом была Валери или с тем, что в кармане куртки грелся заряженный пистолет.       Большая круглая поляна, окаймлённая сосна и и елями, скрывала за собой накрытое снегом место цветения лилий. Оставив мотоцикл у деревьев, Прокурор повела наблюдателя за собой, понимая, что его плохое зрение и непривыкшие к темноте глаза могут подвести, держала за руку. Встав в центре, она опустилась на колени, смахнув ладонями снежинки с давным-давно замёрзших листьев. Кавински опустился с ней, сев на корточки, с интересом и любопытством рассматривая то, чего никак не ожидал увидеть. Валери держала в руках слегка влажный, — наверняка от снега — но уже не живой цветок белой лилии. Сняв с рук перчатки, та с аккуратностью поправила лепестки.       — У тебя руки цвета лепестков, — усмехнулся Винс, снимая с ладоней перчатки и накладывая свои ладони на её. Девушка не открывала глаз от цветка, чувствуя лёгкое покалывание от тёплых юношеский рук.       — Лилия это символ Луны, а если учитывать бледность моей кожи и цвет волос, то можно и так сравнить, хотя некоторые любят выражение: «бледная, как поганка», — она тоже усмехнулась.       — Сами они поганки! — вспыхнул Винс. — А ты лилия, — сам тогда не поняв сказанного, он крепче сжал ладони, которые и чужими-то назвать было сложно.       — Мне нравится приходить в это место, потому что никого не бывает. По крайней мере, я ни разу не встречала здесь человека.       — Ну, теперь здесь есть я, так что хотя бы один человек тут бывал.       — Хах, и то верно. Хотела бы я посмотреть на это поле в цвету, но нужно ждать ещё целый год. На них можно будет приходить смотреть прямо из дома. Вряд ли будет видно из окна, но всё же. — Она говорила с любовью, с радостью, подняв глаза на стремительно темнеющее небо. Потом взгляд её всё же опустился на Кавински. Высвободив одну свою ладонь, девушка убрала подушечкой пальцев крупное скопление снежинок на дужке его очков, от внезапности чего наблюдатель зажмурился, и Валери улыбнулась. — Чего ты жмуришься? Я же не задела лицо.       Кавински открыл глаза, посмотрев на её порозовевшие от мороза губы и щёки, на тёмные глаза, на льдинки в волосах, и Валери показалась ему вмиг такой… Чудесной.       — Да я даже так чувствую, что ты замёрзла! И вообще, почему ты без шапки, женщина?! — он поднялся на ноги, не выпуская её ладони, сжимая в попытке согреть. — Мы вернёмся сюда, обязательно, но сейчас я хочу, чтобы мы поехали домой и ты согрелась, иначе ты заболеешь и… — он прямо-таки разворчался в своей заботе.       — Я никогда не болею, Винс.       — Это ты сейчас так говоришь!.. А потом что? Потом будешь валяться с температурой. Хотя, ладно, я не помню, чтобы ты болела простудой или чем-то подобным.       — Вот видишь. Так что нечего переживать.       — За тобой вообще нужен глаз да глаз, Прокурор!.. Я иногда боюсь, что вот ты просто так же уедешь, а потом я тебя найти не смогу.       — Этого тоже не стоит бояться, я в любом случае вернусь.       Лилия из её рук аккуратно была положена на прежнее место. Валери могла взять спутника вечера под руку, чтобы нога в ногу вернуться с ним домой.